| На Афон он попал одновременно с о. Софронием. Их отправили к старцу. Кажется, его звали Ефрем,– я не уверен. Он спросил будущего о. Софрония: «Для чего Вы сюда приехали?» – «Для одинокой созерцательной жизни» – «Вот хорошо, так вот ты пойди и стань помощником сторожа дверей». А будущему владыке Василию говорит: «А вы для чего приехали?» – «Я приехал заниматься исследованиями богословскими, рукописями афонскими» – «Вот хорошо, так ты иди на кухню». И вот, он продержал того и другого некоторое время там, чтобы они стали в первую очередь монахами. Это мне рассказывал владыка Василий, поэтому в этом нет ничего тайного. И только потом владыке Василию было разрешено работать в библиотеке, и он пришел к библиотекарю. Библиотекарь был некультурный, в библиотеке был страшный беспорядок. Когда выпадали страницы из рукописей, он просто складывал их в угол. И вот, он говорит владыке Василию: «Что тебе надо?» – «Да вот, меня благословили работать в библиотеке» – «Это хорошо, вот тебе метла – чистить» – «Да нет, я хочу рукописями заниматься» – «Но так это же не работа!» Потом уже он работал там без метлы, над рукописями. О. Михаил: Как владыка Василий проповедовал? Как в этом проявлялись его интеллектуальные способности? Митр. Антоний: Просто. Он проповедовал немного резко, незатейливо, непродолжительно. Говорил только то, что он имел сказать. О. М.: Он считается одним из больших богословских мыслителей нашего времени. М. А.: О да, но для этого надо читать его труды, потому что так, в разговоре, он не проявлял себя в этом отношении. Он не из тех людей, которые пользуются каждым случаем, чтобы тебя просветить. Он отвечал на вопросы. Владыка Василий был практически совершенно неспособен устроить свою жизнь. Когда он попал в Оксфорд после войны – он был еще тогда монахом, не священником – тогда были карточки на еду. Он их взял, сходил, накупил всю еду, разложил все пакетики на столе и потом ел один пакетик в день. Хлеб отдельно, картошку отдельно, масло отдельно, то-другое отдельно, пока не нашелся добрый человек, будущая мать Екатерина. Она ему сказала: «Что вы, что вы, так нельзя». Потом она его спросила: «Почему у вас здесь такой беспорядок?» – «Да вот, я не знаю, как убирать. Я доедаю пакетик и толкаю его рукою на пол, так они там и лежат…» |
| 338 F. Lhoest, Adieu à Mgr Basile (Krivochéïne), archevêque orthodoxe russe de Bruxelles//Bulletin de la Communauté orthodoxe de la Sainte Trinité et des SS. Côme et Damien, Брюссель, 1985. 344 Symeon le Nouveau Théologien, Catéchèses. Introduction, texte critique et notes par Mgr Basile Krivochéine. Traduction par Joseph Paramelle, s.j.. Tome I: Catéchèses 1–5(=Sources Chrétiennes 96), 1963; Tome II: Catéchèses 6–22(=S.C. 104), 1964; Tome III: Catéchèses 23–34 (=S.. 113), 1965, Paris. 348 См.: P. Antoine Lambrechts, Pèlerins bénédictins au Mont Athos//Irénikon, 71, 1998, С. 281–289. 349 О. Теодор опубликовал в монастырском журнале свои «Письма с горы Афон». См.: «Lettres du Mont-Athos»//Irénikon, 6, 1929. С. 20–44;168–200; 332–365. 352 То, что владыка Василий употребил слово униаты в кавычках отнюдь не случайно: будучи католиками западного происхождения монахи-шеветоньцы не являются «униатами» в истинном смысле этого слова, да к тому же, владыке, как никому другому, были известны эклезеологические принципы, исповедуемые монастырём – лишенные напрочь какого бы тони было униатизма. 354 Об истории «Недель экуменических исследований» в Шеветони смотри: Olivier Rousseau, Les journées cecuméniques de Chtvetogne (1942–1967)//Au service de la Parole de Dieu/Mélanges offerts à Monseigneur André-Marie Charue, Evéque de Namur, Gembloux, 1969, p. 451–485; Albert Verdoodt, Les colloques cecuméniques de Chevetogne (1942–1983) et la réception par l’Eglise catholique de charismes d’autres communions chrétiennes, Chevetogne, 1986. 355 Archevêque Basile Knvochéine, Dans la lumière du Christ: Saint Syméon le Nouveau Théologien, 949–1022, Vie, spiritualité, doctrine (coll. Témoins de l’Eglise indivise, l), Chevetogne, 1980. 357 Смотри: Antoine Lambrechts, Orthodoxes et Catholiques en Pologne. La défense des biens de l’Eglise orthodoxe par le métropolite Andre Sheptyc’kyj//Irenikon, 64,1991. C. 44–56. 359 См.: Teilhard de Chardin Pierre, Le phénomène humain, Paris, Seuil,1955; русское издание: Тейяр де Шарден П. |
| Как мы уже говорили (а страницы этой книги есть тому доказательство), до конца дней оставалась в нём нежная привязанность к семье, братьям, к единственному племяннику. Наверное, это не типично для афонского аскета, ведь монаху нужно избавиться от всего мирского, но эти «остаточные странности» были не изжиты в нём даже очень строгим монашеством. Это была некая память о Петербургском комфортном детстве и отрочестве, офицерской юности в Белой Армии и периоде студенчества в Париже. Очень досадная и почти наверняка невосполнимая лакуна в обретённой семейной переписке – оксфордский период. Ведь по прибытии в Англию монах Василий, конечно же, узнаёт от Кирилла об аресте Игоря вскоре по прибытии его в СССР в 1947 году. В парижской эмиграции ГБ провело тогда «активное мероприятие» - был пущен слух о том, что «Игорь Александрович покинул семью, Нина Алексеевна выбросилась из окна, а Никита пребывает в отдалённом детском доме…». Фабула, конечно же, не убедившая ни обоих братьев, ни Ольгу Васильевну. Но эпистолярные обмены о произошедшем в Ульяновске представляли бы большой интерес. Тогда, видимо, монах Василий начал чётко разделять восприятие тоталитарного режима, с одной стороны, и неукоснительную верность страдающей Русской Церкви, с другой. Арест в Москве по политическому обвинению и лагерь в 1957 его племянника, не преувеличивая можно сказать, травмировали владыку. Уже будучи на Брюссельской кафедре, он никогда, несмотря на из года в год присылаемые приглашения, не посещал торжественные приёмы в советском посольстве по случаю годовщины октября и дня международной солидарности трудящихся. Каждый год открыто в Свято-Николаевском соборе сам служил панихиды по Государю Николаю II и членам его семьи. Однажды, будучи в автомобиле с митрополитом Никодимом, который стал ему говорить «о счастливой жизни советских трудящихся», попросил его воздержаться. Достоверно известно, что в Шереметьевском аэропорту вл. Василий довольно резко попросил провожавшего его Макарцева, заместителя Куроедова в комитете по делам религии, не агитировать его за «Мир во всём мире». И, наконец, последние годы из его жизни – фигурирующая в этом сборнике переписка о высылке А.И. Солженицына. Владыке всё вышесказанное сходило с рук, единственными санкциями были долгие периоды неприглашения в страну, что им воспринималось болезненно. |
| Следовательно, для св. Василия, если мы хотим сохранить понятие Божественной простоты, мы поставлены перед следующей дилеммой: или же, согласно с Евномием, отказаться от усмотрения в Боге каких-либо различий, но тогда мы отказываемся от всякого сознательного Ему поклонения; или же не вводить эти различия в саму сущность, чтобы не сделать Его сложным: «Если мы хотим сохранить понятие простого и не имеющего частей, то мы или ничего не будем говорить о Боге, кроме о Его нерожденности, и откажемся называть Его невидимым, неизменным, Творцом, Судьей и всем, что мы ныне приняли для Его славословия; или, если мы принимаем все эти наименования, то как мы станем поступать? Отнесем ли мы все их к сущности и тем самым низведем Его и покажем не только сложным, но и составленным из неподобных друг другу частей, потому что каждое из этих именований означает нечто иное от другого? Но нет, мы будем понимать их как находящихся вне сущности» 35 . Так защищает св. Василий понятие простоты Божия существа в своей полемике против Евномия. А в своих письмах он вновь подчеркивает невыразимость Божеского естества даже в Его действиях и отождествляет их с нисходящей на нас Божественною благодатью. «Все это, – пишет он, – действуется ((νεργεται) в равной мере для достойных от Отца и Сына и Святого Духа... всякая благодать и сила... и какое ни есть другое благо, нисходящее до нас» 36 ... «Тем не менее мы не сможем познать естества действующего посредством понимания Его действий (энергий)» 37 . И возвращаясь вновь, в своем 234-м письме ко св. Амфилохию, к своему учению о познаваемости Бога, св. Василий пишет: «Но действия Его разнообразны, а сущность проста, но мы говорим, что познаем Бога из Его действий (к τν νεργειν), но не обещаем приблизиться к самой сущности, ибо действия Его нисходят к нам, а сущность Его пребывает неприступной» 38 . Это последнее утверждение (Α μν γρ νργειαι ατο πρς μς кαταβανουσι. δ οσα ατο μνει πρσιτος) особенно важно. Дело не идет здесь только об интеллектуальном акте с нашей стороны, посредством которого мы различаем в Боге Его сущность и Его действия, но скорее о движении Бога, в котором Он, оставаясь недоступным и единым в Своей сущности, умножает Себя и нисходит к нам в Своих энергиях, без того чтобы простота Его сущности нарушалась бы этим. |
| Меня ожидал сюрприз: П.В.Макарцев, помощник Куроедова по Совету и делам религий (или как он там в то время назывался ? Как и у «ЧЕКА», название его менялось, но сущность оставалась прежней) Я был удивлён неожиданной встречи. Сели ужинать, митрополит Никодим во главе стола, я направо от него, Макарцев налево, напротив меня. Видно было по всему, что он здесь бывает часто и чувствует себя как дома. Говорили, что он с митрополитом Никодимом «на ты », но я этого не заметил. Слышал я и о том. Что владыка Никодим спаивает его и тогда добивается уступок для Церкви и разрешения тех или иных вопросов, но насколько это была правда, я не знаю. Впрочем, (...как отступление) это было распространённое явление в Советском Союзе, когда архиереи спаивали уполномоченных, чтобы они лучше относились к Церкви. Таким «методом» особенно пользовался, как говорят. Рижский римо-католический архиепископ. Сейчас, однако, Макарцев оставался всё время трезвым. Перед ужином стали угощать коньяком, я его терпеть не могу и отказался. «Что ж Вы, Владыка Василий, живя за границей. Забываете наши русские традиции?» – как-то язвительно заметил Макарцев. «Какие традиции возразил я, – У нас на Руси было принято перед едой пить водку, а не коньяк». Произошёл переполох, митрополит Никодим распорядился, вопреки моим протестам, принести водку и её сразу принесли из соседней комнаты. Но я категорически отказался пить (не люблю!) В продолжение ужина давали только вино. Разговор за столом почему-то стал принимать странный оборот, затрагивались «патриотические темы». Макарцев меня спросил, «Вы прибыли, конечно, на советском самолёте?» «Нет», – ответил я. – «А почему не на нашем?» – «В этот день недели нет самолёта Аэрофлота. Если бы дожидаться следующего, я бы опоздал на празднование в Лавре».– «А Вы бываете в Советском посольстве на наших больших национальных праздниках, Октябрьской Революции и Первого мая? Вас приглашают?» – «Нет, – ответил я, – не бываю, и не приглашают». – «Хотите, мы напишем. Чтобы Вас приглашали?» – оживлённо сказал Макарцев. Но тут в разговор вмешался митрополит Никодим и произнёс: «Владыка Василий, постоянно живёт за границей, и ему не нужно бывать на приёмах в посольстве. Это могло бы только повредить нашей Церкви там, прихожане стали бы смущаться. И не надо писать, чтобы приглашали». «А что, Ваши верующие, вероятно, принадлежат к старой интеллигенции, к эмигрантам?» – спросил ещё Макарцев. «Да, в большинстве это старая русская диаспора ответил я, – но есть и бельгийцы, и французы перешедшие в Православие». |
| Об издательстве разговор особый. Православных издательств сейчас много, и многие из них работают хорошо и интересно. Но мало где можно найти книги, изданные на таком высоком полиграфическом уровне, как в Нижнем Новгороде. Прекрасные, художественно оформленные твердые переплеты (часто — с суперобложками), продуманное иллюстративное оформление, поддерживающее и развивающее на современном уровне традиции русской православной книги, высокое качество бумаги, набора и самой печати, — все это выводит книги, издаваемые Братством, на уровень, которого лишь в редких случаях достигает кто-либо из современных издателей России вообще. Уже изданы четыре тома “Акафистника”, пользующиеся громадным спросом. Изданы два тома трудов видного иерарха Русской Православной Церкви, архиепископа Брюссельского и Бельгийского Василия (Кривошеина); первый том включает его знаменитое исследование о преподобном Симеоне Новом Богослове, второй — избранные богословские работы 2 . Сейчас готовится третий том работ владыки Василия. Нам представляется важным отметить и высокую внутреннюю культуру издательской деятельности Братства, выражающуюся, в частности, в юридически безупречном оформлении его изданий, предусматривающем скрупулезное соблюдение авторского права как наследников автора, так и всех, кто работает над изданием. К сожалению, в нашем издательском мире такое встречается далеко не на каждом шагу. Вышли в свет три тома из планируемого четырехтомника трудов епископа Варнавы (Беляева) “Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики”. Как сам владыка Варнава, так и этот его труд широко известны церковным людям со времен “самиздата” и хождения устных преданий о людях гонимой Церкви. К сожалению, такая известность всегда, как правило, сопряжена со значительным количеством неточностей и искажений, попытка освободиться от которых предпринята в данном издании. Оно сопровождается обширным жизнеописанием епископа Варнавы. Отдельно нужно отметить переиздание известного в 10-х годах справочника православного миссионера, составленного диаконом Иоанном Смолиным. Этот справочник содержит перечень тех мест Священного Писания, на которых основывается критика Православия сектантами, и толкования этих мест с православных позиций, выявляющих несостоятельность такой критики. Вообще мы склонны с известной осторожностью относиться к идее простого репродуцирования старой литературы, но в данном случае хочется сказать и о высокой степени актуальности подобного издания, и о великолепном его оформлении — на уровне лучших справочных изданий мирового класса. |
| Образ Владыки, его поистине монашеская бедность, всегда поражали меня. После его кончины мне передали его вещи, и я была потрясена тем изношенным и заштопанным рубашкам, — видимо он никогда ничего себе не приобретал, кто-то ему штопал старые вещи, — ведь для него никогда не существовало материальных ценностей, в жизни он был то, что называется «непрактичным человеком», плохо понимал в хозяйстве, а к деньгам был совершенно равнодушен. Единственное, что он берёг и собирал, так это свою библиотеку и жил одной мыслью: успеть сказать, написать, помочь людям, ничего не требовал для себя, а стремился делать всё только для блага Церкви. После 1989 года мы с Никитой стали часто бывать в России. Каждый раз навещали Ольгу Александровну. Она смогла приехать к нам в Париж. Мы вспоминали Владыку и с радостью отмечали, что дело его не стоит на месте; богословские труды, воспоминания, письма стали широко известны в России и за её за пределами. Ольга Александровна жаловалась на здоровье и с горечью говорила, что уже не в силах ухаживать за могилой Владыки, тем более что живёт в Москве. А что могли сделать мы живущие за границей? В один из наших приездов в Петербург мы пришли на Серафимовское кладбище и были поражены ухоженностью могилы, из живых белых цветов был выложен крест… Но, присмотревшись к мраморному чёрному постаменту, мы огорчились. Золотые буквы составляющие слова «Брюссельский и Бельгийский Кривошеин» были окончательно стёрты, и странно звучало то, что осталось от надписи: «Архиепископ Василий». Какой Василий, откуда он и почему к нему такой почёт? Нам не хотелось думать о злом умысле, но подобные мысли естественно зашевелились. Было воскресенье. Мы постояли на службе, вернулись к могиле, нас окружил народ, кто-то прикладывался к кресту, ставил свечи, молодой батюшка предложил послужить панихиду, а кто-то из толпы сказал: «Вот идёт Лидия Семёновна Назаретская. Это она ухаживает за могилой». К нам подошла, улыбаясь, уже немолодая женщина, среднего роста, в чёрной шляпе. «Вот вы и приехали. |
| Я жил тогда в Москве, был студентом историко-филологического факультета Московского университета, летом 1918 года мне исполнилось восемнадцать лет. Моему отцу удалось еще в июле этого года бежать из -под ареста и уехать на Юг, где он сейчас находился в районе Белых. Никакой связи с ним у нас не было. Мои два старших брата -офицера, Василий и Олег, тоже с лета 1918 года находились в Добровольческой армии 2 . Моему третьему брату Игорю удалось по знакомству устроиться на постройку железной дороги в северной России, что освобождало его от призыва в Красную армию. Моя мать и младший брат Кирилл, под чужими именами уехали весной 1919 года в занятый большевиками Киев, где и оставались до прихода туда Белых. Я тоже поехал в это время в Киев с целью пробраться оттуда к Белым, но, убедившись, что это крайне трудно, а жить мне в Киеве опасно, должен был вернуться в мае в Москву. До этого я жил в Москве у моих родственников, нигде не служил, а только учился в университете. У меня не было никаких связей с антисоветскими организациями, которые, как я думал, могли бы мне помочь в деле перехода к Белым частям и снабдить нужными для этого документами. А без документов, нечего было, и думать что-либо предпринимать. Но парадокс заключался в том, что для получения таких бумаг, не было иного способа, как поступить на советскую службу. Такая возможность мне представилась в конце мая того же года. По знакомству я был принят старшим рабочим на постройку железной дороги, где уже работал мой старший брат. Подробное описание этого периода не входит в мою задачу. Скажу кратко, что железная дорога Овинище – Суда начала строиться в 1916 году, строительство было прервано после революции и возобновилось при большевиках осенью 1918 года. Ей придавали большое стратегическое значение, так как она обеспечивала железнодорожную связь Петрограда с Москвой помимо Николаевской железной дороги. Собственно говоря, строился только небольшой участок в 90 верст с деревянным (за недостатком металлов) мостом через реку Мологу у города Весьегонска на границе Тверской и Новгородской губернии. Вот туда я и поехал. |
| Теперь снова о “Солженицыне”. Я слыхал, что Вы опубликовали письмо в “Таймс”, еще не видел текста, постараюсь достать. Со своей стороны, я переделал мою телеграмму в “Письмо в редакцию” (с небольшими дополнениями и, конечно, без упоминания о телеграмме) и послал в редакции “Ле Монд” и “Ле Суар” (самая большая бельгийская газета). Посмотрим, напечатают ли? Саму телеграмму публиковать пока не буду, это было бы некорректным по отношению к Патриарху. Но показывать телеграмму, давать ее текст Вы можете свободно, кому хотите, только чтобы не печатали. Приглашен уже после отправки телеграммы митрополитом Ювеналием приехать в Москву в качестве гостя 14—28 мая. Архиепископ Василий (Кривошеин) 1 Полный текст письма: http://bogoslov/ru/text/268310.html; 20 февраля 2008. Здесь приводим только фрагменты, касающиеся выдворения Солженицына. 2 Владимир Константинович Буковский (род. в 1942 г.) — один из основателей диссидентского движения в СССР, начиная с 1963 г. неоднократно арестовывался, последний раз в 1971 г. В 1976 г. обменен на Луиса Корвалана. Живет в Англии. 3 Всеволод Дмитриевич Шпиллер (1902—1984) — протоиерей; с 1920 по 1950 г. — в эмиграции. 4 Будущий патриарх. 5 Лидия Александровна Успенская (рожд. Савинкова-Мягкова; 1906—2006) — жена иконописца и богослова Л. А. Успенского, в 1930-е — секретарь Пражского французского института, с 1939 г. — в Париже. Писала на церковные темы. Была известна своими просоветскими взглядами. 11. АРХИЕПИСКОП василий — К. А. Кривошеину 4 мая 1974, Брюссель Дорогой Кира! Поздравляю тебя, прости, что с некоторым запозданием, с днем твоего рождения и с твоим семидесятилетием, хотя, по-моему, это еще не достаточный возраст, чтобы его особенно отмечать. Начиная с 75-ти уже можно. Не писал тебе отчасти из-за невыяснения некоторых вопросов в связи с моей поездкой. Во-первых, сейчас только выяснилось, от нашего прихожанина, только что вернувшегося из Москвы, что в Патриархии меня ждут. В связи с этим я был вчера, 3 мая, в здешнем консульстве для хлопот о визе. Виделся только с двумя девицами, принимавшими прошения. Я их помню по прежним посещениям, и они, вероятно, меня помнят. Это хорошо, что не нужно было идти к консулу и прочему начальству для объяснений. Приняли спокойно-любезно, как ни в чем не бывало, ничего не спрашивая. Заполнил анкету, приложил фотокопию приглашения Патриархии. Подал вместе с паспортом. Срок две недели, маршрут Ответ: “Будет готово 10 мая”, — то есть через неделю (нормальный срок), за четыре дня до отъезда. Думаю, что из слов “будет готово” можно заключить, что виза будет дана и что никаких осложнений в связи с ней в консульстве не предвидится, но, конечно, совершенно уверенным быть нельзя никогда. Как бы то ни было, пошел из консульства в “Аэрофлот” и задержал место на 14 мая. |
| “Ибо Он имеет сей отличительный знак личного ипостасного свойства,” говорит Василий Великий , – “познаваться после Сына и вместе с Сыном, и от Отца иметь бытие” 139). Этим он желает дать понять, что “через Сына” обозначает “с Сыном”; ибо и не иное какое личное свойство Духа Святого здесь приписывается по отношению к Сыну, как только то, что Он с Ним познается; и не иное какое – в отношении к Отцу, как только то, что Он от Него имеет бытие. Итак, если личное свойство, несомненно, должно отражать то, чего является личным свойством, то следовательно, Дух Святый не иное какое отношение имеет к Сыну, как только то, что Он с Ним познается; как по отношению к Отцу – что Он от Него имеет бытие. Итак, Дух Святый не от Сына исходит и не от Него имеет бытие: ибо что препятствовало бы тому, чтобы говорилось, что Дух Святый исходить через Сына, как это говорится: “вся” через Сына “быша”? – Но то, действительно, говорится и там предлог “через” стоит вместо предлога “от, из,” но это отнюдь не говорится, и никто не найдет, чтобы гденибудь говорилось, что Дух исходит через Сына, без того, чтобы упоминался Отец, но говорится: “ οт Отца через Сына.” Это же, отнюдь, не заключает необходимости, чтобы Сыну приписывалась Вина (Духа); посемуто выражение “от Сына” совершенно нигде не встречается, и ясно, что – недопустимо. 2 . Что касается изречений Западных Отцов и Учителей, которыми приписывается Сыну Вина Духа, то я их и не знаю (ибо они и не были когдалибо переведены и не были одобрены Вселенскими Соборами) и не приемлю, замечая, что они – испорчены и имеют много вставок, как повсюду во многих иных книгах, так и в той, которая была представлена латинянами вчера и третьего дня – в книге Деяний Седьмого Вселенского Собора, в которой Символ Веры , находящийся в Соборном Определении, имел в себе прибавление (Filioque), которое когда читалось, какой стыд объял тех, знают присутствовавшие тогда. Но те (Западные Отцы) не писали ничего противного Вселенским Соборам и общим их догматам и, отнюдь, ничего не созвучного Восточным Учителям, и ничего – не соответствующего, ο чем свидетельствуют многие изречения их. |
|
|
