| В наст. время термин «Д.» используется на Афоне как наименование выборного настоятеля в святогорских скитах. В общежительных скитах Д. избирается пожизненно и управляет скитом согласно внутреннему уставу вместе с епитропами, по подобию общежительных мон-рей. В идиоритмических скитах (9 из 13 скитов Св. Горы) Д. избирается сроком на 1 год большинством старцев (настоятелей калив) на Собрании старцев скита ежегодно 8 мая в кириаконе (соборном храме скита) под председательством старейшего из них. Право голосования за отсутствующего старца имеет уполномоченный им представитель из его подчиненных, что должно быть подтверждено письменным разрешением мон-ря, к-рому подчинен скит. На должность Д. может быть избран монах скита, являющийся настоятелем братства своей каливы, добродетельный и не находящийся под епитимией, способность к адм. деятельности к-рого признается главенствующим мон-рем. В случае равного количества голосов решающий голос остается за присутствующим на собрании наблюдателем от главенствующего мон-ря. Результаты голосования в виде письменного решения Собрания старцев с печатью отправляются в мон-рь для рассмотрения, утверждения и совершения обряда поставления Д. согласно древним обычаям. Д. обладает определенной адм. властью, ограниченной необходимостью сотрудничать в интересах скита с советниками, без согласия к-рых он не может принимать ответственного решения. Советники (в разных скитах их может быть от 2 до 4) избираются тогда же и таким же образом, как и Д., но 1 или 2 из них назначаются главенствующим мон-рем. Вместе с Д. они имеют разделенную на 4 или 3 части печать скита, необходимую для утверждения решений, касающихся внутренних отношений между скитом и мон-рем. Д. обязан следить за внутренним порядком в скиту, что в первую очередь проявляется в приеме паломников, совершении богослужения в кириаконе и наблюдении вместе с советниками за поведением братии. Д. вместе с послушниками переселяется из своей каливы в специально отводимые для него помещения при кириаконе, где он имеет в распоряжении комнаты для размещения паломников и трапезную. Д. следит за точным совершением братией уставного богослужения и соблюдением монашеского послушания. В случае уклонения от заведенного порядка он лично увещевает нарушителей или сообщает о них Собранию старцев и через него главенствующему мон-рю. В обязанности Д. также входит бережное хранение святынь и реликвий скита, получаемых им от предшественника по описи в присутствии представителей главенствующего мон-ря. Д. должен вести учетные книги, по к-рым он при передаче обязанностей в конце года отчитывается перед Собранием старцев и представителями мон-ря. Протокол этой процедуры с подписями передающих и принимающих заносится в кодекс скита. Наконец, Д. имеет право пользоваться для нужд паломников и своего братства казной скита, пополняемой за счет различных пожертвований, к-рую в конце срока он передает преемнику на этой должности (статьи 156-157 Устава Св. Горы). |
| И авва Кириак, убегая от стечения, удалился во внутреннейшую пустыню Рувы и оставался там в течение пяти лет, довольствуясь корнями мелагрий и сердцевиною тростника. И некоторые, узнав, стали приходить к нему, приводя недугующих и одержимых нечистыми духами, и их он исцелял призванием Христа и знамением честнаго креста. Тогда, тяготясь большим стечением, он удалился из Рувы и вошел в совершенно пустынное и сокровенное место, где не жил никто из отшельников. Место это туземцами называется Сусаким. Тут соединяются оба потока — новой лавры и лавры Сука, весьма глубокие и ужасные. Некоторые говорят, что это реки Ифам, про которыя Давид в величаниях к Господу говорит: «Ты изсушил ecu реки Ифамския» (Псал. 73:15). Проведя семь лет в Сусакиме во дни величайшей пагубы, он был отведен из Сусакима в лавру отцами лавры Сука, которые боялись надлежащаго страха и единодушно пришли к нему с мольбою и сильным воззванием. Сей авва Кириак, придя в лавру, оставался в отшельнической келлие иже во святых Харитона пять лет в борьбе с последователями Оригена. 11. Тогда и я, переселившись из обители великаго Евфимия в великую лавру блаженнаго Савы к авве Иоанну епископу и молчальнику, был послан им к сему авве Кириаку с посланием, которое повествовало о внутренней брани, происшедшей во святом граде и просило его ныне подвизаться в молитвах к Богу о том, чтобы низверглась гордыня ополчившихся в новой лавре против Христа ради учений Оригена, вместе с Нонном и Леонтием. И я, прибыв в Суку и вместе с учениками его Зосимой и Иоанном придя к нему в пещеру иже во святых Харитона, и поклонившись ему, отдал ему послание, передав ему и устно то, что было сказано аввой Иоанном молчальником. Авва же Кириак, прослезившись, сказал: Скажи пославшему тебя: не будем малодушествовать, отче, ибо вскоре мы увидим смертную гибель Нонна и Леонтия и изгнание остальных из новой лавры, и истинные ученики блаженнаго Савы поселятся в новой лавре, а незаконные будут из нея изгнаны. 12. Я же сказал: Что же отче, они проповедуют? Так как они утверждают, что учения о предбытии и возстании безразличны и безопасны, приводя и следующия слова, сказанныя святым Григорием: «Любомудрствуй мне о мире, о материи, о душе, о разумных существах как высших, так и низших, о воскресении, о страстях Христовых: в этом и угадать истинное не безполезно, и ошибиться безопасно». |
| После кончины своего наставника возмужавший в подвигах юноша переселился в лавру Евфимиеву, где дал ему келию игумен Илия; но несогласия, возникшие между иноками обителей Евфимия и Феоктиста, побудили Кириака, после десяти лет, перейти в лавру Сухумскую, основанную Харитонием. Там принят был сперва как новоначальный и опять обременен низшими послушаниями, пока наконец не возвели его на степень пресвитера по общему уважению к его добродетели. Восемнадцать лет исполнял он сию должность, и потом удалился, с одним учеником, в соседнюю пустыню Натуф, где долго питался дикими травами, доколе один из окрестных жителей Фекуи не послал к нему хлеба; когда же истощился хлеб, Кириак принялся опять за горькие травы, услаждаемые им чрез знамение креста. Спустя четыре года исцеление беснуемого привлекло к нему столько народа, что он принужден был бежать в иную пустыню Руван; но и там провел не более пяти лет, избегая молвы народной. Наконец погрузился в дикое уединение при устье двух потоков, Лавры и Сусака, где еще не поселялся до него ни один отшельник, и опять убежден был иноками лавры Сухумской у них поселиться, ибо они надеялись, что его присутствие привлечет им благословение Божие; он избрал себе жилищем самую пещеру Харитония. Смятение, возбужденные некоторыми из монашествующих, побудили столетнего старца отойти еще раз в пустыню Сусакимскую, где Бог послал ему льва для охранения, как некогда блаженному учителю его Герасиму; ибо св. мужи, возвращавшиеся к первобытной невинности Адама, подобно ему приобретали и прежнее владычество над всеми тварями. Под сею дивною стражею увидел его однажды летописец Кирилл, пришедший посетить его с одним иноком лавры Сухумской. Устрашился Кирилл пустынного зверя, но спутник его успокоил, и лев уступил им дорогу, видя, что они идут к авве. Св. Кириак сказал им, что лев охраняет его от хищных зверей и варваров, и бросив ему, как домашнему животному, кусок хлеба от трапезы, послал его стеречь малый огород свой. В таких подвигах окончил старец Кириак более нежели вековое свое поприще, сохранив до последней минуты всю крепость телесную 90 . X. Св. Савва Освященный и Феодосий Киновиарх |
| Все это мне передал Кириак, и передал так превосходно, что я, узнав дух языка, постиг и весь дух этого бедного народа; и что всего мне было самому над собою забавнее, что Кириак с меня самым незаметным образом всю мою напускную суровость сбил: между нами установились отношения самые приятные, легкие и такие шутливые, что я, держась сего шутливого тона, при конце своих уроков велел горшок каши сварить, положил на него серебряный рубль денег да черного сукна на рясу и понес все это, как выученик, к Кириаку в келью. Он жил под колокольнею в такой маленькой келье, что как я вошел туда, так двоим и повернуться негде, а своды прямо на темя давят; но все тут опрятно, и даже на полутемном окне с решеткою в разбитом варистом горшке астра цветет. Кириака я застал за делом — он низал что-то из рыбьей чешуи и нашивал на холстик. — Что ты это, — говорю, — стряпаешь? — Уборчики, владыко. — Какие уборчики? — А вот девчонкам маленьким дикарским уборчики: они на ярмарку приезжают, я им и дарю. — Это ты язычниц неверных радуешь? — И-и, владыко! полно-ка тебе все так: «неверные» да «неверные»; всех один господь создал; жалеть их, слепых, надо. — Просвещать, отец Кириак. — Просветить, — говорит, — хорошо это, владыко, просветить. Просвети, просвети, — и зашептал: «Да просветится свет твой пред человеки, когда увидят добрыя твоя дела». — А я вот, — говорю, — к тебе с поклоном пришел и за выучку горшок каши принес. — Ну что же, хорошо, — говорит, — садись же и сам при горшке посиди — гость будешь. Усадил он меня на обрубочек, сам сел на другой, а кашу мою на скамью поставил и говорит: — Ну, покушай у меня, владыко; твоим же добром да тебе же челом. Стали мы есть со стариком кашу и разговорились. Глава пятая Меня, по правде сказать, очень занимало, что такое отклонило Кириака от его успешной миссионерской деятельности и заставило так странно, по тогдашнему моему взгляду — почти преступно или во всяком случае соблазнительно относиться к этому делу. — О чем, — говорю, — станем беседовать? — к доброму привету хороша и беседа добрая. Скажи же мне: не знаешь ли ты, как нам научить вере вот этих инородцев, которых ты все под свою защиту берешь? |
| Всё это свидетельствует о нашем искажённом понимании того – как и через кого Бог нами управляет и что от нас при этом требуется делать. А если у нас нет порядка в своей голове, то какой порядок мы хотим навести где бы то ни было? Так что же скажете тогда делать? Статья уже затянулась. Ну, во-первых, за основу можно взять слова того, уже покойного лаврского духовника. А во-вторых… А давайте сначала сами попробуем ответить на этот вопрос. Давайте вспомним, отсюда, из 21-го века, вспомним январь-февраль 1917-го, и подумаем: что для Дела Божия (повторим – не для себя, а для Дела Спасения) должны были делать православные РПЦ, чтобы избежать того что было потом? А об остальном продолжим уже в другой раз. Думается, что пришла пора поговорить об этом открытым текстом. Монах Кириак (Тишков) , публицист Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть 9. Монах Кириак (Тишков): «Ну что же, всё это до боли знакомо, и в 1917-м году всё это мы уже проходили с известными итогами, когда все вдруг решили: «От Бога порядка не дождёшься, поэтому надо самим его наводить». //////////////////////////// Что это за подтекст-намек такой: «всё это мы уже проходили с известными итогами»? И кто это «мы» - вы тоже? Это же жизнь во всем многообразии – с тяжелейшими выборами-решениями, промахами, обретением опыта, достижениями… ПОБЕДАМИ, наконец… И какие могут быть претензии к ИТОГУ коли из возможностей высшей – советской идеологии в смысле удержания человека от греха и наставления его к доброму было едва ли не запредельно выжато все? По всей логике развития событий следующий шаг-ход обязана была сделать РПЦ… Ну и что у «нас» сегодня получается? 8. «И кричит: «Кири-ку-ку. Царствуй, лежа на боку!» («Сказка о золотом петушке», А. С. Пушкин) Монах Кириак (Тишков): «Что касается возвращения монархии, кто-то думает что Богу легко было управлять Своим народом через монарха, а после революции у Бога с этим появились какие-то проблемы что ли?! Да не смешите!» |
| RPR. N 2822). В Англии И. утвердил на Кентерберийской кафедре свт. Дунстана , деятеля церковной реформы. Сохранились грамоты и др. документы, подтверждающие привилегии мон-рям и еп-ствам, однако их число невелико. Известно о работах, к-рые проводились при И. в Латеранской базилике. В 960 г. по приказу И. базилику отремонтировали, в ней была построена капелла, посвященная ап. Фоме (oratorium S. Thomae apostoli), впосл. долгое время служившая папской ризницей. Сохранились описания капеллы, а также копии 2 фрагментов настенной росписи. Оба фрагмента представляют собой изображения И.: на одном диаконы помогают папе облачиться в казулу, на другом И. под балдахином благословляет верующих. В средние века и в Новое время в историографии И. был известен как один из самых распутных пап. Такая репутация была основана гл. обр. на современном понтификату И. соч. «История Оттона» Лиутпранда Кремонского. Папу обвиняли в симонии, в неканонических действиях (И. якобы рукоположил диакона в конюшне), в небрежении к плохому состоянию церквей, в превращении Латеранского дворца в прибежище распутных женщин, в блуде, в т. ч. в церквах, в совращении замужних женщин, в кровосмесительных связях и т. п. Дурная слава И. нашла отражение и в др. современных ему источниках: в Liber Pontificalis, в «Продолжении Хроники Регинона Прюмского» (Continuatio Reginonis), в «Хронике» Бенедикта Сорактского, а также в более поздних хрониках. В позднесредневек. описании перенесения мощей св. Кириака в Бамберг сообщается, что И., став папой, отправил к Прециозе, аббатисе мон-ря св. Кириака в Риме, посла с неким предложением, к-рое вызвало гневный отказ аббатисы. И. затаил злобу на аббатство, и, когда Оттон I прибыл в 962 г. в Рим, папа изъял из мон-ря мощи св. Кириака и подарил их императору в числе проч. мощей (ActaSS. Aug. T. 2. P. 338-339). Большинство исследователей склонны относиться к подобным сведениям критически, они отмечают проимп. направленность ранних источников и зависимость от них более поздних. Ист.: LP. |
| – Ты, – говорю, – отец Кириак, вздор говоришь; могу ли я от столь хвальной ревности человека удерживать? – Ах, нет, – молит, – владыко, проси; ведь это тебе непонятно, а я так знаю, что, значит, теперь там в степях делается. Это все не Христу, а вражкам его служба там идет. Зальют, зальют они его, голубчика, кровью и на сто лишних лет от него народ отпугают. Я, разумеется, Кириака не послушал, а напротив – написал к соседнему архиерею, чтобы он дал мне своего зырянина на подержание, или, как сибирские аристократы по-французски говорят: «о прока». Сосед мой архиерей в это время уже, отбыв сибирскую епитимью , перемещался в Россию и не постоял за своего досужего крестителя. Зырянин был мне прислан: такой большебородый, словоохотливый и, что называется, весь до дна маслян. Я его сейчас же отправил в степь, а недели через две от него уже и радостные вести имел: доносил он мне, что крестит народ на все стороны. Одного он опасался: достанет ли у него крестов, которых забрал с собою весьма изрядную коробку? Из сего я, не ошибаяся, мог заключить, что улов в мережи сего счастливого ловца попадает чрезвычайно обильный. Вот, думаю, когда я достал себе, наконец, к этому делу настоящего мастера! И очень был этому рад, да и как рад-то! Откровенно скажу вам – с самой казенной точки зрения, – потому что… и архиерей ведь тоже, господа, человек, и ему надокучит, когда одна власть пристает: «крести», а другая – «пусти»… Ну их совсем! скорей как-нибудь кончить в одну сторону, и как попался ловкий креститель, так пусть уже зауряд все крестит, авось и людям спокойнее станет. Но Кириак не разделял моего взгляда, и раз иду я вечером через двор из бани и встречаю его; он остановился и приветствует меня: – Здравствуй, владыко! – Здравствуй, – говорю, – отец Кириак. – Хорошо ли вымылся? – Хорошо. – А зырянина-то отмыл ли? Я рассердился. – Это, – говорю, – что за глупость? А он опять про зырянина. – Он безжалостный, – говорит, – он и у нас теперь так крестит, как за Байкалом крестил; его крестников через это только мучают, а они на Христа, батюшку, плачутся. Грех всем вам, а тебе больше всех грех, владыко! |
| Автор обнаружил основательное знакомство с источниками и довольно обширной литературой своего предмета, уменье свести и направить к решению поставленного вопроса изученные факты и выводы исследователей, строго последовательно развить свою мысль и изложить ее ясно и просто. Сочинение может быть признано весьма хорошим». 13) Экстраординарного профессора Анатолия Спасского о сочинении студента Кириако Евстратия: «История учреждения автокефальной церкви в королевстве Эллинском»: «Сочинение г. Кириако своим содержанием вполне отвечает избранной им теме. Оно состоит из введения и четырех глав. В введении (1–81) излагается краткий очерк истории элладских епархий от начала в Элладе христианства до восстания греков в 1821 году и описывается положение греческих церквей в их отношении к Константинопольскому патриарху до учреждения греческого —150— королевства в 1832 году. Вопреки мнению грека Формакидиса автор здесь убедительно доказывает, что хотя во время восстания сношения эллинских церквей с Константинопольской патриархией фактически были прерваны, однако юридическая зависимость первых от последней продолжалась и признавалась греческой иерархией и народом. Поэтому, и историю учреждения автокефальной церкви в королевстве Эллинов он начинает не с года восстания, а со времени утверждения прочного политического порядка в Элладе (1832 г.), тотчас повлекшего за собой провозглашение церковной независимости. Первая глава (81–167) и рассказывает о том, как совершилось это провозглашение в деятельности семичленной комиссии и собора элладских епископов 1833 года. Глава вторая излагает факты, характеризующие отношение к состоявшемуся самовольному провозглашению автокефальности элладской церкви клира и народа греческого, с одной стороны, и Константинопольской патриархии, – с другой (167–194). В третьей главе идет речь об обстоятельствах, содействовавших восстановлению канонических сношений элладской церкви с Константинопольским патриархом, и о Константинопольском соборе 1850 года, законно утвердившем ее автокефальность (194–293). Четвертая глава знакомит с учредительным законом 1852 года, основанном на постановлении Константинопольского собора и определившем окончательное устройство эллинской церкви, и перечисляет некоторые дополнительные законодательные акты (294–335). Сочинение заканчивается кратким выяснением основной причины, побудившей греков добиваться церковной независимости, которую автор видит в сильном развитии в греках национального самочувствия после борьбы за свободу (336–340). Сочинение г. Кириако носит на себе строго документальный характер. Свои положения он везде или подтверждает выдержками из документов, или прямо говорит языком их. В общем его сочинение представляет довольно правильную и полную картину дела об автокефальности элладской церкви. Изложено оно речью удовлетворительной, не смотря на иностранное происхождение автора. По этим своим достоинствам он |
| — Не гони пургу, Леха! — В голосе Флавиана я узнал знакомые интонации однокурсника Андрюхи, туриста-альпиниста-гитариста, борца- байдарочника и вообще «бойца по жизни». — Ты плохо меня слушал! Я сказал — прорвемся! Не бойся, здесь я не помру, не достоин. Мне надо подняться туда! — Он мотнул головой в сторону вершины. — И я верю, что Господь поможет мне сделать это. Ты тоже поверь и помоги мне, а не «грузи» старого друга… — Хорошо! — вздохнул я. — Дойдем до кириакона Святой Анны, приложимся к святыням, и, если тебе будет плохо, останемся в архондарике до завтра, пока ребята не вернутся! Согласен? — Ладно! — кивнул Флавиан и повернулся к «команде». — Идите, ребята, к кириакону, я чуть отдышусь и догоню вас там! Мы с Игорем переглянулись, я кивнул в сторону кириакона, он вскинул рюкзак на плечи и молча возглавил дальнейший подъем. Мы с Флавианом остались одни. Не зная, что еще сказать Флавиану, чтоб он не увлекался опасным героизмом, я просто сел рядом и тупо уставился взглядом в носки своих фирменных горных кроссовок. — Леша! — нарушил молчание Флавиан. — Папа Герасим благословил меня идти на вершину, сказал, что там есть нечто важное для меня. Значит, он знал, что я дойду! Без этого я бы и не рискнул, пожалуй, хотя подниматься хотел изначально. Он сказал, что Господь будет с нами и поможет, чтобы мы доверяли Ему и не боялись! Снова знакомые слова! Передо мною на мгновение вспыхнуло улыбающееся лицо «монаха» Феологоса. Что-то словно отвалилось от моего сердца, тяжелое и колючее. — О’кей, патер! — улыбнулся я старому другу. — Значит, в путь! Мы поднялись и застучали палками по бетонным ступенькам. Дорога до кириакона заняла около часа. Мы шли не торопясь, размеренно, ритмично, все-таки альпинистский опыт Флавиана давал ему ощутимые преимущества перед неопытными в восхождениях спутниками (это я о себе). Периодически он останавливался, опирался плечами на рукоятки своих палок, выставив их вперед, разгружая, таким образом, ноги от части своей массы. Затем снова двигался вперед. Кстати, когда мы догнали ребят во дворе скита, оказалось, что они ждут нас всего около десяти минут. |
| — Как, — говорю, — тщетно? Отец Кириак, что ты это, батюшка, проповедуешь? — А что же, — отвечает, — владыко? — ведь это благочестивой тростью писано, что одно водное крещение невежде к приобретению жизни вечной не служит. Посмотрел я на него и говорю серьёзно: — Послушай, отец Кириак, ведь ты еретичествуешь. — Нет, — отвечает, — во мне нет ереси, я по тайноводству святого Кирилла Иерусалимского правоверно говорю: «Симон Волхв в купели тело омочи водою, но сердце не просвети духом а сниде, и изыде телом, а душою не спогребся, и не возста». Что окрестился, что выкупался, всё равно христианином не был. Жив Господь и жива душа твоя, владыко, — вспомни, разве не писано: будут и крещёные, которые услышат «не вем вас», и некрещёные, которые от дел совести оправдятся и внидут, яко хранившие правду и истину. Неужели же ты сие отметаешь? Ну, думаю, подождём об этом беседовать…» (5,467-468). Архиерей не находится с ответом, но вопросом пренебречь нельзя, поскольку он поставлен, поскольку, по сути, утверждается мысль о ненужности таинства — и развивается далее, когда отец Кириак продолжает свои рассуждения: « — Ну, вот мы с тобой крещены, — ну, это и хорошо; нам этим как билет дан на пир; мы и идём и знаем, что мы званы, потому что у нас билет есть. — Ну! — Ну а теперь видим, что рядом с нами туда же бредёт человечек без билета. Мы думаем: «Вот дурачок! напрасно он идёт: не пустят его! Придёт, а его привратник вон выгонит». А придём и увидим: привратники-то его погонят, что билета нет, а Хозяин увидит, да, может быть, и пустить велит, — скажет: «Ничего, что билета нет, — Я его и так знаю: пожалуй, входи», да и введёт, да ещё, гляди, лучше иного, который с билетом пришёл, станет чествовать» (5,472). Можно ещё было бы и добавить: а с билетом могут и не пустить, ибо недостойным может оказаться человек данного ему билета. И что же: не правы ли те, кто утверждает, что для спасения важно одно доброе поведение, а таинство дело пустое, формальное. Как у Симона Волхва. Прежде всего: сравнение с Симоном неверно, ибо Волхв не имел благодати от апостолов: |
|
|
