| Для самих же крестоносцев Эдесса выполняла важнейшую роль аванпоста против турок. Не случайно Балдуин предпринял много усилий, чтобы сделать свое княжество латинским и увековечить собственную династию. В скором времени он женился на красавице Арде, дочери армянского правителя Мараша – города, расположенного на юге современной Турции. Правда, брак оказался неудачным: тесть не выполнил своего обещания дать приданое за дочь в размере 60 тыс. золотых монет, а Арда оказалась бесплодной. Но всех остальных своих рыцарей Балдуин едва ли не насильно заставил жениться на армянках, поскольку этот этнос по-прежнему численно доминировал в городе. Однако эта вполне благоразумная политика вступила в противоречие с финансовыми аппетитами латинян, и уже в конце 1098 г. в городе вспыхнул мятеж армян, подавленный крестоносцами с невероятной жестокостью. С военной точки зрения создание Балдуином де Булонь Эдесского княжества имело свои и плюсы, и минусы. С одной стороны, новый князь совершенно утратил интерес к Крестовому походу и откололся от крестоносного воинства. С другой, именно Эдесса стала той преградой, которую в скором времени не смогут преодолеть турки, спешащие на помощь осажденной латинянами Антиохии 313 . Тем временем пилигримы направлялись к Антиохии, несколько месяцев преодолевая тяжелейшие испытания, выпавшие на их долю. Воды и продовольствия было ничтожно мало, люди и вьючные животные умирали сотнями, донимала страшная жара. Путь им преградили горы Тавра – безжизненной пустыни, где не было ни воды, ни травы. В том году осень была особенно дождлива, и пилигримам приходилось буквально карабкаться к покрытым снегом вершинам по раскисшим до грязи горным тропам. Чуть ли не ежечасно люди и животные срывались в пропасти, телеги, которые оказалось невозможным провести по грязи перевалов, пришлось вообще бросить. Люди изнемогали до такой степени, что многие просто оставляли вооружение, чтобы хоть как-то двигаться вперед 314 . Наконец, к октябрю 1097 г. крестоносное воинство подошло к Антиохии, которую осаждали целый год – до ноября 1098 г. К этому времени пилигримы оказались в печальном и едва ли боеспособном состоянии. Помимо болезней и голода, всех донимала вражда вождей похода, и только прямая узурпация власти со стороны Боэмунда, имевшего самую организованную армию из числа своих норманнов, позволила латинянам сохранить шансы на успех своего предприятия. Впрочем, его лидерство было далеко не безусловным, особенно острыми стали отношения у Боэмунда с Раймундом Тулузским, чьи территориальные претензии к завоеванным по дороге крепостям не были удовлетворены норманнами. Напряжение между двумя главными лидерами крестоносцев нарастало и в скором времени вылилось в открытое противостояние 315 . |
| В довершение всех бед король Балдуин IV уже завершал свой земной век, передав управление королевством своему зятю Твидо де Лузиньяку, с отцом которого мы познакомились чуть раньше. Однако многие вельможи были крайне недовольны тем, что власть сама идет в руки этому рыцарю, а потому постоянно интриговали против графа. Удивительно, но даже собственная супруга Гвидо принцесса Сибилла интриговала против него, надеясь короновать своего сына Балдуина, рожденного в 1171 г. ею от первого брака с графом Вильгельмом Монферратским (1135–1177). В конце концов король согласился, совершенно отстранил зятя от власти и 20 ноября 1183 г. короновал 5-летнего племянника Балдуина V (1183–1186) монаршим венцом. Но поскольку мальчик не мог управлять государством, регентом к нему был назначен князь Раймунд III Триполийский, который обязался по достижении тем 15-летнего возраста добровольно сложить с себя власть. Оскорбленный Гвидо отделился и с группой сторонников занял автономную позицию. Весной 1184 г. несчастный Балдуин IV скончался, а Раймунд Триполийский лишь за унизительную дань в 60 тысяч золотых монет смог купить у Саладина перемирие 643 . В свою очередь, это вызвало недовольство в Багдаде. Вынужденный объясняться перед халифом, султан пояснил, что не может в данную минуту одновременно бороться и с Кылыдж Асланом, и латинянами 644 . В целом, говоря об успехах византийского оружия в Палестине, Сирии и Малой Азии, можно сказать, что Мануил I Комнин выполнил то обещание, которое когда-то на заре юности дал византийцам. При всех перипетиях того сложного века он не утратил ничего из того, что ему передал отец, а приумножил римские владения. Несмотря на многочисленные попытки турок стеснить Византию, грекам удалось отбить все их атаки и закрепиться на тех землях, которые являлись для них стратегически важными. Глава 7. Царь – богослов, ученый и канонист Император по праву считался главой Восточной церкви и одним из выдающихся богословов своего времени, многократно подтверждая свою высочайшую квалификацию. |
| Слыша о разладе среди мусульман, он повел переговоры о выкупе его из неволи. После долгих переговоров эмир Тимурташ отпустил его на свободу, но взял с него клятвенное обещание уплатить крупную сумму деньгами и сдать четыре крепости антиохийские вблизи Галеба. Вернулся король Балдуин II в Иерусалим и отправился на выручку Антиохии, которую в то время опустошали и теснили мусульмане. В 1125 году в Антиохию прибыл сын Боэмунда Великого, юный, восемнадцатилетний Боэмунд, храбрый, гордый, красноречивый человек. Балдуин точас передал ему Антиохию и затем женил его на своей дочери Элизе. VI. Враги христиан Главными враждебными лицами христиан в то время были калиф Багдада, эмир Моссульский, эмир Алеппский и Дамасский. Каирский калиф был уже теперь не страшен для христиан; он владел только Аскалоном на Сирийском побережье, остальные пункты были отбиты христианами; кроме того долгими войнами калифат был ослаблен, и понятно, что большой угрозы для христиан представлять уже не мог. Мелкие племена – курды, туркмены, ассасимы, гашишимы – были рассеяны по Месопотамии и Сирии. Главное, что помогало во многом христианам, это то, что среди мусульман раздоры не утихали, а этим мусульмане значительно ослабляли свою силу. Между тем христиане пользовались славой непобедимых воинов, внушавших невообразимый ужас мусульманам. И если бы только и они не поддавались личным ссорам и распрям, – они могли бы в то время прочно и надолго утвердить в Палестине свое могущество. На севере господствовал граф Эдесский по берегам Евфрата; на севере Сирии утвердилось самое важное латинское княжество, Антиохийское; в центре, между Ливаном и Финикийским морем, господствовал граф Триполийский, а на юге лежало королевство Иерусалимское, которое доходило до города Аскалона и до пустыни, отделявшей Сирию от Египта; под властью этого королевства находились все христиане, рассеянные по Востоку. Их, конечно, было бы недостаточно для защиты христианских владений от мусульман, но к ним беспрестанно приходили новые и новые подкрепления из Западной Европы, которая следила за успехами на Востоке своих детей, ценою крови и страданий, добывавших ей Святую Землю. VII. Рыцарские духовные ордена. – «Иоанниты» |
| Прошло лет десять, но общество рыцарей не увеличивалось; тогда несколько рыцарей отправились во Францию, чтобы огласить устав своего ордена и поднять новые вооружения для укрепления Востока. Во Франции мысль этого ордена встретили сочувственно; тогда Гуго Пайенский объехал всю Францию, Англию и Италию; всюду и богатые, знатные люди, и бедняки или спешили вступить в число орденов, или вверяли ордену богатые поместья и целые вклады. В 1129 г. рыцари ордена Тамплиеров вернулись в Палестину с богатейшими дарами, с великолепным отрядом рыцарей и латников. Тамплиеры. В походном одеянии. В домашнем одеянии С тех пор орден состоял из испытанных, благороднейших рыцарей. Внешним отличительным знаком Тамплиера была белая мантия с красным крестом. Глава ордена, магистр Тамплиеров, занял высокое положение среди высшего класса Иерусалимского королевства. Оба ордена Иоаннитов и Тамплиеров явились для Иерусалимского государства надежною живою крепостью. Силы их увеличивались непрерывно, значение их все возрастало. Они оказывали не только материальную помощь, но способствовали развитию нравственности, укреплению веры среди людей, пользовавшихся их услугами. IX. Преемник Балдуина II В 1131 году Балдуин II скончался. У него не было сыновей, а дочерей своих он выдал замуж за князей отдельных государств крестоносцев. Он думал этим теснее и дружнее соединить отдельные государства, чтобы сделать из них сильное, единодушное воинство для отпора сарацинам. Старшую свою дочь, Мелизенду, он выдал замуж за графа Фулько II Анжуйского, который прибыл в Палестину принять участие в борьбе крестоносцев с магометанами. Граф Фулько (Фульк) пользовался общим уважением, как храбрый и благочестивый рыцарь; в течение года он содержал на свои средства сотню латников и этим неоднократно оказывал значительную помощь христианам. Умирая, Балдуин II оставил Иерусалимское королевство ему и своей дочери. Фулько было за сорок лет, когда он вступил на престол. Но, несмотря на свою храбрость, он на деле оказался неискусным правителем. |
| Саладин вел дело умно и расчетливо. Немало приходилось ему бороться, когда против него в Египте возгорелось восстание. Не меньше того пришлось ему отстаивать свою власть и независимость и после смерти Нуреддина. В то время государство Нуреддина в Сирии и Месопотамии распалось на части, и там тоже началась междоусобная вражда. Сын его, Сойфеддин, владел Дамаском и Галебом, племянник его овладел Моссулом; другой племянник, Ценги, стремился тоже овладеть Моссулом. Военачальники в Дамаске и Галебе открыто враждовали друг с другом, и одна партия даже призывала к себе на помощь Саладина. В 1174 году Саладин легко подчинил своей власти все эти отдельные части, а когда сын Нуреддина вышел против него, он разбил и его силы; мир, заключенный при этом, передал Саладину власть над всей магометанской Сирией. Теперь Саладин считал себя независимым правителем от Сойфеддина и принял титул султана. Покорил он, безусловно, и многие мелкие племена, связав их формальным мирным договором XIII. Тревога крестоносцев С большой тревогой следили христиане за возвышением могущества Египта. Правитель-опекун, Раймунд, хотел воспользоваться войной Саладина с Галебом и Моссулом, которыми владели наследники Нуреддина, но Саладин вовремя остановил движение крестоносцев и договором обязал их раз навсегда в дела Галеба и Моссула не вмешиваться да еще взял с них большую дань золотом. Вообще крестоносное войско находилось в каком-то тревожном, неопределенном положении. Если они делали иногда удачные разбойничьи вторжения в область Дамаска, то вскоре платились за это очень дорого. Приехал как-то союзник крестоносцев, знатный маркграф Вильгельм Монфератский; крестоносцы надеялись на его помощь и, чтобы упрочить его положение, предложили ему обвенчаться со старшей сестрой Балдуина IV, Сибиллой. Но маркграф вскоре умер, оставив после себя вдову и ребенка, Балдуина. Вызвали крестоносцы графа Филиппа Фландрского, который явился со значительным рыцарством; ему предложили стать правителем государства и идти на Египет, тем более, что в это время прибыл греческий флот, который был обещан еще Амальриху. Но из этого ничего не вышло. Филипп, не поладив со многими рыцарями, из упрямства отправил обратно в Византию флот, а сам ограничился небольшими разбойничьими нападениями на окрестные области. В конце концов, он вернулся в Европу, поссорившись со всеми князьями. |
| В VII в. регион Панеады был завоеван сначала персами, а затем арабами-мусульманами. В составе Исламского халифата Панеада была столицей области Эль-Джаулан в пров. Дамаск. Население Паниаса возросло, когда мусульмане из Тарса поселились здесь после захвата их города византийцами в 965 г. Существование евр. общин в Панеаде, раввинистической и караимской, подтверждается неск. документами из собрания Каирской генизы . Средневек. укрепления Панеады возведены при Фатимидах. В XII в., в эпоху крестоносцев, Панеада неоднократно становилась ареной боевых действий и неск. раз переходила от христ. правителей к мусульманам и обратно, что постепенно привело к упадку города. В 1126 г. Панеада была отдана дамасским эмиром в управление исмаилитам (ассасинам). Предводитель исмаилитов Бахрам отреставрировал стены города. Исмаил аль-Аджами, наследник Бахрама, в 1129 г. предложил город крестоносцам в обмен на больницу-приют для исмаилитов. Кор. Балдуин II согласился и назначил правителем Панеады Ренье Бруса. В дек. 1132 г., когда в городе отсутствовали основные силы гарнизона, Шамс аль-Мулук захватил его. В 1130 г. правитель Панеады Ибрагим ибн Тургут восстал против Дамаска и объявил себя вассалом эмира Мосула. Эмир Дамаска предложил вернуть Панеаду крестоносцам и заключил с ними союз. В мае 1140 г. совместные войска крестоносцев и мусульман подошли к Панеаде и после месячной осады взяли ее. Город выдержал нападение Нур ад-Дина в 1153 г. Хамфри Торонский, женившись на дочери Ренье Бруса, получил Панеаду в удел в 1157 г., затем отдал половину своих владений госпитальерам. В мае-июне 1157 г. Нур ад-Дин захватил город и взял в осаду остатки гарнизона крестоносцев во дворце. Вскоре, однако, из Иерусалима подошло войско крестоносцев и мусульмане отступили. Кор. Балдуин III выслал каменщиков и плотников для реконструкции города. 18 окт. 1164 г. Панеада была окончательно захвачена Нур ад-Дином, когда часть городского гарнизона участвовала в экспедиции против Египта. В 1174, 1179 и 1219 гг. крестоносцы безуспешно пытались отвоевать Панеаду. В 1201 г. произошло сильное землетрясение, после чего город был восстановлен эмиром Фахром ад-Дином Ияс Яхаркасом. Недавно открытая арабская надпись упоминает о возведении башни в 1204-1205 гг. В марте 1219 г. последовало разрушение всех крепостей крестоносцев в Зап. Палестине по приказу аль-Муаззама Исы. Согласно надписи местного правителя аль-Азиза Утмана, стены были восстановлены в 1227 г. После 1260 г. Панеада вошла в состав гос-ва мамлюков. К этому времени город пришел в упадок и в дальнейшем стал небольшой деревней, которую населяли туркмены, арабы, друзы и христиане. Известные епископы К. Ф. |
| С уходом лучшей части рыцарей в столице остались, по словам Вилльгардуэна, император Балдуин, знатный граф Блуа (новый герцог никейский) и два старика: граф Гугон Сент-Поль, прикованный подагрой, и дож Дандоло, подагры никогда не знавший. В феврале 1205 г. умер граф Сент-Поль и похоронен в Манганском монастыре, в самой гробнице красавицы Склирены. Смерть его послужила сигналом к восстанию в Дидимотихе, отданном ему в лен. Люди его были избиты греками. Захвачена соседняя Орестиада и уделы мелких баронов, рассыпанные по окраине Фракии. Латиняне, только что водворившиеся в своих ленах, частью перебиты, частью бегут по направлению к столице. Весть о восстании быстро доходит до Греции, делая латинян более скромными, по словам Никиты. Бегут бароны. Венецианский гарнизон Адрианополя очистил этот главный пункт. Храбрый комендант Цурула на время остановил бегущих, выступил навстречу грекам и, заняв Аркадиополь, нанес неорганизованным грекам кровавое поражение, «никто из них не удостоился погребения»; все же и он не удержался и отступил в свою крепость. Случилось даже, по выражению Вилльгардуэна, «странное происшествие», рисующее деморализацию рыцарей. Ренье де Три в своем Филиппополе был оставлен сыном и родными, бежавшими в столицу; эти рыцари попались грекам и были пересланы Калоянну, в числе 30, который их казнил; и никто из франков о них не пожалел. Ушли и другие в большем числе, так что Ренье остался охранять Филиппополь и Стенимак всего с 25 рыцарями, но своего поста не оставил. Грозные вести с севера застали императора врасплох. Прибывающие беглецы увеличивали смятение. Посоветовавшись с Блуа и Дандоло, император решил идти на Адрианополь со всеми наличными силами, послав вперед Вилльгардуэна, и немедленно отозвать все отряды, высланные на Восток. Все достигнутые в М. Азии успехи были принесены в жертву. Вилльгардуэн всего с 80 рыцарями подошел к Адрианополю, но все население скрылось за стенами, на которых развевались знамена Калоянна. Балдуин не дождался брата и рыцарей, «посланных на юг. |
| Рядом с орденом тамплиеров образовался и другой военный монашеский орден – госпитальеров. Первою целью этого братства была благотворительность. Когда тамплиеры преобразовали свой орден в монашествующее рыцарство, то их примеру последовали и госпитальеры (иначе называемые «иоанниты»); отличительная одежда их – черный плащ с белым крестом. Эти ордена получили решительное преобладание в делах и судьбах иерусалимского королевства и были могучими факторами в борьбе христиан с мусульманами. Еще значительнее было третье средство, которое поддерживало христианские королевства на Востоке. Провансальские бароны не могли забыть того, что сюзерен их, тулузский герцог, был князем в Триполи; точно в таком же положении относительно Востока находились князья и бароны лотарингские: двое из лотарингских князей имели на Востоке княжества – один эдесское, другой иерусалимское. Связь Лотарингии и Прованса с тремя упомянутыми малоазийскими княжествами была жива и поддерживалась обменом отношений. Особенное значение имело событие 1131 г., когда прекратилась в Иерусалиме лотарингская линия. Балдуин, король Иерусалимский, пред смертью сделал весьма умный шаг: он связал родственными узами линию лотарингского дома с одной из самых сильных графских фамилий на Западе; он обручил свою дочь Мелизинду с Фулько, графом Анжу и Мена. Графства Анжу и Мен, окружавшие родовые владения французского королевского дома (Капетингов), были гораздо обширнее королевских владений; графы Анжу и Мена далеко превосходили своим могуществом Капетингов. Балдуин, предложивши руку своей дочери одному из самых сильных феодальных французских владетелей, связал интересы иерусалимского королевства с интересами анжуйского дома, владевшего всей Средней Францией; теперь в делах иерусалимского княжества была заинтересована не только Южная Франция, но и Средняя. Но этот союз обещал еще громадные политические выгоды для всего христианского Востока в ближайшее время. Именно после прекращения в Англии линии Вильгельма-завоевателя английская корона была предложена анжуйскому дому и сын Фулька сделался королем Англии. Когда таким образом во власти одного дома сосредоточились половина Франции, вся Великобритания и иерусалимское королевство, дом анжуйский заявил свои претензии на норманнскую корону. Важность этого союза для христианских княжеств на Востоке будет вполне ясна, если скажем, что благодаря лишь ему в половине XII столетия мог состояться второй крестовый поход. |
| Другого рода искушения ожидали крестоносцев в стенах Антиохии. Хитрый князь Раймунд старался отклонить их оружие от Иерусалима, в пользу собственных владений; видя непреклонность короля, обольстил он именитых витязей и жен наслаждениями роскошного Востока и, овладев сердцем королевы, был виною разрыва супружеской любви. Силою увлек её Людовик в Иерусалим, и уже боялся вступить в пределы графа Триполийского. В стенах Св. града император Германский ожидал короля Франции; оба, лишенные войск своих, убогими богомольцами поклонились Св. гробу, который шли защищать с такими полчищами. Дружелюбно встретил их в Иерусалиме юный король Балдуин с материю Мелизендою. Никогда столько царственных особ не было собрано в стенах Св. града. Два короля, две королевы и один император, кроме владетельных князей, и никогда столько смирения, вольного и невольного, не сопутствовало сему земному величию, посреди воспоминаний небесного убожества. В Птолемаиде назначено было совещание о дальнейшем походе; но туда не явились ни князь Антиохийский, ни граф Триполийский, ни сам Иосселин Эдесский, избежавший смерти в день гибели своей столицы; не было и речи о её освобождении, хотя имя Эдессы подвигло весь Запад. Дамаск, еще не завоеванный страшным султаном Алепа, Нуреддином, был избран целью похода, и к нему двинулось войско крестоносцев. Впереди всех шел король Иерусалимский, с магистрами Странноприимных и Храмовников, за ним король Франции с своею дружиною, император Конрад замыкал их остатками собранных им воинов. Стан христианский расположился в цветущих садах Дамаска, и необычайная отвага витязей, ревновавших друг перед другом выказать удальство свое, поразила ужасом жителей; более всех отличался, в непрестанных поединках с неприятелями, император Конрад. Аюб, отец страшного впоследствии Саладина, начальствовал в Дамаске; при нем находился и сам будущий завоеватель Иерусалима. Уже начинали думать о сдаче города, когда возникли в стане христиан обычные распри о том, кто будет владеть им, и ревность многих остыла, когда узнали, что Дамаск обречен был в удел графу Фландрскому. По мере того, как упадал дух осаждавших, возникало мужество осажденных; несчастное решение перенести стан из садов предместья на южную сторону города, для удобнейшего приступа к стенам, спасло Дамаск; ибо толпа курдов в него проникла чрез оставленные крестоносцами сады, а между тем зной и жажда стали истреблять войска их на голой равнине. Весть о приближении султанов Алепа и Моссула решила крестоносцев оставить гибельную для них осаду. Общее уныние овладело вождями; напрасно Балдуин предлагал осадить Аскалон, император думал только о своем возвращении, и сам Людовик, остававшийся более года в Палестине, не совершил ничего достойного великих замыслов. Раздоры и развращение нравов были источником всех бедствий; ибо новые воители не имели уже простоты и набожности сподвижников Готфреда. |
| Желая ответить на византийскую политику в Италии тем же, Фридрих Барбаросса вступил в сношения с самым опасным врагом Византии на востоке, с Иконийским султаном Кылыч-Арсланом, и убеждал последнего напасть на греческую империю, в надежде, что малоазиатские затруднения отвлекут Мануила от европейских дел. Между тем, ситуация в Малой Азии становилась все более угрожающей. В Киликии, которая была завоевана Иоанном Комнином, вспыхнуло восстание под предводительством Тороса. Две армии Мануила, посланные против Тороса, потерпели поражение. Ситуация стала еще более тревожной, когда Торос вошел в союз со своим бывшим врагом, князем антиохийским Вено Шатийонским. Они выступили против греков вдвоем. В то же самое время Рено осуществил успешный морской набег на Кипр. Мануил прибыл в Киликию лично. Его прибытие оказалось столь неожиданным, что Торос едва не попал в плен и бежал. В 1158 году Мануил снова стал хозяином положения в Киликии. Торос подчинился императору и был им прощен. Теперь настала очередь Антиохии. Рено Шатийонский, понимая, что он не в состоянии противостоять византийским войскам, решил добиться прощения Мануила. Император был в Мопсуестии (Мамистра крестоносцев) в Киликии. Рено «появился там как проситель перед Великим Комнином.» Далее разыгралась самая унизительная сцена. С голыми ногами, он пал ниц перед императором и протянул ему рукоять своего меча, отдавая себя в его распоряжение. В то же время, как пишет Гийом Тирский, «он кричал о прощении и кричал так долго, что все почувствовали тошноту от этого и многие французы стали его презирать и осуждать.» Здесь же присутствовали послы от большинства восточных народов, включая отдаленных абасгов (абхазов) и иберов и все находились под сильным впечатлением. «Эта сцена сделала латинян презираемыми во всей Азии.» Рено признал себя вассалом империи, так что позже (в 1178—1179 гг.) «некто Роберт был послан ко двору Генриха II, короля Англии, послом от двух стран — Византии и Антиохии.» Король иерусалимский Балдуин III лично прибыл в Мопсуестию, где в лагере Мануила он был с почестями принят императором. Однако Балдуин был вынужден заключить с ним договор с обязательством поставлять императору вооруженные силы. Евстафий Фессалоникийский в своей речи, посвященной Мануилу, упоминает короля, который «прибежал к нам из Иерусалима, изумленный славой и деяниями императора и признавая издалека его величие.» |
|
|
