| Разделы портала «Азбука веры» ( 9 голосов: 3.8 из 5) Действующие лица Ирина Николаевна Аркадина, по мужу Треплева, актриса. Константин Гаврилович Треплев, ее сын, молодой человек. Петр Николаевич Сорин, ее брат. Нина Михайловна Заречная, молодая девушка, дочь богатого помещика. Илья Афанасьевич Шамраев, поручик в отставке, управляющий у Сорина. Полина Андреевна, его жена. Маша, его дочь. Борис Алексеевич Тригорин, беллетрист. Евгений Сергеевич Дорн, врач. Семен Семенович Медведенко, учитель. Яков, работник. Повар. Горничная. Действие происходит в усадьбе Сорина. — Между третьим и четвертым действием проходит два года. Действие первое Часть парка в имении Сорина. Широкая аллея, ведущая по направлению от зрителей в глубину парка к озеру, загорожена эстрадой, наскоро сколоченной для домашнего спектакля, так что озера совсем не видно. Налево и направо у эстрады кустарник. Несколько стульев, столик. Только что зашло солнце. На эстраде за опущенным занавесом Яков и другие работники; слышатся кашель и стук. Маша и Медведенко идут слева, возвращаясь с прогулки. Медведенко. Отчего вы всегда ходите в черном? Маша. Это траур по моей жизни. Я несчастна. Медведенко. Отчего? (В раздумье.) Не понимаю… Вы здоровы, отец у вас хотя и небогатый, но с достатком. Мне живется гораздо тяжелее, чем вам. Я получаю всего двадцать три рубля в месяц, да еще вычитают с меня в эмеритуру, а все же я не ношу траура. Садятся. Маша. Дело не в деньгах. И бедняк может быть счастлив. Медведенко. Это в теории, а на практике выходит так: я, да мать, да две сестры и братишка, а жалованья всего двадцать три рубля. Ведь есть и пить надо? Чаю и сахару надо? Табаку надо? Вот тут и вертись. Маша (оглядываясь на эстраду). Скоро начнется спектакль. Медведенко. Да. Играть будет Заречная, а пьеса сочинения Константина Гавриловича. Они влюблены друг в друга, и сегодня их души сольются в стремлении дать один и тот же художественный образ. А у моей души и у вашей нет общих точек соприкосновения. Я люблю вас, не могу от тоски сидеть дома, каждый день хожу пешком шесть верст сюда да шесть обратно и встречаю один лишь индифферентизм с вашей стороны. Это понятно. Я без средств, семья у меня большая… Какая охота идти за человека, которому самому есть нечего? |
| Накануне выборов наши белградские корреспонденты выделяли внутри сербского епископата три группировки: во-первых, это - модернистски настроенные владыки, поддерживающие прозападный политический курс официального Белграда (самыми известными из них являются епископ Бачский Ириней, епископ Захумско-Герцеговинский Григорий (Дурич), епископ на покое Афанасий (Евтич)); во-вторых, архиереи традиционалисты и консерваторы, настроенные оппозиционно к прозападной политике официальных властей (такие как епископ Рашко-Призренский Артемий и епископ Банатский Никанор), с некоторыми оговорками сюда можно отнести и самых ярких представителей так называемого «боснийского лобби» (епископа Зворничко-Тузланского Василия (Качавенду) и епископа Баня-Лукского Ефрема (Милутиновича)); в-третьих, архиереи, занимающие среднюю линию, лавирующие между модернистами и консерваторами, старающиеся поддерживать конструктивные отношения с государственной властью, но соблюдающие определенную дистанцию (самые известные - митрополит Черногорско-Приморский Амфилохий и епископ Нишский Ириней). Выборы претендентов на патриарший престол как раз отразили этот расклад сил. Как нам сообщили наши источники в Белграде, без особых проблем пятидесятипроцентный барьер перешагнули именно владыки Амфилохий и Ириней, став первыми кандидатами. А вот за третье место в списке кандидатов шла борьба между модернистом епископом Иринеем Бачским и консерватором епископом Ефремом Баня-Лукским. В результате, третьим претендентом стал, к сожалению, известный своим экуменизмом владыка Ириней (Булович). Затем сербские архиереи предоставили самому Господу определить достойнейшего, - и дальше уже ничего не зависело от человеческого хотения. И Господь указал на епископа Иринея (Гавриловича). Святейшему Иринею в нынешнем году исполнится 80 лет. Таким образом, Промыслом Божиим у руля церковного корабля поставлен умудренный опытом старец, которому, видимо, предстоит умиротворять как внутрицерковные нестроения, так и острейшие противоречия, существующие внутри общества и политической элиты Сербии. |
| Нужно быть близоруким, чтобы не видеть тех благотворных перемен в Минской семинарии, которые произвёл о. Афанасий» 29 . Далее Дмитрий Булгаковский с тёплым чувством обрисовывал заслуги покойного перед Минской духовной семинарией, заканчивая свой некролог словами: «Дай Бог , чтобы побольше было таких деятелей в здешнем крае, но дай Бог, чтобы они за свои заслуги получали лучшую благодарность!» 30 Так ученик заступился за своего почившего ректора, отдав ему дань благодарности от лица всех воспитанников. Очень рано в Дмитрии стали пробуждаться писательский талант и тяга к изучению народной жизни – культуры, быта, традиций. Ещё учеником семинарии он опубликовал в «Минских губернских ведомостях» статью «Белорусские песни. Волочебные» 31 , собранные им в Борисовском уезде в бытность преподавателем Зачистского училища. Волочёбными песни назывались потому, что крестьяне пели их, переходя от одной хаты к другой, «волочась» по селу, а сами любители таких песен назывались волочёбниками. Пелись эти песни обыкновенно в первый день Пасхи, после вечерни в продолжение всей ночи, а иногда даже и на другой день праздника, после утрени. Пение волочёбных песен было чем-то вроде рождественских коляд, когда группа селян, не менее 15 человек, ходила от дома к дому, исполняя свои песни за какое-нибудь вознаграждение. Песни пелись под окнами домов, и только в том случае, когда окна не выходили на улицу, во дворе дома. Обычной платой за пение были кварта водки, сыр, несколько яиц и до 15 копеек денег. Водка волочёбниками выпивалась в присутствии хозяев, а остальные даяния забирались с собой и делились поровну уже после окончания хождения. Начавшись на ученической скамье, литературная деятельность Булгаковского впоследствии уже не ослабевала. В июне 1869 года Дмитрий Булгаковский благополучно окончил полный семинарский курс по первому разряду успеваемости с почётным званием студента 32 . Вскоре он подал новому Минскому епископу Александру (Добрынину) прошение о своём желании принять священный сан. «Не ищу и не желаю другой должности, – писал он, – как только должности священника, к которой я с юных лет своей жизни чувствую и призвание, и любовь. Благоволите мне, Преосвященнейший Архипастырь посвятить все силы сему священному служению и честно в нем трудиться» 33 . Вместе с тем он просил владыку выдать ему «билет», то есть разрешение на женитьбу. |
| Полосуха Иван Афанасьевич Загряжский [см. Загряжские], 1518–1542 гг.; Полосухины, крестьяне, 1627 г., Белев Полосуха – пестрядь, полосатая ткань Полоумов Серга, казачий атаман, послан на Печору, 1601 г. Полочениновы ( Полочаниновы ): вторая половина XVI в. и позже, Арзамас; Полочанинов Григорий, государев дворовый стрелок, 1573 г.; Истома [см. Истома] Полоченинов, до 1587 г. Полстовал Андрей, крестьянин, 1545 г., Новгород Полтевы , середина XVI в. и позже, Ярославль, Смоленск и Серпейск Полтина, Полтинины : Игнатий Юрьевич Полтина, первая половина XVI в., Тверь; от него – Полтинины Полуборец Иоасаф, казначей Вассиановой Строкиной пустыни, 1606 г. Полубояр Федор, посадский человек, 1623 г., Гороховец Полубояринов , 1629 г. 70 Полугостев Третьяк [см. Третьяк], казнен в опричнине, Новгород Полукорела Василий, крестьянин, 1571 г., Новгород Полуня , крестьянин, 1545 г., Новгород; Полунина Любава [см. Любава], вдова бортника, 1612 г., Нижний Новгород Ср. полуница – клубника; Полун, Ополун – Аполлон Полупопадьины , крестьяне., 1623 г., Зарайск Полута, Полутины , крестьяне, начало XVII в., Арзамас; Полутин Василий, крестьянин, 1580 г., Арзамас Полуторнов Никита, стрелец, 1630 г. Полуханов Константин Гаврилович, подьячий, писец, 1562 г., Дмитровский уезд Полушкин Константин, попович, 1585 г., Псков Полфа Алфим, крестьянин, 1627 г., Белев Полшетяй Денис, крестьянин, 1613 г., Арзамас Полюд, новгородский боярин, убит в бою с немцами под Раковором в 1268 г. Поляна, Полянские: Яков Кузьмич Поляна Кашинцев [см. Кашинцев], солевар, 1506 г., Соль Галицкая Поляницыны , крестьяне, 1608 г., Нижний Новгород Помазацын Кузьма, посадский человек, 1614 г., Соль Вычегодская Помайскин Ивап, посадский человек, 1660 г., Устюг Помогаев Василий, крестьянин, 1627 г., Белев Помогало , крестьянин, середина XVI в., Новгород; Собина [см. Собина] Помогалов, царский колымажный слуга, 1573 г. Помяс : Василий Федорович Заболоцкий [см. Заболоцкий], 1506–1538 гг.; кн. Василий Федорович Лопатин-Оболенский [см. Лопата], около 1552 г. |
| Пустошка – хохлатый удод; в Саратовской губ. пустошка – ночная птица из породы сов, живущая в нежилых строениях, амбарах, половнях и т. п. Пустоцвет Дмитрий, крестьянин, 1624 г., Нижний Новгород Пустынников Дорофей, подьячий, позже дьяк, 1614 г., Москва Путилец Иванович Волжинский Путило см. Пустило Путица Федор, крестьянин, 1495 г., Новгород Путята, Путятины : Суморок [см. Суморок] Путятин, писец, 1510 г., Балахна; Юрий Михайлович Путятин, 1519 г., Кашин; кн. Иван Семенович Путята Друцкий [см. Друцкие], начало XV в.; от него – князья Путятины [см. Колышка]; Григорий Степанович Путята Мижуев [см. Мижуй], умер в 1542 г. [см. Люль, Садилов, Хрипун] Пух Иван Васильевич Тетерин [см. Тетеря], дьяк, 1538–1549 гг.; его сын Тимофей Пухов, известный эмигрант времени Ивана Грозного Пухталин Палка, крестьянин, 1495 г., Новгород Пученкин Тарас, бобыль, 1620 г., Белев Пучень , крестьянин, 1495 г., Новгород Пучко Молвянинов [см. Молвянин], 1556 г. Пушень , крестьянин, 1545 г., Новгород Пушечников Василий Васильевич, 1498 г.; Григорий Васильевич Желобов [см. Желоб], в 1550 г. получил по местье под Москвой Пушка, Пушкины : Григорий Александрович Пушка Морхинин [см. Морхиня], середина XVI в.; от него – Пушкины [см. Бобринец, Бобрище, Бояринец, Бужар, Булыга, Грема, Гулида, Гусь, Дыхайло, Желтоух, Каур, Кологрив, Кострец, Курч, Муса, Рожон, Сулемша, Теленчей, Товарко, Улита, Ус, Фуник, Шароватый, Шаферик, Шиш, Шушлепа, Щур, Юрята] Пушкарев Григорий Гаврилович, 1550 г., Нижний Новгород Пушнев Пушник Пятуня, крестьянин, 1625 г., Устюг Пуща, Пущины : Осип Васильевич Пуща Олуповский [см. Олуповский], 1550 г.; от него – Пущины, XVI–XVII вв., Новгород и Рязань Пчелин Игнатий, подьячий, 1617 г., Москва; Тимофей, дьяк, 1635 г., Двина Пчелкин Афанасий, крестьянин, 1606 г., Белев Пшеничников Андрей, посадский человек, 1624 г., Соль Вычегодская Пшеничный Василий, крестьянин, 1586 г., Арзамас Пшенка, Пшенкин : Иван Иванович Пшенка Кафтырев [см. Кафтырев], 1534 г.; Пшенкин, своеземец, 1495 г., Новгород |
| Нина. Если бы вы знали, как мне тяжело уезжать! Аркадина. Вас бы проводил кто-нибудь, моя крошка. Нина (испуганно). О нет, нет! Сорин (ей, умоляюще). Останьтесь! Нина. Не могу, Петр Николаевич. Сорин. Останьтесь на один час, и все. Ну, что, право… Нина (подумав, сквозь слезы). Нельзя! (Пожимает руку и быстро уходит.) Аркадина. Несчастная девушка, в сущности. Говорят, ее покойная мать завещала мужу все свое громадное состояние, все до копейки, и теперь эта девочка осталась ни с чем, так как отец ее уже завещал все своей второй жене. Это возмутительно. Дорн. Да, ее папенька порядочная-таки скотина, надо отдать ему полную справедливость. Сорин (потирая озябшие руки). Пойдемте-ка, господа, и мы, а то становится сыро. У меня ноги болят. Аркадина. Они у тебя, как деревянные, едва ходят. Ну, пойдем, старик злосчастный. (Берет его под руку.) Шамраев (подавая руку жене). Мадам? Сорин. Я слышу, опять воет собака. (Шамраеву.) Будьте добры, Илья Афанасьевич, прикажите отвязать ее. Шамраев. Нельзя, Петр Николаевич, боюсь, как бы воры в амбар не забрались. Там у меня просо. (Идущему рядом Медведенку.) Да, на целую октаву ниже: «Браво, Сильва!» А ведь не певец, простой синодальный певчий. Медведенко. А сколько жалованья получает синодальный певчий? Все уходят, кроме Дорна. Дорн (один). Не знаю, быть может, я ничего не понимаю или сошел с ума, но пьеса мне понравилась. В ней что-то есть. Когда эта девочка говорила об одиночестве и потом, когда показались красные глаза дьявола, у меня от волнения дрожали руки. Свежо, наивно… Вот, кажется, он идет. Мне хочется наговорить ему побольше приятного. Треплев (входит). Уже нет никого. Дорн. Я здесь. Треплев. Меня по всему парку ищет Машенька. Несносное создание. Дорн. Константин Гаврилович, мне ваша пьеса чрезвычайно понравилась. Странная она какая-то, и конца я не слышал, и все-таки впечатление сильное. Вы талантливый человек, вам надо продолжать. Треплев крепко жмет ему руку и обнимает порывисто. Фуй, какой нервный. Слезы на глазах… Я что хочу сказать? Вы взяли сюжет из области отвлеченных идей. Так и следовало, потому что художественное произведение непременно должно выражать какую-нибудь большую мысль. Только то прекрасно, что серьезно. Как вы бледны! |
| В жизненном смысле для молодого Жуковского это было труднее, в нравственном же полезнее: удаляло от кичливости, высокомерия, барства. Скромно пришел в жизнь, скромно ее проходит. В Пушкине, даже в Иване Тургеневе все же сидел помещик, «дворянин», от которого надо было освобождаться (Пушкина — смерть и страдания ее освобождали). Жуковский сразу явился странником, почти не укорененным в быту крепостничества. Не приходилось ни знатностью, ни богатством гордиться. Он, может быть, первый из «интеллигентов» российской литературы. Этого интеллигента, однако, в конце 1795 года решила направить Марья Григорьевна по военной части. (Сын он был Елизаветы Дементьевны, а судьбою его распоряжалась «госпожа» — он ее звал всегда: бабушка.) Знакомый майор Постников повез его в Кексгольм, в Финляндию, где стоял Нарвский полк, — в нем некогда служил и Афанасий Иваныч. Туда был записан Жуковский с самого своего рождения. Кое — какие следы предприятия этого сохранились. Сам Жуковский вспоминал через много лет, как проездом, в Петербурге, видел императрицу Екатерину на великолепном празднике в честь Потемкина. Уцелели и письма его из Кексгольма к матери, простодушно — ребяческие, почтительные и в наивности своей милые. Мать он называет «милостивая государыня матушка Елизавета Дементьевна», спрашивает о ее здоровье, говорит о своем («здоров и весел»). Описывает и свою жизнь: «Здесь я со многими офицерами свел знакомство и много обязан их ласками». (Дар располагать к себе был щедро ему дан — с ранних лет.) «Всякую субботу я смотрю развод, за которым следую в крепость. В прошедшую субботу, шедши за разводом, на подъемном мосту ветром сорвало с меня шляпу и снесло прямо в воду, потому что крепость окружена водою, однако по дружбе одного из офицеров ее достали. Еще скажу вам, что я перевожу с немецкого и учусь ружьем». Подписывается он: «Навсегда ваш послушный сын Васинька». В другом письме сообщает, что у них был «граф Суворов, которого встречали пушечной пальбой со всех бастионов крепости. Сегодня у нас маскарад, и я тоже пойду, ежели позволит Дмитрий Гаврилович». |
| Заключение Итак, 24 октября 1944 года были арестованы Кроликовский Виктор Адамович, Болтнев Евгений Гаврилович, Великанов Евгений Васильевич, Ган Виктор Станиславовичи Потехин Владимир Васильевич, через три дня -Катенин Федор Борисович, Макаревич Юрий Леонидович, а 30 октября -Котон Анатолий Иосифович, Кравченок Константин Иосифович и Матвеева Раиса Ивановна. При аресте у них были изъяты две радиостанции типа «Север» с комплектом питания на 6 месяцев, 7 автоматов, 7 пистолетов, 16 гранат, аптечка, план города Риги и ее топографическая карта, различное оснащение и экипировка. Арестованные находились в полевой тюрьме УКР «Смерш» 3 Прибалтийского фронта. Сразу началось следствие с привлечением свидетелей. Семь человек (из девяти арестованных)обвинялись в том, что являлись агентами немецкого контрразведывательного органа «Абверкоманда 304». Деятельность НТСНП была квалифицирована как профашистская и рассматривалась в 2-х направлениях: 1) шпионская и диверсионная в тылу Советского Союза в пользу Германии. 2) антисоветская. Причем оба эти направления тесно переплетались друг с другом. 21 января 1945 года состоялось предварительное заседание военного трибунала под председательством полковника юстиции Антонова и членов юстиции - майора Афанасьева и капитана Брагина. Военным прокурором выступил полковник юстиции Панфиленко. Открытое судебное заседание проходило 22-23 января 1945 с 11 часов. Виновными себя в измене Родине признали все обвиняемые. В предоставленном последнем слове Великанов и Ган просили дать им возможность искупить вину на фронте, а остальные обвиняемые просили суд о снисхождении. Семь человек, виновных в шпионской и диверсионной деятельности, расстреляли. Матвеева Р.И. и Потихонин В.В. как обвиняемые в антисоветской деятельности получили по 10 лет ИТЛ. В ноябре 1947 года Матвееву Р.И. досрочно освободили, поскольку в лагере она родила ребенка. Осенью 1951 года она выехала в Дудинку Красноярского края, а 4 февраля 1952 года была арестована вновь. Важно, что после ареста Котана, «Смерш», получив документы из канцелярии митрополита Сергия (Воскресенского), стал заниматься вопросом убийства митрополита Сергия (Воскресенского) и деятельности Псковской Миссии. Именно тогда был поставлен вопрос о предательстве тех, кто мечтал и молился о победе фашистов. |
| Преподавателем русской гражданской истории был Яков Александрович Беневоленский, магистр Московской Духовной Академии 1850 года. На первом классе он говорил о начинавшем входить тогда в славу историке Соловьеве, и мы ожидали, что он будет для нас своего рода Соловьевым. Но он оказался преподавателем неважным и обращал наше внимание, главным образом, своим щегольством. Быв большим приятелем Семена Ивановича Ширского, он, подобно ему, кончил жизнь секретарем какой-то консистории. Преподавателем сельского хозяйства был помянутый выше Афанасий Сергеевич Давыдовский. В богословии преподавателем догматического богословия был сам ректор Агафангел, о котором говорено было выше. Он преподавал один год, затем был вызван на чреду, и, кем преподавалось богословие в его отсутствие, сейчас не могу припомнить. Пастырское и нравственное богословие преподавал иеромонах Иустин (Охотин), магистр Петербургской Академии, недавно скончавшийся архиепископом Херсонским. Преподаватель был очень ревностный, но только как-то еще не совсем свободно владевший речью. Был весьма красив собою, и костромские дамы были от него в восхищении. Археологию преподавал упомянутый выше Вертоградов и преподавал так же плохо, как и библейскую историю. В 1-м отделении реторики профессором самой реторики был Николай Осипович Андроников, кандидат Московской Духовной Академии 1840 года., преподаватель очень хороший. Преподавателем православного исповедания был Сильвестр Андрея-нович Воскресенский. Преподаватель очень хороший, славившийся своею ученостью, к сожалению, под старость очень пристрастившийся к водке. Преподавателем алгебры и геометрии был Иван Гаврилович Соколов, воспитанник Горигорецкого института, товарищ Давыдовского. Преподаватель очень хороший, как сельский хозяин прославившийся тем, что выкармливал породистых коров. В философии, или в среднем отделении, преподавателем самой философии был Алексей Николаевич Мухин (бывший экономом семинарии, о чем сказано выше), магистр Московской Духовной Академии 1840 года, товарищ Андроникова, считавшийся лучшим из преподавателей семинарии. |
| Не расположенность к отцу Афанасию в среде начальствующих лиц в Минской епархии выразилось в том, что ему нигде не было посвящено даже маленького некролога. Ни слова… К этому прискорбному обстоятельству не остался безразличен лишь один человек – ученик пятого класса семинарии Дмитрий Булгаковский. В конце ноября он отправил редактору газеты «Виленский Вестник» М.Ф. Де-Пуле некролог, посвящённый отцу Афанасию. В сопроводительном письме он писал: «Вполне оценивая добрую деятельность о. Афанасия, бывшего Ректора Минской Духовной Семинарии, я, как великорус, обучающийся в этой семинарии, не могу, после 4-месячного молчания здешних уроженцев, не сказать несколько слов о его заслугах в пользу семинарии. Мы со всех сторон здешнего духовенства слышим очень неблагоприятные отзывы о его деятельности, это объясняется очень просто. О. Афанасия здешнее духовенство не любило как преобразователя здешних ополяченных нравов и обычаев. О. Афанасий своею энергическою деятельностью стал ему, что называется, поперёк горла. Понимая направление Вашей газеты, я льщу себя надеждою, что Вы не откажетесь напечатать этот некролог» 26 . Юноша просил редактора уведомить его, будет ли напечатан некролог, чтобы в случае отказа предложить его «в один из духовных журналов». «Печатать моей фамилии я не желаю, по известным Вам причинам», – прибавлял он в конце своего письма. 2 декабря некролог, посвящённый отцу Афанасию (Турчановичу) был опубликован в «Виленском Вестнике» 27 за подписью «Z». «Прошло более четырёх месяцев после смерти покойного, – писал в некрологе Булгаковский, – но никто из той среды, в которой он действовал около 3-х лет, не почтил его памяти добрым словом. Быть может, в покойном не было тех качеств, кои могли бы вызвать тёплое о нем воспоминание, и потому, быть может, каждый за лучшее счёл осудить себя, по древней пословице: “de mortuis aut bene, aut nihil” 28 , на строгое молчание? Но не так было на самом деле. Правда, что очень многие до сих пор не воздерживаются пятнать его честное имя, распуская о нем самые неблагоприятные слухи. Но чем объяснить упорное молчание лиц, в среде которых он действовал? Неужели тем только, что он был между ними человек новый, прибывший из великорусских губерний? |
|
|
