| Наиболее ранним образцом лит. деятельности М. были пьесы, написанные для церковных праздников, на к-рых и ставили соответствующие спектакли. Художественные сочинения отцов-монахов ордена представлены в основном поэзией. Основоположником поэзии М. был Мхитар Себастаци, творчество которого отражает переход от средневек. церковных традиций арм. стихосложения к традициям классической европ. поэзии. В юные годы Мхитар написал 33 стихотворения (опубликованы в 1827). Следуя принципам классицизма, М. пишут на грабаре тяжелым слогом в нарочито сложной, искусственной манере, обращаясь к исторической и религиозной тематике. Избранные сочинения М. были опубликованы в 1852-1854 гг. в 3-томном сборнике «Поэзия отцов-монахов ордена мхитаристов». Высшим достижением классической поэзии М. стала эпическая поэма «Богатырь Айк», посвященная прародителю армян Айку. С сер. XIX в. в лит. творчестве М. начинают преобладать романтические тенденции, которые впервые отчетливо проявились в цикле «Песни Патриарха» Гевонда Алишана (издавались в ж. «Базмавэп» в 1847-1858). Следуя принципам оссианского лит. течения, Алишан публиковал свои стихи от имени поэта-старца, якобы жившего в XVII в.; он фактически впервые внес в арм. литературу принцип поэтического цикла и культуру исторической и языковой стилизации. В просветительской деятельности М. большое развитие получила переводческая деятельность. На грабар (древнеармянский) и ашхарабар (восточноармянский) М. перевели мн. произведения западноевроп. лит-ры, в т. ч. «Потерянный рай» Дж. Мильтона (1824), избранные стихи Байрона (1852), басни Ж. де Лафонтена, «Освобожденный Иерусалим» Т. Тассо (1921). Подробный каталог публикаций венецианских М. с 1716 по 1893 г. издан в 1895 г. Лит.: Агонц С. Жизнь и деятельность учителя и аббата Мхитара Севастийского. Венеция, 1810 (на арм. яз.); Р. А. H. (Hennemann P. A.). Das Kloster der armenischen Mönche auf der Insel San Lazzaro. Venedig, 1872; Issaverdenz J. The Island of San Lazzaro. Venice, 1890; Веселовский Ю. Байрон на о-ве св. Лазаря//Семья. 1893. 54. C. 2-4; 55. С. 2-4; он же. Мхитар Севастийский// ЭС. 1897. Т. 20. С. 256-257; Vita del servo di Dio Mechitar. Venezia, 1901; Саргисян Б. 200-летнее лит. творчество и выдающиеся деятели Венецианской Конгрегации Мхитаристов. Венеция, 1905 (на арм. яз.); Акинян Н. Очерк лит. деятельности Венского ордена Мхитаристов. Вена, 1912 (на арм. яз.); Inglisian V. Hundertfünfzig Jahre Mechitaristen in Wien, 1811-1961. W., 1961; Bardakjian K. The Mekhitarist Contributions to Armenian Culture and Scholarship. Camb., 1976; АрмСЭ. 1981. Т. 7. С. 635-637 (на арм. яз.); Armenischen Handschriften der Mechimarusmen-Congregamion in Wien/Hrsg. H. Buschhausen e. a. W., 1981; Wytrzens G. Die slavischen und Slavica betreffenden Druke der Wiener Mechitarusten. W., 1985; Христианская Армения: Энцикл. Ер., 2002. С. 740-742 (на арм. яз.). |
| После смерти Василия (согласно традиционной датировке – 1 января 379 г. 112 , хотя более вероятно, что смерть последовала еще осенью 378 г. 113 ) Григорий, как некий его самоочевидный преемник 114 , принимает участие в соборе никейской партии в Антиохии (где после окончания гонений никейская партия, насчитывавшая 152 епископа, консолидировалась под руководством Мелетия Антиохийского ), а потом отправляется за своей сестрой Макриной в Аннису 115 , чтобы провести с ней последние дни ее жизни 116 . После возвращения в Ниссу Григорий включается в полемику с арианами. Здесь от него требуют, чтобы он обеспечил избрание проникейского епископа в Иворе (Понт) и сразу после этого – в Севастии, столице Римской провинции Armenia prima (речь шла, видимо, о преемнике Евстафия Севастийского, бывшего друга семьи Григория, однако впоследствии – богословского и политического оппонента Василия 117 ), где Григорий к своему изумлению сам был избран епископом. Из-за неудач в тамошних ожесточенных спорах Григорий вскоре отказывается от этой кафедры и возвращается в Ниссу (очевидно, в 380 г.); епископом же Севастии после этого становится младший брат Григория Петр 118 . К своим крупнейшим произведениям Григорий решился приступить лишь после смерти брата, к ранним же произведениям можно с уверенностью отнести только трактат О девстве 119 , однако нельзя более точно определить дату его возникновения (ранее предполагавшаяся датировка371 г. 120 – была затем доказательно отвергнута 121 , но, по-видимому, текст был написан в период от епископской хиротонии Василия, 369/370 г., до его смерти). Жан Даниэлу предполагает близкое соседство сочинения О девстве с трактатами О мертвых, О молитве Господней (возможно, еще до изгнания Григория), О надписании Псалмов (возможно, в изгнании 122 ), О блаженствах, На псалом шестой, Евстафию о Троице (возможно, сразу после возвращения из изгнания 123 ). Произведением молодого человека, согласно некоторым исследователям 124 , можно также считать сочинение О совершенстве, в котором Григорий указывает 125 , что когда-нибудь в будущем был бы рад своей жизнью явить образец совершенства, но сейчас он далек от этого. Между тем согласно Жану Даниэлу это произведение, наоборот, уже из поздних 126 . К ранним произведениям относят также Точное истолкование Екклесиаста, которое со всею вероятностью возникло до 381 г. 127 |
| Марта 13 , Понедельник. – В 11-ть часов дня я оставил гостеприимную обитель, всунув однако в руку отца Анжело 300 пиастров. На дворе было ветрено и холодно. Море не шумело, а гремело, не волновалось, а горами воздымалось. На этот раз мы ехали не по самому берегу моря, а по бойкой дороге гораздо далее от него, так что оно порой вовсе скрывалось от нас за песочными буграми, а перед Атлитом и вовсе закрылось. По дороге нет ничего замечательного; влево у Кармила видны были деревни Тире и другие. Приближаясь к Атлиту (Castellum peregrinorum 312 ), я заметил в соседних холмах древнюю каменоломню 313 . 1844 г. С 27 Марта по 30 Апреля. Пребывание в Иерусалиме Марта 27 314 , Понедельник. В 10 часов дня под дождем я пошел в патриархию поздравить всех архиереев с праздником Пасхи. Газского и неаполийского не видел я: один обедал, другой спал после обеда. У петро-аравийского, севастийского, и филадельфийского потерял по несколько минут в обыкновенных разговорах; но лидский архиепископ Кирилл задержал меня более получаса. Он сказал мне, что местные жители требуют опять от патриархии 300000 пиастров подати по древнему обычаю, уничтоженному Ибрагимом-пашой, и что теперь идут переговоры об этом предмете и с нынешним пашой иерусалимским. Прежние паши уклонялись от вмешательства в это дело, а нынешний объявил истцам, что он не может требовать от патриархии денег, но дал им совет, сперва просить патриархию, – не согласится ли она вносить прежние подати, потом в случае отказа послать ходатая по этому делу в Константинополь. Магометане приступили с просьбой к наместникам патриарха и получили отказ. Хитрый паша советовал архиереям удовлетворить сильного и злейшего бунтовщика Абогоша, но патриархия отказала и ему в денежном удовлетворении, боясь как бы и другие, узнав об удовлетворении одного, силой не потребовали и своих денег. – «На днях меня требовал к себе паша для объяснений по сему делу – прибавил преосвященный, – но я не пошел, ответив ему через посланного, что я не имею теперь времени. |
| 170 1749 г. 1. Получив в управление Смоленскую епархию, Филофей, в видах скорой наживы, дозволял себе разные злоупотребления, за которые и лишен был кафедры. 176 7139 г. 4. Аверкию Веррийскому дано было на шубу два сорока соболей, один в 22 рубля, другой в 18 рублей, а мантия в 22 рубля 15 алтын, пол-три деньги; зихновскому Неофиту дана мантия в 16 рублей, 18 алтын, 4 деньги. 182 Нужно заметить, что антиохийцы ночевали в Лавре, и хотя для их помещения отвели им дворец, где ранее жила царица, однако они совсем не могли заснуть от множества разных насекомых. 187 Рушинский. Религиозный быт русских по сведениям иностранных писателей XVI и XVII веков. Чтения в Обществе истории и древностей российских. 200 7143 г. 7; 7147 г. 7 и 12; 7148 г. 8. Чтобы яснее видеть беззастенчивый, эксплуататорский характер отношений подобного рода бедных царских богомольцев к русскому правительству, мы приведем некоторые выдержки из грамоты того же севастийского митрополита Иосифа к государю в 1642 г., в которой довольно ясно обрисовывается и самая личность Иосифа, и то положение, какое он занимал относительно русского правительства, и те приемы, с помощью которых он, живя в Константинополе, старается привлечь к себе благоволение и щедрую милостыню царя. «Здеся, – пишет Иосиф царю, – патриарх есть всем церквам глава, и здеся сбираются все архиереи и все бедные возопиют и восхваляют великое ваше царствие, наипаче бедные святые монастыри, и друзья владыки Христа восприбегают сюда к патриарху, прося грамот от него восприбегнути к вашему царствию милостыни ради. И патриарх им грамот не дает страха ради старого патриарха Кирилла. И они прибегают ко мне с великими слезами и соупрошением от меня, и я им сказал, что недостоин есми писати к великому государю, и они меня не покинут на упокое, потому что меня знают толикие архиереи, что есми пожил некоторое время (в Москве). И молю и покланяюся, да не прогневается на меня царствие ваше, что к вам приезжают некоторые гречаня и наносят на меня, будтося емлю посулы и пишу грамоты... |
| Отличительной характеристикой крайнего александринизма было то, что подлежащим аллегорическому толкованию признавался весь текст Священного Писания, которое по этой причине могло быть лишено целостности буквального смысла 100 . Св. Григорий Нисский , прошедший упоминавшуюся выше «малоазийскую школу» богословия, понимал недостатки староалександрийского метода: главным из них было то, что с потерей целостности буквы ( Ориген сравнивал ее со «скорлупой») символическая экзегеза также ставилась под удар, ибо легко могла быть обвинена в произволе 101 . Обладая в высокой степени логическим складом ума, епископ Нисский главной задачей христианской герменевтики считал осуществление возможности «доказать, что Святое Писание само с собою согласно» (О Шестодневе, PG 44. 62). Для этого, кроме устранения внутренних противоречий, требовалось удовлетворить еще двум условиям: «сохранить буквальный смысл написанного и с буквою примирить естественное воззрение» (Там же, 124). В цитированном сочинении, адресованном одному из каппадокийцев, св. епископу Петру Севастийскому (своему родному брату), он защищает одновременно буквальные прочтения «Шестоднева» в труде св. Василия Великого и самого себя от обвинений в излишнем аллегоризме. Правила, излагаемые св. Григорием Нисским в этой апологии, представляют собой порядок его экзегезы: Библейские выражения не следует «претворять» (μεταποιω) в иносказания. Надлежит не оставлять без исследования найденные оппонентами противоречия. По возможности надо понимать выражения в их собственном смысле (π τς δας μφσεως). Истолкование имен (θεωρα τν νομτων) должно следовать «связи» (ερμς) 102 между ними по природе; Таким образом устраняются «противоречия», возникающие при поверхностном чтении (О Шестодневе, PG 44. 121–124). Нетрудно заметить, что последовательность приведенных выше требований фактически представляет собой восхождение от буквального смысла к иносказательному. Пояснения требует особенно п. 4: речь идет о том, что некоторые «имена» в Священном Писании даны не в собственном смысле, но истолкование должно даваться им не произвольно, а в соответствии с природными качествами вещи, подразумеваемой буквальным значением. Впрочем, это соответствие может заключаться в диалектическом противоположении: так, земные воды, дающие жизнь всем земным тварям, были отделены Богом от «вод», пребывающих над небесной твердью, т. е. ангельских сил. |
| Речь Мелетия была покрыта рукоплесканиями, т.е., надо думать, соответствовала симпатиям народного большинства. Ее сохранил нам св. Епифаний (Кипрский) вместе с его критикой. Епифаний видит в речи места, «достойные порицания.» Мелетий тут настаивает на ненужности всего, что не унаследовано «от предков,» отрицает «исследования ο Сыне.» Задачей своей оратор ставит «мир» церковный. Все соблазны приписывает людям, не ценящим этого мира. Отеческое учение ο Сыне Божием Мелетий передает в формулах, явно противоарианских: «Сын есть рождение совершенное и пребывающее от Совершенного и Пребывающего в тожественности»; «Ипостасный и Вечный Сын,» « подобный Отцу — μοιος,» «подобный и точный образ Отца.» Но ни разу не упоминается ни омоусиос, ни даже омиусиос. Таким образом, провозглашаются формулы официально господствующего омийства. Недаром избранного после этого Мелетия Констанций решительно утвердил. Β будущем житии впоследствии канонизованного Мелетия этот момент конкурсной речи и выборов дополнен легендами. Будто бы Мелетий, не желая все договаривать до конца, дополнял свои фразы ораторскими жестами своей руки. To складывал свои персты для жеста епископского благословения, то для крестного знамения, то просто разделяя персты. И вот, когда он соединял и уравнивал три перста с мыслью ο богоравенстве во Св. Троице, от его знамения исходило сияние. Β поздних русских перепечатках этого греческого жития y нас в Москве в XVII в. наши старообрядцы усматривали оправдание двуперстия. Так естественно, что Мелетий, выдвинувшийся среди омиев, и в данном случае проповедовал омийство. Человек он был знатный, богатый, имевший поместье около сирского города Мелитины, светски образованный. Он вращался в обществе Акакия с момента «датированной веры» (4-я Сирмийская формула) — 359 г. После низложения Евстафия Севастийского на Мелитинском соборе Мелетия возвели на кафедру Севастия. Но с паствой y него вышла какая-то ссора. Он ушел в сторону от дел и жил как обеспеченный человек в деревне около Верии. |
| Экспедиция Имерия не должна была воспользоваться всеми морскими силами империи, но, без сомнения, в походе участвовала значительная часть приморских фем. Подсчет военных людей, посаженных на суда, дает свыше 50 тысяч, считая здесь гребцов и военных людей, в числе коих были кавалеристы, и, между прочим, 700 человек русских, которые здесь упоминаются в первый раз на службе империи. Все это громадное число военных людей размещено было на морских судах, принадлежащих по своему составу 1) к царскому флоту и 2) к областному, или фемному, флоту. Первый участвовал в походе поставкой и снаряжением 100 военных судов: 60 дромонов и 40 памфил. На дромонах на каждом судне было по 230 гребцов и по 70 военных людей; на памфилах на одной половине было экипажа по 160, а на другой – по 130. Присоединив сюда 700 русских воинов, будем иметь на царский флот 24 500 235 моряков. Что касается провинциального флота, или фемного, он участвовал в экспедиции меньшим количеством судов и людей, можно думать даже, что и вообще он был слабей царского. Четыре фемы, организованные для обслуживания потребностей морской войны, представлены здесь в следующих цифрах: 1) кивиррэотская с 31 кораблем, из коих 15 дромонов и 16 памфил, на них всего экипажа 6760; 2) остров Самос с 22 кораблями, из них 10 дромонов и 12 памфил, всего экипажа 4680 человек; 3) эгейская фема представила 7 дромонов и 7 памфил с экипажем в 3100 человек; 4) фема Эллада выставила 10 дромонов с 3000 экипажа. Следовательно, провинциальный флот представлен был в числе 77 судов, и всего экипажа на нем было 17 540 человек. Кроме того, привлечены были к набору в этот поход некоторые отделы войск и некоторые азиатские фемы с той целью, чтобы составить отряд конной службы. Сюда вошли полки фракисийской фемы, схоларии и македонцы всего в числе 1037 человек, и по 1000 рекрут из фем фракисийской и севастийской, кроме того, 500 новобранцев в феме Анатолике – всего 4037 236 . Независимо от упомянутых частей привлечены были к службе в этом походе мардаитов числом 5087. Таким образом, всего привлечено было в поход, как сказано выше, больше 50 тысяч, хотя в изданном тексте данный итог не согласуется с нашим, давая 47 тысяч с небольшим. |
| Вот доказательства нашего неисцелимого безумия и притворного и достойного осуждения благочестия! Но говорит, что мы в замешательстве не знаем, что делать в настоящем случае, и для прикрытия своей беспомощности голословно обвиняем его в мирской мудрости, а себе усвояем учение Святаго Духа. Это другая сонная мечта — думать, что он так силен внешней мудростью, что кажется от этого страшен Василию. Так некоторые часто мечтают, что они сидят на одном престоле с царями и находятся в самых высоких чинах, когда сильное желание в бодрственном состоянии производит (во сне) призрачный вид этого. Василий, говорит он, не зная, что отвечать на сказанное, обвиняет его в мирской мудрости. Евномий придал большое значение этому обвинению, чтобы сила его слова показалась страшной и кому-либо из читателей (конечно, не Василию), и кому-либо из его последователей, если только есть или был кто-нибудь, кто вполне ему следовал. Но находящиеся в промежутке его речи (так как эти речи — невежественная брань и грубые шутки, которыми думает он поразить наше учение) я все прейду молчанием, почитая гнусным и неприятным наполнять наше слово такой мерзостью подобно тем, для кого отвратительны вздутые и вонючие нарывы и невыносимо зрелище тех, у кого поверхность тела, изменившись от злокачественного какого-то худосочия, покрылась бородавками и наростами. Изложив же в немногих словах смысл его речей, мы пройдем мимо большого зловония, кроющегося в них, пока мы будем вести речь (вперед) свободно, нисколько не обращаясь по сторонам, чтобы отвечать на какую-нибудь брань, сказанную им. Всякое слово, то есть истинное слово, есть звук, обозначающий какое-либо движение мысли, а всякое действие и движение здравого рассудка относится к познанию и умопредставлению существующего, сколько это возможно. Естество же существующего разделяется на две части: на постигаемое умом и чувствами. Но знание явлений чувственных по причине легкости уразумения, одинаково у всех, так как свидетельство чувств не дает никакого повода к недоумению касательно суждения о предметах, отличия цвета и прочих качеств, о которых судим посредством зрения и слуха, или обоняния, или при помощи чувства осязания, или вкуса, все мы, имея то же общее естество, согласно познаем и именуем, равно как и прочие, кажущиеся наиболее доступными уразумению предметы, встречающиеся в жизни и относящиеся к жизни общественной и нравственной. |
| Так отовсюду изобличается хуление тех, кои говорят, что Сын родился у Бога впоследствии через творение. 1. Но остановимся на предлежащих нам (словах Евномия), ибо немного далее он вооружается против тех, кои признают человеческую природу немощной в разумении непостижимого, и надмеваясь, так рассуждает, уничижая наше учение сими словами: «если чей-либо ум, помрачев по причине зломыслия так, что не видит даже и того, что пред ним, то отсюда не следует, чтобы и другим людям было недоступно познание существующего». Но я сказал бы ему, что признающий уразумение существующего доступным довел к тому свой рассудок, конечно, идя некоторым путем последовательности в познании существующих (предметов), и, изощрив ум через познавание того, что удобопонятно и маловажно, приложил затем свою постигающую силу воображения и к тому, что выше всякого уразумения. Итак, хвалящийся, что достиг познания о существующем, пусть изъяснит малейшее из того, что является пред нами, — какова его природа, чтобы судя по известному, можно было иметь доверие к нему и относительно сокровенного. Пусть изъяснит словом, какова природа муравья: поддерживается ли жизнь его воздухом и дыханием, зависит ли от устройства внутренностей, подобно прочим животным, сдерживается ли тело его костями, наполнены ли внутренние пустоты костей мозгом, скреплен ли состав его нервами и жилами, ограждается ли положение нервов покровом мускулов и желез, простирается ли от темени к хвосту мозг посредством спинных позвонков, сообщает ли он сжиманием нервной перепонки силу движения движимым членам, есть ли у него печень и желчеприемный сосуд при печени, почки и сердце, артерии и вены, грудные перепонки и диафрагмы, голый ли он или покрыт волосами, разделяется ли на пол мужеский и женский, в какой части помещается орган зрения, одарен ли он чувством обоняния, одним ли копытцем снабжена его ступень или разделяется на несколько частей, сколько времени живет он и какой способ их рождения одного от другого, сколько времени носится в утробе рождаемое, и отчего не все муравьи ходят и не все с крыльями, но одни движутся по земле, а другие оказываются летающими по воздуху? Итак, хвастающий, что достиг познания о существующем, пусть объяснит нам пока природу муравья, а затем уже рассуждает о природе силы, превосходящей всякий ум. Если же не достиг еще познания о природе малейшего муравья, то как хвалится, что своим постигающим словом объял Того, Кто содержит в Себе Самом всю тварь? И как о тех, кои признают в себе немощь человеческого естества, говорит, что у них помрачены познавательные чувства души и что они не могут постигнуть того, что пред ними; ни того, что над годовою? |
| Если же Евномий отвергает это учение и не соглашается, что говорит о двоякой сущности в Боге, из которых одна познается в самом Божестве, а другая — по нерожденности, то пусть посоветует сам себе этот неопрометчивый и нелукавый муж не много вдаваться в злоречие в состязании за истину, но объяснить нам, неученым, почему не иное что есть последующее, а иное предыдущее, но то и другое делается одним. Ибо и в том, что говорит теперь в защиту своего учения, остается, как и прежде, несообразным и, как сам говорит, присовокупление оных строго высчитанных речений не поправляет разногласия в сказанном, потому что какое можно найди в них наставление — не мог я доискаться сего. Но скажем от слова до слова, что именно написано им. «Сказали мы, — говорит Евномий, — лучше же сказать, само нерожденное есть то, что, по доказанному, последует. Сказали, не в бытие включая это, но прилагая, что последует к наименованию, а что есть само в себе, — к сущности». Если сложить это воедино, то полная речь будет такова: последует имя «нерожденность», потому что само именуемое есть Нерожденный. Посему кого представим истолкователем сказанного? «Не в бытие включая, что, по доказанному, последует», — говорит Евномий. Но слово «включая», скажут, может быть, иные из любителей выражаться загадочно, употреблено Евномием в смысле слова «соединяя». А кто дознается смысла и последовательности прочего? Открывшееся последовательно, говорит Евномий, состоит в связи не с сущностью, но с наименованием. А что такое наименование, премудрый? Разногласит ли с сущностью или сходится с нею по понятию? Если имя не в связи с сущностью, то какие отличительные черты сущности означаются наименованием «Нерожденный»? Если же, как сам именуешь, сущность естественно соединена с нерожденностью, то почему отделяется здесь. «И имя сущности следует за одним, а самая сущность за другим». Как же слагается вся речь? За Богом, говорит, следует имя «нерожденность», по тому что Сам Он нерожден. Утверждает ли, что за Богом, так как Он не что иное с нерожденностью, следует это имя? И как Божество определяет нерожденностью, но говорит, что за Богом, существующим нерожденно, следует опять нерожденность? И кто разрешит нам сеть этих загадок? Нерожденность предшествующую и нерожденность последующую, и наименование сущности, то естественно приспособленное, то опять последующее, как чуждое? А что же это у него за великое изумление при имени «нерожденность», так что ей приписывает все естество Божества; и если так будет оно наименовано, то не окажется никакого недостатка в благочестии; если же нет, то подвергнется опасности все учение веры. Если не почтет кто излишним и непринадлежащим к делу краткого о сем рассуждения, то рассудим так. |
|
|
