| Иосиф (Волчанский), архиеп. Московский и Владимирский. Фотография с портрета кон. XVIII – нач. XIX в. (РГИА) (Волчанский; † 10.06.1745, Москва), архиеп. Московский и Владимирский. Время и место рождения неизвестны, вероятно происходил из малороссийской шляхты. Был братом Могилёвского еп. Иеронима (Волчанского) . В 1710 г. окончил полный курс Киево-Могилянской коллегии. С 1710/11 уч. г. преподавал в академии грамматику, в 1715-1717 и 1717-1719 гг. читал курс философии. Написанный им полный курс дисциплины носил название «Philosophia universa doctrinam peripathethicam ad mentem principis philosophorum Aristotelis Stagyritae complectens, commentationibus scholasticis illustrate atque in alma Kijoviensi Academia orthodoxa Mohileana ingenuo auditori Roxolano extructa annis 1717 et 1718, optimo professore ac ordinario praefecto pro tunc scholarum R. Patre Josepho Wolczanski». В ИР НБУВ сохранились записи философских курсов, прочитанных И. (Ф. 301. ДАп/44; Ф. 305. ДС/п164, ДС/п165; Ф. 306. 108п/62; Ф. 307. 447п/1703, 450п/1708, II). Эти курсы похожи на те, к-рые читали др. преподаватели в Киево-Могилянской коллегии до сер. XVIII в., и имеют с ними общий источник – тексты авторов-иезуитов. Об этом свидетельствует в т. ч. решение проблемы универсалий, где И. придерживается взглядов, близких к т. зр. известных иезуитских философов Педро Уртадо де Мендосы, Родриго Арриаги и Франсиско Овьеды. В 1719/20 - кон. 1724/25 уч. г. И. преподавал в Киево-Могилянской коллегии теологию, в т. ч. в 1721/22-1724/25 гг.- полный 4-годичный курс. Курс носил название «Theologia Christiana orthodoxa pro diversitate materiarum in varios tractatus, tum disputationes et quaestiones divisa, in Collegio orthodoxo Kijovo-Mohileano tradita et explicata ad maiorem Dei ter optima maximi et eius Christi reparatoris salutis nostrae gloriam incepit anno 1721 mense Septembris 22. Tradita est ab admodum reuerendo patre Iosepho Wolczanskj rectore protunc collegii Mohileani Kiiowiensis». В ИР НБУВ сохранились записи курса, сделанные студентами (Ф. 305. 194п, 196п; Ф. 306. 160п, 161п, 162п; Ф. 307. 463п/1681, 464п/1686, 466п/1693; Ф. 312. 555п/229С, 556п/230С). Конспект по теологии, составленный студентом, прослушавшим половину курса, сохранился в собрании рукописей укр. происхождения в Иркутской семинарии 51/1). Записи курса хранятся также в ОР РГБ (Ф. 173. 1. 240), ОР РНБ (Ф. 522. 4, 5, 22). По мнению К. В. Суториуса, отдельные преподаватели Новгородской ДС читали курс теологии на основании лекций И. В ОР РГБ сохранилось также теологическое сочинение И. «Tractatus theologicus complectens orthodoxam doctrinam de sacramentis traditus et explicatus in collegio Kijowomohylaeano a patre ordinario theologiae professore et scholarum praefecto Josepho Wolczanski anno 1719». |
| В XVII - нач. XIX в. в Киево-Могилянской академии сложилась самобытная певч. традиция. Хор академии, одновременно являвшийся и главным хором Братского мон-ря, пользовался славой одного из лучших хоров Киева. В его состав входили певчие разных возрастов из числа студентов, к-рые исполняли произведения, написанные для смешанного хора: партии сопрано и альтов - мальчики из младших классов, тенорами и басами пели старшекурсники. Из стен Киево-Могилянской академии вышла плеяда известных композиторов, оказавших влияние на развитие церковного пения как на Украине, так и в России. Преобразование Киево-Могилянской академии в КДА привело к существенным переменам в жизни академического хора. Количество студентов КДА (и их возраст) было недостаточным для создания хора, подобного хору старой академии. Тем не менее уже в первые годы существования КДА был организован студенческий хор, к-рый представлял собой, по словам В. И. Аскоченского, небольшую «домашнюю капеллию». Однако в 1823 г. после 1-го выпуска студентов, когда певцы капеллы покинули стены академии, хор фактически распался. Заслуга восстановления хора и организации его на новых началах принадлежит ректору свт. Мелетию (Леонтовичу). 15 янв. 1825 г. он предложил академическому Правлению отобрать в Киево-Подольском духовном уч-ще 6 учеников с хорошими голосами из числа сирот или студентов из бедных семей, зачислить их в академический хор и поселить в зданиях академии или Братского мон-ря. Предполагалось, что эти мальчики, оставаясь студентами уч-ща, на время пребывания в хоре будут получать казенное содержание с процентов от академических капиталов. Этот проект был поддержан академическим Правлением и утвержден митр. Евгением (Болховитиновым). Т. о. был создан хор, продолжавший старую академическую традицию. В последующие годы количество мальчиков для пения в академическом хоре было увеличено сначала до 10, а затем и до 12 чел., в нач. ХХ в. их было 14 чел. Финансирование хора осуществлялось за счет процентов с академических капиталов. Так, согласно указанию Хозяйственного управления при Синоде, в смете КДА на 1865 г. «на содержание десяти певчих академического хора из бедных учеников духовных училищ» было выделено 1 тыс. р. Такой объем материального обеспечения мальчиков-певчих сохранялся вплоть до 1915 г., когда хор прекратил существование. |
| Историки академии, касаясь преподавания богословия в тот период, обычно отмечают, что в киевском богословии в конце XVII — первой половине XVIII вв. господствовал Фома Аквинат, а также труды наиболее выдающихся католических богословов. Анализируя преподавание богословия в дальнейшем, можно проследить, что на изложение полного курса богословия в Академии полагалось четыре года (в 1775 г. этот курс был сокращен до двух лет) и велось оно исключительно на латыни, которая оставалась в Российской империи главным языком изучения философии и богословия вплоть до 30-х гг. XIX в. Курс богословия в Киево-Могилянской академии на рубеже XVII-XVIII вв. представлял собой набор отдельных тем («трактатов»), каждая из которых преподавалась в течение нескольких месяцев. Порядок последовательного раскрытия тем в каждом «трактате» был примерно одинаков. Сначала определялись ключевые понятия, по отношению к каждому из которых ставились ключевые вопросы. Ответ на каждый вопрос распадался на несколько положений. Каждое положение доказывалось текстами из Св. Писания, отцов и учителей Церкви и из западных схоластов. Затем приводились и опровергались возможные возражения против доказанных положений. Таким образом, богословский курс в обязательном порядке включал в себя полемику и обличение ошибочных взглядов. В рамках почти каждого богословского трактата профессоров Академии присутствовал полемический раздел. Однако полемическое богословие в этот период в самостоятельный предмет не выделялось. Для профессоров того времени ближайшими и непосредственными источниками при составлении их лекций были руководства по преподаванию в латино-польских академиях и коллегиях. Достаточно просто обратить внимание на то, что в подтверждение православных взглядов и положений, неоспариваемых инославными, часто приводятся ссылки на определения соборов Католической церкви (прежде всего, Латеранских и Тридентского), на творения отцов и учителей Западной Церкви (Августина, Иеронима, Илария Пиктавийского, Лактанция, Арнобия и др.); для уяснения некоторых священно-исторических событий берутся примеры из истории Польского государства и т.п. |
| Определенным итогом развития богословской науки в старой Киевской академии стали труды епископа Иринея (Фальковского). Основываясь на системе архиепископа Феофана Прокоповича, он создал свой полный курс богословия, который охватывал, догматику, полемику, а также нравственное богословие. О сочинениях епископа Иринея высказывались различные мнения, в большей же части они были положительные. Так, современный исследователь Н.Н. Лисовой характеризуя положение отечественного богословия в XIX-XX столетиях, писал, что совершенствование богословского образования (после системы Феофана Прокоповича) в Киевской Академии связано с именем архимандрита (впоследствии епископа) Иринея (Фальковского). Он, по словам Лисового, в 1795-1801 гг. осуществил радикальное преобразование всей богословской системы, задуманной и отчасти выполненной архиепископом Феофаном (Прокоповичем), самостоятельно ее переработав, дополнив новыми разделами и превратив в стройный концентрированный «Компендиум христианского православного догматико-полемического богословия». «Компендиум» епископа Иринея, как по содержанию, так и по форме, намного превосходил, по мнению позднейших исследователей, положенную в его основу догматику Феофана и представлял «лучшую догматическую систему своего времени, не имевшую и не боявшуюся никаких соперников». Такие положительные отзывы имеются у митрополита Макария (Булгакова), Н. Глубоковского и у архиепископа Филарета (Гумилевского). Более резкий и негативный отзыв по поводу данного пособия находим в размышлениях священника Павла Флоренского, который обвиняет труд в излишней прозападности, схоластичности и даже в пропаганде католического учения. Однако, исследование источников, положенных в основание «Компендиума» епископа Иринея, показывает, что он вслед за архиеп. Феофаном использовал не только католических, но и лютеранских авторов. Проделав анализ положения обличительного богословия в Киево-Могилянской академии в конце XVII — начале вв., можем отметить следующее: Для профессоров этого времени ближайшими и непосредственными источниками при составлении их лекций были руководства по преподаванию в латино-польских академиях и коллегиях. |
| После того, как в 1632-1634 гг. святитель Петр Могила преобразовал Киевскую братскую школу в коллегиум (по примеру польских латинских коллегий), она стала первой отечественной школой с систематическим учебным курсом. Но, по мнению исследователей, за это пришлось заплатить введением западных схоластических традиций и форм. Она стала в дальнейшем примером для учреждаемых в Российской империи школ и семинарий. Курс обучения в Киево-Могилянской академии делился на несколько последовательных классов, каждый из которых назывался по основному предмету преподавания. С конца XVII и до начала ΧΙΧ вв. в учебный курс Академии входили следующие классы: фара, инфима, грамматика, синтаксима, пиитика, риторика, философия, богословие. Традиции преподавания также были унаследованы от латинских школ: строгая латынь с самых низших классов, разговорные упражнения , в старших классах изучение разнообразных форм речи, тонкости силлогистики, диспуты. Даже после введения в Киеве полноценного богословского класса (с 1689 г. ), коллегия оставалась общеобразовательной школой и была всесословной, не преследуя конкретной цели приготовления юношества «в надежду священства». В то же время, по словам одного из современных исследователей: «Введение Киевской коллегией в 1689 году православного богословия в круг предметов своего преподавания, а также приобретение права внутреннего самоуправления, вновь подтвержденного императором Петром грамотой от 26 сентября 1701 года по просьбе самой академии — возвысили ее образовательное положение и имели чрезвычайно важное значение для нее в первой половине XVIII века. Эти два фактора открыли ей возможность не только более широкого выполнения своей прямой исторической задачи, но и возможность выступить на великое служение просвещению и тем справедливо заслужить себе громкую славу». В ту пору, когда Киевская коллегия была на пути дарования ей статуса академии, наиболее ярким и представительным богословом в ней стал митрополит Стефан (Яворский), который несколько лет преподавал в киевской коллегии и оставил после себя известное догматико-полемическое произведение «Камень веры». Этот труд является исключительным уже хотя бы потому, что в отличие от своих предшественников митрополит Стефан, полемизируя против лютеран, направляет свои аргументы к православным, которые подпали под влияние протестантизма. Произведение представляет собой догматическую систему православной веры и включает все истины, оспариваемые протестантами. Но, к сожалению, как и его выдающиеся предшественники, в работе латинские схемы и аргументы не только присутствуют, но и очень широко использованы. |
| Затем, нельзя не отметить и того обстоятельства, что, принимая в общем современный составь молитв в третьей части, Могилянское издание не включило сюда лишь нынешней второй половины первой молитвы, крещальной и по своему содержанию, и по первоначальному назначению. Состав апостольских и, главным образом, евангельских чтений очень разнится от современного. Первое евангелие – Ак. 10: 1–3, 8–11, второе – теперь первое, третье – теперь второе, четвертое – Мф. 10: 1, 5–8 , пятое – Лк. 9: 1–6 , шестой апостол – Кол. 3: 12–16 , шестое евангелие – Лк. 7: 36–50 , седьмой апостол – Еф. 6: 10–17 , седьмое евангелие – Мф. 6: 14–21 . Третье прошение, ектении после евангелия имеет отличное от современного, то же, что и в Стрятинском издании, включая сюда и прилежную молитву. Что же касается заключительной части, то из нее Могилянское издание не только выбрасывает, вслед за Виленским 1618 года, свойственное предшествовавшим ему рукописным и печатным требникам помазание елеем священнослужителей и присутствовавших при совершении таинства, но и делает во вводных наставлениях к чину елеосвящения решительное его запрещение. «Тем же и ты, о иерею, егда сию тайну свершавши, ниже себе, ни прочиих здравых сущих, елеем святым помазуй, кроме единого точию болного, ему же тайну свершавши». Отсюда, заключительная часть чина в Могилянском издании получила тот же вид, что и в Виленском издании 1618 года: возложение евангелия, чтение молитвы, пение стихир 581 , произнесение ектении 582 и отпуст 583 . Но в отличие от предшествовавших изданий Могилянский требник вводит после отпуста и испрошение больным прощения и благословения у совершителей таинства в удлиненной форме. С этим явлением нам уже приходилось встречаться, главным образом, в рукописях второй славяно-русской редакции. Но в Могилянском издании оно несколько разнится от встречавшихся там форм его и имеет следующий вид: «По отпусте же болный, приимый елеосвящение, поклонся поскольку может священником прощения от них просит, глаголя: Благословите отци святии, и простите ми грешному вся елика сгреших в вся дни живота моего, разумом, мыслию, зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием, словом, делом, в нощи и во дни, волею и неволею, ведением и неведением, и всеми моими чувствы, внешними и внутренними, о всех бо сих каюся, и жалея си, прощения от Бога вами получити желаю. |
| Основными событиями русской истории XVII в., значимыми с точки зрения последующего развития философской мысли, следует считать, по-видимому, Смутное время и раскол, приведший к возникновению старообрядчества. В это время происходит как бы временное «оскудение» русской святости, однако, необходимость просвещения все больше осознается церковной и государственной властью. В конце XVII в. в России возникают первые духовные школы. В 1687 г. братья Лихуды начинают преподавание в Славяно-греко-латинской школе, из которой выросла впоследствии Московская Духовная Академия. Одновременно борьба православных братств с Брестской церковной унией, проходившая главным образом на территории современной Украины, потребовала активного развития систематической богословской мысли и образования, опиравшихся на философский фундамент. В преобразованной в 1631 г. по образцу иезуитских школ Киево-могилянской коллегии философия становится одним из важнейших предметов преподавания; которое осуществлялось по латинским неосхоластическим образцам, возникшим в эпоху Контр-реформации, пишется большое количество учебников и руководств. Выпускники Киево-могилянской коллегии сыграли большую роль в развитии русской богословской и философской мысли и образования в Москве. §3. Русская мысль XVIII – начала XIX в. Программа европеизации русской культуры, предложенная Петром I, означала вместе с тем и ее радикальную секуляризацию, переориентацию и творческой, и обыденной жизни людей на ценности «земного града». Именно из стремления к осознанному преодолению этих тенденций возникнет впоследствии оригинальная русская философская традиция. Ее духовные истоки следует, в этом отношении искать в движениях, более или менее осознанно противостоявших секуляризации и подражательности: в религиозной практике и мысли преп. Паисия Величковского , св. Тихона Задонского , митр. Платона (Левшина) , оригинальных течениях русской литературы, духовных и мистических исканиях русских масонов (Н.И. Новиков, И.В. Лопухин, Ф.А. Лабзин, М.М. Сперанский). |
| Первым руководством по гомилетике, появившимся на Руси, принято считать работу архимандрита Иоанникия (Галятовского; ок. 1620–1688) «Наука альбо способ зложеня казаня» («Наука, или Способ составления проповеди»). Архимандрит Иоанникий был воспитанником Киево-Могилянской коллегии и ярким представителем могилянской богословской школы 31 . В 1659 г. в Киеве о. Иоанникий издал сборник своих проповедей «Ключ разумения», в приложении к которому и была помещена «Наука альбо способ зложеня казаня». В ней излагались как общие принципы построения проповеди, так и конкретные практические рекомендации для проповедников. «Наука» Иоанникия Галятовского написана под решающим влиянием латинских руководств по теории проповеди. По мнению современного украинского исследователя профессора Р. В. Радышевского, трактат Галятовского в ряде мест дословно повторяет сочинение профессора иезуитской коллегии в Полоцке Мацея Сарбевского «О совершенной поэзии» («De perfecta poesi», 1620-е гг.) 32 . «Наука» Галятовского – это пособие по тематической проповеди. Автор специально подчеркивает, что в основу проповеди следует полагать тему («θему»): «Кто хочет казане учинити, найперше мает положити з Письма Святаго θему, которая есть фундаментом всего казаня» 33 . Под «θемой» Галятовский понимает текст Священного Писания, который указывается в начале проповеди. Этот текст может быть взят и из святоотеческой или богослужебной литературы. Любопытно, что Галятовский допускает проповедь и без темы (то есть без начального текста). Он поясняет, что такие проповеди обычны для святых отцов. Однако, по замечанию о. Иоанникия, «того стилю казнодеи теперешнего веку редко заживают» 34 . Также, как свидетельствует Галятовский, проповедники его времени не произносили проповедей, посвященных общедоступному толкованию Евангелия. Эти замечания свидетельствуют об отказе проповедников XVII в. (как католических, так и православных) от древнего жанра гомилий, который был вытеснен тематической барочной проповедью. Проповедь, по Галятовскому, должна делиться на три части: экзордиум (или початок), наррация (или повесть) и конкпюзия (или конец). Во вступлении (экзордиуме) проповедник должен указать свою пропозицию, т. е. «поставленье умысла своего, що поставил и умыслил на казаню мовити, и показати, о чым хочет казане мети» 35 . |
| Прот. П. Светлов Киев 12 марта 1903. Голубцов А.П. К вопросу о старых академических тезисах и их значении для археологии 1631 : [Тезисы Киево-Могилянской Коллегии 1713 г.]//Богословский вестник 1903. Т. 2. 7/8. С. 414–430 (4-я пагин.) —414— В небольшом собрании церковных древностей, принадлежащем Московской Духовной Академии 1632 , есть несколько предметов, с дублетами которых нам не приходилось доселе встречаться ни в богатых публичных археологических музеях, ни в коллекциях частных владельцев; не имеется на них указаний и в существующей специальной литературе. В числе этих уников академического собрания находятся два обширных, отпечатанных на шёлке и довольно хорошо сохранившихся тезиса философского диспута, происходившего в июне 1713 года в Киево-Могилянской коллегии, под руководством префекта (Scholarum) её и ординарного профессора философии о. Сильвестра Пиковского. И современные наши коллоквиумы, внося всякий раз заметное оживление в довольно монотонную академическую жизнь и нередко привлекая в учёную среду интересующихся наукой сторонних людей, имеют праздничный, иногда очень торжественный, хотя, к сожалению, и не всех одинаково радующий вид. Но несравненно большей торжественностью отличались в конце XVII – первой половине XVIII столл. публичные богословские и философские диспуты, производившиеся перед окончанием и среди учеб- —415— ного года Киевской и Московской Академиями „для лучшего их прославления, для большего возбуждения прочих ко учению, а паче для защищения веры православные догматов“ 1633 . Уже сама цель этих диспутов, столь отчётливо разъяснённая в 1732 году в донесении св. Синоду о. ректором Московской Славяно-греко-латинской Академии Софронием Мегалевичем, в некоторой мере обеспечивала их успех. Назначая заблаговременно предмет для состязания, профессор вместе с тем намечал и самих участников его (defendentes et impugnantes), в диалектических способностях и отличных знаниях которых был более уверен, а молодые богословы и философы твёрдо помнили, что они не останутся без руководства и поддержки со стороны своих начальников и наставников в критические минуты учёного спора. Начальство, понятно, усиленно заботилось сделать диспут возможно занимательнее и многолюднее. Певчие из учеников, по его распоряжению, заблаговременно разучивали приличные случаю духовные канты, пением которых обычно начинались и оканчивались тогда публичные диспуты; более талантливые и успешнейшие риторы и пииты сочиняли приветственные или благодарственные разноязычные речи и стихи, читавшиеся в честь тех или других известнейших лиц и целых учреждений в промежутки между состязаниями; наконец, сами же воспитанники ездили звать образованных и знатных граждан на свой учёный праздник 1634 . О дне последнего, как и предмете самых диспутов, гласили обширные, нередко красками разрисованные или гравированными изображениями покрытые рукописные или печатные листы с богословскими и философскими положениями, рассылавшиеся до диспута и |
| В дек. 1904 г. в КДА был создан студенческий проповеднический кружок, который преследовал 2 цели: «разработку теоретических вопросов в области гомилетики и проповедывание слова Божия в церквах г. Киева» (Речь и отчет о состоянии КДА за 1909-1910 уч. г. К., 1910. С. 75). Члены кружка собирались на еженедельные встречи (как правило, по пятницам), на к-рых студенты, готовившиеся к произнесению проповеди в ближайший воскресный день, обсуждали их содержание. Кроме того, зачитывались и обсуждались доклады по теории и практике церковной проповеди. Руководили работой кружка преподаватели гомилетики (до 1910 прот. Н. Гроссу, с 1910 - архим. Тихон (Лященко)). В 1915 г. в состав кружка входило 52 студента. В течение 1914/15 уч. г. они произнесли 154 проповеди в различных храмах Киева. В 1910 г. была создана небольшая б-ка кружка, в которой хранились сборники проповедей лучших российских и зарубежных проповедников. Библиотека формировалась из книг, подаренных ректором и профессорами КДА, а также приобретенных на добровольные пожертвования членов кружка. В 1912 г. в б-ке кружка числилось 45 экземпляров (24 наименования) книг (Отчет о состоянии КДА за 1911-1912 уч. г.//ТКДА. 1913. 1. С. 70). Библиотека КДА унаследовала богатое книжное собрание Киево-Могилянской коллегии и академии. После закрытия старой академии в 1817 г. ее б-ка была передана в КДС. При этом она располагалась в прежнем помещении - на чердаке Свято-Духовской ц. Братского мон-ря. Обязанности библиотекаря КДС исполнял иером. Кирилл (Куницкий), последний библиотекарь Киево-Могилянской академии. В 1817-1819 гг. б-ка пополнялась лишь учебными пособиями и периодическими изданиями. В 1819 г. она была передана в новооткрытую КДА (инвентаризация б-ки не проводилась). О состоянии академической б-ки на рубеже XVIII и XIX вв. можно судить по каталогу, составленному еп. Иринеем (Фальковским) . В нем зафиксированы 6272 книги, более половины которых были светского содержания. По мнению укр. исследователя И. И. Корнейчука, структура каталога еп. |
|
|
