| Блокада Ленинграда. Фото: Кудояров Б.П. И несмотря на такой тяжелейший опыт, эта женщина прошла всю жизнь, служа людям — заключенным, нашим священникам, монахам, которые преодолели страшные испытания тюрем и лагерей... Жила как монахиня. Ночами молилась, ела совсем мало, трудилась медсестрой в клинике Военно-медицинской академии, ухаживала за больными солдатами и офицерами как за детьми. Ее отделение в клинике было на 40 человек, и на каждого у нее хватало времени и терпения. Часто она по собственной инициативе брала на себя хлопоты по отпеванию и погребению умерших, так как нередко бывало, что позаботиться об этом больше было некому. Помогала и соседям, особенно когда ушла на пенсию. Была небрезглива, очень трудолюбива и сострадательна к людскому горю. В свой отпуск ездила в Псково-Печерскую обитель, дружила и переписывалась со старцами. А еще Мария Дмитриевна брала на воспитание больных детей. Сначала взяла одного мальчика-сироту, а потом и другого, страдающего гидроцефалитом и гнойным свищом на спине... Мария Дмитриевна не только пример настоящей веры, милосердия. Для меня это еще и пример действительно христианского отношения к смерти. Помню, как мы, будучи студентами Духовной академии в Петербурге, слышали от старицы: «Я жду смерти, как Пасхи! Смерть для меня — это Пасха». При общем страхе смерти, пронизывающем многих окружающих нас людей, с детства знакомом и мне самому, очень радостно было прикоснуться к противоположному полюсу, увидеть, как человек совершенно простой, искренний, столько претерпевший, живет искренней верой и надеждой на вечную жизнь, в которой вообще нет ни грамма сомнений. Отошла ко Господу Мария Дмитриевна в январе 2000 года. Похоронили старицу в той же самой семейной могиле на Большеохтинском кладбище Петербурга, где покоятся ее умершие в блокаду близкие, а также двое больших подвижников XX века, за которыми Мария Дмитриевна ухаживала перед их кончиной — монах Стефан и блаженная Наталия. Беседу иеромонаха Кирилла (Зинковского) с Владимиром Легойдой в программе «Парсуна» читайте в журнале «Фома»: |
| Тихий городок был Таруса — ни цивилизации, ни дачников в ней не было, жили спокойно и честно, все друг друга знали, и запоров на домах не было — палочку на входную скобу вставляли, чтобы знали, что хозяев дома нет. Знать, воровства не случалось...» Как по-разному смотрят люди на мир! Вспоминается персонаж упомянутого несколько ранее очерка А.Толстого «Пути культуры» — служитель гостиницы, который говорил о той же Тарусе: «27 лет смотрю на эту площадь и ничего не вижу, кроме свинства». Пожалуй, подобные выводы зависят не столько от конкретной действительности, сколько от манеры мышления и видения у разных людей, от способности замечать что-то одно и закрывать глаза на всё иное. «До революции все маленькие города было принято считать захолустьем, где жизнь течет скудно и сонно... Всё это болтовня,— писал К.Г.Паустовский, имея в виду прежде всего Тарусу.— Городок хорош своими людьми — талантливыми и неожиданными, трудолюбивыми и острыми на язык. Я просто перечислю несколько жителей этого городка, и станет ясно, что слова о захолустье не выдерживают критики». И дело здесь вовсе не во времени, многое изменившем в жизни, вернее, не только в нём. «Если бы были живы такие писатели, как Лесков или Мельников-Печерский, то городок на Оке дал бы им богатую пищу для рассказов о простом и замечательном русском человеке». Таким видением обладал и сам Паустовский. Его взгляд был направлен прежде всего на доброе и прекрасное. Под пером Паустовского всё дурное предстает временным, необязательным и малоинтересным. Однако доброта писателя — вовсе не добренькое празднодушие. Со страстным гневом написано его «Письмо из Тарусы», обличавшее тупых к красоте чиновников. С гневом, но не со злобой и мелочной пустобранью. Творческие создания писателей, подобных Паустовскому, направлены на совершенствование нашего поэтического видения мира. В сущности, красота не существует сама по себе — она создаётся в процессе эстетического освоения мира человеком. Современное представление об идеале и красоте русской природы не существовало вечно, оно возникло сравнительно недавно — в начале прошлого века. |
| Но, рассказав об этих честных главах, должно нам положить венец настоящего дела, то есть кончить книгу эту житий святых преподобных отцов наших, подвизавшихся в Печерской обители Пречистой Богоматери, Которой достойно предложить венец из звезд. Сделаем это таким образом. Некогда Бог вывел Авраама вон и сказал ему: «Посмотри на небо и сочти звезды, если можешь счесть!» ( Быт.15:5 ). Изводим и мы теперь богомудрого читателя от чтения житий святых, и что скажем ему? Скажем только: «Посмотри на небо и сочти звезды, если можешь счесть посмотри, говорю, на пещеры, сочти положенных в них святых, если можешь счесть; и не думай, что лишь столько есть житий и имен преп. отцов наших Печерских, сколько ты найдешь в этой книге. Но, как мы говорили о святых мироточивых главах, о которых не знаем, чьи они, так же и целых нетленных тел святых, сияющих чудесами находится в пещерах бесчисленное множество, как звезд. К ним свойственно применить слова Писания: «Вот, вы ныне многочисленны, как звезды небесные» ( Втор.1:10 ). Не только их жития, но и имена, из-за различных нестроений и войн, утаены от знания нашего или потому, что не были записаны, или книги расхищены. И только Сам Тот, Кто исчел все множество звезд и всем им назвал имена ( Пс.146:6 ), Он исчел жития всех в книгах вечной жизни и изрек их имена. Но мы уповаем на Того, Кто сказал: «Я есмь звезда светлая и утренняя» ( Откр.22:16 ), что не до конца повелит Он быть утаенными тем нашим Печерским звездам, но «осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения» ( 1Кор.4:5 ) какими Сам знает судьбами. Теперь же мы кое-что малое из многого, что могли извлечь от трудолюбивых наших русских «списателей», изложили. И эти уцелевшие рассказы да послужат на пользу правоверному христианскому роду, на прославление преп. отцам нашим Печерским, на похвалу Покровительнице их и нашей Пресвятой Богородице. Давшему же начать и помогшему довершить Началу и Концу, Господу Богу и Спасу нашему Иисусу Христу, со Безначальным Его Отцом и с Пресвятым, и Благим, и Животворящим Поспешителем Духом да будет слава и хвала, и непрестанное благодарение ныне и всегда, и в бесконечные веки веков. Аминь. |
| Старообрядчество сохранило дух церковной общины, смысленность и свободность следования за пастырями - характернейшую отличность восточного православия от папизма. Как отмечал В.Г. Сенатов: «В старообрядчестве живет, чувствует, мыслит и действует весь народ; юноши и старцы, девушки и женщины, бедные и богатые, все по своим способностям и силам участвуют в общей жизни.., никто из них не лишен права высказать новую мысль и никто не будет оскорблен невнимательным молчанием...» А вот что писал наблюдатель в 1906 г. уже накануне революции: «Старообрядческий епископ чувствует себя в улье: он не просто человек, получивший право поселиться в известном казенном доме, он матка в народе, он в центре всех - и знатных и незнатных, и бедных и богатых. Это соборность безо всяких регламентаций. Это выборность безо всяких сходок и голосований. Вот что должно быть предметом пламенного стремления наших церковных людей. Вот что надо ставить идеалом истинно отеческих и сыновних отношений между архипастырями, пастырями и мирянами». Примечательно, что основу национальной промышленности в XIX веке составили купцы старообрядцы, которые были абсолютно не чужды новациям в промышленности, а напротив, активно их находили и внедряли. При этом мирская успешность имела подчиненное значение духовной жизни. В то время, когда русская интеллигенция обосновывала классовую борьбу по Марксу, старообрядцы создали христианскую экономику, в основе которой был общинный капитал, «социальная ответственность» купца и добросовестность работника. Староверы доверяли друг другу и поэтому имели неограниченный кредит. Работники были из своей же среды, глубоко религиозные, трудолюбивые, непьющие, грамотные. Была не просто поголовная грамотность, отмеченная Мельниковым-Печерским, грамоте учились по Псалтири. Другая часть российского общества за 350 лет после раскола Церкви в погоне за Западом проделала путь к антропоцентричности и многопопечительности человека современного, имеющего другие «приоритеты». Старообрядцы и сегодня дают нам возможность свериться со своей возможной несостоявшейся историей, как и раньше даже самим фактом своего существования создают нравственное напряжение в русском обществе. |
| Откроем здесь наши согрешения, пред худым человеком, чтобы не быть им обличенными там, перед всей вселенной. И будем блюсти церковные часы, заутренние, и обеденные, и павечерние; кто губит церковные часы по лености, подобен вору, крадущему святыню; проклят делающий Божье дело с нерадением. Не будем лениться, возлюбленные мои братья и отцы, и чада духовные, избранные! Со слезами говорю я эти горькие слова вашей милости, ибо учу вас, сам не исполняя этого. И ныне сбылось на мне прореченное пророком: «Сказал Бог грешному: зачем ты возвещаешь устами своими завет мой! Ведь ты поучение мое возненавидел и отказался от слов моих. Если видел ты вора, то шел вместе с ним, и в общении с блудниками принимал участие, и клеветал на брата своего, и полагал соблазн на сына матери своей. Ты это делал, и я молчал. И ты подумал, беззаконный, что я уподоблюсь тебе! Обличу тебя и поставлю пред лицом твоим грехи твои, чтобы знали все забывающие Бога, что когда они совершат преступление, не будет им избавления». И еще: «Словами твоими сужу тебя, раб лукавый, – лучше бы тебе было, если бы возвратил ты серебро мое, чтобы мог я отдать его усердным делателям, которые бы воздали мне с лихвой». Да нужда мне говорить все это вашей милости, чтобы не умер кто в лютом грехе из-за моего молчания. О Христе Исусе Господе нашем. Слово утешительное к братии о душевной пользе. Во вторник третьей недели поста, на часах, слово утешительное к братии о пользе душевной Господи, благослови! Я, грешный и ленивый, схоронивший талант свой в земле и ничего не прибавивший к нему, всякий день ожидающий к себе лютых тех и немилостивых вопрошателей и страшного того наказания и гнева лютого, когда будет сказано: «О, злой и ленивый раб, нечестивый, лучше бы ты сделал, если б отдал серебро мое добрым торговцам, усердным и трудолюбивым, которые бы воздали мне с лихвою», имею ныне нужду говорить с вами и говорю, и, говоря, не перестаю напоминать вам, не как учитель, но как раб, со слезами моля вас и припадая к ногам вашим, о предстоящих благих воздаяниях и о грядущих муках, чтоб не лишились вы благой той надежды. |
| – Их пример показывает, что если иные и из людей образованных не принимают небесной истины, не обращают ее в жизнь души своей: это зависит в них, как и в подобных им людях необразованных, не от истины небесной, а от свойства сердец их, от того, что они испорчены страстями. Преп. Спиридон и Никодим были люди простые: но как они возвысились духом! занятие их было очень простое – печение просфор: но они совершали его с любовью к Господу и братии и любовь обратила простое занятие в служение духовное. Спиридон был родом из села. При игум. Пимене (1132–1141 г.) пришел он в печерскую обитель работать Господу. Игумен назначил ему печь просфоры. Смиренный и трудолюбивый, полный страха Божия он выполнял поручение с полным усердием. Он считал это поручение за великую милость Божию, оставаясь с тем убеждением, что приготовляемый им хлеб назначается для бескровного служения Богу, для великой тайны Божией. Спиридон поступил в обитель вовсе безграмотным, – он «пришел не из города, а невежею селянином». – Но он понял, что закон Божий – свет путям нашим. И потому хотя был уже не молод, стал учиться грамоте и затем изучил псалтырь. Эту святую книгу он так усвоил душе своей, что знал ее всю наизусть. После того рубил ли он дрова, месил ли тесто, топил ли печь, готовил ли для печи просфоры, он непрестанно читал псалмы. Так подвизался раб Божий! И какую смелость духовную, какую силу чудесную приобрел он, подвизаясь таким образом! Раз от огня из печи загорелась кровля кельи его. Блаженный, взяв свою мантию, закрыл ею печь; а завязав рукава свитки своей власяной, побежал к колодезю, налил воды, принес к келье и залил огонь. – Ни мантия его не сгорела от огня, ни вода не пролилась из рукавов свитки. Это видели сбежавшиеся братья. Другом и сотрудником пр. Спиридона был пр. Никодим, такой же, как он, простак, но умудрившийся для Господа. Он делил с Спиридоном труды печения просфор, носил дрова и воду, месил тесто, а вместе с тем пребывал в молитве и пел псалмы. Так провели 30 лет и мирно почили угодные Господу рабы. 529 – Пр. Спиридон почивает в положении молящегося. Три первые перста правой руки его соединены совершенно ровно, а средний и мизинец пригнуты к ладони. Рука сложена так крепко, что, если бы кто захотел дать иное положение перстам ее, тот скорее мог бы переломать их, чем выполнить свое желание. Вот проповедь громкая для мнимых старообрядцев! М. Сильвестр замечает, что жизнь преп. Спиридона простиралась до 1139 г.: 530 но поскольку пр. Спиридон при игум. Пимене (1132–1141 г.) только что пришел в обитель, то подвиги его окончились, по всей вероятности, не прежде 1148 г. |
| (М. К. Филарет в беседе к богомольцу К. пещер – А. Н. Муравьеву. Путеш. по св. местам Русским, Киев). Летопись Нестора переписывалась много раз и разошлась (из Киево – печерской Лавры) по другим монастырям, а другие, летописцы – такие же монахи, как и Нестор – прибавляли к ней год за год то, что случалось в их время. ( К. Ушинский в кн. Дет. Мир ч. 1 стран. 104, 195). Св. Иноки православной церкви восточной, удаляясь для спасение души от мира, не все следовали строгому правилу древнего отшельника – епископа: 4 не обращать внимание на происшествие мира. Некоторые из них, подлинно подражая высочайшим в монашестве подвижникам 5 всецело погружались боголюбивым своим умом в благоговейное созерцание Бога и тайн мира духовного и не занимались тем, что в их времена происходило с человечеством, а только умоляли Отца щедрот о спасении мира. Но другие из благочестивых монахов, ради самого спасение людей, находили нужным обращать взор просвещенной верою и благодатию души своей и на оставленный ими мир, чтобы в судьбах жизни народов указывать человечеству перст Всесильного, Премудрого и Всеблагого Господа Бога, направляющего ход истории мира к истинному и вечному блаженству человеческого рода. Сии-то боголюбцы брались за перо, чтобы писать летописи – труд, который для них был вдвойне нравственным, христианским подвигом. Оберегая им себя от вредной праздности, благочестивые монахи древние поучались сами и других поучали чудным путям промысла Божие, управляющего судьбами человечества, равно как и целою вселенною 6 . Протекло много веков с тех пор, как смиренные трудолюбивые иноки – летописцы отошли в вечность. Но летописями своими они продолжают поучать нас о событиях дней минувших, и выводя из мрака забвение дела наших предков с их последствиями, возбуждают читателей своих быть непраздными созерцателями, но разумными наблюдателями и вместе с сим честными участниками той всемирной драмы, которая зовется историею человечества и развязка которой последует в вечности, бесконечно блаженной для добрых тружеников земной жизни и страшно мучительной для нераскаянных злодеев. |
| В 1736 году турецкая война потребовала усиленного набора, и велено было из синодальных и архиерейских дворян, монастырских слуг и детей боярских, также, из священнослужительских и причетнических детей набрать 7000 человек. В следующем году велено было переписать всех священнослужительских и причетнических детей, и которые из них будут от 15 до 40 лет – всех взять в военную службу без разбора, но потом вышел дополнительный указ: находящихся в школах и кончивших в них курс в военную службу не брать, а поступить с ними следующим образом: которые кончили курс и пожелают быть в духовных чинах, таких тотчас к местам определить и накрепко приказать, чтоб они во все воскресные дни предики сказывали и наставляли народ в хорошей жизни; кто из них в духовном чине быть не пожелает, таких отсылать к губернаторам и воеводам для определения в гражданскую службу, где они, увидев в тех делах практику, могут знатные чины заслужить. Непонятливых в науках долго в школах отнюдь не держать, но брать их в военную службу, чтоб на таких глупых или ленивых людей напрасно расходы и другим трудолюбивым людям в их науках препятствия от них не было. В 1738 году киево-печерский архимандрит с братиею представил Синоду, что монахи из польских областей, честные и ученые, убегая от нестерпимого униатского гонения, приходят с мольбою принять их в Лавру, в противном случае, возвратившись в Польшу, они должны будут сделаться униатами. На это представление последовала резолюция кабинет-министров: принимать таких, которые знают латинский язык и хорошей жизни, чтоб могли быть учителями школ и производиться в высшие духовные чины. Относительно стараний об улучшении материального быта белого духовенства можно привести только представление Синода в Сенат об увольнении его от постоев и нехождении в ночные караулы и другие полицейские наряды. Сенат отвечал указом – не ставить постоев на тех дворах духовенства, где оно само живет; дневать и ночевать на съезжие дворы, и к офицерам в домы для работ и посылок, и к колодникам для караула духовных лиц не спрашивать, чтоб в церковной службе остановки не было, а караулы к рогаткам и хождение на пожары исправлять им с прочими наряду. |
| Воистину мудра эта уловка Кира, и труд нужен, чтобы обладать радостью и счастьем. И Сам Христос, желая поселить нас с Собою на небесах, и напоить обилием дома Своего, – предлагает не другой какой способ, как труд, говоря: «Куплю дейте, дóндеже прииду». Если бы вы спросили здесь, братья, каково житие наше, нужно бы отвечать, что вчерашний день исполнен трудов и скорбей. Как сказано: «Тысяча лет пред очами Твоими, Господи, что день вчерашний, истекший». Как Кир, царь персидский, не сразу почтил пиром своих подданных, но после труда их, – также и Христос, тоже после трудов наших, обещает нам пир, которым несомненно насладится всякий подвизающийся в трудах, по неложному слову Христову: «Как завещал Мне Отец царство, Я завещаю вам пить и есть на трапезе Моей в царстве Моем». Поэтому, если хотим мы, братья, принять динарий небесной славы, должны мы прежде потрудиться за него. И, еще – хотим ли мы наследовать богатство наших духовных врагов, веселиться там, откуда они ниспали, и наслаждаться вечного пира на трапезе Христовой, должно прежде победить нам страсти и похоти плотские, ибо Христос сказал: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле, как победил Я и воссел с Отцом Моим на престоле Его». Знал это хорошо преп. отец наш Антоний, когда, придя со Святой горы, предался труду копания пещеры, не желая взять даром динарий вечной славы, пока трудолюбиво не претерпел за него, в уверенности, что воздаст Господь праведным мзду за труды их. Копая пещеры, он подвизался в том намерении, чтобы в надежде воспринять мзду равную с апостолом Павлом, похвалиться пред Господом: «Господи, больше всех сих я потрудился!» А не иное он дело избрал в труд, как копание пещеры, потому что помнил слова, сказанные инокам преп. Иоанном Лествичником : «Пусть удаляемся мы в страны смиреннейшие, мало славные, и далекие от всякой мирской отрады!» А какие места могут быть смиреннейшие для иноческого жития, мало славнейшими и более далекими от мирской отрады, как пещеры? Какое может быть веселье или отрада там, где предстоит уму понять о смерти, и никогда не отходит от мысли ответ грешному естеству нашему: «земля ты, и пойдешь в землю». И преп. отец наш Антоний, чтобы удобнее соблюсти молчание, смирение, благоговение – и наставить прочих к тем же добродетелям, первый явился изобретателем копания пещер и жизни в них. |
| В 20-х гг. К. создал большие прозаические произведения. Первым из задуманного им 9-книжного цикла «Живот и смерть» стал роман «Сахарный немец» (1925; доп. и исправления в 1929, 1934). Роман «Чертухинский балакирь» был напечатан в ж. «Новый мир» (1926) и издан в том же году отдельной книгой в Госиздате (переизд. в 1928). В 1927 г. в ж. «Молодая гвардия» был издан роман «Темный корень», через год опубликованный в книжном варианте под названием «Князь мира» (1928). К. показал поэтичный мир крестьянства, включенный в жизнь природы. Этот мир воспринимает быт и космос как универсум и сосуществует с миром леших, русалок и проч. Герои, трудолюбивые и простодушные философы-правдоискатели, безуспешно пытаются ответить на вопрос, как согласовать любовь Бога к человеку с всесилием зла. Если автор понимает Бога как высшую плоть и нескончаемый дух, а веру в Бога как исток жизни, то герои - крестьяне и солдаты - заняты мыслями о богооставленности, об утрате веры Бога в человека, о вездесущем чёрте, высказывают гностическую идею о сотворившем мир Боге и доделавшем его чёрте. Описывая, как истончается в крестьянах надежда на Божию помощь, К. показал погруженного в «духовную пустошь» ( Клычков С. Собр. соч. 2000. Т. 1. С. 382) человека, слабого перед искушениями. Реальной крестьянской жизни противопоставлена утопия Сорочьего царства, где мужик не знает цену деньгам, нет острогов и налогов, пастух выше министра, смерть томится в подземелье, в реке течет живая вода. Романы К. относятся к прозе магического реализма, сформировавшегося под влиянием прозы Н. В. Гоголя и народных сказок. Видения героев рассматриваются как скрытая от обыденного взгляда реальность, время - как характеристика сознания персонажа, метафорические картины отражают многомерность бытия. В языке, композиции мотивов, строфичности (версейности) абзацев, системном чередовании ударных и безударных гласных, инверсиях, повторах проявилась типология поэтического текста. Проза К. была воспринята неоднозначно. После прочтения «Сахарного немца» Городецкий в письме К. от 3 марта 1925 г. высказал несогласие с его китежским мировосприятием. 13 июля 1925 г. в письме Н. И. Бухарину М. Горький писал о «Сахарном немце» как о явлении народничества, о необходимости «нещадной» критики «идеологии мужикопоклонников и деревнелюбов» (Известия ЦК КПСС. 1989. 1. С. 246-247). Романы вызвали резкую критику, автора обвиняли в реакционности, религиозности, философском дуализме и неприятии материалистического монизма. Объективная критика восприняла К. как продолжателя традиций Гоголя, П. И. Мельникова (А. Печерского) , Н. С. Лескова . |
|
|
