| Поражает здесь и ярко выраженный вселенский характер молитвы ( " Пусть соберется Церковь Твоя от концов земли в Царство Твое " ), и напряжённость эсхатологических ожиданий ( " и да прейдет мир сей " ), и уже явственные зачатки богословия имени ( " Благодарим Тебя, Святой Отче, за святое имя Твое " ). Но с точки зрения формально литургической приведённый текст является проблемой. Прежде всего, мы видим здесь не одну, а две молитвы и по этому поводу имеются различные гипотезы. Мне лично ближе точка зрения нашего СПб-го проф. Ливерия Воронова, который считает, что молитва 9 главы — это молитва Агапы, на которой наполняли первую чашу и вкушали хлеб. Собственно же евхаристической является молитва 10 главы , потому что Евхаристия совершалась " после насыщения " , т.е. в конце Агапы. В качестве альтернативной упомяну гипотезу Карабинова, который считает обе молитвы евхаристическими, но первая молитва завершает крещение, описанное в 7 главе , а вторая является молитвой евхаристической Агапы. Эта гипотеза предполагает, что Евхаристия даже в век Апостольский не была неразрывно связана с Агапой и иногда совершалась отдельно от неё, а именно — в соединении с крещением (ср. у Иустина Философа: 65 и 67 глл. I Апологии). Далее: легко увидеть, что мы имеем две благодарственные молитвы (по позднейшей терминологии — Префации). Впрочем, некоторые видят здесь и Анамнесис, но без воспоминания о Крестной Жертве Искупителя и без Его установительных слов ( " Сие есть тело мое... " и т.д.). Проф. И. Карабинов считает, что они появились позднее. Но ведь мы помним, что они были уже во времена ап. Павла (1 Кор. 11:23-25)! Поэтому вероятнее, что здесь действует " disciplinae arcanae " , т.е. Закон Аркана, предписывающий скрывать сакральные слова, предохраняя их от поругания язычников (Кестлин). Но тогда молитвы " Дидахи " не формуляр, т.е. не запись уже установленного чина, а лишь пример или образец благодарственной молитвы, данной в помощь неопытному предстоятелю — епископу (А. Карташев). И действительно, далее сказано: " Пророкам же позволяйте благодарить сколько они пожелают " . Т.е. когда предстоятелем выступал пророк, он, естественно, благодарил " В Духе " — спонтанно и импровизационно. Отсюда следует ценный для нас вывод: именно переход служения предстоятельства от пророков к епископам породил фиксированные формы Евхаристического канона. |
| Что же представляют собой тройка, семерка и туз в системе арканов? Первые три аркана символически выражают внутреннюю Божественную жизнь, которая выражает себя в трех аспектах. Третий аспект, по каббалистическому толкованию, есть «Божественная Манифестация» или «Вселенная, как таковая, это реальный мир, или Бог , ставший видимым» 93 . «Аркан III есть учение о Природе Божественной, присущей Единому Однородному Космическому Духу» 94 . Но это означает, что Бог не является личностью, если Он и Вселенная тождественны. Пушкин свое отношение к такому тотальному пантеизму выражает в том, что всех своих персонажей, за исключением Лизаветы Ивановны (об этом позже), не называет по имени. Если мы и узнаем имена персонажей, то только из диалогов, сам Пушкин графиню Анну Федотовну везде называет графиней, Павла Томского, – Томским, да и Германн – это не имя, а фамилия и Пушкин пишет ее с двумя «н», – Германн. Этим Пушкин хочет подчеркнуть, что у персонажей не сформировалась личность, – они безличностны. Раз Бог , в которого они верят, безличностный, то и у человека не может быть личности, а есть только род, к которому он принадлежит. И эту родовую принадлежность Пушкин передает фамилией персонажей. Но старая графиня не имеет у него даже и фамилии, – ей он оставляет только дворянский титул. Дворянство – вот, что главное в графине. В этом полумертвом человеке не осталось больше ничего другого. Первые шесть арканов представляют собой неразрывное единство Божественной жизни и ее проявления. Два тернера (треугольника), пересекаясь в обратном направлении, образуют известный символ – звезду Давида, которая и символизирует это единство шести арканов. Седьмой аркан «есть великий перелом, падение первозданного человека; каждая монада теряет связь с Целым, начинает жить лишь в своем собственном индивидуальном относительном мире» 95 . Падение понимается оккультистами, как отпадение от безличностного Единого Духа в индивидуальную жизнь. Это обретение некого подобия самостоятельной жизни. Здесь личность резко противопоставлена безличностному единству. Но такое отпадение от единства есть лишь диалектический момент в эволюционном развитии человека, и связан он с его погружением в материю. Когда же человек проходит это погружение и совершает эволюционный выход из падения в материю, он снова обретает совершенство в безличностном слиянии с божеством. |
| Второй путь карт в Европу – из древнего Египта, через цыган. «Как свидетельствуют исторические манускрипты, жрецы древнего Египта предвидели его разрушение. Собравшись на совет, они решили передать грядущим поколениям свои мистические знания. Чтобы быть уверенными в этом, они использовали человеческие пороки, ибо считали их неотъемлемой частью рода людского. Вот тогда и была придумана азартная игра – служительница порока. Первые изображения на картах носили таинственный смысл. Из века в век люди передавали их, не понимая истинного, скрытого значения. Так тайное знание дошло до нашего времени в зашифрованном виде. Колода карт, именуемая Таро или Тарот, была занесена в Европу кочевниками-цыганами, утверждающими, что они пришли из Египта. Примерно в это же время разновидность Таро была замечена в Индии. Спустя несколько лет, уже к середине XVI века, при дворах королей появилось новое развлечение – карточные игры, основой которых была колода Таро. Эта колода имеет 52 карты: четыре масти по 13 карт и по 2 джокера. Если убрать джокеров и карты от двойки до шестерки, получим колоду, которой пользуются гадалки, колдуны и прочие прорицатели. Полная же колода цыганского Таро имеет 78 карт. Из них 22 старшего аркана («арканум» по-латински «тайна») и 56 младшего аркана, содержащего четыре масти: посохи (жезлы, палки), кубики (чаши), мечи (шпаги) и пентакли (круги). Очевидно, что современные карты – это упрощенный вариант Таро, где посохи – это трефы, кубики – черви, мечи – пики, пентакли – бубны. Замечено, что еще с древних времен внимание всех гадателей и колдунов привлекал именно круг карт старшего аркана. В оккультной практике он отражает принципы отношений духовного и видимого миров. Вероятно, древними жрецами и современными гадателями и колдунами делались и делаются попытки представить картину мира во всех фазах бытия. Основываясь на этом, становится понятным и смысл самого слова «Таро». В переводе с древнеегипетского оно обозначает «дорога королей " » (Прот. Михаил Бекетов. Тайна игральных карт//Православие. Еретики. Черная магия. Под ред. епископа Запорожского и Мелитопольского Василия. Запорожье. «Паритет». 1994. С. 123–124). |
| – Вероятно, я из какой-либо северной страны: мордвинов, саксинов или урусов, – продолжал Арапша, – потому что эти рабы, особенно урусы, славятся своей силой. А меня Аллах наградил большой крепостью. Я был продан на базаре невольников в Дербенте, где находятся кавказские Железные Ворота. Я переходил от одного хозяина к другому. Когда я подрос, меня заставляли исполнять самые трудные работы: вместе с ослом вертеть колесо для черпания воды из колодца, с колодкой на шее вскапывать засохшую, как камень, землю, таскать бревна. И небо в годы моего рабства казалось мне таким черным и сухим, как разрытая мною чужая земля!.. Хаджи Рахим с горечью сказал: – Хозяин скорее пожалеет четвероногую скотину, чем одаренного разумом раба! – Мне было семнадцать лет, когда тропинка моей жизни повернулась в другую сторону. Однажды я пас на склоне высокой обрывистой горы баранов моего господина, азербайджанского хана. Неожиданно над кручей показался отряд всадников. Впереди, на прекрасном вороном коне, ехал молодой воин. Вдруг размытая дождями земля осела под конем, и он покатился в пропасть. Извернувшись, как кошка, воин удержался за куст. Я бросил конец аркана и вытащил воина. Я сказал: «Я сумею спасти и твоего коня!» Витязь ответил: «Если ты спасешь моего вороного, можешь просить у меня все, что захочешь». Джигиты распустили два аркана, одним я обвязал себя вокруг пояса и сполз вниз по обрыву. Конь чудом удержался на самом краю пропасти и спокойно пощипывал траву. Злой жеребец зафыркал, когда я приблизился к нему, но я обмотал его арканом, и джигиты вытащили коня на тропинку. Мне было трудно лезть обратно, мне мешали оковы на ногах… – Храбрый юноша! Небо хранило тебя! – воскликнул Хаджи Рахим. – Воин стал расспрашивать меня о дороге. Я рассказал ему о всех тропах, предупредил его о местах, где обычно курды делают засады и нападают на проезжих, и посоветовал лучшую обходную дорогу. Тогда он спросил меня: «Что же ты теперь хочешь?» – «Быть свободным!» – ответил я. Витязь сказал: «Следуй за мной, и ты мечом заслужишь себе славу!..» Воин оказался прославленным скитальцем Джелаль эд-Дином, который не боялся воевать с монголами и разбил их при Перване. С того дня я стал воином в его отряде. Джелаль эд-Дин дал мне кривую саблю и боевого коня, которого я сегодня потерял, бесстыдно заснувши! – И юноша снова застонал. |
| Сотник внимательно слушал, что переводил проводник Сентяк, и заставлял муллу Абду-Расуллы записывать все сказанное на лоскутах с заклинаниями… Переводчик скоро использовал все русские слова, какие знал, и больше ничего не мог выпытать от пленного. Несколько ударов по голове плетью не помогли делу: мальчишка упрямо молчал. Сотник сказал, что сам отвезет пленного к хану Баяндеру. Его гнедой жеребец, давно оседланный, был привязан возле землянки. Десять джигитов должны были его сопровождать. Но выезжать в метель среди ночи было опасно. Тропы замело снегом, и вьюга усиливалась. Приходилось ожидать рассвета, и сотник ушел в свою землянку. Торопка сидел на земле близ костра. Руки, закрученные за спиной, затекли и мучительно ныли. Снег, летевший сбоку, засыпал голову и плечи, и Торопка не мог стряхнуть его с лица. Петля аркана давила шею. Конец аркана держал в руке молодой джигит, сидевший рядом. С другой стороны лежало на конском потнике тело Демира, покрытое бараньей шубой. Демир уже перестал стонать и навсегда затих. Прошло много времени. Костер, в котором лежали с вечера большие жерди, почти совсем догорел. Последние огоньки перебегали по тлеющим в золе красным углям. Лагерь заснул. Не спал лишь Торопка, обдумывая, как бы вырваться из плена, и не спала изможденная, тощая старая «ясырка». Она сидела на пороге своей полуразвалившейся землянки и смотрела на огоньки костра злыми черными глазами… Она дожидалась, когда джигит, стороживший мальчика, приляжет на бок. Тогда она поднялась и бесшумными кошачьими движениями приблизилась к костру. Она не искала остатков еды. Она склонилась к лицу похрапывавшего джигита, отшатнулась и сделала шаг к Торопке. Вытащив из широких складок своих синих шаровар обломок отточенного ножа, осторожно перерезала волосяные веревки и безмолвно указала рукой в ту сторону, где стоял гнедой жеребец сотника. Затем бесшумно исчезла. Торопка почувствовал, как ослабели веревки, но сразу не мог сделать ни одного движения онемевшими руками. Медленно приливала кровь, постепенно начали шевелиться пальцы. Торопка, выжидая, посматривал на спавшего джигита. Наконец поднялся и осторожными шагами направился по мягкому пушистому снегу к гнедому коню. Дрожащими руками он отвязал повод и оказался в седле… |
| Собственно, три этих аркана являются основными вехами на эволюционном пути человека: первый – свидетельствует об эманации Божества в предпосылках этого эволюционного процесса, второй – о начале этой эволюции, и последний – о ее завершении и обретении совершенства. Поэтому три эти аркана являются основными ключами к тайному знанию, которое дает могущественную власть над всеми планами бытия. Это знание делает человека властителем жизни. Особое значение этим символам придается в устроении масонских лож и масонском посвящении. «Семь масонов образуют ложу масонов, – рассказывает об этом Форстер Бейли. – Старинное герметическое утверждение “что наверху, то и внизу» всегда определяет принципы божественного выражения на физическом уровне. Все без исключения мировые Писания повествуют о правительстве Вселенной, состоящем из Троицы и семерки: Бога, Трех в Едином, Единого в Трех и Его регентов, семи духов перед престолом, согласно христианским Писаниям. Масонство их тоже удостоверяет, и данная форма управления видится отраженной в наших ложах в виде трех главных офицеров и семи масонов, составляющих ложу» 96 . Вот чему соответствуют три карты в мифологической системе Пушкина. Но для большинства его современников это не было секретом, потому что тогда все образованное общество читало мистическую литературу. Графиня объединяет все персонажи в этом стремлении через карточный стол обрести власть над миром. Деньги за карточным столом лишь эквивалент такой власти. Вхождение в карточный круг – это приобщение к высшей элите, которая управляет Вселенной. Карточный стол – это и образ новой экономики, в которой биржа, где происходят только денежные спекуляции, становится центром всей цивилизации подобного рода. Германн одержим идеей получения богатства. Эта одержимость подталкивает его к страшному нравственному падению: он готов заложить свою душу (взять на себя чужой договор с диаволом) и пожертвовать вечным блаженством. Но чем более Германн отдается этому желанию богатства и власти, чем более последовательно и максималистки он пытается его реализовать, тем более и более становится понятной вся абсурдность такой задачи. Своей одержимостью, накалом страстей он как бы выявил в этом устремлении то, что без такого накала не было заметно. Таким художественным приемом Пушкин показывает всю бессмысленность подобных устремлений, – они ведут человека к нравственной и духовной катастрофе. Пушкин открывает внутреннее существо этой шулерской власти над миром – она вовсе не является властью, ибо она только попущена Тем, кто эту власть действительно имеет. Поэтому эта игра во власть, которой добиваются плутовством, лицемерием и кровью, кончается распадом человека и крушением этого ограниченного и иллюзорного мира. |
| Впадает в детство. Пусть себе шумит. Лир возвращается. Лир Куда девалась половина свиты? Их было сто, а стало пятьдесят. Герцог Альбанский На что вы сердитесь? Лир Сейчас отвечу. (Гонерилье.) О жизнь и смерть! Стыжусь, что я забыл Из-за тебя о том, что я мужчина, Что эти слезы вызваны тобой, Нисколько их не стоящей. — Исчахни И сгинь от порчи! Пропади от язв Отцовского проклятья. — О, не плачьте Вы, старческие глупые глаза, А то я вырву вас и брошу наземь Вослед слезам, текущим в три ручья. Вот до чего дошло! Ну, будь что будет. Еще другая дочь есть у меня. Она добра. Я на нее надеюсь. Я расскажу ей про тебя. Она Ногтями исцарапает, волчица, Лицо тебе! Не думай, я верну Себе всю мощь, которой я лишился, Как ты вообразила. Я верну! Лир, Кент и свита уходят. Гонерилья Ты это слышал? Герцог Альбанский Слышал, Гонерилья. Но быть пристрастным из любви к тебе… Гонерилья Довольно! Позовите мне Освальда. — А ты — скорее плут, чем шут, — живей Ступай за господином. Шут Дядюшка Лир, дядюшка Лир, погоди, захвати шута с собою! С лисой из капкана И дочкой поганой Кончай, не смущаясь. Да, жаль, не достану Петли и аркана И сам убираюсь. (Уходит.) Гонерилья Придумал ловко, нечего сказать: Сто рыцарей! Сто рыцарей, готовых Фантазии любые старика В любое время поддержать оружьем! А нам все эти буйства, шум и гам Всегда терпеть с опасностью для жизни Но где Освальд? Герцог Альбанский Мне кажется, твой страх Преувеличен. Гонерилья Лучше опасаться Без меры, чем без меры доверять. От бед спасает только осторожность. Я знаю слишком хорошо отца И о его словах пишу Регане. А если после моего письма Она ему оставит эту сотню Вразрез со мной… Возвращается Освальд. Ах, Освальд, это ты? Готово ли письмо к сестре? Освальд Готово. Гонерилья Возьми с собой немедленно людей — И на коней. К письму прибавишь устно Про наши страхи. Присовокупи И личные свои соображенья Спеши и возвращайся поскорей. Освальд уходит. А ваша бесхарактерная кротость — Будь сказано вам, герцог, не во гнев — Скорее непростительная глупость, |
| Но два табунщика уже давно следили за ним и помчались наперерез, высвобождая арканы. Арапша изо всех сил бежал к коню, но было поздно: два аркана захлестнули шею скакуна, и он остановился, бросаясь в стороны, стараясь вырваться на волю. – Оставьте! Это мой конь! Он под моим седлом! – кричал Арапша. – Уходи отсюда, пока цел, степной бродяга, конокрад! – кричали табунщики. Один из них спрыгнул с коня и вцепился в повод Акчиана. – Здесь земля и табуны хана Баяндера! Бродячий конь – добыча хана!.. Арапша выхватил меч и крикнул с таким бешенством, что табунщики попятились: – Слушайте вы, жалкие рабы Баяндера! Вы, ханские табунщики, крадете чужих коней? Не хотите ли вы поставить ваше паршивое тавро на серебристой коже этого благородного коня? – Хан Баяндер сам поставит тебе на лоб свое тавро, – ответил табунщик, – и будешь ты лежать падалью на кургане! Говоривший отскочил в сторону, едва успев увернуться от разъяренного воина, бросившегося на него с поднятым мечом. Но Арапше неожиданно загородил дорогу выбежавший из шалаша смуглый коренастый монгол в рваном плаще. – Постой, бек-джигит! – сказал он спокойно. – Ты всегда успеешь светлой саблей зарубить грубияна. Выслушай сперва, что я скажу тебе. А твой конь от тебя никуда не уйдет! Он сделал знак рукой, и табунщики распутали петли, наброшенные на белого жеребца. Говоривший был молод. Темный пушок едва оттенял его верхнюю губу. Под сдвинутыми бровями застыли скошенные, холодные, точно стеклянные, глаза, в которых чувствовалась затаенная, неотступная мысль. Он держался с уверенностью, казавшейся странной при его выцветшем, нищенском плаще. Арапша невольно остановился, пораженный властным выражением лица незнакомца, и вдруг вспомнил слова Хаджи Рахима: «Конь к тебе вернется… На нем уехал необычайный человек, который может за него дать тебе тысячу коней…» – Твоего жеребца никто не посмеет тронуть, – продолжал молодой монгол. – На нем ускакал я, когда за мной гнались враги. Я покупаю его. Сколько золотых динаров ты за него хочешь? |
| Бенни отдал ему деньги, которые извозчик пощупал, повертел и, наконец, с некоторою отчаянностию сунул… Э, мол, была не была: настоящая, так настоящая, а красноярка, так красноярка! Теперь оставалось только поднять его и посадить на дрожки. Предприниматели взялись за меньшого брата, подняли его и потащили; но меньшой брат, на их горе, неожиданно проснулся и спросонья во все мужичье горло заорал: «ка-р-раул!» Чем энергичнее дергал его Ничипоренко за ухо и чем деликатнее и нежнее убеждал его Бенни, говоря: «Вы нездоровы, вы поезжайте домой», тем младший брат орал ожесточеннее, доходя до визгов, воплей и рева. Ничипоренко зажал ему рукою рот, тот укусил его за руку. Под влиянием боли и досады вообще скорый на руку Ничипоренко ударил младшего брата укушенною им рукою по губам. Младший брат взревел, как будто его перерезали. При этом неистовом вопле в одном из откосов горы словно раздалась щель, в которой на мгновение блеснул свет, и из этого света выскочили две человеческие фигуры. Извозчик хлопнул по лошадям и унесся, — исчез во тьме и Ничипоренко, крикнув Бенни: «Спасайтесь!» Бенни оставался один и слышал, как все сближались шаги бегущих к нему людей. Еще ни одного из них он не успел рассмотреть, как на грудь ему упал конец издали брошенной в него веревки. Он откинул от себя эту веревку, но в ту же минуту почувствовал, что через плечо ему шлепнулась на спину другая. Отбрасывая поспешно эту вторую, он нащупал узел петли, быстро сдвигавшейся около кисти его руки. Он вырвал руку из аркана и бросился бежать куда глядели глаза. За ним раздавалось: «Держи! держи! жулик ушел! держи!» Казаки или кто другой гнались за ним по пятам, но он недаром учился гимнастике и бегал на геркулесовых шагах : темнота и быстрые ноги помогли ему скрыться и достичь благополучно своей гостиницы, с номером, где хранилась кипа герценовского «Колокола». О судьбе оставшегося на спуске младшего брата и Ничипоренки было ничего неизвестно, и Бенни был страшно встревожен, что сталось с последним. Глава восемнадцатая |
| Случилось это так: пума появился в то время как он был в поле вместе с одним гаучосом 1 стерегшим скот. Животное сидело, облокотившись спиной на камень, и совершенно не двигалось даже в ту минуту, как гаучос накинул на него петлю аркана. Тогда англичанин сошел с лошади и, вынув нож, приблизился к пуме, чтобы убить его; пума не сделал ни одной попытки освободиться из петли, но по видимому сознавал, к чему клонится дело, потому что начал дрожать, из глаз его закапали слезы, и он завыл самым жалобным образом. Англичанин убил пуму без всякого сопротивления со стороны последнего и, исполнив дело, почувствовал, что совершил преступление. Рассказав об этом, он прибавил, что из всех совершенных им дел только убийство пумы вызывает в нем угрызение совести всякий раз, как оно вспоминается. Признание это, говорит Хэдсон, с его стороны было несколько странно, потому что, насколько мне известно, он не смутился, сражаясь на ножах, как это принято у гаучосов, убить на дуэли несколько людей. Все, кому приходилось убивать пуму или быть свидетелем убийства (я расспрашивал об этом множество охотников), признают, что он всегда принимает смерть от руки человека покорно и вызывая сожаление. В своем сочинении «Естественная история Чили» Клавдио Гей говорит: «Когда на пуму нападает человек, энергия и дерзость вдруг покидают его, и он становится слабым, безвредным животным: дрожа и испуская жалобные стоны и даже проливая обильные слезы, он производит такое впечатление, будто просит своего великодушного врага о сострадании» (стр. 40–41). Случаи самозащиты пумы от человека являются очень редкими, но многочисленны случаи проявления пумой дружелюбия к человеку. Хэдсон пытается объяснить происхождение этого странного инстинкта. «Известно, – говорит он, – что некоторые звуки, цвета или запахи, не производящие на большинство животных никакого особенного впечатления, оказывают необыкновенное действие на отдельные виды животных; можно предположить, мне кажется, что человеческая форма или вид или запах человеческого тела точно также обладают каким – то особенным свойством, благодаря которому они производят на пуму совершенно особое действие, умиротворяя в нем хищника и пробуждая в нем любовь к человеку, которую мы привыкли видеть в домашних животных или в диких зверях по отношению друг к другу» (стр. |
|
|
