| 1. Между тем Скавр предпринял поход на аравийскую Петру, и, так как ее было трудно взять и он кругом нее опустошил всю страну, войску его пришлось страдать от голода. Тогда, по распоряжению Гиркана, Антипатр доставил ему из Иудеи хлеба и всего, в чем Скавр нуждался. Когда же Скавр послал Антипатра к Арете, с которым он находился в дружественных отношениях, в качестве посла, то Антипатр убедил его заплатить Скавру известную сумму денег за прекращение опустошения страны и сам явился поручителем в сумме трехсот талантов. На этих условиях Скавр прекратил войну, впрочем, не столько по желанию Ареты, сколько потому, что и сам давно хотел этого. 2. Когда впоследствии сын Аристобула, Александр, объезжал Иудею, то в Сирию прибыл претором римским Габиний 900 . В числе прочих предприятий последнего можно отметить также то, что он пошел войною на Александра. Гиркан пока еще не был в состоянии совладать с силою римлянина, хотя и пытался уже вновь восстановить иерусалимскую стену, разрушенную Помпеем. Однако в этом ему воспрепятствовали находившиеся в городе римляне. Между тем Александр объезжал всю страну и вооружал множество иудеев; в короткое время ему удалось собрать десять тысяч пехотинцев и к ним пятьсот всадников и укрепить Александрией, крепость около Кореи, равно как Махерон в горах арабских. Тогда на него двинулся Габиний, успев послать вперед Марка Антония с остальными военачальниками. Последние вооружили своих римлян, равно как подвластных им иудеев с Пифолаем и Малихом во главе, и, захватив также добровольцев Антипатра, выступили навстречу Александру. За ним следовал сам Габиний во главе регулярного войска. Александр отступил тогда в местность вблизи Иерусалима, и когда враги здесь сошлись и дело дошло до битвы, римляне перебили около трех тысяч врагов и не меньше того взяли в плен. 3. В это время Габиний подошел к Александриону и предложил находившимся в нем воинам сдаться, обещая простить им все их прежние провинности. Между тем перед крепостью расположилось станом множество врагов. На них напали римляне, и при этом случае Марк Антоний отличился как храбрый воин, перебивший множество неприятелей 901 . Между тем Габиний оставил тут часть своего войска, чтобы овладеть этим местом хотя бы путем осады, а сам двинулся в другую часть Иудеи, где распорядился вновь отстроить города, которые находил разрушенными. Таким образом вновь возникли Самария, Азот, Скифополис, Анфедон, Рафия, Дора, Марисса, Газа и множество других. Так как люди охотно повиновались распоряжениям Габиния, тогда можно было опять спокойно жить в тех городах, которые столь долгое время оставались пустыми. |
| III. Памятники древнерусской духовной письменности (По поводу журнала: «Православный Собеседник», издаваемого при Казанской Духовной Академии. 1858 год). С изменением и улучшением в своем плане и составе, Православный Собеседник в 1858 году предложил занимающимся историей русской словесности целый ряд любопытных памятников, изданных по рукописям Соловецкой библиотеки. Эти письменные памятники содержат в себе жития русских святых и поучения или слова. Из житий изданы: Леонтия, епископа ростовского, со словом в память его, житие Исайи, тоже епископа ростовского, сказание преподобного Нестора о житии и убиении князей Бориса и Глеба, житие Антония римлянина и Авраамия смоленского (по рукописям XVI и частью XV в.). Занимающимся русской стариной хорошо известно, как разнообразны редакции житий русских святых. Житие краткое, как летописная основа, впоследствии распространялось различными подробностями, интересными для истории русского быта и литературы. Очень часто простая речь краткого первоначального жития принимала характер витиеватый и даже напыщенный под пером искусного книжника. Потом для потреб русских читателей распространенное житие вновь сокращалось, и, за выпуском интересных бытовых подробностей, удерживало позднейшую витиеватость. Особенно разнообразны редакции тех сказаний, в которых к историческому факту уже в раннее время народная фантазия присоединяла поэтические плоды своего творчества. Кроме того, жития осложнялись похвальными словами в память угодника и целым рядом чудес его, совершенных по его кончине в различные времена. Похвала помещалась иногда после самого жития, иногда после описания чудес. Из всех этих элементов, с присоединением службы угоднику, составлялось полное целое, части которого следующие: служба угоднику, самое житие, похвала, обыкновенно по случаю открытия мощей, потом чудеса, заключаемые тоже похвалою. Есть сборники, содержащие в себе только жития русских святых без прибавления; есть также сборники только одних служб русским святым, как например рукопись XVI в. в библиотеке Графа Уварова под 681 (по каталогу библ. Царского 563). |
| Главы 15-16 Глава XV, ст. 20-39. Крестная казнь, на которую был осужден Господь, первоначально появилась на Востоке и принадлежит к тем ужасным варварским изобретениям, которыми прославились восточные деспоты. С Востока она перешла в Рим и применялась римлянами решительно везде, где только появлялись победоносные орлы римских легионов, пока, наконец, не была уничтожена Константином Великим. У евреев крестной казни не было: за некоторые преступления закон повелевал вешать на дереве преступников, но их не прибивали гвоздями, и трупы при наступлении вечера надлежало снимать для погребения. В самом Риме распинали только рабов, которые за людей почти не считались. Римские граждане этой казни не подлежали, и знаменитый оратор древности, Цицерон, требовал даже, чтобы крестная казнь производилась вдали от городов и больших дорог, так как ужасное зрелище распятых преступников оскорбляло взор благородного римлянина. В провинциях пригвождали ко кресту одних разбойников и возмутителей общественного спокойствия. Распинателями обыкновенно были воины, которые у римлян совершали все казни. Преступник сам должен был нести свой крест до места казни, подвергаясь при этом насмешкам и побоям. Погребения для распятых обычно не было. Тела оставались на крестах до тех пор, пока не делались добычей хищных птиц и плотоядных животных или же не истлевали сами собой от солнца, дождя и ветра. Иногда, впрочем, родственникам позволялось погребать их. В случае нужды (при наступлении, например, праздника или какого-нибудь торжества) жизнь распятых по закону могла быть сокращена ударом в голову или в сердце; иногда у них перебивали голени или же разводили под крестом костер из хвороста, и тогда распятый погибал от огня и дыма. Форма крестов была довольно разнообразна. Проще других и, по-видимому, более употребительным был крест, напоминавший букву Т (так называемый крест святого Антония), где поперечная перекладина прибивалась к самому верху вертикального столба. Иногда эта перекладина прикреплялась ниже, оставляя в верху столба место для таблички, на которой черными буквами по меловому фону писалась вина распятого. Такой именно формы и был крест Спасителя, судя по тому, что к Его кресту была прибита дощечка, на которой Пилат вместо полного обозначения вины написал просто: " Иисус Назорей, Царь Иудейский " (Ин. XIX, 19), что вызвало сердитый протест иудейских первосвященников. |
| Кайма сделана с большим вкусом и состоит из розеток, цветов, звёзд и других украшений. На продольных полосах по семи розеток, а на поперечных по три, из коих две крайние принадлежат уже к продольным полосам. В средине каймы на внутренней продольной полосе обеих половинок, вместо розеток, помещены львиные головки, как бы для обозначения места для рукояток. Таким образом, на каждой половинке дверей 17 розеток. Между каждыми двумя розетками на продольных полосах находится по три различных украшения: среднее состоит из продолговатого кружка (эллипсиса) с колокольчиком, либо с лилией внутри, а крайние два походят на греческую букву ω, прилегающую отверстием к розетке и содержат внутри: одно – лучистую звезду, другое – род запонки. Первые два вида украшений повторяются на каждой продольной полосе по три, а последние два по шести раз. На поперечных же полосах между розетками помещены резные изображения горшков с цветами, заключённые в кайме, состоящей из четырёх двойных дуг. Таковых украшений на каждой поперечной полосе по два. История этих врат, подобно Корсунским, также не известна. Предание говорит, будто бы они взяты из бывшей шведской столицы Сигтуны, от коей произошло искажённое их название Сартунскими. Город этот находился при озере Меляре, и в 1187 году разрушен морскими разбойниками, в чём, по словам шведской летописи, участвовали и Новгородцы, возвратившиеся оттуда с богатой добычей. О вывозе врат Новгородцами из Сигтуны упоминает также шведский историк Далин называя их серебряными, или потому, что они были в то время высеребрены, или же по светло-жёлтому цвету, какой имеют доселе Сигтунские врата 488 . 14. Колокола В Новгороде о колоколах упоминается с XI и XII века, как видно из повествования о приходе в Новгород литовского князя Всеслава Брячиславича, снявшего с Софийской колокольни колокола в 1066 году 489 , из жития преп. Антония Римлянина, приплывшего в 1106 году во время утрени к Новгороду и слышавшего в нём великий звон 490 , и из приписки на пергаменном евангелии XII–XIII в. |
| Какая святая глубокая основа для него! Затем, Святитель обратился ко мне с речью. С волнением слушал я его приветствия. Затрепетало сердце, когда он упомянул о монастырях – Антониевом и Сергия преп., где зародились мои мысли о монашестве (хотя начало их коренится гораздо раньше, еще в отрочестве). Упомянул о моих поездках по св. местам, и ко Гробу Господню, – напомнил, что я был таким любителем и посетителем чудных Лаврских Богослужений, которыми я возгревал свои мечты, – коснулся, каким искушениям я подвергся, и... в это мгновение я не выдержал, закрыл глаза и слезы ручьем побежали по щекам. Я устыдился внутри себя своей неверности Господу, Который давно звал меня, а я бродил от Него по миру, хороня своих мертвецов. Господи! как было горько, больно этой мысли, но слезы горечи тут не разделялись от сладких слез покаяния, умиления и радости. Я плакал, но плакал сладко... Святитель говорил: „Приветствую тебя, возлюбленный брат И., с принятием образа ангельского жития. Теперь желание твоего сердца исполнилось. Твои давние, заветные мечты осуществились. Воспитавшись в школах, находящихся под кровом преподобных Антония Римлянина и Сергия Радонежского, этих истинных воинов Христовых, ты унаследовал от них любовь к иноческому житию и сам пожелал вступить в ряды этих воинов. Укреплению в избранном тобою пути несомненно способствовали также и твои частые в летнее время путешествия к русским святыням и, наконец, к Св. Гробу, который ты сподобился лобызать. Знаю, что вступление на избранный тобою путь предварялось немалыми трудностями, препятствиями и искушениями. Но ты, с Божиею помощью, трудности преодолел, препятствия устранил, а искушениям не приразился, и теперь, отвергши вся красная мира, ты избрал путь теснейший, но более надежный для спасения. Путь твоей жизни теперь определился окончательно и бесповоротно. „Благословен Бог , благоволивый тако! Вниди в радость Господа своего“, к Которому ты стремился в течение своей жизни, рада Которого ты порвал теперь связи с миром! Верность избранному тобою знамени сообщит всей последующей твоей жизни и деятельности, в каком бы ты положении ни находился, характер единства и цельности, а вместе с тем будет служить исходною точкою в оценке твоих действий. |
| Если обратиться к восточным аскетам, то уже в лице самых первых ее представителей: Антония Вел., Макария В., и др. можно видеть тот именно взгляд на подвижничество, по которому значение и мысль его определяется только внутренним, активным отношением самого подвижника ко всем предположениям его звания. У восточных аскетов нет и мысли о том, чтобы монашество, взятое во всей совокупности своих обнаружений, как внешний институт, имело какое-либо значение само по себе вне отношения к нему подвижника. Тот же, напр., Василий Вел., подвижнические сочинения которого имеют своей задачей урегулирование внешнего быта подвижников и предлагают устав их жизни, делают это не ради того, что за внешней стороной подвижничества признается самостоятельное значение и в ней полагается центр тяжести, а потому только, что главная цель подвижничества, чисто внутренняя задача (чистота сердца), может осуществляться только путем известного строя жизни. Это – главная мысль Св. Василия Вел., которая проводится им через все его подвижнические уставы и выразилась у него в целом ряде правил, определяющих собой образ жизни подвижника 1043 . Понимая идеал подвижничества, как только идеал чисто нравственного характера, Василий Вел. в своих словах подвижнических и увещательных старается только доказать большую сообразность и большее удобство строя жизни иноческой для осуществления нравственного идеала, нежели строй и обычай жизни мирской. «Кто в жизни безгрешной (т. е. монашеской) по ее неразвлеченности не имел силы выдержать борьбу со врагом, говорит лон, тот в жизни многогрешной (мирской) и им самим управляемой, возможет ли преуспеть в какой-либо добродетели? 1044 ». Это же перенесение центра тяжести в понимании подвижничества с внешней стороны, как не имеющий самостоятельного значения, на внутреннюю жизнь личности подвизающегося можно видеть и у других аскетов. Из всех предосторожностей, какие надобно иметь подвижнику, больше всего, напр. Макарий Вел., внушает ту, чтобы идеал совершенства не полагался в одной только внешней исправности. |
| Внутренним исходным началом жизни подвижнической, как процесса личного спасения, является, по Кассиану, страх Господень и происходящее от него сокрушение сердечное о своем греховном состоянии 524 . «Начало и ограждение нашего спасения, говорит преп. Кассиан, есть страх Господень, от которого рождается спасительное сокрушение сердечное 525 ». В этом именно чувстве субъективно и выражается начало обращение человека от жизни по закону плоти к жизни по закону духа. Что же касается самих обстоятельств, которые побуждают человека обратиться на путь спасительный, то они различны. Преп. Кассиан указывает три способа призвания, или три обстоятельства, которые могут ставить человека на путь спасительный: 1) непосредственно призвание от Бога, когда Он возбуждает нас искать вечной жизни и спасения и посредством спасительного сокрушения сердца влечет прилепиться к Его заповедям. Подобным образом был призван Авраам, когда голос Божий призвал его из места рождения. Этим же способом, призван и блаженный Антоний, который случай к своему обращению восприял от самого Бога (occasionem suae conversionis o sola Divinitate percepit 526 ). Второго рода призвание бывает через человека, когда мы воспламеняемся желанием спасения примерами или увещаниями святых. Подобным образом были освобождены сыны Израиля Моисеем от работы египетской и многие через св. Антония 527 . Третьего рода призвание есть то, которое бывает по необходимости: когда мы подвергаемся неожиданным бедствиям и через это невольно понуждаемся обратиться к Богу. Так сыны Израиля в бедствиях часто обращались к Богу 528 . Для последующего хода жизни подвижника различие указанных трех родов призвания особенного значения не имеет и «хотя первые два утверждаются, кажется, на лучших началах, однако нередко находим, что и от последнего, который ниже других и не предполагает особенного жара ревности, выходят мужи совершенные, духом горячие; и наоборот, очень многие, ниспавши с высшей в начале степени, по причине охлаждения, явились в конце достойными осуждения… Все дело состоит в конце, в котором и удостоенный лучшего призвания может оказаться худшим по причине нерадения своего, и нуждою привлеченный принять чин монашества может явиться совершенным, при помощи страха Божия и особенной ревности 529 . |
| Возможно, что именно архимандрит Игнатий поначалу привлек внимание Бочкова к Оптиной Пустыни и к ее старцам. В монастырской «Летописи» под 1838 годом сказано: «В июне месяце, 14-го числа, проездом из Киева прибыл в Скит из Санкт-Петербургской Сергиевой первоклассной пустыни рясофорный монах Алексей Поликарпович Бочков Расположился духом к скитской жизни и, съездивши в Санкт-Петербург, жил в Скиту при келлии скитского начальника иеромонаха Антония. Весною 1839-го года перешел по своему желанию в обитель и трудился в послушаниях обще с братиею; а в июне того же года поехал в Калужскую Тихонову пустынь с старцем иеросхимонахом Львом [ 1585 ], в ней и остался на жительство; но вскоре и оттуда выбыл в другую обитель в Северной России» [ 1586 ]. В Оптиной Бочков стал учеником о. Леонида. В какую именно северорусскую обитель отправился Бочков из Тихоновой пустыни, о которой он всегда отзывался высоко, ставя ее не ниже Оптиной [ 1587 ], неизвестно. По крайней мере, с 5 сентября 1840 по 27 февраля 1841 года Бочков вновь проживал в Троице-Сергиевой пустыни [ 1588 ]. Имеется косвенное свидетельство о том, что зимой 1841 года он опять побывал в Оптиной. Однако это посещение «Скитской летописью» не отмечено. Вообще же в эти годы Бочков посещал многие монастыри, но особенно благотворным для него было пребывание у батюшки Леонида в Оптиной Пустыни. Иеромонах Леонид [ 1589 ], как и его наставник и соратник о. Феодор и другой его собрат по монашеству о. Клеопа, остались на всю жизнь для Бочкова образцами и примерами; он называл их великими старцами своего времени [ 1590 ]. Возможно, что Бочков являлся одним из близких учеников о. Леонида. Он участвовал в утренних (фактически ночных) чтениях Евангелия в Скиту у о. Леонида [ 1591 ]. Старец ответил на 14 вопросов Бочкова; позже как вопросы, так и ответы на них о. Леонида были напечатаны [ 1592 ]. Оптинский подвижник шутя называл Бочкова «последним римлянином», ведь он иногда высказывался в том духе, что монашество переживает последние времена и что оно падает от тех же причин, из-за которых доведена была до падения и Римская империя — из-за роскоши, изнеженности и человекоугодия [ 1593 ]. (К этим утверждениям Бочков неоднократно возвратится и позже.) |
| Проф. А. В. Марков в своем исследовании «Бытовые черты русских былин» писал: «Если на чем можно несколько остановиться, так это на терминах, которыми в былинах означаются расстояния. В измерениях их мы видим полное соответствие былинных выражений данным письменных памятников. И здесь, и там для измерения больших расстояний служат поприща (Кир. I, 41; Рыбн. II, 150; IV, 48; Гильф. 1219, 1296, 34, ст. 150; 104, ст. 22; Тих. и Милл. II, 125, 182) и версты, причем одни с другими отождествляются» (Этнограф. обозр. 1903, 3, с. 77–78). «За три поприща, да по русски-то сказать за три верстоньки» (Гильф. 1212). В старинном «азбуковнике» поприще объясняется как «верста – имат саженей 750»; но считали поприще и в тысячу сажень (см. Буслаев. Русск. хрестоматия, с. 141). Поприще встречается в житии Антония Римлянина, в летописи под 1259 г. По-видимому, в XVII в. измерение верстами окончательно вытеснило применение слова поприще, как меры расстояния, однако ср. определение слова поприще как меры расстояния, посредством сопоставления с милей – «49–42 мили» в «Лексиконе словеноросском» Памвы Берынды (см. с. 88). От этого древнерусского значения отделился оттенок: «расстояние вообще», «расстояние определенной длины». Например, в «Хождении Стефана Новгородца»: «И оттоле идохом сквоз град далече поприще велико» (Сперанский. Из старин. Новгород. лит-ры, с. 59; ср. с. 79). В тесной связи с этим значением находилось и другое, это – «пространство, определенную длину имеющее, на котором древние Римляне и Греки подвизалися в бегании» (см. сл. 1822, 4, с. 1529–1530). В словаре 1847 г.: «Место определенной длины и ширины, с оградою для бегания и ристания» (сл. 1867–1868, 3, с. 758). Напр.: «Древние греки и римляне подвизались на поприщах». В «Лексиконе треязычном» Фед. Поликарпова помещены такие сюда относящиеся слова и объяснения их: «Пóприще – στδιον, stadium. Поприщный– σταδιαος, stadialis. Поприще теку σταδιοδζω, stadium curro. Поприщетечный σταδιοδζυος, σταδιεους, qui stadium currit, qui statio certat, stadiodromus. Поприщемерятель σταδιαος, stadii mensuram aequans» (2, с. 24). |
| Сейчас в Изборске собрано (хранится) около 200 каменных крестов XIV -XV веков. Часть из них выставлена в экспозиции изборского историко-археологического музея. Выточенные из камня кресты часто имитировали деревянные, обитые металлическими пластинами, и даже ювелирные изделия. Много умения и усилий тратилось на довольно странную задачу – воссоздать работу по металлу в другой сфере. На то была, верно, веская причина. Каменные кресты, высотой 3,5–4 метра, начинают изготовлять на Британских островах. Византия их не знает. Восточно-христианские параллели обнаруживаются в Армении и Грузии, и то – только до времён арабских завоеваний Кавказа. Будучи на краю Европы, Ирландия и Британия оказались в относительной изоляции, когда соседние страны обращались в язычество (V-VI века) под натиском варварских нашествий. Кельтские кресты, которые в нашей литературе именуются преимущественно «новгородскими», важны во всей перспективе христианского искусства средних веков. В Ирландии сохранилось, в общей сложности, почти 300 крестов или их остатков, причём многие из них – ровные, без колец. Но у 68-ми из них типично открытое кольцо и почти столько же имеют сплошное каменное. Выдвигался ряд различных объяснений его происхождения. Например, кольцо могло символизировать солнце, терновый венец, колесо (в значении вечности) и многое другое. Важно, что на протяжении столетий религиозное мышление творчески основало и расширяло семантическое поле церковного зодчества. Нестор Летописец видел (или знал) практически единственно сложные, стоящие сами по себе памятники эпохи раннего средневековья на всём западном пространстве Европы. Так что в «Повести временных лет» распознаётся определённая правда, несколько искажённая поздними переписчиками. В конце концов, предание, легенда, традиции народа остаются не чем-то фантастическим, а частью (может быть, даже лучшей) истории этого народа. «Согласно «Повести временных лет», – пишет А. Кузьмин, – варяги создали города от Ладоги, Новгорода до Мурома, а сами новгородцы выводились от «рода варяжска». По Кедрину и Скилице, варяги – Экспозиция каменных крестов, музей Старого Изборска «по происхождению кельты» 87 . Значительное количество имён в договорах (Кары, Моны, Куци, Стар, Бруни и др.) подтверждают справедливость этого указания. Более того, племенное название венетов (венедов) А. Шахматов производил от кельтского nenos – «друг», «союзник», а другие историки – от кельтского vinolos – «белый», «счастливый». На Руси пёстрые в этническом отношении варяжские дружины, очевидно, говорили по-славянски, причём этот язык они восприняли на южном побережье Балтики» 88 . Житие преподобного Антония Римлянина (см. Кораблик 3) сообщает, что святой перемещался «от Римской страны по Крест с острова Кильпола. Тёплому морю, из него же в реку V III в., Ладога. Неву, из Невы в Нево-озеро, а из Хельсинский музей Нево-озера (остров Ладога) вверх по реке Волхову, против быстрин неизреченных и даже до места сего», – то есть в Новгород, и приплыл на камне. |
|
|
