| Некие муж и жена по имени Анания и Сапфира, продав имение, утаили из вырученной от продажи цены и лишь некоторую часть принесли в общую кассу к апостолам, сказав, что принесённое ими – всё, что было выручено за проданное (видно из стиха 8). В этом поступке выразилось не только их своекорыстие, но и намеренная, сознательная ложь, а главное, фарисейское лицемерие. Они хотели представиться такими же самоотверженными, как и другие, не будучи таковыми. Это было первое тёмное пятно на светлом фоне святого общества первых христиан, а потому такой поступок не мог остаться без самого строгого наказания на вразумление всем. Святой апостол Пётр узнал об этой лжи, без сомнения, по наитию исполнявшего его Духа Святого и прямо указал Анании на совершённый им грех , назвав его делом отца лжи – сатаны: «Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твоё мысль солгати Духу Святому?» Действие сатаны на Ананию святой Пётр выражает почти в тех же словах, как евангелист Иоанн действие сатаны на Иуду-предателя ( Ин. 12:6 ). Из этого уже видна опасность поступка Анании и Сапфиры для всего первохристианского общества, если бы это действие не было обнаружено святым Петром и не прекращено в самом начале решительным искоренением зла из среды первых христиан. «Чем ты владел, не твоё ли было?» – спрашивает апостол Ананию. Из этого видно, что общение имуществ отнюдь не было принудительным и внешне обязательным, но вполне добровольным. Грех Анании был именно в совершенном им обмане – в том, что часть вырученной им за продажу суммы он хотел представить, как всю сумму. «Ты солгал не человекам, а Богу» – это выражение ясно указывает на Божественное существо Духа Святого и на Его личность. Такое суждение показало Анании всю глубину его нравственного падения, которой он, быть может, не замечал. «Услышав сии слова, Анания пал бездыханен» – это было непосредственное наказание Божие преступнику за его тяжкий грех против Духа Святого. Тяжесть этого наказания объясняется опасностью, которая грозила от этого иудина греха всему первому христианскому обществу. |
| Глава 5: 1–11. Но в это время случилось печальное событие нравственного падения одной христианской четы. Некоторый муж именем Анания с женою своею Сапфирой так же, как и другие христиане, продали свое недвижимое имение, чтобы вырученные деньги вручить апостолам на пользу всего христианского общества. Однако же апостолам они доставили лишь некоторую часть цены, прочие же деньги оставили за собой, хотя пред апостолами и прочими верующими показали себя людьми, отрекшимися от всего своего имения на пользу общую. В поступке Анании и Сапфиры открылось кроме сребролюбия еще и лицемерие. Если первый порок особенно опасен был для самих несчастных рабов его, то последний мог повлиять и на все христианское общество: дух лицемерия, внешней праведности, желание показать себя пред людьми, столь свойственные фарисейской праведности, могли проникнуть и утвердиться в христианском обществе, члены которого отличались до сих пор искренностию благочестия, открытостию своих совестей пред каждым верующим, непритворною, бескорыстною любовью к ближним. Понятно теперь, почему так строго был судим и наказан поступок Анании и Сапфиры: в лице их карался и решительно изгонялся из Апостольской Церкви тот дух, который возобладал над ними. В обличительной речи своей к Анании (ст. 3–4) зарождение в сердце последнего лицемерного намерения апостол Петр приписывает сатане. Но так как человек сохраняет свободу нравственного самоопределения вопреки внешним действиям сатаны на его сердце, то апостол самого Ананию винит в том, что он дозволил сатане войти в сердце свое с его искусительными действиями. В то же время апостол учит, что в Церкви Христовой обитает Дух Святой, так что ложь пред Церковью есть ложь и пред Духом Святым; Дух же Святой есть Бог, вследствие чего ложь Анании и Сапфиры есть грех великий, непростительный. 4. Дальнейшее распространение Церкви в Иерусалиме и новое нападение синедриона на апостолов (5, 12–42) 12 Руками же Апостолов совершались в народе многие знамения и чудеса; и все единодушно пребывали в притворе Соломоновом. 13 Из посторонних же никто не смел пристать к ним, а народ прославлял их. 14 Верующих же более и более присоединялось к Господу, множество мужчин и женщин, 15 так что выносили больных на улицы и полагали на постелях и кроватях, дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них. 16 Сходились также в Иерусалим многие из окрестных городов, неся больных и нечистыми духами одержимых, которые и исцелялись все. |
| Анания и Сапфира считались в числе братий Церкви Апостольской. О них повествует книга Деяний Апостольских следующее: «некоторый муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил из цены, с ведома и жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов». Из дальнейшего повествования, именно из слов Ап. Петра видно, что такое приношение в Церкви Апостольской было делом совершенно свободным для каждого брата, что оно проистекало от любви и усердия отдельного члена Церкви к служению проповеди Евангелия: «Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Чем ты владел, – говорил Ап. Петр Анании, – не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу» ( Деян.5:1–4 ). Грех Анании и Сапфиры, вносивших в общество верующих злокачественное двоедушие, фарисейское лицемерие, желавших не только первенствовать через ложь и обман и видевших в благочестии не цель, а средство, и смотрев потому на подмену благочестия, как на вещь естественную, требовал от Апостолов не только публичного перед всею Церковию обличения, но и примерного наказания. И Ап. Петр откровением через него воли Божией запечатлел свое обличение высшею и чрезвычайною карою преступной воли Анании и Сапфиры, ибо сперва Анания, а потом и Сапфира поражены были внезапной смертью ( Деян.5:5–10 ). Что в данном случае суд был совершен не невидимым только осуждением Божиим грешников, но видимым предстательством на суде Ап. Петра, доказывается тем, что Сапфире Ап. Петр, по действию в нем, конечно, Духа Божия, прямо говорит: «Вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут», – что, действительно, и случилось, ибо «вдруг она упала у ног его и испустила дух» ( Деян.5:9–10 ). Смерть Анании и Сапфиры была, конечно, высоким и чрезвычайным проявлением карательного суда Апостольского; все-таки, однако, саму смерть нужно считать меньшим проявлением кары, чем осуждение Симона-волхва: смерть телесная само по себе есть взыскание за грех ( Быт.2:17, 3:19 ), а внезапная смерть по приговору суда – тем более, а потому такая смерть есть некоторое карательное возмездие за совершенное преступление и есть поэтому некоторое удовлетворение правосудию Божию. На эту именно сторону суда и кары Божией указывает Ап. Павел, говоря: «Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает. Ибо, если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром» ( 1Кор.11:30–32 ); тогда как осуждение на погибель Симона-волхва переносит некоторым образом кару за пределы телесной жизни. |
| Тогда Анания, по-видимому, смирился: по его просьбе синаиты выпросили ему у патриархов прощение – соборное определение о нем было отменено, но он скоро сам подал отречение от игуменства на Синае и был уволен. Таким образом, попытка Анании, как и его предшественников, добиться полной автокефальности для Синая решительно не удалась, даже более: она повела к соборному определению о подчиненности Синая Иерусалимскому патриарху. Собор, низложивший Ананию, не только отверг и обличил все его притязания, но и постановил между прочим, что епископ Синайский должен состоять в подчинении престолу Иерусалимскому, должен возносить при богослужении имя Иерусалимского патриарха, должен быть подсуден ему, без ущерба, однако ж, правам монастыря, который по-прежнему должен остаться автокефальным. Ввиду такого решения синайского дела Собором Анания, однако, не отказался ни от своих притязаний, ни от намерения так или иначе достигнуть своей цели. Он отправился путешествовать по разным странам Востока и наконец прибыл в Москву. Здесь он выдал себя за действительного архиепископа Синая и предложил русскому правительству взять в свое распоряжение и ведение Синайский монастырь, но это предложение на первый раз было отклонено. Мысль Анании подчинить Синай Москве, однако, нашла себе полное сочувствие в преемнике Анании, архиепископе Иоанникии и у многих синаитов – они решились привести мысль Анании в исполнение, и им, как мы видели, вполне удалось это – Синай формально сделался русским царским монастырем. Побуждения, руководившие в данном случае синайским архиепископом и синаитами, были очевидны: подчинением Синайской обители далекой Москве они имели в виду окончательно освободиться от всех притязаний на них Иерусалимских патриархов, от всякой им подчиненности, думали, как перешедшие в ведение другого патриарха, власть которого над Синаем по необходимости была бы только номинальной, сделаться этим путем действительно вполне самостоятельными и независимыми, тем более что при случае порвать и эту фиктивную зависимость от Москвы им было, конечно, гораздо легче, нежели порвать традиционную, признанную Соборами и притом постоянно близкую власть Иерусалимского патриарха. |
| Нельзя в этом случае не обратить внимания на то обстоятельство, что те ревнители, о происхождении которых мы только знаем, были земляки или по происхождению, или по месту своей деятельности, что некоторые из них были, вероятно, лично или по слухам знакомы друг с другом еще до своей встречи в Москве. Неронов, как мы видели, в видах довершения своего образования поселился у священника села Лыскова (недалеко от Нижнего Новгорода) Анании, который «зело искусен бе в Божественном Писании». У Анании он прожил долгое время «и извыче от него разумети, яже о Божественном Писании суть недоведомая». В «Повести о блаженной жизни преосвященнейшего Илариона, митрополита суздальского, бывшего первого строителя Флорищевския обители», рассказывается, что отец Илариона священник, именем Анания, был «зело благочестив, и Божественнаго Писания Ветхаго и Новаго Завета добре искусен, благ зело и кроток», что он был сначала священником в нижегородском девичьем Зачатьевском монастыре, а потом перешел отсюда в село Кириково, «яже близ веси, именуемой Лысково и близ обители преподобнаго Макария Желтоводскаго чудотворца». Анания принял монашество под именем Антония, и Никон, еще будучи бельцом, не раз бывал у Анании, который и предсказал ему тогда, что он будет патриархом. Не трудно видеть, что священник Анания, у которого Неронов прожил долгое время и у которого он научился разуметь «яже о Божественном Писании суть недоведомая», и священник Анания «добре искусный в Божественном Писании Ветхого и Нового Завета», у которого поучался Никон и который предсказал ему, что он будет патриархом, – был одно и то же лицо. Очень возможно, что Неронов и Никон встречались у Анании или же по слухам еще до встречи в Москве уже знали друг друга. То же сказание об Иларионе рассказывает, что Иларион был женат на дочери соседнего священника, Ксении (которая умерла через полтора года после замужества), и что Ксения была родная сестра Павла, епископа коломенского. Значит, и Павел коломенский был родом из села, соседнего с Лысковым, хорошо знал священника Ананию (с которым породнился через свою сестру) и, вероятно, знал Неронова и Никона или лично, или по рассказам. Родина протопопа Аввакума, по его собственному свидетельству, находилась только в пятнадцати верстах от родины Никона, так что и Аввакум мог лично или по слухам знать Ананию, Павла коломенского, Неронова, Никона. Вероятно, не случайно было, что ревнители или по рождению, или по месту деятельности происходили из нижегородской области и были люди, уже ранее своей встречи в Москве так или иначе знакомые друг с другом. К сожалению, мы решительно не знаем, откуда был родом глава кружка – Стефан Вонифатьев и почему он приблизил к себе ревнителей по преимуществу из нижегородцев. Нелишне указать здесь и на то обстоятельство, что Иларион, архиепископ рязанский, один из главных поборников исправлений Никона, был ранее священником в Москве или в соседнем селе и хорошо был знаком тогда с Аввакумом. |
| 26 Армянский историк нач. XX в. архиеп. Магакия Орманян писал, что католикос Петрос после того, как греки взяли его престольный город Ани (1046 г.), находился в Константинополе около трех лет, т. е. приблизительно с 1047 по 1050 г. (см.: Магакия Орманян, архиеп. 2006. С. 58–59). Г. Аввакумов указывал диапазон с 1049 по 1051 г. (Avvakumov G. Die Entstehung des Unionsgedankens. München, 2002. S. 84. См.: Бармин 2006. С. 146). Из древних армянских историков трехлетний срок пребывания Петроса в Константинополе указывал Аристакес (Yuzbachian 1963. P. 63), а четырехлетний – Матфей Эдесский (Mattheus. Chronographia I, 93//Dostourian 1993. P. 78). 28 Mattheus. Chronographia I, 93//Dostourian 1993. P. 77–78. См.: Grousset 1984. P. 592–594; Рансимен С. Восточная схизма. М., 1998. С. 122 (примеч. 24). 31 Aristakés. Narratio 14 (1001–1072)//Yuzbachian 1963. P. 87. Согласно свидетельству Матфея Эдесского католикос Петрос умер в 507 г. армянской эры, т. е. в 1058–1059 г. (Mattheus. Chronographia P. II, 7//Dostourian 1993. P. 91). 32 Католикос Петрос «находился в самом центре греков» (he was in the midst of the Greeks). Mattheus. Chronographia P. I, 93//Dostourian 1993. P. 78. 33 Богословская полемика проходила на фоне сильного политического противостояния. В 1051 г. против Византии попыталась восстать провинция Пагин, входившая в состав Четвертой Армении, однако безуспешно (Mattheus. Chronographia I, 96//Dostourian 1993. P. 80. Bartikian 1971 [ r 2007]. P. 369). 34 «Слово против диофизитов» Анании Санахнеци издавалось в первых номерах журнала «Гандзасар» (), а потом было переиздано отдельно в сборнике, состоящем из 6 слов Анании, как слово 5-е: «Анании вардапета армянского слово возражения против диофизитов, которое он написал по поручению господина Петроса армянского епископа» ( , )// . . , 2000. 192–337. , [Киосян Х. Анания Санахнецы. Ереван, 2000. Богословские тексты, исследования I]). В статье, посвященной истории праздников Рождества и Крещения, будут перечислены дополнительные главы, помещенные в приложении к «Слову» Анании Санахнеци, которые наиболее соответствуют тематике антиармянских слов прп. Никиты Стифата , а также будет предложен перевод наиболее оригинального отрывка из главы «О праздниках». См. в следующем номере журнала «Богословский вестник» (БВ 8). |
| Поэтому, когда патриарх иерусалимский Досифей донес патриарху константинопольскому о подобных незаконных действиях Анании в иерусалимском патриархате, и просил принять меры против этого, и когда затем Анания и в Константинополе стал делать тоже самое, то патриарх константинопольский Иаков подверг это дело синодальному обсуждению; синод осудил Ананию за его злоупотребления и снова подтвердил определения прежних патриархов о подчинении архиепископа Синайского патриарху Иерусалимскому и его канонических отношениях к последнему, и патриот Иаков по этому предмету издал в 1687 году две синодальные грамоты – одну циркулярную, а другую Синайским отцам 70 . Но Анания не думал успокаиваться. При частой перемене константинопольских патриархов в 17 столетии в следствие интриг турецкого правительства 71 , неудивительно было, что представители великой константинопольской церкви не всегда держались одинаковых воззрений даже в важнейших предметах церковного управления, не всегда руководились одинаковыми побуждениями и интересами и следовали одной строго определенной преемственной политике в церковных делах. Такое естественное и неизбежное разногласие оказалось и в отношении к синаитам и делу Анании. Патриарх Дионисий IV, восходивший на престол пять раз 72 во время управления константинопольскою церковию в третий раз, в 1686 году 73 , по случаю пожертвования Синайскому монастырю в Константинополе, вь урочище называемом Кинигу, места и дома, в котором была устроена церковь во имя вв. Иоанна Предтечи, издал грамоту, которою утверждал эту церковь и подворье за Синайским монастырем и благословил синаитов служить в ней литургию и совершать елеосвящение и поминовение усопших 74 . Между прочим в этой грамоте были высказаны мысли в пользу притязаний Анании, «что архиепископ Синая считается третьим после охридского и кипрского и что он и украшается и облекается подобно патриархам, приплетались и прочие изобретения суетных стремлений Анании» 75 . Патриарх Дионисий едва ли отменил или исправил эту грамоту во время своего двухмесячного управления константинопольскою церковию в 1686 г., хотя позднейшие патриархи в своих грамотах хотят показать, что эта грамота была отменена самим же Дионисием 76 . |
| Не исключено, что даже в Деян. 19:26 слово «видение» обозначает последующее откровение, данное Анании, через которого Бог призвал Павла к служению для язычников ( Деян. 9:10–19 ). Здесь Павел ничего не говорит о том, что видел Господа, в отличие от рассказа о случае на дороге в Дамаск (ср. Деян. 22:8; 26:15 ). Когда речь идёт о «видениях» (optasia), Павел именно так их и называет ( 2Кор. 12:1 ), в отличие от реальных явлений Христа. Важнее, впрочем, то, что Павел, когда говорит об этом видении, излагает не само содержание событий на дороге в Дамаск, а их смысл, открытый ему позднее. Павел не сразу был призван к своему особому миссионерскому служению ( Деян. 9:1–9 ). Сначала он лишь получил указание: «иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать» ( Деян. 9:6 ). И только уже в городе через «видение» ( Деян. 9:10 ) Анании Павел узнал о своём миссионерском призвании: «возвещать имя Моё [Христа] перед народами» ( Деян. 9:15 ). Возможно, у Павла было своё видение, дополняющее видение Анании, когда он молился в Иудином доме на Прямой улице в Дамаске ( Деян. 9:11, 12 ). Именно там Павлу открылось, что Анания возложит на него руки ( Деян. 9:12 ). Поэтому, когда Павел говорит: «я не воспротивился небесному видению» ( Деян. 26:19 ), не исключено, что он имеет в виду своё призвание посредством видения, ниспосланного Анании. Слово «видение» (optasia) никогда не употребляется в других местах Нового Завета по отношению к явлениям Христа после Воскресения. Оно всегда подразумевает чисто визионерский духовный опыт ( Лк. 1:22; 24:23 ; 2Кор. 12:1 ). Как бы то ни было, в «Богословском словаре Нового Завета» правильно отмечено, что в Новом Завете проводится разграничение между видениями и событием на дороге в Дамаск. Явления отличаются от видений. Встречи с воскресшим Христом обычно описываются как «явления» в прямом смысле слова ( 1Кор. 15:5–8 ) и никогда – как «видения». Различие между просто видением и реальным явлением Христа существенно. Видения связаны с незримыми, духовными реальностями, такими как Бог и ангелы. В явлениях участвуют физические объекты, которые можно видеть обычным зрением. Видения, в отличие от явлений, не имеют своего выражения через внешние физические процессы. |
| 256 Откровение Савлу о пришествии к нему Анании не было, конечно, неожиданным для него, ибо Господь обещал сказать ему волю Свою. Однако, он, видимо, с тревогою душевною помышлял о сем, думая, как, когда и в чем будет открыта воля Господня. И вот, как Анании, так и ему Господь является в сонном видении, как самом спокойном и вразумительном вполне для тех, до кого лично касается дело, открываемое Господом. Духовными очами, кои и видят во сне, он видел Ананию, пришедшего к нему, возложившего на него руку для исцеления ( Ин.9:6 ), чтобы он прозрел. Очевидно, Савла тревожила и слепота, о которой доселе он не знал, сколь будет продолжительна она. Вставши, Савл молился, подготовляясь к тому, что было предуказано ему. Святой Исидор Пелусиот пишет: «как шерсть, приготовляемую к принятию ею в себя багряной краски, по драгоценности будущего одеяния из нее, кладут под весьма сильный гнет; так велемудрый Павел, отсеченный от Иудейского неразумия, был под гнетом трехдневной слепоты, чтобы и самому стать Божиею багряницею, и побуждать всех людей сделаться тем же» («Творения Исидора Пелусиота », ч.I, стр.199). 257 Ответ Анании на повеление Господа более всего говорит, конечно, о том страхе, который объял всех христиан при пришествии Савла в Дамаск со страшными полномочиями от синедриона по отношению к христианам из Иудеев, связь которых с ветхозаветным чиноначалием не имела явного разрыва, неполезного для христианства. И страх был так велик, что Анания как бы на время забывает о всеведении и всемогуществе Божием, или он вопрошал затем, чтобы ему иметь возможность подготовиться к мучению и подготовить к тому других. Что касается до того, как Анания мог узнать о целях пришествия в Дамаск Савла, то о сем могло быть сообщение из Иерусалима, и прибывшие с Савлом проводники в течение трех дней могли с достаточною полнотой сообщить о сем многим, которые не умедлили сказать о сем Анании, как человеку, судьбою которого дорожили многие. Посему слово о гонителе, естественно, вызвало мысль и чувство о гонении, о чем и не умолчал Анания перед Богом, как добрый сын перед любящим отцом. По-видимому, пересказ о гонительстве Савла, проходя многие уста, получил и некоторое прибавление, а именно – во словах о власти вязать всех призывающих имя Господа Иисуса Христа, ибо его полномочия не могли касаться христиан из язычников. |
| Предписывая эти правила синайскому игумену архиепископу, патриарх Нектарий просил синайских отцов заявить об этих требованиях Анании, и если он откажется повиноваться, то донести ему 50 . При этом патриарх Нектарий и непосредственно самого Ананию неоднократно старался вразумить в незаконности его действий и писал ему из Константинополя в Валахию 51 где он был тогда. Когда же и это средство оказалось недействительным, Нектарий сообщил о злоупотреблениях Анании патриаршему синоду в Константинополе и когда митрополиты и архиепископы Константинопольской церкви признали незаконность притязаний Анании, написал синаитам другую, уже синодальную, грамоту. Здесь он подробнее объясняет неправильность толкования Ананиею Юстиниановой новеллы. «На зыбком основании, говорит патриарх, строит Анания стену гордости: ибо в хрисовуле оном читается не третий архиепископ, а третий из всечестных... ибо есть и другие четыре архиепископии, подчиненные апостольскому престолу иерусалимскому, почтенные также достоинством всечестных, архиепископии Лидды, Газы, Св. Троицы, (Αγας Τριδος) 52 и Неаполя, почтенные этим достоинством по той причине, что каждый из этих архиепископов три месяца в году состоял при патриархе разделяя все его труды и получая от него содержание. Так написано в древнем кодексе святого сего престола, и кажется такую же почесть всечестных после двух первых архиепископов получил и синайский архиепископ». Подтверждая затем эту мысль соображениями обстоятельств, при которых синайский епископ получил титул всечестного и отсутствием всякого указания на то, что это достоинство дано было синайскому епископу наряду с автокефальными архиепископами: ахридским, кипрским и иверским, патриарх Нектарий обвиняет Ананию в незаконном восхищении титула и власти ему не принадлежащих и требует, чтобы он выполнил все условия высказанные в предыдущем послании, в случае же если бы он не захотел исполнить хотя бы одного из этих требований, определяет считать его лишенным архиерейства 53 . Кроме того, патриарх Нектарий, сообщив это дело патриарху Константинопольскому Мефодию, просил и его употребить свой авторитет к прекращению незаконных нововведений и притязаний Анании. |
|
|
