| – Бог дал вам столько зерна, вы обязаны выделить мне долю. Танутэры единодушно сказали: – Требуй с нас столько, сколько установлено для тебя царем. Бери даже с излишком, меньше не бери. Услышав это, судья страшно рассердился, стал поносить их и бесчинствовать в деревне. С каждым днем он все больше обманывал танутэров и всю деревню. Видя бесчинство судьи, [танутэры] послали [людей] в город Карс к военачальнику, который прибыл с войсками от царя и дошел до Феодосиополя, чтобы [оттуда] двинуться на войну. [Гонцы] возвратились с решением и приказом судье: «Бери столько, сколько повелел тебе царь, более того с них не взимай». Увидев привезенный христианами приказ, [судья] побледнел и в душе своей замыслил недоброе. Он отправился в Тигранакерт – Амид, к судье [города] Амида, который был [по чину] выше него. Узнав об этом, христиане отправились вслед за ним, дабы своим коварством он не устроил им западни. Но когда судья увидел прибывших, приказал схватить их и в оковах заключить в тюрьму. В городе он нашел себе единомышленников и [вместе] с ними отправился к великому кадию Амида. И тайно от христиан они вынесли решение предать сожжению некоторых из них. Они привели двух ничтожных турок крестьян, давших ложное свидетельство о том, что «эти поносили нашего пророка и суд». Слава Божьему милосердию, терпению Бога, не обрушившего огненный дождь и не погубившего тех, кто дал ложное свидетельство. Судья записал [их показания] и послал к танутэру паши, дабы [этот] предал их сожжению. Ибо во время этих событий паши – правителя города не оказалось в Амиде, он был на войне. И городом правил его танутэр Мустафа. Приказ судьи о сожжении обрадовал правителя и вельмож города. С наступлением вечера тюремщик вошел в тюрьму и грозным голосом крикнул: – Кто среди вас Маргарэ и Шариман? Ибо было захвачено и оковано в железные кандалы десять танутэров Тургурана. Он отделил от них Маргарэ и Шаримана и обобрал их: сорвал кольца с рук, дав пощечину, пошарил за пазухой и забрал все имевшееся у них. С угрозой он говорил им: |
| Много горячих, неустанных слезных молитв возносила блаженная в церкви Господу Вседержителю. Отслужили в церкви вечерний молебен, все разделяли ее горе, но никто не осмеливался заговорить с ней. Она вышла и направилась в маленькую келью рядом с церковью. Всю беспокойную ночь напролет, плача и рыдая, она пребывала в молитвах Богу, от горечи душевной не притронувшись к еде, и никто из близких не осмеливался заговорить с ней. Епископа в тот час не было в доме бдешха, но придворный священник княгини осмелился утешить ее в безысходном горе и говорил блаженной: «Помни Бога и утешь себя надеждой на того, кто дает долготерпение страждущим и жизнь тем, кто истаял сердцем. Уповая душой на Христа, сражайся за добро, которым ты живешь и существуешь, и, утешенная, ты презришь бренных и надеждой приблизишься к всемогущему Богу, хотя и нет у тебя сподвижника, который пекся бы о тебе как родной». И многими другими словами он ободрял и утешал ее. Близкие [наконец] осмелились предложить ей пищу. Она вняла им, немного поела и выпила [воды]. И, встав, возблагодарила Господа. Всю ночь они провели в молитвах, псалмопении и чтении Св. писания. И сердце ее, охваченное смятением, сомнениями и беспокойством, несколько успокоилось надеждой на Бога. По совершении утренней службы вознесли хвалу Богу. Пресвитер подходит к княгине и говорит: «О чем ты думаешь и что собираешься делать? Отступник начнет сражаться с тобой, чтобы сойтись с дочерью своей, на которой он намерен жениться по персидскому закону, а сыновей отвратить от истинного Бога и сделать детьми мрака, подобно себе; и [что думаешь] обо всех злодеяниях, которые он собирается совершить по наущению магов и движимый лукавым – ненавидеть справедливость и любить неверие и нечестье, чтобы грешить против всех». Женщина ответила ему: «Именно это причиняет мне беспокойство и тревогу за [судьбу] моих сыновей и дочери 861 , ибо я знаю нечестивый [характер моего] мужа и поэтому столь безутешно сокрушаюсь и обливаюсь слезами. О, кто даст голове моей воду, очам моим источники слез и приют в пустыне, чтобы могла я оплакать перед Богом истинным неизлечимые раны мужа моего, нечестивца и отступника, и неведение чад моих, обращенных от разумения Бога к неразумию, перенесенных из света во тьму. |
| Однако дальнейшие события подсказывают нам, что луч света веры, осветивший его разум, обратил его с мольбой к Богу избавить его от [арабов]. Ибо в скором времени до него дошла весть о смерти Омара. И он не пожелал вернуться, несмотря на твердый приказ и почести, ожидавшие его в Арабском халифате. Оплакивая вероотступничество, [совершенное им] в детстве, вновь и вновь обливался он слезами и думал в глубине души: «Отче святой, пребывая в выси, ты не отдалился от нас, ты даровал нам своего Единородного [Сына] на крестном алтаре, и св. Дух твой ведет нас по прямой стезе. Воззри на меня, истерзанного, ибо ты один владыка и сострадание твое безгранично; если тебе желанна наша смерть, мы не замедлим отдать [нашу жизнь] за любовь к тебе, ибо беспредельна милость твоя». И когда [близкие] увидели все это – мысли его, далекие от земных радостей, – пожелали связать его мирской любовью, склонили его к женитьбе, дабы со временем не прекратился их род. И, сделав так, как сами того желали, они связали его родственными узами с владельцем Сюника 971 . Однако он не изменил своему Боголюбию, ибо его не привлекала мирская слава. И тайно пребывав в Богопочитании и, не колеблясь, исповедовал Христа, дабы не оставаться в страхе отрекшегося [от него]. Наконец, подумав о своем преступном образе жизни, он отказался от своего положения и, взяв [на дорогу] припасы и двадцать всадников, вознамерился отправиться в Грецию. Возвратясь из Вайоц-дзора, он открылся своему тестю, нуждаясь в его совете о предстоящем странствии. Женщины встретили [весть] о его решении со слезами и говорили ему: «Когда ты по повелению [халифа] овладел отцовскими землями, ты стал для нас великой надеждой, а ныне мы видим твое намерение и становимся тебе чужими, ты для нас теперь будешь не живым и не мертвым». Усевшись вокруг него, они слезно молили его: «Посмотри на нашу невыносимую жизнь; может быть, тебя потребуют от нас, тогда и мы отправимся с тобой в чужую страну, чтобы вместе жить и умереть. Слезно умоляем тебя, [не уезжай]». |
| Блаженные, услышав об этом, стали на коленях молиться и говорить: «Всеведущий Боже, не устрашай нас лютым зверем, который идет напасть на рабов твоих. Господи, не оставь нас без помощи своей и надежды, ибо ты всесилен, не дай святыню свою [на растерзание] псам. Всеведущий Боже! Ты знаешь сердца сынов человеческих. Господи, ты знаешь, что мы отдали себя на служение тебе, дабы удостоиться обещанной тобой истинной вечности». Эту слезную молитву они возносили, восхваляя и благословляя [Господа]. Затем, провозгласив «аминь» Господу, все разошлись по своим местам. И каждый по своему обыкновению в отдельности помолился Господу. Между тем св. Сукиас, которому в третьем часу предстало видение, созвал св. братьев и сказал им: «Было мне сегодня видение, будто Шапух скончался и на престол вступил Датианос. Он послал к нам ворона, измазанного кровью, и хотел рассеять нас, как голубиных птенцов, и похитить, как волк, напавший на овчарню. Но вы будьте стойки, да не вострепещут сердца ваши от человечьего страха, ибо всемогущий Бог поможет нам, как и всем уповающим на него». Блаженный Сукиас, которому явилось это видение, ободрял каждого из братьев в отдельности и говорил: «Мужайтесь и крепитесь, дабы Господь сподобил нас всех [чести] последних работников 809 , которые стали первыми, и Небесный Царь вознаградит нас за труды наши». Блаженные братья, услышав это от св. Сукиаса, преисполнились еще большего рвения к службе, которой посвятили себя. И затем св. Сукиас вновь напомнил им о первых [святых]: «Смотрите, братья мои и соратники, как на поле брани мы были в первых рядах, так и в этом сражении, в коем мы служим Царю [Небесному], будем служить по совести, чтобы он и нас вознаградил подобно последним работникам, которые стали первыми». Тогда один из братии, по имени Лукианос 810 , обратился к св. Сукиасу: «Поскольку мы отдали себя на служение Господу, давайте разрушим Багванский кумир» 811 . Св. Сукиас ответил: «Придет иной работник [Божий], могущественнее нас, он и разрушит». И святые мученики остались на горе Сукавет, питаясь растениями и ведя ангелоподобную жизнь. Тела их стали похожи на замшелый камень, волосы висели клочьями, как у коз; лишенные всего, они жили надеждой на Бога и благословляли его. |
| Так было покончено с этим делом. III. Затем жестокосердные чужеземцы рассеялись по стране, разграбили владения убитых и, таким образом, захватили все богатство страны, завладели домами всадников и их семьями и, полонив, угнали в Нахичеван. Весть эта сокрушала [людей], и повсюду раздавались вопли. Угнав, показывали они на шесты [с отрубленными головами] погибших несчастной смертью, умножая страх не только среди нашего народа, но и по всему миру трубя о своей храбрости 964 . Это злодеяние было совершено на 16-м году правления Абдлмелика 965 , погубившего страну нашу Армянскую преступными делами, которые он совершал до самой своей смерти; четырежды это происходило по его повелению. После его смерти, в первые годы правления его сына Влита, в 152 г. г.] армянского летосчисления 966 , в день Пасхи, [сарацины] погнали толпы пленных в столицу Двин. В жаркие дни держали всех в темницах; и я думаю, что число умерших там было больше, чем оставшихся в живых. С наступлением осени вывели их из темниц, связали за шеи и погнали с номерами и списками в Сирию 967 . А по прибытии в Дамаск знатные люди были приставлены ко двору [для прислуживания], детей их отдали учиться ремеслу, остальных же роздали как пленных. Удостоились ли погребения умершие в пути – этого я не знаю, [не знаю также], при каких обстоятельствах они погибли там. IV. Среди толпы несчастных находился маленький мальчик из области Гохтн 968 , примерно четырех лет, по имени Ваан, сын Хосрова, владельца Гохтна. Он казался весьма даровитым, [поэтому] приказано было [высочайшим] двором заставить его отречься от нашей истинной веры. И когда это было сделано, они назвали его Ваапом. И стал он преисполняться мудрости, был превыше всех советников, учителем для своих сверстников и [занял] должность секретаря дворцовой канцелярии. После смерти Абдлмелика, сына его Влита и брата Сулеймана 969 , арабы стали поговаривать о том, что в отношении армян было совершено вероломство. И когда на арабском престоле воцарился Омар 970 , Бог заставил его вспомнить в сердце своем злодеяние, совершенное в отношении армян. |
| Среди мартирологов XIV-XV вв. есть группа мелких проложных памятников в одну-две страницы, которые на первый взгляд не представляют интереса. Все они, как правило, начинаются словами «В сей день память...». Затем очень кратко и просто, не героизируя мученика, рассказывается история подвижничества, отмечается дата его смерти. При более внимательном ознакомлении с такими памятниками в них можно заметить определенные жанровые изменения. Однако они интересны не только в плане эволюции жанра мартиролога, но и своей исторической информацией. Одним из таких мартирологов является «Мученичество священника Ованеса». Помимо полного упрощения мученичества, здесь наблюдается смещение основных действующих лиц конфликта, который уже возникает не между христианином и мусульманином, а между христианами. Мусульмане же здесь становятся исполнителями воли сильной стороны. «Мученичество Ованеса Чмшкадзагеци», написанное современником, епископом Чмшкадзага Давидом, прежде всего интересно тем, что отражает внутреннюю борьбу представителей духовенства. В основе этой борьбы лежит материальный интерес. Преследуемый другими священниками города, Ованес забирает своих людей и поселяется за стенами монастыря. Постройка им церкви вызывает зависть других священников, которые «отправились и оклеветали его перед Махмутом и Сайти-беком». Ованес стал жертвой самих христиан, которые добились сожжения церкви и его самого. Такой же характер носит и «Мученичество священника Степаноса и танутэра Мусефира», написанное Товмой Мецопеци и внесенное в Пролог. Здесь жертвой христиан становится священник Степанос: «Некий священник из Амюка по имени Степанос, прибыв на остров Лим, несколько дней пожил там, затем оттуда пришел в город Арчеш. Увидев [город] без хозяина и предводителя – [ибо там не было] ни духовного, ни земного предводителя, ни епископа, ни вардапета, ни правителя и ни танутэра, – с разрешения и с помощью подкупа неверных похитил одну женщину из горожанок и надолго стал предводителем города. И, став жертвой коварства неверных [мужей] и лжецов из христиан, он был предан в руки правителя города Арцке, по имени Саанд. С ним [предали] и некоего боголюбивого танутэра по имени Мусефир...» 1181 . |
| Атому: «Мужайтесь, воины Христа». А он, ужаснувшись видения, проснулся и долго слезно молился благодетелю Богу, говоря: «Господи, ты знаешь решение наших сердец, ибо ради имени твоего святого мы идем на смерть, презрев приказы нечестивого и неверного царя, который [пытается] обольстить нас суетными вещами, дабы мы отреклись от беспредельных благ твоих и предались гнусным страстям огнепоклонников. Ныне, Боже милосердный, не отдали от нас своего попечительства и защиты, дабы враг, поправ нас, не решил бы, что победил слуг твоих. Ибо хоть мы и недостойны, но ты, Господи, привык проявлять милость свою к грешникам, ибо ты пришел созывать своею живоносною кровью не праведников, а грешников». И так он 838 пребывал в молитвах до самого утра. К утру все встали и обычной молитвой отслужили заутреню. Тогда св. Атом поведал им о ночном видении. Они со слезами и мольбой пали ниц пред милосердным Богом и единодушно воззвали: «Господь и Бог наш Иисусе Христос, если ты сочтешь нас достойными умереть за имя твое святое, мы готовы в любой час идти на смерть, как агнцы, дабы умереть во имя святого креста твоего, но не покориться царю-безбожнику и огнепоклоннику и войскам его, чтобы, посрамленные, сгинули бы все враги истины». Между тем почитатели дьявола, черные войска персидские, всю ночь преследуя армянский отряд, достигли горы и, схватив какого-то [человека], стали выпытывать у [него], где они остановились. Он же, убоявшись смерти и уподобившись предателю Иуде, указал им то место. И они огромной толпой вскоре достигли [места], где находились святые. Отважные исповедники, видя идущих на приступ неверных, по своему мужественному обычаю сзывали друг друга криком: «По коням!». Вот почему место это по сей день называется монастырем Дзиакал 839 . И христолюбивые мужи, вскочив каждый на своего коня, собрались на холме, готовясь принять, бой. Но провидение Божье уже предупредило возлюбленных своих – ночное видение ясно показало всем непреходящий свет и неувядаемый венец. Они тотчас отпустили коней и, отбросив оружие, с ликованием пошли навстречу смерти. |
| С X в. А. известен и как крупный скрипторий, во времена Католикосата здесь сформировалась особая школа рукописной книги. Наивысшего расцвета скрипторий достиг при Католикосе Закарии I Сефединяне, когда Даниэл Ахтамарци основал династию писцов и художников, к-рая была известна на протяжении 200 лет. С А. связаны имена таких историографов, как Товма Арцруни, Тума Минасенц, Григор Ахтамарци, Закария Гнунеци и др., сюда приезжали копировать рукописи из Гладзора, Ермона и др. центров. Ахтамарские Католикосы: Давид I (1113 - ок. 1165); Степанос I Алуз (ок. 1165 - ок. 1185 или 1190); неизвестный; Степанос II Нкарен (упом. в 1223 - † 1272); Степанос III (Отрок) Сефединян (1272 - ок. 1296); Закария I Сефединян (1296-1336); Нерсес Болат (упом. в 1316, 1324 и 1371); Степанос III (упом. с 1340 - † 1346); Давид II (1346 - ок. 1368); Закария II Наатак (1369-1393); Давид III (1393-1433); Закария III (1434-1464); Степанос IV Отрок (1465-1489); Закария IV (1489 - ок. 1496); Атом (упом. в 1496, 1497, 1499, 1506); Ованнес (упом. в 1512); Григор I Ахтамарци (Великий) (ок. 1512 - ок. 1544); Григор II Сефединян Ахтамарци (Малый) (ок. 1544 - ок. 1586); Григор III Малый (упом. в 1595, 1602, 1604, 1605); Мартирос Гурджи Пшрук (1660-1662); Петрос († 1670); Степанос (упом. в 1671); Пилипос (упом. в 1671); Карапет (упом. в 1677); Ованнес Тутунджи (упом. в 1679); Товма I (1681-1698), противопрестольным католикосом был Аветис (упом. в 1697); Саак Арцкеци (упом. в 1698); Ованнес Кецук (упом. в 1699-1704); Айрапет I Пайхеци (упом. в 1706); Григор Гавашеци (упом. в 1707, 1711); Ованнес Хайоцдзореци (упом. в 1720); Григор Хизанци (упом. в 1725); Багдасар Багишеци (упом. в 1735-1736); Николайос Спаркертци (1736-1751); Григор (ок. 1751-1761); Товма II Ахтамарци (ок. 1761-1783); Карапет Крэмфасменц (1783-1787); Маркос Шатахеци (1788-1791); Теодорос (упом. в 1792-1794); Микаэл (упом. в 1796); Карапет († ок. 1813); Хачатур I Ванеци (1813-1814); Карапет († ок. 1823); Арутюн († ок. 1823); Ованнес Шатахеци (1823-1843); Хачатур Мокаци (ок. 1844-1851); Габриэл Широян (1851-1857); Петрос Бюлюл (1858-1864); Хачатур II Широян (1864-1895). |
| Важная черта памятников этого периода – близость к историческому повествованию. Формальные и жанровые другие изменения обусловлены фактом проникновения в мученичества исторического стиля, отражения реальной жизни. Каноническими становятся вступления исторического характера: мученичества Хосрова Гандзакеци (1167 г.), Иосепа Двинеци (1170 г.), Теодороса Кесараци (1204 г.), Григора Балуеци (1290 г.), Григора Карнеци (1321 г.) 40 . Такие вступления-предисловия часто превращаются в исторические очерки о политическом и социальном положении народа. Судебное расследование, допрос мученика, описание его мучений и смерти начинают носить весьма схематичный характер. Герои в плане мартирологического идеала «мельчают», они уже не похожи на идейных, монументальных, цельных героев мученичеств раннего периода, которые всей своей сутью сознавали смысл мученичества и готовы были к смерти. Если в ранних мученичествах для создания цельного художественного образа подробно описываются усилия мученика по достижению совершенства, то теперь эти описания опускаются и побуждения мученика просто фиксируются. Меняется также характер конфликта. В его основе теперь лежат повседневные бытовые события: попытка насильно женить христианина на мусульманке («Мученичество Хосрова Гандзакеци»), нищета христианина, отсутствие возможности выплатить долг («Мученичество Теодороса Кесараци»), разнузданное отношение мусульманского правителя к армянской женщине («Мученичество Тамар Мокаци»), злоупотребления налогосборщиков («Мученичество инока Маргарэ и Шахримана») 41 или вообще какой-нибудь незначительный повод. Во всех этих случаях единственным путем спасения может стать вероотступничество. Мученики часто изображаются в условиях реальной жизни и быта, что способствует конкретизации образа. Они становятся более «земными», наделенными человеческими слабостями. Канонический характер приобретает изображение реальной жизни, отражение явлений, которые вошли в быт армянского народа, жившего под игом иноземных захватчиков, например, обычай водить изувеченного мученика по городам и селам с целью устрашения христиан. |
| Она отмечает также: «Мой отец был армянским католиком, мама — польской католичкой, оба хорошо владели русским, но папа мой не знал польского, а мама не говорила по-армянски. И в нашем доме разговорным языком был русский. А грабар – это язык, с которого я начала изучать армянский». М. Дарбинян-Меликян. Фото Армена Акопяна В предисловии к «Книге мелизматических песнопений», где представлены переводы 13 духовных стихов Нарекаци, Дарбинян-Меликян отмечает, что перевод на русский язык сочинения Нарекаци «Книга скорбных песнопений» был выпущен в свет издательством «Наука» в серии «Памятники письменности Востока» в 1988 году, и лишь спустя 30 лет появилась возможность издать сборник не менее замечательных творений Нарекаци под общим названием «Книга мелизматических песнопений». Сборник составлен в основном из высокохудожественных песнопений, посвященных церковным праздникам и состоящих из монодий, называемых «таг» (с арм. таг – песнь). Также в него вошли два произведения в жанре панегирика. Произведения, вошедшие в «Книгу мелизматических песнопений», Григор Нарекаци писал в тяжелые для его семьи годы, когда Католикос Анания Мокаци (943-967 гг.) обвинил его отца – Хосрова Андзеваци – в причастности к тондракитской ереси. К 90-м годам X века общая обстановка в Армении смягчилась, и тогда Нарекаци, завершая свою творческую жизнь, как бы подводя ей итог, за три года (1000-1003 гг.), словно исповедуясь, написал свою «Книгу скорбных песнопений». Умер Нарекаци в 1010-11 гг., пишет в предисловии к «Книге мелизматических песнопений» переводчица. «Книга мелизматических песнопений» начинается с «Песни во славу Церкви»: «Песнь дивная, песнь переливчато-звонкая Звучит в месте Зиждителя благ… Таинство, всеобщее таинство, Сонмы звезд, звезд… Тонкие брови одна к одной, Словно арка. Шествовала Она, шествовала в час полуденный. Очи – что море, что море радости… Уста ее – благоуханная роза, губы – два лепестка…» «Невольно возникает вопрос – а какое отношение имеет эта красавица к Церкви?! Но тут, почти в самом конце, он [автор] сообщает «Главу ее венчают три, переплетенных друг с другом, роскошных золотистых косы». И вас вдруг осеняет догадка, что речь идет о Трисвятой Триединой Троице, которая является венцом как Небесной Церкви, так и Церкви земной», пишет в предисловии к книге Дарбинян-Меликян. |
|
|
.jpg)
