| Понятие о ферверах или фравашис, по-видимому, произошло из культа умерших. Необъясненное филологически слово «фравашис» служит одинаково, как для обозначения гения, так и для обозначения понятия о человеческой душе, как части божественного существа, и есть олицетворение жизненной силы, или души. Вот почему в молитвах призываются ферверы умерших прежде людей, и особенно фервер пророка Зороастра. Даже собственная душа молящегося также призывается им в молитве 760 . Понятно, что ферверов бесчисленное множество, потому что они – представители и охранители всех живых существ и даже всех других отдельных форм бытия. Это – весь универс, в своих бесчисленных явлениях, олицетворенный под образом гениев или духов. Вообще, по воззрению Авесты, мир – полон духов Ормузда. Все в человеке и человеческой жизни, как и в природе, имеет своего фервера или своего Яцата. Так, есть особый гений и закона, открытого Зороастром, Мантра-спента (Mamtra-çpenta) – дух св. писания; есть гении человеческих радостей и скорбей; есть бог или гений жертвы Гаома, носящий одно имя с ней; есть гении и многих частнейших явлений природы, гении отдельных рек и местностей. Но и царство Агромайна (Agromainyus – Anromanius) или Аримана, – этого «убивающего духа», организовано так же, как и царство Ормузда. Под властью этого духа, «полного смерти» 761 состоит целое полчище злых духов, многочисленное «воинство», борющееся с духами Ормузда 762 . В этом злобном, всеразрушающем воинстве есть свои чины, свои классы и порядки духов. Зенд-авеста не указывает на них, и не описывает их с такой определенностью, как порядки духов Ормузда, но общая мысль о бытии разнородных духов в царстве Аримана – совершенно ясна. Воинство Аримана состоит из дэвов, Друков или Другов и Пайриков, как бы в соответствие с Амшаспандами, Яцатами и ферверами. Дэвы (Daeva) – понятие, выродившееся из прежнего, противоположного ему, представления о гениях добрых. Дэвы, по-видимому, могущественнейшие из злых духов, и сам Ариман, как глава всех злых демонов, принадлежит к их сонму, как Ормузд к Амшаспандам. |
| Настаивая на изначальном существовании у евреев монотеизма, мы не можем, однако, отрицать того, что в массе народной этот монотеизм не всегда сохранялся в полной своей чистоте. Не только в период патриархальный, но и во времена Моисея, и после него еврейский народ постоянно увлекался политеистическим культом соседних народов. Так, уже при Синае в тот самый момент, когда Моисей получал от Бога законы, израильтяне слили золотого тельца и стали покланяться ему; но замечательно, что и с этим изображением евреи соединяли представление не о другом каком-нибудь божестве, а о том же Иегове, избавившем свой народ от египетского рабства: «вот бог твой, Израиль, говорил народ перед золотым тельцом, который вывел тебя из земли египетской» (Исх: 32, 4). В доказательство существования у евреев многобожия в патриархальный период указывают еще на то, что в это время даже в семействе патриархов пользовались почитанием так называемые терафимы ( ) или домашние божки; о Рахили рассказывается, что она, при бегстве из дома своего отца Лавана, «похитила терафимов, которые были у отца ея“ ( Быт. 31,19 ); эти идолы, по-видимому, не были совершенно уничтожены даже и во времена Давида ( 1Цар. 19,13 ); но это почитание возникло не на туземной еврейской почве, а было несомненно заимствовано у ханаанских народов; может быть, это были даже и не боги в точном значении этого слова, а предметы, употреблявшиеся для целей волшебства. Поклонение Ваалу, Астарте и другим языческим богам во всяком случае было не остатком древнееврейских культов, а результатом увлечения религией ханаанских народов. Еврейское учение о единстве и безграничном могуществе Иеговы нисколько не стоит в противоречии с учением Ветхого Завета о добрых и злых духах. Духи – это не боги, не самостоятельные управители и владыки той или иной области мира, как это мы видим в персидской религии; они тварные существа, всецело подчиненные воле Иеговы. Добрые духи считались вестниками Бога, посредниками между Ним и миром, исполнителями божественных велений; поэтому они назывались воинством Иеговы, Его посланниками ( , сравн. греческ. α γγελος). Об олицетворении явлений природы в образе духов здесь не может быть и речи: духи ничем не связаны с видимой природой; это безусловно духовные существа, являющиеся только людям, чтобы открывать им волю Божию. Что еврейское учение об ангелах является совершенно своеобразным и не может быть поставлено в зависимость от верований других народов древности, это видно из того, что ангелам не давалось никакого места в религиозном культе евреев, который сосредоточивался исключительно в личности Иеговы. Поэтому предположение некоторых ученых, будто евреи заимствовали верование в духов от персов, является мало вероятным: персидские Амеша-Спенты, Язаты, Ферверы и Дэвы поставлялись рядом с Ормуздом и Ариманом, как самостоятельные управители различных стихий мира, и занимали видное место в религиозном культе. |
| Не менее настоятельно требуется в маздеизме и нравственная чистота, благодаря чему персидская религия носит высоко этический характер. Вот одна из молитв в Авесте: «я молю тебя, Ормузд, чистый в мысли, слове и действиях, насади чистоту в мое сердце, дай мне постоянство в добре, чтобы я достиг святости и удостоился твоих благословений и милостей». Так как Ариман насаждает зло в жизни путем неправды и обмана, то в глазах персов всякая ложь считалась особенно преступной. Любовь к правде не была у них только идеальным пожеланием, но и постоянно проводилась в жизни. «Чего более всего стыдятся персы, говорит Геродот, и что всего более у них в презрении, то это ложь. Все другого рода преступления главным образом потому и считались страшными, что преступник вынужден говорить ложь». Правда – это высшее божественное свойство Ормузда: он есть бог, который, по словам гат, «никогда не заблуждается и в котором нет лжи». Нарушение правды в слове и деле преследовалось даже законом и каралось очень жестоко. О Камбизе рассказывают, что он велел содрать кожу с неправедного судьи и посадить его сына в звании его заместителя на стул, обтянутый кожей отца. Не смотря на свою воинственность, персы чрезвычайно высоко ценили миролюбие и смирение, и поэтому считали гордость порождением Аримана; в числе Амеша – Спентов была особая богиня, считавшаяся покровительницей смирения. Практический характер нравственности персов открывается особенно из того, что прилежание и трудолюбие возводились ими на степень моральных добродетелей: леность, по их верованию, внушается людям злыми духами. Поэтому высшим идеалом перса была не бедность, не отречение от собственности, как у индусов, а благосостояние, богатство, благоустроение семьи и т. д. Вообще в моральном учении персов одобрение получает все то, что способствуете развитию жизни, ее широте и интенсивности. Но это не значит, что нравственное учение маздеизма придавало значение только внешним формам жизни и внешним поступкам человека, не обращая внимания на внутреннюю чистоту и характер душевного настроения». |
| 2 Сл. Астарта (сл. это у нас встречается: Быт.24:5 (астар); Нав.24:36 ; 1Цар.11:5 ; 4Цар.23:13 ; Парал.24:18). По Деличу (его Assyrische Lesestücke) это сл. встречается на древних ассирийских памятниках, в виде идеограмм и выговаривается jstar, санскр. звезда; в Keal-Encyclop. etc. Pauly’s, р. 1916 (1 Bandes, zweite Hälfte); в journ. Asiatique 1862. p. 377, September, названо сирийско-финикийским божеством. По мнению г. Ш. (см, журн. Мин. Народа. Просв, за 1881 и 1882 гг.), это было имя богини js-tar; по мнению о. Алексеева (его Церк. Слов. I, 53), был кумир обожаемый Соломоном и другими иудеями. Во избежание излишних подробностей, мы не приводим мнений ни Мепап’а (Syllab. II, 346), ни Ленормана (Comm, de Berose 118) и др. 3 Архимагир (упоминается в Дан.2:14 ; 1Цар.28 :2; 4Цар.25:10:18 ). Это слово у нас значит начальник царских телохранителей; у Тезениуса 37:36 наз. хранителем головы (в Holy Bible, даже назв. «the captain of the king’s guard»...); в Библии на евр. яз. назван начальником ручников (), слово реб табахеиа, сл. халдейское. Во всяком случае, это слово могло обозначать особую стражу телохранителей, род наших рынд, или греч. σωματοφυλαξ;, или Βαρανγοι; или фр. gardes du corps, или персидских амхаспанды (амеша сфекта), о которых уже говорит Геродот (кн. Ш, 70). 8 Самес (см. Нав.18:17, 19:12 ). В некоторых старинных документах под этим словом разумеют солнце (евр. ), schamas или shamsi, samas; о чем см. Keilinschr. стр. 14, 16,51, 87, 110, 111, 138; Delitzsch’a: Assyr. Lesest. р. 7; Menan’a Syllab. I, 192; II, 341, 352. Раулинсона The five gr. monarch, vol. 2 p. 246); в других сочинениях сл. Самес известно как назв. города (см. Hexaylotta изд. 1874. I. Как. XIX, 12: «Et revertitur de Sared contra orientem in fines Ceseletthabor, по нашему Хасалоф-Фавор). 10 Сикар (упоминается в Ис.16:14 ; в Деян.21:38 ). Подобное этому слову встречается в древних памятниках Египта (см. Les mots égiptiens de la Bible. Harkavi), где произносится sexer, наемник; у евреев сл. seker () – наемник; по Деличу, подобное этому слову, в клинообразных надписях встречается сл. zikaru – раб, слуга, по мнению о. Алексеева (Церк. Слов. IV. 35), это слово означало убийцу; по мнению других (Ливеева), означало палач и пр. |
| «Я возвещу вам теперь, говорит Зороастр, – все о двух духах, как их познали мудрецы, о двух первых духах жизни – добром и злом. От начала существуют два близнеца, два духа, каждый – с особого рода деятельностью. И эти два духа встречаются и создают первое и последнее. Из этих двух духов избирайте одного – или лживого, производящего наихудшее, или истинного – святейшего духа. Обоим вместе вы не можете служить. Кто избирает первого, тот избирает для себя самый жестокий жребий; кто избирает последнего, тот правоверно чтит Ахуру-Мазду (Ормузда) и именно – своими делами. Все доброе принадлежит тем, которые сердцем и душою преданы Ахуре-Мазде. Лжец – тот, кому лжец – друг, правдолюбец – тот, кому – правдолюбец друг. Кто причиняет вред лжецу словом, настроением и злым делом, – тот благоугождает Ахуре-Мазде. Тем, которые посвящают себя возделыванию вечной земли, дается доброе разумение. Кто проводит эту действительную жизнь с величайшею пользою, тому, как награда, дается жизнь тела и души. Делающим добро свойственна добрая природа, ничтожным – ничтожество... Вы, Даэвы, все вместе – семя злого духа. Вследствие этого вы изобрели наихудшее, что делают и говорят люди. Таким образом вы обманываете людей вашим злым умом, злым действием, злым словом, – чрез что лжец и приобретает себе силу». И так, по учению Зороастра, все явления мировой жизни, как добрые, так и злые, сводятся к двум совечным, самостоятельным, совершенно независимым и абсолютным, безусловно противоположным началам, доброму – Ормузду с его Амеша-Спентами (добрыми или святыми духами) и Яцатами (добрыми гениями, богами, достойными жертвоприношений) и злому – Ариману с его Даэвами (злыми духами или злыми богами). Само собою понятно, что как философское мировоззрение, как космологическое учение, дуалистическая система Зороастра не может иметь никакого научного значения. Не велико ее достоинство и как религиозного вероучения, потому что она, как оказывается, была не в состоянии освободиться от той грубой политеистической формы религиозного представления, в которой мы находим и многие другие языческие верования. |
| Знаменитый французский исследователь Бюрнуф доказал самым несомненным образом, что Гара-Березаити есть Болор или Белуртаг, и что Арванд есть Яксарта или, вернее, Тарим. Правда, что имена Березаити и Арванд позднее служили для обозначения более удаленных гор и рек Бактрианы: они последовательно прилагались к горам и рекам Персии, Мидии, Месопотамии, Сирии и Малой Азии, и, не без удивления, их можно опять встретить в классических именах Берикинта Фригийского и Оронта Сирийского. Это последнее имя особенно любопытно потому, что мы встречаем его уже в египетских надписях восемнадцатой и девятнадцатой династий, и оно, конечно, принесено было в северную Сирию не арийскими народами, но семитами. Только-что указанные факты составляют таким образом результат перемещения, которому подвергаются все местности легендарной географии первобытных времен. Народы, при своих переселениях, переносят с собою свои древние имена, с которыми связываются дорогие им воспоминания, и прилагают их к новым горам и рекам, которые они находят в странах своего нового поселения. 72 То же самое именно и случилось с именем Арарата. Ученый исследователь Обри доказал, что гора, которую арийские народы считали священной колыбелью человечества, первоначально носила в их воспоминании имя Ариарата, «колесница покланяемых», «потому что около ее вершины, по их мнению, вращалась колесница семи браминских Магарши, семи персидских Амеша-Циентас и семи халдейских Каккаби, т. е. колесница семи звезд Большой Медведицы». Это название Ариарата и есть источник названия Арарата, и только уже позднее первые арийские племена, пришедшие в Армению, перенесли это название на гору, называвшуюся раньше Мазис. Отсюда библейское сказание о первобытном Арарате, как лежащем к востоку от Сеннаара или Ассирии, в точности совпадает с преданиями народов арийских. Все народные предания таким образом в удивительном согласии с священным повествованием приводят нас к огромной гористой местности Малой Бухарии и западного Тибета, как к месту, откуда распространился род человеческий. |
| Признавая монотеизм исходным пунктом всех религий, мы в «детях Адити», как в Амеша-спентах, видим работу ума человеческого, предоставленного самому себе в продолжение многих веков, который силится уловить многообразные атрибуты и свойства Творца, но впадает из символистики в политеизм. Этот политеизм еще удерживает среди древнейших ариев основные начала добра, но позже разлагается с полным забвением единого Бога в культ духов и пример такого полного разложения мы встречаем в так называемых туранских племенах давно ушедших из общества, хранившего еще воспоминания первобытных преданий. Среди иранцев одному по всей вероятности атрибуту творца приписана самостоятельная роль разрушителя, а позже и создателя зла, хотя по всей вероятности, как увидим ниже, идея поклонения Анромайнусу привита ариям из понятий чуждых им племен, точно так же как Шива есть порождение дравидических рас, и может быть даже сам Индра, который в Махабхарате является соблазнителем аскетов, – есть божество покоренных армий низших рас 104 . Но везде и всегда, начиная с Египта, мы видим тот же процесс разложения и упадка нравственного и религиозного чувства. Везде в начале монотеизм, превращающейся в политеизм; молитвы, воссылаемые от души к Творцу в восторженных гимнах, превращаются в мелочную обрядность, доходящую в буддизме до механического верчения начертанных молитв; понятие о Боге-Разуме и единичной вечной душе исчезают, заменяемые атеистическими и нигилистическими теориями. в которых одна преобладающая мысль – уничтожение всего, даже своего я, и рядом с этим развивается в народе учреждение каст, вечная боязнь осквернения, отвратительные обряды, поклонение лингаму, колдовство и магия. Но многие ученые видят кульминационный пункт развития религиозной идеи ариев в Индии не в Ведах, а в Упанишадах, которые начертаны позже Вед, но ранее законов Ману, являющихся между 10 и 8 в. до Р. Хр. Но Упанишады едва ли представляют собою фазис религиозного развития; это фазис скорее отрицания, и для этого достаточно вникнуть в значение Атмана, этого центрального пункта учения Упанишадов 105 . Невозможно сомневаться в том, что атма не что иное как фихтевское Ich und nicht Ich; это последнее слово брамаизма, прикрывающего обрядностью свой глубокий атеизм; но мы отказываемся назвать это учение религиозным развитием, это не любовь к Создателю, оставшаяся далеко позади в жизни народа, и которой последние лучи еще бросают свой отблеск на древнейшие гимны Вед. Правда боги Вед не упоминаются в Упанишадах, но вместо их (в которых однако скрывались остатки и древних преданий и последующей натуралистической философии, т. е. олицетворение сил природы) в Упанишадах мир является временным, случайным, призрачным проявлением какого-то неопределенного, вечного, непонятного начала, не имеющего никакой личности. Это начало есть атма вселенной, и отблеск этого неопределенного есть существо человека. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДАХМА Дахма, зороастрийское погребальное сооружение; др. названия - «башня молчания», «башня смерти». Обладает духовной силой, предназначено оградить землю от проникновения нечистоты. В широком смысле Д.- религ. учреждение, к-рое помогает Ормазде (см. Ахура Мазда ) в борьбе с нечистотой, производимой Ахриманом (см. Анхра-Майнью ). Д. обычно строят на вершине холма или на возвышении в соответствии с предписаниями в «Видевдате» (часть Авесты о соблюдении ритуальной чистоты, состоящая из 22 глав): «О святой создатель материального мира! Куда мы должны поместить тела усопших? О Ахура Мазда! Где мы должны поместить их?» Ахура Мазда отвечает: «О Спитама Заратуштра! На наиболее возвышенном месте!» (Видевдат. VI 44-45). При возведении Д. проводятся специальные церемонии. Священные предметы, задействованные в них, связаны с символикой чисел. Так, веревка, состоящая из 101 нити, представляет 101 священное имя Ормазда, к-рое повторяется зороастрийцами каждый день при чтении молитв и проведении литургии. 3-кратное обматывание веревкой окружности Д. символизирует 3 главные добродетели зороастризма : благую мысль, благое слово, благое дело. 301 гвоздь, вбитый в землю, служит поглотителем нечистоты, а священная веревка, обвитая 3 раза вокруг гвоздей, действует как пограничная линия, сдерживающая проникновение нечистоты. Вбивание 301 гвоздя напоминает также о священном договоре, заключенном жрецами от имени общины со Спендармадом. Амеша Спентами заботится о земле, на к-рой возведена Д., в течение по крайней мере 301 года. Тело умершего могло быть перенесено в башню в любое время дня. Т. к. предписано выставлять тело солнцу (Там же. V 13), переносить его ночью было строго запрещено. Одежду с умершего предварительно разрывали и клали на пол башни. Об этом говорится в «Видевдате»: «Два сильных человека могут перенести его и поместить его нагим на эту землю, на глину, кирпичи, камни и известь» (Там же. VIII 10). Одежда, оставшаяся от трупа, никогда не использовалась для др. целей, но сбрасывалась в яму снаружи башни, где она истлевала под действием солнца, воздуха и дождя. Труп закрепляли за ноги и волосы, чтобы звери или птицы, растерзав тело, не могли утащить кости к воде или растениям. Такой похоронный обряд был связан с недопустимостью осквернения почитавшихся стихий - огня, воды, земли. В наст. время кости умерших не оставляют надолго на площадке Д. Дважды в год скелеты сбрасывают в колодец Д., где солнце, дождь и воздух вскоре превращают все в прах. Со временем Д. срывали, и это считалось 2-м по значению ублаготворением земли. Место, где возведена Д., считалось тем не менее оскверненным навеки - до конца мировой истории, когда (через 3 тыс. лет после рождения Зороастра) вся Вселенная очистится в огне и потоках расплавленного металла и наступит «будущее существование». |
| Источником большинства этих идей Буссэ признает парсизм, в форме принятой им в Вавилоне после покорения Вавилона персами: дуалистические идеи, вся ангело- и демонология, почти вся эсхатология определяются отсюда. Даже чисто еврейская идея Мессии подверглась некоторому влиянию персидского учения о Спасителе мира (Сао-Иранте), посылаемом от Ормузда перед концом века сего, и приняла эсхатологический характер. Спекуляция ипостасей тоже зависит столько же от платоников, сколько от персидского учения об Амеша спентах Ahura Mazd’ы; канон Священного Писания составлен по примеру Авесты; раввинат соответствует коллегиям магов и.т.д. Западные эллино-египетские влияния принесли аллегоризм в толковании священных книг, орфики и вавилоняне – повлияли на космогонию и историю патриархов (до Авраама), наконец, школьно-учебный характер религия приобретает в эту пору везде – это дух времени. Принципиальное различие между Буссэ и еврейскими учеными состоит в том, что Буссэ видит истинную народную религию евреев там, где ее противники видят лишь совершенно маловажные, «побочные и подпольные течения». Без сомнения, оба взгляда страдают односторонностью. Представим себе ученого, который хотел бы характеризовать русскую религиозность XIX в. и устранил бы из своего изложения не только проповеди Филарета и Иннокентия, но и о. Иоанна Сергиева и Родиона Путятина , и письма преподобного Серафима Саровского и оптинских старцев; а основывался бы почти исключительно на изданиях раскольников, пашковцев, брошюрах Толстого и на «народной» литературе вроде «Хождения Богородицы по мукам», 12-ти пятниц, или на молитвах вроде слышанной преосв. Никанором Одесским во время объезда Уфимской епархии в 1877 г.: «Отче, иже еси на небеси, просветися на земли; ангел мой, Спаситель мой, храни мою душу, скрепи мое сердце, враг от меня откоснися; нет ни лести, нет ни чести, на гробу два листочка лежат». Едва ли бы у такого ученого получилась полная и верная картина. Но, конечно, кто хочет давать характеристику не официального русского православия, а всей народной религиозной жизни, для того известное значение имеет и уфимская молитва . |
| В учении ислама о Боге некоторый интерес представляет своеобразный взгляд на атрибуты Аллаха, подвергавшиеся разнообразным толкованиям в мусульманских сектах. По учению ислама, в Боге нужно признавать семь атрибутов: жизнь, знание, всемогущество, волю, слух, зрение и речь; эти атрибуты не есть только свойства существа Божия, а имеют как бы самостоятельное бытие. Свойства Аллаха заключаются в его именах, которых мусульмане насчитываюсь 99; все они заимствованы из Корана или из записанного предания. Однако эти имена не имеют такого непреложного значения, как атрибуты. Обыкновенно правоверные при перечислении имен Божиих перебирают четки, так как приписывают этому перечислению молитвенное значение. Видное место в мусульманской догматике занимает учение о добрых и злых духах или джиннах (гениях). Помимо имени, учение о джиннах едва ли заимствовано Мохаммедом из старо-арабской веры, так как там они считались божественными существами, тогда как по учению Корана они существа ограниченные и даже не бессмертные: в день последнего суда и их ожидает смерть. Точно также нельзя думать, что это учение заимствовано от персов: по учению Зенд-Авесты Амеша-спенты и дэвы обладают божественными свойствами и управляют отдельными областями вселенной. Мусульманское учение о джиннах более всего напоминает еврейскую ангелологию и демонологию; духи – это только исполнители воли Аллаха, его посланники; их служение имеет отношение почти исключительно только к людям, а не к физическому миру. Во главе добрых духов поставляется архангел Гавриил, чрез которого Мохаммед большей частью получал откровения от Бога. Кроме того, мусульмане знают имена архангела Михаила, сражающаяся в битвах за правоверных, Азраила – ангела смерти и Исфраила, который будет трубить в трубу в день воскресения мертвых; есть еще ангелы Моакхибаты: они постоянно сопровождают каждого человека подвое, один с правой, а другой с левой стороны, и каждый вечер поднимаются к престолу Божию, чтобы докладывать о действиях порученных им людей. |
|
|
