| В календаре Согдианы ( ο σγδιо ι, sûgûda sûguda, šûgûda в написях Дария I), провинции, главный город которой был Μαρακνδα, т. е. Самарканд, под φ 39°39» λ 66°59 " от Гринвича, – эпагомены стоят после двенадцатого месяца и день нового года соответствует 6 фарвардин ( χordâd-rôz-i farwardîn mâh) (это отмечает аль-Бируни, рр. 56. 220. 221, как характерную особенность их календаря). Следовательно, первая реформа произведена была даже и на этой окраине царства ахеменидов. При Александре эта беспокойная окраина заявила себя энергичной борьбой за независимость, около 250 г. отложилась от селевкидов, в 159 г. до р. Хр. завоевана «скифами». A. von Gutschmid, Geschichte Irans, 2, 3. 5. 28. 29. 46. 58. 62. Вторая реформа согдиев не коснулась. Первый месяц у них, как и у армян (и хорасмиев), носит нейтральное в религиозном смысле имя «Nawasards», новый год. И только имя их 8-го месяца, «abâng " » абандж соприкасается с персидским «âbân-mâh»; но это совпадение могло быть и случайным. – Напротив, хорасмиев ( χωρσμιοι – «ûvârazmî» написей Дария, новоперс. « χwarzm» – χ w ârezm», произносимое арабами то « χuwâarazm», то " χuwârizm», есть имя Хивы, φ †41 о 23» λ †60 о 22 " 32, следовательно, в прямолинейном расстоянии до 554 верст на западо-северо-запад (WNW) от Самарканда) коснулась и та и другая реформа: имена хорасмийских месяцев 2-го, 3-го, 5-го, 6-го и 12-го, – несомненно, 11-го, 4-го, 7-го и 9-го, – вероятно, происходят от авестических. – Армения на вторую реформу откликнулась не особенно охотно: только 4-й, 7-й и 9-й армянские месяцы носят имена авестического происхождения; 8-й армянский месяц посвящен, как и персидский, божеству вод, но называет это божество α εγ ( в pahlavî arang=зенд. «Ra n ha»=санскр. «Rasâ» [вероятно, одного корня с нашим роса]= Ρα [т.е. ] греческой мифологии); а 12-й месяц, несомненно, отмеченный идеей Заратустры, указывает на весьма позднюю стадию ее развития. Напротив, Каппадокия проявила необычайную отзывчивость: каппадокийские месяцы ’А πομεναπ и Σνδαρα – выразительное свидетельство, что каппадокийцы давно усвоили реформу Заратустры. ’А πομεναπ соответствует полному авестическому титулу «арт napât» aquarum umbilicus, «der Nabel der Gewässer» (P. de Lagarde, Purim, 53), водный путь, – не одной его первой половине «арт», как новоперсидское «âbân». « Σνδαρα» из «çpe n ta ârmaiti», так же как армянское « σανδα αμετ» подле » σπανδα αμετ» показывает, что каппадокийский язык еще полон жизненных сил и авестическое «спента-армайти» усвояет не как иностранное слово; нет, каппадокиец подчиняет это «çpe n ta» законам своей фонетики и произносит его « Σνδα» (опуская π). Так – очевидно – лидийцы имя своей столицы произносили по-своему Σρδεις, не клоня головы пред персидской орфографией «Sparda» (в написях Дария; Авдий, 1,20 s e p h rad h , ως Σαρεπτν ). |
| Авест. М. имеет круг близких богов, к-рые упоминаются в тексте и отчасти разделяет с ними одни и те же функции. М. полностью посвящен 10-й гимн Авесты, многочисленные же упоминания этого божества обнаруживаются в различных частях древнеиран. собрания священных текстов. Вместе с богами Сраоша («Послушание») и Рашну («Справедливый») М. вершит посмертный суд над душами умерших у моста Чинвад. Среди спутников М. в Авесте присутствует древнеиран. божество победы Веретрагна («Разбивающий преграды»; в Ригведе слово выступает как эпитет одного из основных божеств - Индры): «10. 70. Летит пред ним Вэртрагна,/Создание Ахуры,/Рассвирепевшим Вепрем,/Злым, с острыми зубами/И острыми клыками,/Разящим наповал» (пер.: И. М. Стеблин-Каменский). Спутницами М. являются также Аши - богиня благой судьбы и счастья, и Вера: «10. 68. С ним правит колесницей/Возвышенная Аши,/А Вера чтущих Мазду/Прокладывает путь,/И скакуны небесные,/Сверкающие, светлые,/Сияющие, белые,/У коих нет теней,/Влекут через пространства/Небесные ее,/А божество Победы/Ее пускает вдаль,/Которой устрашаются все мыслимые дэвы/И грешные лжецы» (пер.: И. М. Стеблин-Каменский). Также М. сопутствуют Ветер и Огонь. Несмотря на то что культ М. является древним и восходит к индоиран. общности, его упоминание в Гатах («песнях, гимнах») основателя зороастрийской религии - прор. Зороастра (Заратуштры) отсутствует. Проповедь Заратуштры отвергает почитание древних богов, предлагая новую религ. систему и этическую концепцию, в которой центральное место занимают верховное божество Ахурамазда, сопутствующий ему святой дух, божественные сущности Амеши Спента. Однако Авеста демонстрирует возвращение к культам старых богов, «достойных поклонения» (язатов), среди к-рых М. занимает одну из ведущих позиций. Очевидно, что, если «чистый» зороастризм и смог оставаться какое-то время религией замкнутой общины, которая сохранила учение пророка (включая детальную передачу текста Гат), прежние боги, включая М., не потеряли полностью своих позиций и с течением времени вернулись в обновленный пантеон, имевший уже синкретический характер: этот пантеон объединил религ. систему Заратуштры с традицией поклонения древним богам. Др. т. зр. высказал знаменитый франц. иранист Ж. Келленс, по мнению к-рого М. и др. старые боги не отвергались Заратуштрой, а лишь были низведены до божеств, не удостоенных индивидуального почитания. |
| 325 Зендское â есть санскр. dâ, греч. θη в τ– θη– μι ( зенд. da--mi), лат. fe в feci, do в condo, наше де в деи27;ти. Participium perfecti от dami τθημι есть зенд. dava n h τεθεικ ς; его nominatinus «davâo», genitiuus «damušô». 326 A. Wiedemann, Die Religiou der alten Aegypter (Münster i. W. 1890), S. 78: «Hathor – богиня любви и радости». «Первоначально вне связи с этой Хатор стояла другая соименная богиня, которую считали владычицей подземного мира, которая душе умершего подавала воду из древа жизни». 327 «Çpenta», разумеется, есть св27;та и27; («Хр. Ч.т.» 1899, I, 339); но «ârmaiti», по-видимому, представляет величину, неразложимую для сравнительной филологии. Lagarde, Purim, 37: «die heilige, demüthige, dnl-deude Erde, die in ihrem Dulden und Geben weiseste, und darum die Vertreterin der Weisheit». Гёттингенский полигистор, по-видимому, склонен был переводить «спента армайти» словами: «святая страдалица». Italo Pizzi, 64: «ârmaiti» zendo, sanscrito «aramati», pieta la dea della pieta Но это – филология, по-видимому, слишком уверенная. Санкр. «aramati» от корня «ram» (gaudere, quiescere, греч. ρμα)? К. Л. Коссович. Четыре статьи из Зендавесты, СПБ. 1861, стр. 95: «рмаити – название женского божества, олицетворяющего мудрость и непреложность законов природы (по обыкновенным объяснениям: 1) земля; 2) мудрость)». Spiegel: это – «гений земли», четвертый из «бессмертных святых». По Плутарху это – θες σοφας. П. де-Лагард, Purim, 42, указывает, что Δινυσος, 2 Макк. 6, 7 по-армянски передано Σπανδα αμετ, γ κτω ( κατωττη) Иезек. 31, 16 σανδα αμετχ, καταχθον ων Филипп. 2, 10 σανδα αμετακαναц, s. Ignat, mart. Roman, u. 4: χθον П λοτωνι σανδα αμετακανιν πλουτονι в М. Αυγε εαν, L ιακατα wa χ ο βοц, W ενετικ 1814, Т. 10, стр. 82; равно и в (псевдо-)Каллисеене для передачи δυτον и χθνιος армянский перевод прибегает к тому же σανδα αμετ. 328 Де-Лагард склонялся к мысли, что Ф ραρτης значит προορισμνος предопределенный, fravarti – προρισις. – Бесспорно, что fra=греч. πρ. Но в зендском есть глагол «var», desiderare, eligere, откуда «fravar», creidere, веровать, исповедовать религиозную веру. Не значит ли fravart προπιστευθν? нечто такое, что как необходимый постулат, предполагается религиозным мышлением, но в бытии, в действительном существовании этого " нечто» мы утверждаемся только верою. Πστις λπιζομνων πστασις! – «Fravarti» в смене веков и диалектов принимало формы «frawaši» «farward», «farwar», «frwhr» (сперва «farwahr», потом «frôhr», наконец, «frôhar»), «fwhr» («fôhar», «fôhr»), «fwr» («fûr»). |
| После известной книги Гельмера Рингрена «Word and Wisdom» (Лунд, 1947) многократно обсуждался вопрос: можно ли говорить о «гипостазировании» Премудрости в Книге Притчей? Нам представляется, что вопрос поставлен не вполне корректно. Отнюдь не желая играть словами, спросим, однако, в ответ: как выразить понятие «гипостазирования», хотя бы приблизительно или описательно, на еврейском языке Книги Притчей? Мы не смогли бы передать это понятие даже на греческом языке девтероканонических авторов. Вопрос о словесном выражении – не праздный; стабильный статус термина может отставать от осознания проблемы, но борьба за термин начинается с этим осознанием. Вспомним, с каким напряжением, ломая семантическую инерцию, преобразуя прежний смысл слова, христианская догматическая мысль IV века творила термин для передачи нужного ему понятия «ипостаси». Как и вообще в античном бытовом и философском узусе, так и в Септуагинте (например, Прем. 16:21 ), слово u πo στασις еще чрезвычайно далеко от своего будущего христианско-доктринального значения. Термин «лицо» в своем «персоналистском», философско-теологическом смысле, тоже чужд библейскому обиходу – обороты вроде «пред лицом» или «лицом к лицу» имеют в виду нечто совсем, совсем иное. «Персоналистская» терминология в тринитарных спорах («Единый Бог в Трех Лицах») долго представляла затруднения – потому и потребовался термин «ипостась». Воздержимся при разговоре о Книге Притчей от вопросов: «гипостазируется» Премудрость или нет, «ипостась» она или не «ипостась», «лицо» или «не лицо». Ограничимся внутрилитературной констатацией: если она – и не «лицо», она – «персонаж», подлежащий изучению в качестве такового. Она больше, чем эра, больше, чем «фигура речи». Будем говорить просто о «фигуре», имея на границе умственного поля зрения христианский термин praefiguratio («преобразование»). Мы не будем обсуждать и возможных языческих прототипов Премудрости в Книге Притчей. Упомянем дискуссии, вызванные попытками проследить историю архетипического образа богини мудрости и вина в шумерских, аккадских, хананейских и финикийских традициях: W. F. Albnght. The Goddess of Life and Wisdom. «American Journal of Semitic Languages» 33, 1919–1920, p. 5–294; id., Wisdom in Israel and in the Ancient Near East, «Vetus Tastamentum» Supplement, Leiden, 1955, p. 1–45. В поисках параллелей обращались также к египетскому культу Маат и зороастрийским представлениям о Спента-Майнью; не были забыты и политеистические пережитки в культе Яхве, открыто сохранявшиеся некоторое время у иудеев в Египте, дерзнувших устроить собственный Храм. Новейший обзор этих теорий можно найти, например, у Клавдии В. Кэмп (С. V. Camp) в указанной выше работе 1985 года «Премудрость и женственность в книге Притч». |
| После известной книги Гельмера Рингрена «Word and Wisdom» (Лунд, 1947) многократно обсуждался вопрос: можно ли говорить о Премудрости в Книге Притчей? Нам представляется, что вопрос поставлен не вполне корректно. Отнюдь не желая играть словами, спросим, однако, в ответ: как выразить понятие «гипостазирования», хотя бы приблизительно или описательно, на еврейском языке Книги Притчей? Мы не смогли бы передать это понятие даже на греческом языке девтероканонических авторов. Вопрос о словесном выражении — не праздный; стабильный статус термина может отставать от осознания проблемы, но борьба за термин начинается с этим осознанием. Вспомним, с каким напряжением, ломая семантическую инерцию, преобразуя прежний смысл слова, христианская догматическая мысль IV века творила термин для передачи нужного ему понятия «ипостаси». Как и вообще в античном бытовом и философском узусе, так и в (например, Прем 16:21), слово upostasiz еще чрезвычайно далеко от своего будущего христианско-доктринального значения. Термин «лицо» в своем «персоналистском», философско-теологическом смысле тоже чужд библейскому обиходу — обороты вроде «пред лицом» или «лицом к лицу» имеют в виду нечто совсем, совсем иное. «Персоналистская» терминология в тринитарных спорах («Единый Бог в Трех Лицах») долго представляла затруднения — потому и потребовался термин «ипостась». Воздержимся при разговоре о Книге Притчей от вопросов: «гипостазируется» Премудрость или нет, «ипостась» она или не «ипостась», «лицо» или «не лицо». Ограничимся внутрилитературной констатацией: если она — и не «лицо», она — «персонаж», подлежащий изучению в качестве такового. Она — больше, чем метафора, больше, чем «фигура речи». Будем говорить просто о «фигуре», имея на границе умственного поля зрения христианский термин praefiguratio («прообразование»). Мы не будем обсуждать и возможных языческих прототипов Премудрости в Книге Притчей. Упомянем дискуссии, вызванные попытками проследить историю архетипического образа богини мудрости и вина в шумерских, аккадских, хананейских и финикийских традициях: W.F.Albright. The Goddess of Life and Wisdom. «American Journal of Semitic Languages» 33, 1919-1920, p. 258-294; id., Wisdom in Israel and in the Ancient Near East, «Vetus Tastamentum» Supplement, Leiden, 1955, p. 1-45. В поисках параллелей обращались также к египетскому культу Маат и зороастрийским представлениям о Спента-Майнью; не были забыты и политеистические пережитки в культе Яхве, открыто сохранявшиеся некоторое время у иудеев в Египте, дерзнувших устроить собственный Храм. Новейший обзор этих теорий можно найти, например, у Клавдии В. Кэмп (C.V.Camp. Wisdom and the Feminine in the Book of Proverbs. «Bible and Literature Series» II. Columbia Univ. Press, 1985). |
| Кажущимся исключением из общих воззрений язычества является религия Зороастра (Заратуштры), отличающаяся строжайшим дуализмом . К сожалению, учение самого Зороастра может быть восстанавливаемо только по отрывкам и догадкам, так как основные документы его уничтожены пожаром при завоевании Персии Александром Македонским. Трудно сказать, насколько авестийская вера, или парсизм, верна учению Заратуштры. Первоначальные верования иранцев были общими с арийцами Индии, так как оба народа представляют лишь разделившиеся половины одного и того же племени. У обоих народов сохранилось множество остатков древних верований их общих предков, и в этом общем фонде господствуют общеязыческие представления, возникшие на почве об о жения сил природы и анимизма. Но у иранцев (неизвестно с точностью когда, может быть, не далее 500 лет до Р. X). явился религиозный реформатор Заратуштра, которого они и считают своим учителем. Основу его учения составляет извечное существование двух противоположных начал – добра и зла, света и тьмы, которые между собою борются в течение всего времени существования мира (двенадцать тысяч лет, в четырех периодах по 3000 лет), причем мировой процесс закончится победой света и добра. Эти борющиеся начала олицетворяются в виде двух духов – Ахура Мазда (Ормузд) и Ангро-Майныо (Ари-ман), имеющих каждый бесчисленное множество подчиненных им духов добра и зла. В этом представлении как будто нет отождествления Бога и мира, Создателя и создания. Напротив, Ахура Мазда называется Создателем всего. Однако это не вполне так, ибо Ангро-Майныо – тоже создатель всего злого и вредного, в том числе и вещественных начал вредного характера. Следовательно, Ахура Мазда, во всяком случае, не единственный создатель, и можно даже спросить себя, создатель ли он или только устроитель-демиург? В XXX песне «Ясны», этом главнейшем документе маздаизма по вопросу о происхождении добра и зла, говорится: «Два духа-близнеца были искусно созданы в первоначале – Добро и Зло... И когда те два духа, с обоюдного согласия, учредили происхождение и прохождение всего существующего (то есть создали жизнь и смерть) и постановили, что в конце участь последователей Лжи будет наихудшею, участь же последователей Правды будет блаженнейшим духовным состоянием, один из этих двух духов – лживый – избрал творить Зло, святейший же дух (Спента Майнью), тот, кто облечен небесной твердыней яко ризою, избрал Правду, и за ним пошли все, желающие жить праведно пред очами Ахура Мазды» (Перевод г-жи Рагозиной с перевода Бартоломо. «История Мидии». С. 118–119; Рагозина Зинаида Александровна – член английского «Общества изучения Азии». В начале XX в. публиковала различные сочинения по истории древней Азии). |
| апостолам; useh bosih zil – всех божиих съл, т.е. апостолов; uzeh b ˜ moki – всех божиих мощии, т.е. сил, или угодников божиих, властей. Итак, в этой ркпси находим древнейшее употребление мощей (reliquiae), слова, внесенного уже и в календарь О-а Е-я: възвращения мощии: 263, в; обретение мощем, 280, г. Согласно с Фрейз. ркпс. др. нем. памятники апостола и ангела переводят: gotes boton апостолы, melpotin ангелы, furstpoten архангелы 86 . 3 . понятия о святости, Христианском законе и Св. Тайнах. Понятие о святости относится к древнейшим, доисторическим временам, равно как и происхождение самого слова. Мы находим его уже в знд., под формою: спента превосходный: знд. «п» соответствует скр-му и слав-му «в»: напр. знд. спаêта, скр. свêта белый, наше свет. Следственно знд. спнта, по замечанию Бюрнуфа 87 , в Санскрите было бы: сванта; но такого слова в нем не находим: оно является в нашем: святый, по древнейшему в О.Е. начертанию: свтыи, γιος, откуда: свщс γιζω. В др. чеш. исповеди XIII в. Таинства называются: swatosty: wsedmerzye swatosty czyerkwe swate – in septem sacramentis ecclesiae sanctae; то же понятие святости вошло в название Христианского таинства и в др. нем. языке; так в X веке находим: diu heilichtuom mines lichamin unde bluotes, Notker, ps. 21, 26. – Закон в О.Е. употребляется в смысле νμος: таково древнейшее и собственное значение этого слова, сколько можем судить по памятникам письменности: Чехи решали правду «po zaconu uecosiznih bgou» – по закону векожизных богов, как свидетельствует Суд Любуши. Нестор говорит о Славянах: «имяху бо обычаи свои, и закон отец своих и преданья, кождо свой нрав», Лавр. 6. В этом смысле известен был закон Константину Багрянородному, под формою ζανον, de adm. imp. глав. 8 и 38. Для истории языка любопытно производное: законник, которое в древнейших памятниках употребляется в двух противоположных значениях: 1) в значении формального исполнителя закона Иудейского в противоположность последователям живоначального учения Христа; так употребляется законник в О.Е. «в врем оно законьник некыи приде к исови» τ αιρ ενω νομις τ ησο; у Ул. vitoda-fasteis, Лук. 10, 25 , от fastan держать крепко, и vitop собственно testamentum, от vitan знать и veitan видеть, как у нас съведетельство и свидетельство. 2) в значении христианина, исполняющего все предписания Евангелия и Церкви: в Фрейз. ркпси: useh b ˜ zaconnic всех божиих законник: в основании такого значения лежит закон в смысле Христианства, и особенно в смысле Св. Таин Причастия, сохранившемся и доселе в срб.: ajдeмo на закон. данас сам узео закон. Др. нем. исповеди IX и X в. также употребляют wizzod lex в значении sacramentum: then heilagon wizzod ni erita – sanctum sacramentum non honoravi. В том же значении употреблялось и право, что видно из ниж. луж. hopschajasch, hopschajany, hopschajane, в значении причащения больных. |
| Они разделены, как и яцаты, на небесных и земных 763 . Известны и отдельные имена дэвов с особым, свойственным им образом действий, направленных против деятельности духов добрых. Это дэвы противники Амшаспандов: Ако-мано (Ako-mano) – противник Вогу-мано, Андра (Andra) – противник Аша-вагиста, Наоггаити (Naoghaithi) – противник Спента-армаити, Тауру (Tauru) и Зайрика (Zairica) – противники Амеретат и Гаурватат. Из других дэвов чаще упоминаются и более известны дэв «Эсмо» или Асмо (Aeshmô). Он стоит рядом с самим Ариманом, и есть враг яцатов Митры и Сраоша. Это – жестокий воитель зла, изображаемые, обыкновенно, с мечом, позднее – враг души 764 . Столько же могуч и враждебен царству Ормузда «демон смерти и разрушитель тел», Асто-видготус – Açto-vidhotus 765 . Он примыкает по своей деятельности прямо к Эсмо. К нему, в свою очередь, по деятельности принадлежат демоны сна (Büsbyançta), своими длинными руками выдавливающие глаза 766 и Апаоша (Apaosha), иссушающий землю. От самих дэвов отличаются также особые духи – их порождение, каковы: гений зимы, демон пожелания, демон зависти. За дэвами следуют злые духи низшего порядка, и прежде всего Друки (Druias, Drukg, Druga). Почти все они – божества женского рода, с некоторыми только исключениями. Известнейшие из них Яги (Yahi), Насус (Naçus) и Агга-доитра (Agha doitra). Первый есть демон чародейства и разврата; второй – демон трупных нечистот, который тотчас по смерти поселяется в теле, а последний – демон «нечистого глаза». К Друкам же причисляются и олицетворения некоторых страстей и болезней; – есть Друки горячки, презорства, высокомерия, зависти. Пайрики (Pairika), последний класс злых духов, также женские гении, большей частью представляемые под образом красивых женщин, соблазняющих людей. Между ними особенно известен Duzhyâjrya – «худой год», олицетворение неурожая и враг гения Тистриа. Сюда же можно отнести колдунов Yatus, хотя они занимают средину между духами и людьми, и принимают на себя вид различных животных, чтобы вредить людям. |
| Земля наполнилась чистыми созданиями до того, что уже не доставало места для обитания. Но он снова обращается с молитвой к небу, рассекает землю золотым мечом, (прокалывает ее иглой и умоляет, чтобы она расступилась, призывая Спента Арманти, т. е. одного из амшаспандов. Обошел, после этого, Йима землю и увидел, что она на треть больше, чем прежде; когда он обошел в другой раз, то увидел, что она – на две трети больше, в третий раз – на три трети; несколько раз делает он это, умножая землю и живые существа, сначала по прошествии 300 лет, затем 600 и, наконец, 900 лет. Но что последовало за окончанием этих блаженных времен, относительно этого расходятся сказания. По Вендидад, вслед за тем, по-видимому, снова началось оскудение благочестия, под влиянием Аримана. Ормузд, вследствие этого, объявляет, что имеет последовать погибель телесного, т. е. материального мира; настанет губительная зима, во множестве появится снег и затем воды от растаявшего снега. Умрет скот и все, что живет даже на высоких горах, – воды всюду устремятся и погубят все живущее. Поэтому Ормузд повелевает Йиме устроить сад (окоп, ограду – vara, claustrum, kreis), длиной в стадию, и снести туда семена скотов, животных, людей и «огней блистающих», т. е. ввести туда лучших людей и животных, способных к распространению рода, а равно и растения. В нем должны были быть устроены жилища с дверями и окнами 829 . 40 лет в этом саду люди жили блаженно и безболезненно. Предание об этом саде сохранилось и повторялось до последнего времени 830 . По одним из позднейших сказаний, Йима не умер и продолжает жить в своем саду со своими верными 831 . По другим, в последнее время своей жизни, Йима сделался горд, предался пороку, и слава отлетела от него в образе птицы 832 . Остается одно, что он был распространителем и цивилизатором страны. От времен Йимы – жизнь человека шла в той же борьбе добра со злом. Когда мера нечестия возросла, явился новый пророк и носитель откровения, – это Зороастр, преемник Йимы. По прошествии 6-ти тысяч лет 833 , Ормузд посылает Зороастра с откровением, в котором изложена воля Ормузда не только о том, что должны делать люди, но и уяснено их прошедшее и будущее. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГАТЫ [авест. J ; пехл. - песнопение, гимн], входящие в Ясну молитвенные песнопения, прославляющие Ахура Мазду ; древнейшие тексты Авесты , создание к-рых приписывается Заратуштре. Язык Г. древнее языка Ясны, долгое время они передавались изустно и были записаны в период, когда авест. язык был уже мертвым. Г. разделяются на 5 неравных по объему групп и насчитывают 896 строк (ок. 6 тыс. слов), собранных в 17 главах Ясны. Первую, Ахунавайти, образуют главы Ясны 28-34 (100 стихов); во вторую, Уштавайти, входят главы 43-46 (66 стихов); третья, Спентамайнью, включает главы 47-50 (41 стих); четвертая, Вохухшатра, содержит гл. 51 (22 стиха), и пятая, Вахиштоишти,- гл. 53 (9 стихов). Деление Г. на 5 групп зависит от их стихотворного метра, а не от содержания стихов. Каждая строфа в любой из 5 Г. имеет определенное число строк, каждая строка имеет особое число слогов, разбиваясь равномерно на 2 или 3 части. Г. не являются религ. трактатом, к-рый последовательно раскрывает вероучительные вопросы, тем не менее можно выделить неск. основных сюжетов. Ахунавайти описывает страдания людей на земле и просьбу о защите, к-рую Душа земли (символ всего живого) обращает к Ахура Мазде. На божественном совете принимается решение помочь людям. Заратуштра избирается Ахура Маздой в качестве пророка и учителя для людей и получает особую духовную силу и власть (Ясна 29. 6-11). Затем раскрывается учение о добром духе - Спента Майнью - и злом духе, позднее получившем имя Анхро Майнью. В жизни человек постоянно делает свободный выбор между добром и злом. Т. е. те, кто выбирают добро и живут согласно высшей истине (Аше), получают за это в земной жизни здоровье и крепость тела, в вечной жизни - пребывание в обители Ахура Мазды (т. е. в раю); те, кто выбирают зло, будут наказаны, оставшись «на долгое время во тьме, пребывая в скорби и беспокойстве». Посвященные, выбравшие служение Ахура Мазде, должны бороться за «умножение истины и праведности», для чего им даруется «совершенство, вечность, чистота, духовная власть и сила служения человечеству» (Ясна 30-31). Грешники («поклонники дэва») борются против Ахура Мазды и Заратуштры, склоняя людей ко лжи и к вероломству, но они потерпят поражение (Ясна 32). В следующей главе приводится молитва Заратуштры к Ахура Мазде, он вручает божеству свою жизнь и просит божественного вдохновения и помощи для исполнения своей миссии (Ясна 33), а также спрашивает, как понять волю божества и лучше служить ему (Ясна 34). |
|
|
