| 171 Надо, впрочем, заметить, что приводимое Цахариэ, в подтверждение своего взгляда, указание некоторых мест из комментария Аристина, которыми будто бы пользовался Зонара, при составлении своих толкований, ничего не доказывает: знаменитый ученый забывает, что еще задолго до появления толкований Аристина и Зонары уже существовали, как мы знаем, схолии на некоторые церковные правила и, между прочим, на те, о которых он говорит (47-е Апост. пр., 17-е Халкид., 3-е Констант. втор. всел. и др.); оба толкователя могли пользоваться этим общим источником (нем и объясняется сходство их толкований), ничего не заимствуя один у другого. 174 К числу таких списков принадлежит находящийся в Московской Синодальной библиотеке 227. Оглавление списка следующее: Νομοκνονον σν θε, περιχον συνοπτικς λους τος καννας τν γων κα οκουμενικν συνδων κα τν γων ποστλων κα το μεγλου Βασιλεου κα τρων θεοφρων πατρων, ρμενευθν προτροπ το εσεβεσττου βασιλως, κυρο ωννου το Κομνηνο, παρ το λογιωττου διακνου τς το θεο μεγλης κκλησας, κα νομοφλακος κυρο λεξου το ριστηνο. Павлов. Прав. Обозрение. 1876 г. Апрель, стр. 732. 175 Так, Вальсамон в толковании на 37-е пр. Трул. соб. говорит, что Аристину было поручено Синодом разрешение жалобы, возбужденной против иерусалимского патриарха Никифора (1156–1166). Есть и другое свидетельство, что Аристин жил еще в 111б году; именно, в деяниях собора этого года в числе официалов Великой (Константинопольской) церкви на первом месте упоминается пречестный великий эконом Аристин (συμπαρισταμνων κα τν θεοφιλστατων δεσποτικν ρχνων, το περτμου κα μεγλου λεξου). Павлов. Замечания на программу издания, в русском переводе, церковных правил с толкованиями, стр. 4 прим. 176 На это обстоятельство с особой решительностью указывает Мортрёль, предполагая, очевидно, что история написана Зонарою после толкований (Hist. du droit byzant. t III p. 481: «Zonaras écrivait encore en 1118, à la fin du regne de Alexius; mais on ignore Íépoque où il a cessé de vivre). – Чижман, в виду того же 1118 года, говорит уже с большею определенностью, именно что Зонара, писавший еще в этом году, составил свой комментарий на Синтагму Фотия в последние годы правления Алексея Комнина (Zhishman. Das Eherecht der orient. Kirche. S. 71; cfr 5, 46). A. Павлов. Замечания etc. стр. 4, прим. 2. |
| Вообще нам кажется, что попытка г. Грибовского представать двух первых императоров Исаврийского дома людьми, считавшимися с запросами религиозной совести своих подданных, по меньшей мере, неудачна. На византийском троне не было государей, которые бы так бесцеремонно попирали эти запросы, как Лев III и Константин V. Более пятидесяти тысяч чистокровных греков они заставили уйти в одну южную Италию. Это была настоящая новая колонизация целой области, в которой считалось более двухсот чисто греческих монастырей 14 . А между тем южная Италия была не единственным местом, где укрывались беглецы. Наш полуостров Крым, южное побережье Каспийского моря, южная береговая часть Малой Азии – Ликия, остров Кипр, приморская часть Палестины – все эти места, как и Италия, служили убежищем для иконопочатателей при Константине V 15 . Обращаясь к изображению взаимного отношения западников и националистов в третьем периоде – от Василия Македонянина до Алексея Комнина, г. Грибовский отмечает образование рядом с двумя крайними партиями партии умеренной, «первые признаки появления которой нужно отнести к царствованию Льва IV. Когда императрица Ирина пригласила на патриарший престол своего приверженца Тарасия, он сразу объявил свою программу действий. Примиряя западников и националистов в вопросе об иконопочитании, Тарасий вместе с единомышленниками высказывался за сохранение светских преобразований иконоборческих императоров, но Ирина со Ставракием и монахами не пожелали остановиться на полпути и решили уничтожить всё, что напоминало о реформе. Восшествие на престол друга Тарасия, великого логофета Никифора, ознаменовалось относительным применением принципов умеренности к деятельности правительства; воззрения примирителей сказались и при Михаиле Ранкабе, в царствование которого с необычайной быстротой во многих областях Малой Азии начало распространяться павликианство. Западник по убеждениям Ранкабе вменил себе в обязанность принять меры к пресечению зла и созвал нарочитый совет для определения плана действий. |
| Труд по восстановлению мог, тем не менее, иметь лишь внешний и преходящий успех. В раннее средневековье, во времена Ираклия и Льва III, Византия, казалось, также стояла перед пропастью. Однако тогда Империя обладала нерастраченными внутренними силами, которые в длительной перспективе делали возможным ее восстановление: несмотря ни на какие бури, коренные земли Империи в Малой Азии оставались в ее владении. Таким образом, она могла не только восстановиться, но и постепенно вернуть себе преобладание во всем регионе восточного Средиземноморья, как на суше, так и на море. Теперь же Империя была внутренне опустошена, поскольку система, на которой в предшествующие столетия основывалась ее сила, оказалась разрушена, а основу своей мощи, Малую Азию, Империя именно по этой причине утратила практически без сопротивления. Реставрационные усилия Комнинов в регионе сосредоточились прежде всего на приморских областях, однако преобладание на море Империя во времена Комнинов окончательно утратила: в торгово-политическом и в стратегическом отношении оно перешло к итальянским городам-республикам, что являлось важнейшим всемирно-историческим изменением этой эпохи, которое демонстрирует превосходство нарастающих сил Запада и венчается византийской катастрофой 1204 г. Положение государства Комнинов как великой державы было лишено внутренней прочности. Именно поэтому столь внушительные успехи умелой политики правителей из дома Комнинов не возымели все же длительного эффекта. И в самом деле, политика Алексея Комнина изначально отличается необычайной гибкостью. Задача императора была бесконечно трудной, ему надлежало восстановить внутренне ослабленную, лишенную вооруженных сил Империю, в то время как враги осаждали ее со всех сторон: норманны, печенеги, сельджуки. С тем, что практически вся Малая Азия находилась под турецким господством, пришлось поначалу примириться. Алексею ничего не оставалось делать, как задним числом уступить Сулейману потерянную Империей территорию, а также земли для поселения, чтобы тем самым хотя бы формально сохранить суверенные права Византии и создать фикцию того, что властители Малой Азии не представляли суверенной державы, а были, подобно печенегам на Балканском полуострове, федератами Империи, державшими землю с согласия императора. |
| 69 Текст новеллы – у Zachariae, jus graeco-roman. t. III. p. 172: русск. перев. в ст. Маркова: «Обручение и венчание по Кормчей книге» (Странник за 1882 г., т. III, стр. 26) и у проф. Горчакова: «О тайне супружества», стр. 164–5. 70 См. Zachariae ibid. p. 338–340: Leunclavii – jus graeco-rom. t. I. p. 121–3. Новелла имп. Никифора есть собственно подтверждение соборного определения, состоявшегося при п. Иоанне Ксифилине, в апреле месяце 1066 г. А это соборное определение настойчиво проводило мысль, что обручение по своим последствиям равносильно браку. Ссылаясь на гражданское законодательство, усвояевшее обручению силу создавать родство, в смысле препятствия к браку, между одною стороною и близкими родственниками другой (напр., между обрученницей и сыном или братом обрученного с ней), а также на обычное уже в то время требование, чтобы обручивишийся с девицею и потерявший ее, вследствие ли смерти ее или по разводу, не был поставляем на священные степени, как второбрачный, патриарх, совместно с собором, предписывал, чтобы впредь не допускать недозволенных и воспрещенных сочетании между свойственниками не только в тех случаях, когда основанием свойства служит брак с церковною формою его заключения (εροληγα), но и тогда, когда «обручение совершено по закону, брак же не состоится и разрушится смертью (одной из сторон) или другим способом». Основание требования – то, что «обручение имеет все свойства законного брака» (τς νομμου μνηστεας το γμου τξιν τε κα κατστασιν χοσης), и след. между ними «не должно быть никакого различия» (μηδν εναι γμου τε κα μνηστεας διφορον) в отношетии к юридическим последствиям (Σντ. V, 51–2: русск. перевод, весьма неточный, в цит. статье Маркова, стр. 23–4). 71 Новелла Алексея Комнина издана у Zachariae t. III. р. 359–364: Leunclavii t. I. p. 126–130; славянский перевод, совершенно буквальный и неудобопонятный, в Кормчей, по изд. 1787 г., ч. 2, гл. 43, л. 37–42: русск. перев. у проф. Горчакова (цит. соч. стр. 163–8) и Маркова (цит. ст., стр. 26–30). Докладная записка «великого стража», с ответом на нее императора, у Zachariae, р. 376–383; Leunclavii р. 132–138: Σντ.V, 284–291; слав. перев. в Кормчей, ч. 2, л. 42–49: русск. перев. в статье Маркова, стр. 30–34: изложение содержания – у Горчакова, стр. 168–170. |
| Крестоносцы собрались в Святой Софии и вначале решили бросить жребий – поставили четыре чаши и в одну из них положили Святые Дары. Было решено, что тот, кто вытащит их, и станет императором. Но дож Дандоло, авторитет которого чрезвычайно вырос среди крестоносцев, убедил всех решить вопрос голосованием – как принято на Большом совете Венецианской республики. И при подсчете голосов выбор пал на графа Балдуина Фландрского (1204–1205), которого втайне Дандоло и продвигал. Как рассказывают, именно дож-слепец, добровольно отказавшийся баллотироваться в Латинские императоры, пожелал поставить Балдуина. Тихий и скромный, послушный его воле, граф Фландрии максимально подходил Дандоло. Балдуин соответствовал и второму тайному критерию хитрого венецианца – чтобы исконные владения Латинского императора находились вдалеке от Венеции. Логика простая – в случае конфликта тот не сможет направить против Республики свои войска. Наконец, граф нравился клирикам и соответствовал стереотипу религиозного мышления западного христианина, поскольку был на редкость благочестивым. По крайней мере на фоне остальных латинян. И даже ежедневно проводил время в священных песнопениях 1037 . Вслед за этим пришел черед и Константинопольского «патриарха». По условиям предварительного соглашения было решено, что если Латинским императором станет француз, то «патриарх» обязательно должен быть из венецианцев, и наоборот. Так и произошло – вскоре в Константинополь прибыл некий клирик Томазо Морозини, маленький и непомерно толстый человек, а вместе с ним и свита из духовных лиц. Морозини под восторженные крики крестоносцев был провозглашен Константинопольским «патриархом». Он и венчал Балдуина в Святой Софии императорской короной 16 мая 1204 г. 1038 Затем этот греконенавистник и редкий сребролюбец приказал вскрыть гробницы древних Римских царей и вынести из них все драгоценности. Осквернению подверглась и гробница святого императора Юстиниана I Великого, тело которого оказалось нетронутым тлением. Но данное обстоятельство не остановило грабителей. |
| Редактируемая Бёри известная серия «The Cambridge Medieval History» посвятила византийской истории часть первого и второго томов (1911, 1913) и весь четвертый том, который содержит подзаголовок «Восточная Римская империя (717–1453)» 29 . Как всякая коллективная работа, этот сборник содержит части разной ценности, однако в целом представляет собой прекрасный и надежный справочник. Большим преимуществом работы является ее подробная библиография (сейчас готовится новое издание четвертого тома под редакций Дж.М. Хасси) 30 . Шарль Диль уже в 1919 г. дал краткий очерк византийской истории от Константина Великого до падения Империи в небольшой книжке под названием «История Византийской империи» (Histoire de l’Empire byzantin; новое издание вышло в 1924 г., английский перевод – в 1925 г., сербский – в 1933 г.) 31 . Тот же великий французский историк-византинист в рамках основанной Г. Глоцем «Всеобщей истории» (Histoire générale) дал великолепное подробное изложение византийской истории от смерти Феодосия I до восшествия на престол Алексея I Комнина, в то время как его коллега Жорж Марсе образцово описал историю арабов от Мухаммада до XII в. В следующем томе Диль смог обработать только период 1081 –1204 гг., а дальнейшие отрезки византийской истории описал Родольф Гийан; Рене Груссе дополнил работу изложением истории латинских государств на Востоке 32 . А.А. Васильев в 1917 г. составил на русском языке историю Византийской империи до крестовых походов, за которой в 1923–1925 гг. последовали три небольших выпуска, где излагалась эпоха крестовых походов, латинское владычество и время Палеологов 33 . Серьезно расширенным труд выдающегося русского византиноведа вышел на английском языке: History of the Byzantine Empire (Madison, 1928–1929. 2 vol.), после чего последовало вновь дополненное издание на французском (Histoire de l " Empire byzantin. Paris, 1932.2 vol.), затем на испанском (1948) и на греческом (1954), первый том – также и на турецком (1943). Наконец, вышло новое, местами дополненное издание на английском языке (History of the Byzantine Empire, 324–1453. Madison, 1952). Этот по праву пользующийся всеобщим уважением труд представляет собой ясное и надежное руководство для изучения византийской истории 34 . |
| Западно-европейская историческая наука с особенным вниманием останавливается на тех отделах византийской истории, которые или изобилуют эффектными явлениями, или соприкасаются с историей западных государств. Таким образом произошло, что мы имеем специальные исследования и монографии об императорах-иконоборцах, о Константине VII Багрянородном, о Комниных. Но время от Василия II Болгаробой-цы до Алексея I Комнина не был избрано ни одним ученым для специальных работ. Нельзя сказать, чтобы этот период лишен был капитальных событий и не имел значения. Тогда совершился прискорбнейший факт формального разделения Церквей, не представлявший, правда, для современников большого интереса, насколько можно судить по месту, отведенному ему у византийских историков, но повлекший за собой громадные результаты в будущем, имевший влияние на установление церковных и политических отношений Восточной и Западной Европы. Тогда предприняли свое наступательное движение против Европы турки, – движение, на первых порах задержанное благодаря тому, что Византия выступила грудью против диких азиатских орд, приняла на себя их первые удары и заслонила от их разрушительных инстинктов остальную Европу, но впоследствии окончившееся порабощением христианских народностей, подчинением игу неверных миллионов христиан, судьба которых до сих пор рисуется в отдаленной проблеме на фоне европейской политики и дипломатии. Тогда же Византия, при всем кажущемся затишьи, переживала минуты научно-литературного оживления, выразившегося восстановлением византийской Академии, деятельностью ее дидаскалов и питомцев, – оживления, имевшего тем большую важность, что оно происходило накануне крестовых походов, сблизивших Запад с Востоком и открывших широкий путь с Востока на Запад греческой образованности, науке и искусству. Но как ни велико значение византийской истории в указанных и в некоторых других отношениях, оно выясняется путем многостороннего знакомства с ней, а не поражает взоров своей непосредственностью, наглядной убедительностью. Оттого этот период в глазах ученого мира и не заслужил предпочтения перед другими периодами, и между тем как для других периодов кое-что сделано, период от 1025 по 1108 г. пользовался ограниченным вниманием, ему лишь отводилось сравнительно небольшое место в общих курсах средневековой, в частности византийской, истории или же посвящалось несколько страниц в историко-географических описаниях отдельных местностей, островов и городов, входивших некогда в состав Византийской империи. Но в каком виде излагалось дело в этих произведениях? Это вопрос небезынтересный, он приводит к поучительному заключению насчет того, насколько правилен был метод, приложенный к изучению византийской истории. |
| Не мог он принести большой пользы учащимся, так как тому препятствовали его вспышки и нескладный характер. Вот его ученики: Соломон Иоанн, Иаситы и Сервлии и другие прилежавшие к учению. Многих из них я потом часто видывала во дворце; ни одной науки не знали они в точности, выдавали же себя за диалектиков беспорядочными движениями и странными кривляниями; не владея реальными знаниями, находили себе защиту в идеях да в смутных теориях о переселении душ и в других подобных странностях 236 . Господствуя среди вышеназванных своих учеников, Итал ко всему относился презрительно, многих неразумных подстрекнул к восстанию и немало выставил тиранов из своих учеников. Я бы могла привести многие имена, если бы за временем не забыла их. Но это было прежде вступления моего отца на престол». Сказав далее, что царь Алексей старался раздуть искорки знания, таившиеся под пеплом 237 , Анна продолжает об Итале: «Нашед же Итала производящим везде смятение и видя, что он многих обманывает, поручил севастократору Исааку произвести дознание. Это же был просвещеннейший и весьма решительный человек. Убедившись в характере деятельности Итала, он обличил его (на светском суде), а потом по приказанию брата и царя предал церковному суду. Не в состоянии будучи скрывать свое невежество, и здесь он изверг чуждые Церкви мнения и в глаза избранных Церкви не переставал издеваться и позволять себе другое, что свойственно невежественным и варварским обычаям. Патриархом был тогда Евстратий Гарида. Он заключил его в одном здании Великой церкви, надеясь на его раскаяние. Но говорят, что не только не исправил его, но чуть сам не сделался участником его злобы. Ибо Итал вполне привлек на свою сторону Гариду. Что же вышло? Народ собрался у церкви и искал Итала и, наверное, сбросил бы его сверху на пол церковный, если бы ему не удалось пробраться на крышу храма и спрятаться в укромном месте». Другое известие об Итале принадлежит также близкому к его времени писателю, Никите Акоминату, умершему в начале XIII b. 240 Его сообщению об Итале предшествует интересное замечание, что со времени опубликования Фотием латинских погрешностей затихла пустая болтовня и ни одной ереси не появлялось до времени царя Алексея Комнина 241 . |
| В связь с этим хрисовулом должен быть поставлен хрисовул 1094 года – de his, qui ad orientales ecclesias nominati sunt. 41 Во многих восточных (анатолийских) церквах средства содержания духовенства вообще и епископов в частности были крайне скудны, поэтому набранные туда на епископские кафедры, если занимали какие-либо должности в клире великой церкви или же занимали места игуменов монастырей, экономок и т. л., то избегали ехать к месту своего назначения из боязни лишиться средств к жизни. Император входит в положение таких лиц и определяет, чтобы они не боялись принимать на себя архиерейское служение, так как и по избрании на архиерейство они могут пользоваться доходами от прежних мест, пока «нынешнее несчастие восточных церквей не превратится в счастье“. Конечно, проявляющиеся в приведенных актах заботы имп. Алексея Комнина о поднятии внешнего благосостояния духовенства, в особенности высшего клира, не многое могли сделать при тех тяжелых экономических условиях и при той весьма несовершенной фискальной системе, которыми характеризуется тревожное время царствование Алексея, 42 тем не менее его добрые намерения, как легко видеть, вне всякого сомнения. Следует еще упомянуть о хрисовуле Алексея Комнина, касающемся хартофилаксов. 43 Издан он по поводу того, что некоторые епископы стали оспаривать право хартофилаксов занимать в заседаниях патриаршего синода место выше епископов. Император защищает оспариваемый порядок, как изначальный в Церкви, заявляя при этом, что он всегда заботится о церковном благоустройстве и добром порядке в каждом деде, наипаче же о том, чтобы предоставленные законом и церковным обычаем каждому церковному чину прономии никем не нарушались и неизменно передавались от одного времени к другому. Этому принципу он действительно оставался верен во всех своих законодательных актах. На ряду с заботами имп. Алексея Комнина о духовенстве заслуживают внимание историка и его заботы о византийском монашестве. Алексей любил монахов. Эту любовь он унаследовал от своей благочестивой матери Анны Далассенской и сохранил до конца своей жизни. |
| Эпоха Комнинов может быть обозначена как особый период расцвета византийской историографии, и прежде всего благодаря трудам Анны Комнины, Иоанна Киннама и Никиты Хониата 784 . Старшая дочь императора Алексея I (1081–1118), умная и прекрасно образованная Анна Комнина , описала в своей «Алексиаде» историю своего отца с начала и вплоть до его смерти (1069–1118) 785 . Написанное изысканным античным слогом произведение принцессы, воспитанной на античных образцах, знакомой с древнегреческим историописанием, поэзией и философией, является не только наиболее выдающимся памятником византийского гуманизма, но и первосортным историческим источником. Подробное повествование Анны составляет основу нашего знания об этой важной эпохе, на которую приходятся восстановление византийской великодержавности, встреча Византии с Западом во время первого крестового похода, войны с норманнами и степными народами Севера и Востока. Панегирическая тенденция «Алексиады» и другие ее недостатки, к которым прежде всего относится хронологическая путаница, вполне искупаются объемностью и многосторонностью сообщаемой информации, овладеть которой писательница смогла благодаря своему положению и жажде знаний. В качестве историка пробовал себя и ее супруг, кесарь Никифор Вриенний , внук 786 того Никифора Вриенния, который в качестве провозглашенного императора выступал сначала против Михаила Дуки, а затем против Никифора Вотаниата. Оставшееся незавершенным сочинение Никифора Вриенния, которое не выдерживает сравнения с шедевром его супруги, кратко рассматривает историю дома Комнинов со времени Исаака Комнина, становится подробнее со времени Романа IV Диогена, однако обрывается уже посреди правления Никифора Вотаниата 787 . Эпохи Алексея I Комнина касается и заключительная часть часто упоминавшейся выше всемирной хроники Иоанны Зонары . При сильной зависимости от «Алексиады» краткие сведения Зонары содержат тем не менее важные дополнения к труду Анны Комнины. Напротив, никакой самостоятельной исторической ценностью не обладают ни стихотворная всемирная хроника Константина Манассии , доходящая до восшествия на престол Алексея-Комнина, ни доведенная до времени смерти того же правителя всемирная хроника Михаила Глики . На еще более низкой ступени стоит совсем скудная всемирная хроника Иоиля, которая доведена вплоть до взятия латинянами Константинополя в 1204 г. |
|
|
