| Высадка на берег в Константинополе сопровождалась совершенно неожиданными для паломников эксцессами. Как только русское судно вставало на рейде, к нему подплывали десятки лодок с турками, которые наперебой предлагали свои услуги по перевозке пассажиров на берег. Они против воли хватали самих пассажиров и их багаж, так паломники впервые знакомились с типичным для Востока агрессивным маркетингом. Несмотря на то, что матросы сталкивали навязчивых лодочников за борт, они все равно лезли на пароход. Дело почти всегда заканчивалось тем, что пассажиры пользовались лодками, присланными монахами местных афонских подворий . «Стамбул — город контрастов», эта крылатая фраза из культовой советской кинокомедии в полной мере могла бы передать ощущения паломников в турецкой столице. Причем диссонанс между общим видом на город с Босфора и крупным планом стамбульских улиц отмечался далеко не в одном источнике личного происхождения. А. Вендеревский писал, что «если смотреть на город издали, не вступив в него, то он представляет одну из восхитительнейших картин». Его рассуждения как бы продолжает А. Трапицын, посетивший столице Османской империи на восемь лет позже Вендеревского: «Едва только мы вышли на берег и вошли в город, как очарование наше Константинополем с Босфора сразу исчезло». Далее он поясняет свое разочарование: улицы, даже главные, были очень узкими; из-за выброшенных на проезжую часть отбросов в воздухе постоянно чувствовалось зловоние; по улицам бродили сотни бездомных собак и т.п. Большое значение имело то, что в турецкой столице русские богомольцы жили, как и в Одессе, на подворьях тех же афонских монастырей — Пантелеймоновского, Ильинского и Андреевского. Их монахи помогали российским паломникам пройти таможенный контроль, уладить паспортные формальности. Паломники в своих мемуарах дружно хвалят афонских монахов. Игумен Никандр говорит, что «келья — великолепная, радушие — безмерное». Ему вторит А. Вендеревский, вспоминавший, что управляющий Пантелеймоновским подворьем о. Паисий встретил их «с великим радушием». А. Трапицын и другие богомольцы свидетельствуют, что к группе паломников прикреплялся монах, который показывал им главные достопримечательности города и старался их уберечь от нежелательных контактов с местными жителями. Известный российский путешественник А.В. Елисеев вспоминает, что о. Паисий не только сопровождал россиян в их прогулках по Царьграду, но и устраивал им посещение священных и мирских достопримечательностей «подешевле» и «поспособнее», т.е. на наиболее выгодных условиях, когда за минимальную плату можно было осмотреть максимум объектов . |
| Абсолютное большинство паломников, направлявшихся в Палестину, было людьми совершенно сухопутными, некоторые из них до своего путешествия ни разу не видели моря. Новизна морского путешествия порождала у паломников вполне естественные страхи, которые отразились на страницах мемуаров или дневников. У паломника из Вятской губернии А. Трапицына после того, как российский берег исчез из вида, «стало жутко на сердце» . Священника Н. Карашевича с Волыни страх перед плаванием преследовал еще на суше, поэтому он в Одессе перед отходом судна помолился в местном храме св. угоднику Николаю и на этом успокоился . Таким образом, возникавшие у паломников страхи купировались либо молитвой, чаще всего покровителю путешествующих «по водам» св. Николаю, либо сознанием того, что страх надо обязательно преодолеть для того, чтобы реализовать давнее стремление — достичь святых мест. Степень комфорта, которую могли позволить себе авторы паломнических мемуаров, была различной, хотя все они принадлежали не к крестьянской среде. Законоучитель реального училища в Вятке А. Трапицын сумел накопить деньги на поездку во втором классе, поэтому он коротал время в отдельной каюте, а питание получал с пароходного камбуза. Соловецкий монах Никандр, хотя и имевший звание игумена, не мог позволить себе такой роскоши. Он ехал третьим классом в трюме, помещаясь на нарах, но при этом был доволен: «…мне было хорошо, хотя пароход был набит еврейскими семьями, ехавшими на житье в Палестину. Кипяток отпускался из куба даром и еды можно достать» . Вместе со всеми остановками морское путешествие от Одессы до Яффы продолжалось 10 — 12 дней. Судя по воспоминаниям, за это время морской пейзаж, казавшийся сухопутным людям крайне однообразным, успевал им наскучить. Выросший в Поволжье костромич А.П. Касторский отмечал, что «пустое море» без клочка суши ему надоело и что «по Волге плыть интереснее» . Однако различные развлечения во время длительного пребывания в море все же находились. Путешественников, по свидетельству А. Вендеревского, очень интересовали черноморские дельфины, которые часто сопровождали суда, выпрыгивая из воды . Очень был увлечен ими сугубо сухопутный Н. Гусев из Вятки, при этом он ошибочно называет дельфинов рыбами по внешнему их сходству . В отличие от богомольцев, предававшихся таким мирским развлечениям, настроенный более серьезно А. Трапицын больше коротал время за чтением духовной литературы, уединившись в каюте . |
| Выйдя из порта в открытое море, пароход пошел быстрее. Берег одесский мало-помалу начал удаляться и наконец совсем скрылся из виду. Жутко стало на сердце, кругом было море; мрачные мысли невольно приходили в голову… Но вот день склонился к вечеру. Солнце приблизилось к черте, где небо сливается с морем, еще несколько секунд – и солнце как бы юркнуло в море. Чудную картину представляет закат солнца на море! Наступила ночь; я лег в десять часов вечера, но долго не мог заснуть и спал тревожно: все думалось, что вот-вот с пароходом случится несчастье и мы пойдем ко дну. На другой день, встав в половине седьмого и напившись чаю, я ненадолго вышел из каюты на палубу и в первый раз любовался игрой дельфинов, выпрыгивающих из воды и плывущих вдогонку за пароходом. День был пасмурный, и моросил дождик. Возвратившись в каюту, я занялся чтением книги Вятского Преосвященного владыки Сергия «О правилах и чинопоследованиях принятия инославных христиан в православие». Вечером, когда дождь прекратился и небо очистилось от облаков, я снова вышел на палубу и при наступлении темноты любовался фосфоресценцией черноморской воды, издающей блеск при разделении ее пароходом; особенно интересно было, когда какой-нибудь дельфин или морская рыба, мчась к пароходу, оставляли позади себя в воде светящуюся полосу. Часов в десять с половиной вечера показался на горизонте огонек, то был огонь маяка при входе в Босфор; через некоторое время показался огонь другого маяка, а в первом часу ночи наш пароход вошел в Босфор и бросил якорь у турецкого поселка Каваки, расположенного на азиатском берегу. Здесь мы простояли до восхода солнца – по морским правилам строго воспрещается входить в порт ночью. С восходом солнца наш пароход, получив практику , двинулся далее. Все пассажиры вышли на палубу любоваться открывшимися видами Босфора. Босфор По обоим берегам Босфора, длина которого простирается до двадцати шести верст, а ширина до полутора верст, тянется цепь живописных высот, спускающихся к проливу; дикие скалы и горы и пустынные овраги перемешиваются здесь с роскошными, окруженными прекрасной растительностью виллами. Особенно красив европейский берег Босфора, на котором расположены виллы посольств – австрийского, английского, итальянского и др.; здесь же, недалеко от выхода в Черное море, находится и прекраснейшая местность Буюк-Дере, в которой наше русское посольство имеет свой дом с раскинутым вокруг обширным великолепным парком, спускающимся по скату горы крутыми террасами. Ближе к городу [Константинополю] на Босфоре расположены султанские дворцы: на европейской стороне дворец Долма-Бахче, изящный в архитектурном отношении и весь построенный из белого мрамора; на азиатской, в Скутари, – дворец Белербейский с прекрасной мраморной набережной и роскошным садом. Константинополь |
| —275— (263–362) посвящена исследованию того, как евреи, не смотря на все неблагоприятные условия, сохраняли свою племенную и религиозную самобытность и живую связь между собой и Иерусалимом. Вопрос этот связан с целым рядом других, касающихся национально-религиозного быта евреев рассеяния (синагоги, богослужения, способы соблюдения важнейших предписаний Моисеева закона помимо храма, изучение закона и т. п.). В V главе (363–456 стр.) автор исследует отношения к евреям чуждых им наций, рассматривая отдельно отношения мыслящего язычества (представителей его литературы) и инертной народной массы. VI глава (457–546 стр.), в параллель V-й, даёт сведения об ответных (литературных) отношениях евреев к своим сожителям, составивших обширную иудейско-еллинистическую литературу. VII-ю главу автор посвящает (547–675 стр.) важному и интересному вопросу о еврейских прозелитах, обнимая это движение полно и обстоятельно и заключая весь труд свой размышлением (676–686 стр.) о причинах мрачной судьбы рассеянного по всей земле народа Божия. При достаточно широкой постановке и удовлетворительном решении важнейших вопросов о еврейской диаспоре, автор – заметно – положил немало труда для своей работы, за неподачу которой в своё время его вполне можно, поэтому, извинить. Важнейшие – не только русские, но и иностранные – материалы для своего труда использованы им достаточно, и следует только не оставить его без упрёка за то, что в последних главах своей работы он допускает слишком рабскую и неудачную копировку выражений иностранного оригинала („kämmerer короля Байдака при своём возвращении в Иерусалим (?) читал пророка Исаию“... срав. Деян.8:27–28 ; или; „Петроний, штатгальтер Сирии“... 567 стр. и т. под.). Впрочем, общее впечатление от работы г. Цветкова достаточно позволяет признать его заслуживающим степени кандидата богословия“. б) Отзыв заслуженного ординарного профессора Митрофана Муретова о кандидатском сочинении действительного студента Академии Василия Трапицына на тему; „Учение —276— |
| Другая главная достопримечательность Одессы и кормилец ее – это одесский порт; ему Одесса обязана быстрым обогащением и своим нынешним положением. Одесский порт имеет три гавани: Карантинную – для судов, прибывающих из-за границы; Практическую – для каботажных судов – и Новую. Все набережные порта облицованы гранитом, что придает им красивый и внушительный вид. Карантинная гавань тонкостью профиля и способностью выдерживать силу часто дующего здесь восточного ветра вызывает удивление всех прибывающих в Одессу моряков-иностранцев. Карантинный мол, имеющий закругленный вид и служащий для защиты входа в гавань, оканчивается электрическим маяком с меняющимися огнями. От конца мола по направлению к Практической гавани тянется брекватер (волнолом), назначение которого – защищать гавани от прибоя волн с моря. Быть в Одессе и не побывать в окрестностях ее – на фонтанах и лиманах – значит не получить полного представления об Одессе. Одесские фонтаны суть не что иное, как городские предместья, расположенные вдоль морского берега и занятые множеством дач с роскошной при них растительностью. Под названием фонтанов в Одессе известны четыре предместья города: Ланжерон, Малый, Средний и Большой фонтаны. С фонтанов открывается обширный вид на море. Лиманы одесские – это соленые озера, некогда бывшие, как полагают, морскими заливами, теперь разъединенные с морем. Лиманы известны целебностью своих вод и в летнее время привлекают в Одессу с разных концов России массы больных для пользования лиманными купаниями. Вблизи Одессы три лимана: Куяльницкий, Хаджибейский и Клейн-Либентальский. Из всех этих предместий Одессы я имел возможность побывать в Ланжероне, на Малом фонтане и на Хаджибейском лимане. Ланжерон расположен очень недалеко от города и занимает живописнейшее местоположение на берегу моря, но из-за неумелости владельца этой местности утилизировать природные дары имеет запущенный вид. Со стороны города к Ланжерону примыкает роскошный Александровский парк, получивший свое название в память Императора Александра II, который утвердил план парка и собственноручно посадил здесь дубок в 1875 году. Дубок этот заботливо охраняется городским общественным управлением и в настоящее время достиг уже изрядной высоты и величины. На холме подле дубка поставлен памятник-колонна Императору Александру II, оканчивающийся вверху бронзовой шапкой Мономаха. |
| По прибытии нашем на русский участок Иерусалима нас окружили русские люди и приветствовали с благополучным приездом. После двухнедельного путешествия по турецким портам было весьма приятно очутиться среди соотечественников и услышать родную русскую речь. Мы почувствовали себя как бы на родине, даже более — как бы дома среди родных и знакомых: так чужбина сближает людей одной земли и одного языка! Мои вятские спутники пожелали остановиться на подворье Православного Палестинского общества; чтобы не разлучаться с ними, остановился и я на этом же подворье. Вместе с нами здесь же разместились симферопольский священник Димитрий Р., лектор Казанского университета М., какой-то художник и купчик из Смоленска. Смотритель дома любезно показал нам помещения разных цен. Мы взяли номера 3го разряда и поместились по два человека в каждом, я поселился с А. Н. Первым нашим желанием было поскорее поклониться Гробу Господню. Но мы были в грязном дорожном платье; вещи же наши еще не были доставлены с вокзала, их привезли вместе со всем паломническим багажом в семь часов вечера. В ожидании багажа мы сели пить чай и не заметили, как вдруг стемнело. Ночи в Палестине наступают очень быстро; наших продолжительных сумерек там не бывает. В конце июня и начале июля солнце закатывается около семи часов вечера, а в половине восьмого уже бывает совершенно темно. Поэтому когда наш багаж был доставлен с вокзала, идти куда-либо было поздно. Мы волей-неволей должны были отложить наше поклонение христианским святыням до следующего дня. Утром 30 июня для прибывших поклонников была истоплена баня. Так как за двухнедельное плавание по морям все мы порядком загрязнились, то и положили, прежде чем идти на поклонение святыням, омыться в приготовленной бане, чтобы предстать пред Гробом Господним и Голгофой чистыми телом. Но баня могла быть готова только к одиннадцати часам дня, и от нечего делать я сначала прошелся по садику Палестинского подворья, а потом отправился на старое подворье. На площади последнего в нескольких шагах от западных дверей Троицкого храма мое внимание привлекла древняя монолитная колонна, огороженная железной решеткой. |
| Отсюда и происходит стремление многих из нынешних ревнителей закона Моисеева прибыть перед смертью в Иерусалим, чтобы сложить свои кости в Кедронской долине. Есть свидетельства, что в XVII веке были присылаемы из Европы в Иерусалим транспортом через Яффу целые тысячи умерших израильтян для погребения их в Иосафатовой долине. Верование иудеев о месте Страшного суда в Иосафатовой, или Кедронской долине разделяют и палестинские мусульмане и поэтому стараются класть своих мертвецов в эту же самую долину, причем они хоронят усопших на западном склоне долины, еврейское же кладбище находится на восточном склоне, обращенном к святому граду. Гробница Авессалома Из многочисленных надгробных памятников, возвышающихся в этой долине смерти, особенно резко выделяются три древнееврейские гробницы, известные под именем гробниц Авессалома, Иакова и Захарии. Они находятся на западном склоне Елеонской горы, вправо от дороги на нее. Первая из этих гробниц, памятник Авессалома, есть полумонолит, имеющий до семи саженей высоты; нижняя часть его высечена в скале и имеет около трех саженей длины и ширины; внутрь его ведут четыре небольших отверстия. Издали памятник очень похож на небольшую колокольню. По свидетельству Второй книги Царств, Авессалом сам еще при жизни своей взял и поставил себе памятник в царской долине; ибо сказал он: нет у меня сына, чтобы сохранилась память имени моего. И назвал памятник своим именем ( 2 Цар. 18, 18 ). Хотя известно, что Авессалом умер далеко от Иерусалима, за Иорданом, но, как говорит предание, отец его Давид, глубоко скорбевший о смерти сына, перенес его труп в Иерусалим и положил в гробнице его имени. Памятник Авессалома несет на себе проклятие, павшее на голову мятежного сына Давидова. Всякий проходящий мимо еврей и магометанин считает своей обязанностью бросить первый попавшийся камень в безмолвные стены памятника. Гробница Иакова находится в двадцати-двадцати пяти саженях к югу от памятника Авессалома. Она состоит из нескольких высеченных в скале при подошве Елеонской горы комнат-пещер, в которых находятся погребальные ложа; в эту гробницу ведут два входа – один с запада, другой с юга. По христианскому преданию, в этих пещерах Иисус Христос по воскресении Своем явился апостолу Иакову Праведному, скрывавшемуся здесь без пищи и питья в скорби от смерти Спасителя. Здесь же, по преданию, апостол Иаков и погребен, после того как за исповедание Христово был сброшен иудеями с портика храма и побит камнями. |
| Апостола Павла о воскресении мёртвых в 15-й главе 1-го послания к Коринфянам“: „Сочинение Трапицына „Учение Апостола Павла о воскресении мёртвых в 15-й главе 1-го послания к Коринфянам“ состоит из маленького введения (1–10 стр.) об общем характере данной главы и учении Апостола о воскресении, – и двух частей, из коих в первой автор старается дать в сжатом виде общее обозрение языческого и иудейского дохристианских воззрений на воскресение мёртвых (стр. 11–46) и касается антропологии и христологии Ап. Павла по связи их с учением о воскресении (стр. 47–78), а во второй сообщается последовательное истолкование данной главы (стр. 79–250). Главным недостатком сочинения является вся его первая часть, где сложные и трудные предметы автором трактуются поверхностно, не по самостоятельному изучению первоисточников, а по второстепенным кратким пособиям: Шюрера и Вебера – для иудейства хорошие пособия, почему и относящийся сюда отдел у автора довольно сносен, но для язычества пущен в оборот совсем не компетентный материал, – не менее плохо изложены антропология и христология Апостола. Автору лучше было бы не выделять эти предметы в особое исследование, а поместить добытые о них сведения в соответствующих отделах толкуемой главы, как второстепенные и не лишённые некоторого значения экзегетические справки и интересные параллели. Но недостаток этот целиком покрывается второю частью, где автор обнаруживает обширное и основательное изучение как древне-отеческой, так и новейшей западной и русской литератур по данному предмету, – сообщает довольно подробные справки и нередко очень верные замечания по части разночтений, – кратко излагает всё, наиболее стоящие этого мнения экзегетов о трудных местах, избирает наилучшие из них и твёрдо обосновывает, – пишет языком простым и дельным“. Справка: 1) Воспитанники Владимир Цветков и Василий Трапицын окончили курс в Московской Духовной Академии в текущем 1904 году с званием действительного студента Академии и правом на получение степени —277— кандидата богословия по представлении удовлетворительных кандидатских сочинений. – 2) В среднем выводе по ответам и сочинениям за четыре года академического курса действительный студент Владимир Цветков имеет балл 4½. – 3) По § 81 лит б п. 10 академического устава „присуждение степени кандидата“ значится в числе дел Совета Академии, представляемых на утверждение Епархиального Преосвященного. |
| 10(23).10.1932–03(16).02.1933: Каменская 10(23).10.1932–03(16).02.1933: Донская, в. у. 03(16).02.1933–29.07(11.08).1933: Бакинская 29 .07(11.08).1933–02(15).03.1934: Елабужская 02(15).03.1934–17(30).10.1935: Кустанайская, паки 17(30).10.1935–09.1936: Актюбинская 09 .1936–03(16).10.1936: Петропавловская (Омское вик.) 03(16).10.1936–21.08(03.09).1937: Могилевская Александр Рябцовский 21 .09(04.10).1931–1933: Владимирская (обн.) 1933–: Рыбинская (обн.) 11 .1936: Калужская (обн.) Архангельская (обн.) Александр Самонов 17(30).09.1934–08(21).02.1938: Вологодская (обн.) Александр Сахаров 21 .11(04.12).1924–05.(?)1925: Тихвинская (обн.) 29 .04(12.05).1925–20.05(02.06).1925: Сыктывкарская (обн.) 20 .05(02.06).1925–30(26).06.1926: Тихвинская (обн.), паки 13(26).06.1926–02(15).03.1927: Новгородская (обн.), в. у. 1927–: Сыктывкарская (обн.), паки 1933–1935: Моршанская (обн.) 1935–1936: Борисоглебская (обн.) Александр Сидоровский см. Зосима Сидоровский Александр Смирнов 26 .07(08.08).1924–17(30).09.1924: Челябинская (обн.), в. у. 17(30).09.1924–25.03(07.04).1925: Челябинская (обн.) Александр Соколов 1921–1922: Старорусская Новгородская (обн.) Александр Спасский 01(14).10.1923–02(15).09.1926: Нерчинская (обн.) 1927–1927: Забайкальская (обн.) 12 .1927–1928: Уссурийская (Никольско-Уссурийская) (обн.) 1928–10.1933: Сретенская (обн.) 08 .1934–10.1934: Канская (обн.) Александр Толстопятов 21 .08(03.09).1933–03.1936: Алма-Атинская 09 .1943–13(26).09.1945: Пермская Александр Торопов 08(21).09.1932–26.08(08.09).1935: Кинешемская 13(26).08.1935–08.1935: Юрьевская 26 .08(08.09).1935–24.09(07.10).1935; Скопинская 24 .09(07.10).1935–07(20)02.1936: Липецкая 31 .10(13.11).1935–10(23).01.1936: Воронежская, в, у. 20 .02(05.03).1936–20.12(02.01).1936: Рыбинская Александр Трапицын 16(29).05.1912–1924: Вологодская 1928–1933: Куйбышевская 05(18).02.1935–03(16).07.1935: Пугачёвская Александр Турский 21 .11(04.12).1927–1934: Минусинская (обн.) 1935–09(22).01.1938: Красноярская (обн.) Александр Филиппов |
| Наконец, меня ввели в патриарший кабинет. Его Блаженство патриарх Неофит был один. По внешним отличиям патриарха узнать было нельзя, так как все высшие греческие священноначальники – патриархи и епископы – во внебогослужебное время, за исключением, конечно, парадных случаев, не надевают на себя архиерейской панагии и носят одинаковые со всем низшим духовенством, белым и монашествующим, черную одежду и черные креповые камилавки (черные камилавки на Востоке принадлежность даже диаконов немонашествующих). Я подошел под благословение патриарха. Благословляя, он милостиво спросил меня по-русски: «Как тебе имя? Иеромонах ты или священник?». Я почтительно ответил на вопросы патриарха. Далее он спросил: «Умеешь ли ты говорить по-гречески или по-болгарски?». Я отвечал, что ни на том, ни на другом языке говорить не умею. В это время подошел к нему какой-то светский грек, и патриарх, промолвив: «с Богом», отпустил меня. В настоящее время (с 25 октября 1894 г.) патриарх Неофит находится уже в отставке и живет на острове Антигоне. Из патриархии я возвратился в Ильинское подворье, а оттуда отправился на русский пароход «Одесса», так как уже приближалось время нашего отхода из Константинополя в дальнейший путь. Вскоре после меня возвратились на пароход и мои спутники, которые в то время, как я был в патриархии, смотрели на церемонию выезда султана в мечеть. В четыре с половиной часа вечера мы отплыли из Константинополя. Пройдя с правой стороны Золотой Рог и Серальский мыс, а с левой небольшой остров на Босфоре, все время пребывания нашего в Константинополе бывший у нас на глазах, с построенной на нем невысокой башней, известной под названием Леандра, мы вступили в пределы Мраморного моря. Мраморное море Мраморное море одно из деятельнейших и оживленнейших в мире; то и дело попадаются здесь навстречу парусные суда и различные турецкие, греческие, английские, французские, австрийские и другие иностранные пароходы, поддерживающие сообщение между Константинополем, Галиполи, Дарданеллами, Смирной, Салониками, Пиреем и другими дальними морскими портами. Не будучи широким, Мраморное море – в этом его главная прелесть – не скрывает от глаз путешественника своих берегов и островов и не дарит его однообразием морской пустыни. Все время плавания по морю вдали видны то азиатский, то европейский берег. Так, тотчас же по вступлении в море из Босфора, справа, на европейском берегу, обрисовываются здания и мечети константинопольского предместья Сан-Стефано, памятного для России договором с Турцией после войны 1877 – 1878 годов, а слева в голубой дали видны Принцевы острова. В шестидесяти милях от Босфора поднимается из воды живописный по своей дикости скалистый Мраморный остров, известный каменоломнями; далее открывается Галиполи с его мечетями, маяком и невзрачными домами. |
|
|
