| Да и какой смысл имело для Илария усиленно добиваться аудиенции у императора для реабилитации своих религиозных убеждений в личной ставке с Сатурнином, после того, как ловкая победа политики Констанция почти над последним оплотом православия на востоке, над омиусианами, ясно показала Иларию, можно ли рассчитывать на какой либо успех самой красноречивой защиты никейской веры перед императором? Кроме того, трудно согласиться, что бы Иларий под 3-ей верой разумел акакианский символ, а под 4-ю – константинопольское вероопределение: 4-я вера у Илария характеризуется, как более крайняя по сравнению с 3-й, тогда как на самом деле акакианский символ выражал антиникейскую тенденцию решительнее, чем константинопольское определение. Более верным нам представляется замечание Кутана, который, с одной стороны, предлагает не понимать voces Илария: proximi anni non ita strincte, ut sonant, sed paulo latius, а с другой стороны, допускает, что в характеристике 2-й веры pro homousion substituendum videtur liouioeusion, поскольку 1) nulla est arianorum fidei confessio, quae homousion decernat ac praedicat, a 2) hoc ab Hilarii scopo videtur alienum, ut homousion in Ariminensi concilio primum ab iis, qui cum Valente et Ursacio stabant, rejectum, a catholicis deinde approbatum et praedicatum fuisse dicat. При таких вполне основательных оговорках, характеристика 4-х вер у Илария является очень определенной: primam intelligere licebit sirmiensem Osii et Potamii nomine editam, quae non modo homousion, sed et homoeusion decernit taceri, alteram Anciranam, quae homoeusion definitionibus 3, 4, 5 etc. decernit et praedicat; tertiam Arimini ac deinde Nicaeae in Thracia lectam, in qua usiae a Patribus simpliciter praesumptae excusatur praedicatio, postremam denique Seleuciae ab Acacio vulgatam, quae substantiae nomen non jam excusat, sed simpliciter et absolute condemnat. (Migne X, 567 c. Nota b.). 139 Quasi discardiae seminarium et orientis perturbator redire ad Gallias juberetur, absque exsilii indulgentia. |
| Но преемник папы Феликса III Геласий, занимавший Римскую кафедру с 492 по 496 г., и после него папы Анастасий, Симмах и Гормизда условием восстановления общения ставили анафематствование Акакия, на что император Анастасий пойти не захотел. В ходе противостояния папского престола монофизитству и беспринципному компромиссу, заклейменному в Риме под именем акакианской схизмы, обнаружилась не только неколебимая преданность Римской кафедры наследию святителя Льва Великого и Халкидонскому оросу, но и приверженность новой экклезиологии, которая в своем дальнейшем развитии вылилась в папизм, разорвавший церковное единство ветхого Рима и Рима Нового. Притязания Римского престола на властную монополию во Вселенской Церкви с особой энергией и последовательностью выразились в деятельности папы Геласия. Истоки знаменитой в средневековье теории двух мечей, призванной подчеркнуть подчиненное положение светских государей, включая императора, по отношению к папской власти, восходят к Геласию. В 488 г., еще будучи диаконом и начальником канцелярии папы Феликса, он писал епископам Востока: «И если вы мне скажете: “Но император вселенский», я мог бы ответить императору, не желая обидеть его, что он лишь сын, но не иерарх Церкви; в делах веры ему подобает учиться, но не учительствовать; он обладает преимуществом власти (potestas), которую он получил от Бога, дабы править вещами градскими (res publica); но да воздержится он, не довольствуясь имеющимися привилегиями, от того, чтобы узурпировать нечто, что противоречило постановлениям Божественного порядка. Ибо Богу угодно, дабы управление Церковью вернулось епископам, а не к властям века сего» 934 . Выраженная в этом послании мысль о независимости епископов в делах церковных от власти императора не вызывает принципиальных возражений с точки зрения православной экклезиологии, хотя и не совпадает с более тонко нюансированной идеей симфонии священства и царства, ставшей квинтэссенцией сложившейся на Востоке концепции церковно-государственных отношений. |
| медальонов с изображением Теодориха и легендой, в к-рой король именовался «благочестивый принцепс, вечно непобедимый» и «победитель народов». После восшествия на престол имп. Юстина I (518-527) и завершения акакианской схизмы отношения между Византией и Остготским королевством улучшились; император, король остготов и Римский папа Гормизд (514-523) обменялись посольствами. В 519 г. имп. Юстин I назначил консулом Эвтариха, зятя остгот. короля, а на 522 г. предоставил Теодориху право назначить обоих консулов (были назначены рим. сенаторы Квинт Симмах и Северин Боэций). Путем династических браков Теодорих стремился создать на территории бывш. Зап. Римской империи своего рода конфедерацию варварских правителей во главе с остготами. Вскоре после победы над Одоакром Теодорих женился на Аудефледе, сестре кор. франков Хлодвига; впосл. он выдал дочерей замуж за короля вестготов Алариха II и за Сигизмунда , сына бургундского кор. Гундобада. Позднее Теодорих способствовал браку племянницы Амалаберги (она вышла замуж за короля тюрингов) и усыновил некоего вождя герулов. Кассиодор сообщал о посольстве к Теодориху эстов, населявших юго-вост. побережье Балтийского м. В 491 г. остготы установили контроль над Сицилией. Остававшаяся в руках вандалов крепость Лилибей на зап. побережье острова отошла остготам ок. 500 г. как дар короля вандалов Трасамунда по случаю его женитьбы на Амалафриде, сестре Теодориха. В результате заключенных династических браков и военных экспедиций Теодорих стал самым могущественным правителем на Западе. Кор. Теодорих. Аверс монеты. 493–526 гг. Кор. Теодорих. Аверс монеты. 493–526 гг. В последние годы правления Теодорих изменил политический курс. В источниках (сочинения Иордана, Анонима Валезия) завершение «счастливого» правления Теодориха датируется 523 г., поворот короля к более жесткой политике связывается как с внешнеполитическими неудачами, так и с внутренними проблемами Остготского королевства. В это время скончался зять Теодориха, Эвтарих, предполагаемый наследник престола; др. |
| Первая попытка такого компромисса с монофизитством была сделана в 475 г, когда власть в империи захватил узурпатор Василиск. Он издал, так называемое Окружное послание или «Энциклику» (если воспользоваться греческим словом). В этом послании узурпатор осуждал Халкидонский Собор. По образцу императора Льва, Василиск разослал свое Окружное послание всем епископам, и опять был очень обильный сбор подписей, хотя по своему содержанию этот документ был прямо противоположен тому, который в свое время, совсем незадолго до этого, разослал император Лев. Но это не было решением проблемы. После недолгого правления узурпатора Василиска, к власти вернулся император Зенон. Зенон поначалу выступил как защитник Халкидонского Собору и просто-напросто отменил «Энциклику» Василиска, но потом он решил действовать дипломатическими, так сказать, примирительными методами и попытался найти настоящий вероисповедный компромисс. В 482 году был опубликован вероисповедный указ, который назывался «Энотикон», что переводе с греческого означает «объединительное послание», «объединительный документ». В нем давалось весьма расплывчатое вероопределение, и бросалась некая тень на Халкидонский Собор. Документ объявлял осуждение тем, кто в Халкидоне или в других местах мыслил и говорил противное тому, что утверждалось в императорском указе, «Энотиконе». Но поскольку сама вероопределительная часть «Энотикона» была очень расплывчатой, и сам Халкидонский Собор в нем не осуждался, то многие православные представители смогли подписаться под этим документом. Надежды Зенона, однако, провалились, потому что документ не был признан и теми, кто твердо держался Православия, т. е. Халкидонского Собора, и теми, кто твердо стоял на позициях того, что мы называем «монофизитством». Таким образом, вместо двух противоборствующих сторон образовались три. И хотя большинство епископата приняло «Энотикон», ясно, что реальное положение определялось не епископами-конформистами, а теми, кто был искренен в своих убеждениях и в силу этого мог оказывать реальное влияние на народ. В связи с «Энотиконом» произошел и разрыв Константинополя с Римом. Это так называемая акакианская схизма, по имени константинопольского патриарха Акакия, который принимал деятельное участие в церковной политике императора девона. |
| 155 Из фрагментов этой категории сделаем несколько замечаний лишь к т. н. XI-мy фрагменту, озаглавленному: incipit tides catholica exposita apud Fariseam civitatem ab episcopis gallicanis ad orientales episcopos, – в виду его близкого отношения к личности самого Илария. Это послание галльских епископов, сошедшихся на Парижском соборе, представляет собой ответ на послание омиусиан к западным, отправленное ими через посредство Илария (cfr. 1 n: ex litteris vestris, quas dilecto fratri et consacerdoti nostro Hilario direxistis M. 10, 710 с,), и содержит в себе сжатое, в духе богословия самого Илария, раскрытого в de synodis, выяснение терминов μοδιος и μοιοιος, как одинаково-православных, взаимно-восполняющих друг друга (2 n.) Reinkens, основываясь на некоторых выражениях послания парижских отцов, утверждает, что Иларий принимал личное участие на парижском соборе (4 n: (frater noster Hilarius nuntiaverit – nuntiare, по Рейнкенсу, – da es im Gegensatse zu: ex litteris Vesris stehet, auf die mündliche Botschaft zu beziehen ist; 4 n: iuxta fratris nostri Hilarii professionem im Gegensatz zu: secundum litteras vestras Op. cit 248 s.). Но это мнение Рейнкенса справедливо опровергается г. Самуиловым. (Цит. соч. Прил. Д.). Отмечая, что «nuntiare можно и устно и письменно», «а professiones бывают и устные и письменные», г. Самуилов указывает, что «последнее событие, которое имеют в виду галльские епископы, – неудачный опыт восточных отклонить ариминских послов от общения с акакианами», и что «им несомненно неизвестно то, что случилось с восточными в ночь на 1 января 360 г., когда они сами должны были подписать акакианскую формулу веры» Itaque, charissimi, cum ex litteris vestris in usiae silentio fraudem se passam simplicitas nostra cognoscat: etiam pietatem eorum ( – в смысле титула епископского звания), qui Arimino Constantinopolim, reverterunt conventos (по Кутану – convenisse vos), sicut epistola vestra contenta testatur, neque eos ad tantarum biasphemiarum damnationem potuisse compellere fidelis dominici nominis praedicator frater noster Hilarius nuntiaverit. |
| В последовавшей за Собором переписке папы Льва с императором Маркианом, императрицей Пульхерией и патриархом Анатолием выражается явное несогласие с наделением последнего юрисдикционными полномочиями в трех диоцезах. Справедливо будет предположить, что если бы тогда в Риме узнали о претензиях Константинополя на всю планету, то Акакианская схизма 484-519 годов померкла бы перед разразившимся после этого конфликтом. Однако постепенное политическое возвышение Константинополя, проходившее одновременно с нарастающим упадком Рима и начавшимся процессом деградации государственности на Западе, послужило основой эволюции взглядов столичных епископов на самих себя, что не всегда находило понимание у их римских визави. Эта тенденция иллюстрируется 36-м правилом Трулльского Собора, представляющим собой повторение уже неоднократно сказанного о «новом Риме» в IV и V веках. Последовавшие в VII веке события, приведшие к отрыву от империи в результате исламских завоеваний трех патриархатов, вознесли предстоятеля Константинополя на недосягаемую для патриархов Александрии, Антиохии и Иерусалима высоту, что отразилось в соответствующем отношении к столичному епископу, который был единственным патриархом, свободно осуществляющим свои функции в пределах христианской империи, на территориях, не захваченных мусульманами. Это был вполне объективный и понятный процесс, который, однако же, далеко выходит за рамки полномочий, данных епископу града Константина в 451 году. Находясь на твердом историко-каноническом основании, глядя на место епископа Константинополя в Древней Церкви сквозь призму канонов в их традиционном и общепринятом понимании, а не сквозь призму возникших в XX веке мечтаний первой среди равных кафедры о самой себе, можно перейти к изложению конкретных канонических норм, нарушенных действиями патриарха Варфоломея. На протяжении всего периода формирования Канонического корпуса Православной Церкви, то есть с доникейской эпохи до IX века, каноны говорят об одних и тех же принципах взаимного уважения границ и невмешательства в дела других Церквей: 14-е апостольское правило Епископу не дозволяется, оставив свою епископскую область, захватывать другую, даже если многие его принуждают, разве только будет какая-нибудь благословная причина, заставляющая его сделать это, а именно в случае, когда он может словом благочестия принести большую пользу живущим там. |
| —339— полем «в период продолжения на востоке монофизитской ереси (461–527 гг.)» выясняет по преимуществу историю т. н. акакианского раскола, с его различными перипетиями (90–263 стр.). В 3-й главе о. Прозоров характеризует отношения между Римом и Византией в эпоху имп. Юстиниана, рассматривая главным образом истории сношений Рима с Востоком по вопросу о «трех главах» (264–366 стр.). В 4-й главе автор обозревает столкновение папы Григория Великого с патриархами Иоанном Постником и Кириаком по вопросу о титуле «вселенский» (367–433 стр.). 5-я глава характеризует отношения между Римской и Константинопольской кафедрами в эпоху монофелитских волнений, (434–533 стр.), а 6-я – в эпоху иконоборчества (534–574 стр.). В 7-й, «заключительной», главе автор дает несколько общих замечаний о характере рассмотренной им борьбы между Римом и Византией (575–593 стр.). Автор отнесся к своей работе добросовестно и серьезно. Он внимательно изучил рекомендованную ему литературу темы (Hergenrther, Langen, Hefele, Baxmann, Курганов, Барсов, Андреев и др.), равно как в той или иной степени ознакомился и с ее первоисточниками (по Mansi) и представил ряд обстоятельно, с точными ссылками на соответствующие документы, написанных очерков, изображающих все сколько-нибудь значительные моменты взаимоотношений между Римом и Константинополем за указанную в теме эпоху. Изложение автора – отчетливое, сжатое, и, за немногими исключениями, вполне литературное. В качестве недостатков работы о. Прозорова отмечу, во 1-х, некоторую поверхностность «заключительной» его главы. Выполнив свою работу аналитическими методом, обрисовав целый ряд довольно разнохарактерных эпизодов из церковно-политической истории Рима и Византии 5–8-го веков, автору в «заключительной» главе сочинения следовало бы тщательно синтезировать свои наблюдения и выводы, отрывочно разбросанные на протяжении всей работы (а местами и подробнее развить их), не ограничиваясь общими лишь замечаниями. Без такого суммирования сделанные автором наблюдения над историко-догматическими, церковно-каноническими и национально-политическими столкновениями между христианским Западом и Востоком не |
| Первая попытка такого компромисса с монофизитством была сделана в 475 г., когда власть в империи захватил узурпатор Василиск. Он издал, так называемое Окружное послание или «Энциклику» (если воспользоваться греческим словом). В этом послании узурпатор осуждал Халкидонский Собор. По образцу императора Льва, Василиск разослал свое Окружное послание всем епископам, и опять был очень обильный сбор подписей, хотя по своему содержанию этот документ был прямо противоположен тому, который в свое время, совсем незадолго до этого, разослал император Лев. Но это не было решением проблемы. После недолгого правления узурпатора Василиска, к власти вернулся император Зенон. Зенон поначалу выступил как защитник Халкидонского Собора и просто-напросто отменил «Энциклику» Василиска, но потом он решил действовать дипломатическими, так сказать, примирительными методами и попытался найти настоящий вероисповедный компромисс. В 482 году был опубликован вероисповедный указ, который назывался «Энотикон», что переводе с греческого означает «объединительное послание», «объединительный документ». В нем давалось весьма расплывчатое вероопределение и бросалась некая тень на Халкидонский Собор. Документ объявлял осуждение тем, кто в Халкидоне или в других местах мыслил и говорил противное тому, что утверждалось в императорском указе, «Энотиконе». Но поскольку сама вероопределительная часть «Энотикона» была очень расплывчатой, и сам Халкидонский Собор в нем не осуждался, то многие православные представители смогли подписаться под этим документом. Надежды Зенона, однако, провалились, потому что документ не был признан и теми, кто твердо держался Православия, т. е. Халкидонского Собора, и теми, кто твердо стоял на позициях того, что мы называем «монофизитством». Таким образом, вместо двух противоборствующих сторон образовались три. И хотя большинство епископата приняло «Энотикон», ясно, что реальное положение определялось не епископами-конформистами, а теми, кто был искренен в своих убеждениях и в силу этого мог оказывать реальное влияние на народ. В связи с «Энотиконом» произошел и разрыв Константинополя с Римом. Это так называемая акакианская схизма, по имени константинопольского патриарха Акакия, который принимал деятельное участие в церковной политике императора Зенона. |
| 1 n: ex litteris vestris, quas dilecto fratri et consacerdoti nostro Hllario direxistis. M. 10, 710 с.), и содержит в себе сжатое, в духе богословия самого Илария, раскрытого в de synodis, выяснение терминов μοοσιος и μοιοσιος, как одинаково – православных, взаимно-восполняющих друг друга (2 n.). Reinkens, основываясь па некоторых выражениях, послания парижских отцов, утверждает, что Иларий принимал личное участие на Парижском Соборе (4 n: frater noster Hilarius nuntiaverit–nuntiare, по Рейнкенсу, – da es im Gegensatse zu: ex litteris Vesris stehet, auf die mündliche Botschaft zu beziehen ist; 4 n: iuxta fratris nostri Hilarii professionem im Gegensatz zu: secundum litteras vestras. Op. cit. 248 s.). Но это мнение Рейнкенса справедливо опровергается г. Самуиловым. (Цит. соч. Д.). Отмечая, что «nuntiare можно и устно и письменно», «а professiones бывают и устные и письменные», г. Самуилов указывает, что «последнее событие, которое имеют в виду галльские епископы, – неудачный опыт восточных отклонить ариминских послов от общения с акакианами», и что «им несомненно неизвестно то, что случилось с восточными в ночь на 1 января 360 г., когда они сами должны были подписать акакианскую формулу веры». Itaque, charissimi, cum ex litteris vestris in usiae silentio fraudem se passam simplicitas nostra cognoscat: etiam pietatem eorum (– в смысле титула епископского звания), qai Arimino Constantinopolim, reverterunt conventos (по Кутану – convenisse vos), sicut epistola vestra contenta testatur, neque eos ad tantarum blasphemiarum damnationem potuisse compellere fidelis dominici nominis praedicator frater noster Hilarius nuntiaverit. (Μ·10, 712). Будучи осведомлены, с одной стороны, из послания восточных, а с другой стороны, из сообщения Илария, что омиусианские епископы безуспешно убеждали ариминских делегатов осудить «богохульства» предлагаемой омиями униональной формулы, галльские отцы не только ничего не знают еще о падении самих омиусианских епископов, но предупредительно уведомляют их, что и они, галльские епископы, следуя «исповеданию» Илария, заявившего о невозможности для него иметь общение с ариминскими изменниками вере, постановили акскоммуницировать Авксентия, Урзакия, Валента, Гаия и др.: nos qnoque ab his omnibus, quae per ignorantiam perperam gesta sunt, referimus: Auxentium, et Ursacium ac Valentem, Gaium, Megasium et lustinum excommunicatos habemus secundum litteras vestras et certe, ut diximus, juxta fratris nostri Hilarii professionem; qui se pacem cum his qui horum sectarentur errores habiturum negavit (M. |
| Ариадны, пожелавшей видеть своим мужем и соправителем Анастасия I , бывш. силенциария (придворный чин). Вступив на престол, он ликвидировал привилегии и изгнал исавров из К-поля, прекратил выплаты субсидий из казны. После ухода Теодориха в Италию гот. опасность исчезла и изменилось положение исавров как противостоящей им силы. Исавры не смирились, ответив восстанием, к-рое продолжалось неск. лет. После подавления восстания в 497 г. часть исавров была выселена во Фракию. Имп. Анастасий проявил себя опытным администратором. В основе его политики лежало стремление к умиротворению страны. Ему удалось восстановить потери казны. Он изменил систему взимания поземельной подати - главной доходной статьи гос-ва, что значительно увеличило доходы казны, отменил взимавшийся раз в 4 года налог на ремесло и торговлю (т. н. хрисаргир). В правление Анастасия была проведена денежная реформа и введена новая бронзовая монета (большой фолл и его номинации). Император не строил пышных дворцов и зданий, существенно урезал траты на зрелища. Все эти мероприятия позволили ему создать новые контингенты войск и даже увеличить гос. казну. Имп. Анастасий был сторонником вост. ориентации и опирался на вост. области империи, понимая, что эти богатые провинции с развитым ремеслом и торговлей являлись экономической основой империи. Гос. интересы императора совпали с его личными пристрастиями: он стал поддерживать монофизитов, обладавших большой силой на Востоке, вопреки воле папы Римского, что серьезно осложнило отношения В. и. с Римом (см. ст. Акакианская схизма ). Внешняя политика Анастасия была оборонительной. На Востоке начались конфликты с Ираном, постепенно окрепшим после потрясений V в. Анастасий отказался выплачивать персам денежную субсидию, к-рую они требовали под предлогом необходимости охраны Каспийских ворот (Дербентского прохода) от варварских набегов. В 502 г. персид. армия двинулась в наступление. Главные военные действия разыгрались в районе сир. г. Амида, к-рый персы захватили, но не смогли удержать. |
|
|
