| Школа княгини Янки Нужно думать, что княгиня Янка заложила в историю своей страны что-то более прочное, чем камни построек. Традиция основательного женского образования стала главным вкладом энергичной княгини в духовную сокровищницу Киевской державы. 6 ноября, 2012 Нужно думать, что княгиня Янка заложила в историю своей страны что-то более прочное, чем камни построек. Традиция основательного женского образования стала главным вкладом энергичной княгини в духовную сокровищницу Киевской державы. Как трудно представителю правящей элиты снискать истинную народную любовь — не сиюминутный восторг толпы, а серьёзное признание, испытанное веками. Человеческая натура слаба перед грехом, и испытание властью — одно из самых страшных. Тирания, распущенность, самодурство… Чего только разные нации ни нахлебались от своих властителей! Потому так удивительно и ценно, если обладатели «голубой крови» пользуются не только страхом и уважением, но становятся положительными героями народного фольклора. Своё расположение к деятельной княжне Киевской Руси, жившей b XI beke, Анне Всеволодовне, киевляне навечно закрепили добрым и весёлым «домашним прозвищем», вошедшим даже в летописи: княгиня Янка. Впервые с очаровательным образом княгини Янки я познакомилась в 90-е годы. В то время киевская постсоветская периодика воспылала любовью к старине, и один из авторов для своих романтично-ироничных измышлений о Киеве выбрал двух персонажей — некоего учёного Архивариуса и любознательную княгиню Янку. Его княгинюшка умна и непосредственна, она не унимается с вопросами и запросто принимает метафизические заявления Архивариуса, вроде: «Киев — город шарообразный. Любой маршрут здесь принимает замкнутую траекторию, и каждое, пусть даже самое небольшое путешествие, становится кругосветным. Вот и получается, что тот, кто с вами только что простился, уже идёт к вам навстречу!» Несмотря на то что первая встреча с княгиней Янкой состоялась в столь художественном формате, дальнейшее знакомство с этой личностью — по летописям и трудам титулованных историков — ничуть не нарушило живости образа, созданного поэтом. Встреча с исторической Анной Всеволодовной похожа на увлекательный роман. Судите сами. |
| 3. Курбатова Людмила Анатольевна, директор ЦО «Кожухово», академик Академии творческой педагогики, к. пед. н., Заслуженный учитель РФ. « Ценностно-смысловое самоуправление как средство объединения усилий власти, церкви и образования в процессе воспитания нового поколения». Представление системы ценностного управления репрезентативной выборкой занятий, внеклассных мероприятий . Круглый стол «Роль ценностно-смыслового самоуправления в информационном обществе» Начало: 12.20. 1. Волкова Наталья Александровна, заместитель директора по дошкольному воспитанию ЦО « Методика ценностно-смыслового самоуправления на дошкольной ступени центра непрерывного образования». 2. Ефанова Л. В., заведующая кафедрой начального образования ЦО 1804. « Особенности ценностно-смыслового самоуправления в начальной школе Центра непрерывного образования». 3. Смирнова Ирина Всеволодовна, заместитель директора по воспитательной работе ЦО « Ценности православной культуры в системе ценностно-смыслового самоуправления». Ценностное управление развитием воспитательной системы. Перспективы ценностно-смыслового самоуправления в системе воспитания и образования «Русская школа». Наверх 1.12 д. Семинар «Церковно-славянский язык в системе межпредметных связей» Председатель : Дейкина Алевтина Дмитриевна, декан филологического факультета МПГУ, профессор, д. пед. н. Кураторы : Гусев Алексей Владимирович, директор школы к. ист. н., директор ГОУ СОШ 981; Макарова Елена Владимировна, директор НОУ СОШ «Живоносный Источник». Время проведения : 2 февраля, 10.00 Место проведения : школа ул. Кантемировская, д. 22, кор. 5. Проезд : м. «Кантемировская», выход из последнего вагона от центра, направо, вперед. Приветствие организаторов семинара (актовый зал школы). Открытые уроки: Русский язык – церковно-славянский язык: Какую тайну хранит в себе слово (7 кл., ауд. 204). Учитель – Азанова Галина Ивановна, Заслуженный учитель РФ, г. Нытва Пермской обл. Математика – церковно-славянский язык: Применение знаний церковно-славянского языка на уроках математики в 5 классе (5 кл., ауд. 302). Учитель – Гречишникова Ольга Анатольевна, учитель высшей категории ГОУ СОШ |
| – Сделаю, я сам о том же думал, – кивнул Мика. Аннушка перебила: – Микушка, а что же девонька тая – подружка Асенькина, – которую по нашему же делу взяли, что она? Неужто и ее к высшей? Ведь ей, почитай, не больше двадцати годочков? – О Елене Львовне мне ничего не известно. Они осведомляют только по поводу самых близких. Вот Вячеслав вернется – спросим, – ответил Мика. Когда Вячеслав вошел, то пересек кухню, не говоря ни слова; и так же молча взялся за скобку своей двери. Мика и дворник проводили его взглядами, и вопросы замерли у них на губах, но Аннушка не утерпела: – Ну, чего узнал? Говори! Неужто на смерть? Вячеслав помедлил, как будто с силами собирался, а потом, швыряя фуражку на кофорок Надежды Спиридоновны, ответил: – Загубили девчонку! Аннушка ахнула, дворник выпучил глаза, а Мика спросил: – А просьба о помиловании? – Подано, да ведь меньше десяти лет не дадут, коли присуждена к высшей, – и скрылся за дверью своей комнаты. Все помолчали. – Совсем, видать, извелся. Лица на ем нет. Почитай, невеста она ему, – сказала сострадательная Аннушка, но Мика не пожелал касаться таких деликатных тем; к тому же отношения Вячеслава и Лели были для него такой же загадкой, как и для остальных. После нескольких минут колебания он постучал в неприветливую дверь. – Можно к тебе? Я хотел узнать, когда ответ из Москвы ожидается? – Следователь сказал: дней через десять, – ответил Вячеслав. – А свидания тебе не удалось добиться? – Свидание дадут, если выйдет помилование, а пока остается только ждать. Притом я не знаю, с кем захочет она иметь свидание: дают только один раз с одним лицом – может быть, предпочтет Ксению Всеволодовну. Но Мика и тут не задал вопроса. По-видимому, Вячеслав оценил эту деликатность – он взял руку Мики и крепко пожал. – Ты, Мика, знаешь: я Нину Александровну и уважаю и люблю. Душевный она человек! И с Олегом Андреевичем мы, почитай что, друзьями были. Мне их судьба сердце переворачивает. Мика молчал, боясь, чтобы голос не выдал его душевного волнения, которое он считал недостойным мужчины. |
| 1055 К 1086/7 г., когда Ярополк Изяславич был убит, его сыновья, Ярослав (будущий князь берестейский) и Вячеслав, были еще достаточно малы и не имели своих столов, так что мать не могла остаться жить при старшем из сыновей, как то обычно бывало. Замок Байхлинген входил в родовые земли графов орламюндских и составлял, очевидно, наследственную долю Кунигунды, так что граф Куно, родоначальник графов байхлингенских, приобрел его благодаря браку с дочерью Оттона Орламюндского. См. также фрагмент 23. 1056 Оттон, граф нортхаймский (по замку Нортхайм в Южной Саксонии, близ северной границы Тюрингии), в 1060-х гг. был герцогом баварским, отсюда его титул в «Саксонском анналисте». 1058 Граф Адальберт I из Балленштедта (к юго-западу от Магдебурга), представитель восточносаксонского рода Асканиев (антикизированная форма родового имени по замку Ашерслебен в низовьях Зале), сильно укрепившегося при императоре Генрихе III. Благодаря браку с Адельхайдой Аскании унаследовали выморочное графство Ваймар-Орламюнде. 1059 Заимствовано из «Книги о саксонской войне» Бруно 24). Имя саксонского пфальцграфа Фридриха I автор «Саксонского анналиста» эксплицитно вводит в текст (см. 24, примеч. 737). 1060 Удона II из рода Штаденов, маркграфа Саксонской северной марки, которая в то время обнимала земли по обоим берегам Эльбы к югу от устья Хафеля. 1061 См. примеч. 1056. Особое внимание «Саксонского анналиста» к потомству Оттона Нортхаймского объясняется тем, что на внучке Оттона был впоследствии женат саксонский герцог, а затем германский король Лотарь III. 1064 Брак Евпраксии Всеволодовны и маркграфа Генриха состоялся, вероятно, ок. 1085 г. и преследовал цель нейтрализации польского князя Владислава I, у которого искал поддержки волынский князь Ярополк Изяславич в своем конфликте с дядей Всеволодом Киевским (см. подробнее: Назаренко 2001а. С. 539–547). Из слов анналиста, вроде бы, можно заключить, что Всеволодовна получила имя Адельхайда в браке с маркграфом Генрихом. В то же время надо учесть, что это имя было династическим в королевском семействе как Оттонов, так и Салиев – поэтому наречение им Евпраксии могло быть связано именно с замужеством за Генриха IV, тогда как «Саксонский анналист» анахронично употребил закрепившееся впоследствии имя. |
| Мадам, вошедшая в комнату с какими-то рассуждениями по поводу творога, положила конец этому разговору: увидев Олега и Асю на коленях около кресла Натальи Павловны и ее, обнимающую их головы, она наполнила комнату восклицаниями и поздравлениями, причем ее доброе лицо все сияло от радости. Она, по-видимому, уже рисовала себе в воображении, что в недалеком будущем, как только la restauration завершится, Олег водворит Асю в особняке предков и представит ее ко двору. Заговорили о том, когда назначить свадьбу. Ася, вырвавшись из объятий мадам, закружилась по комнате, напевая на мотив арии из «Дон Жуана»: – Очень не скоро! Очень не скоро! Очень не скоро! Очень не скоро! – Как не скоро? – с отчаянием воскликнул Олег. – Не огорчайте меня, Ксения Всеволодовна! Если вы назначите слишком далекий срок, неизвестно, доживу ли я! – Mais taisez-vous, donc, monsieur! – замахала на него руками француженка. Ася приостановилась и взглянула на него с внезапной серьезностью: – Вы остались живы – вот главное! А мне еще немножко с бабушкой пожить хочется! Ведь видеться мы будем каждый день – чего еще нужно? И закружилась снова; косы ее и передничек развевались по комнате. Наталья Павловна сохраняла вполне корректным выражение лица, но француженка, гордясь тем ореолом невинности, которым сумела украсить воспитание Аси, как на дрожжах поднималась. – C’est un tresor, monsieur, voyez-vous? Un tresor! – повторяла она, сияя. – Согласен с вами! – ответил он, следя восхищенными глазами за кружившейся девушкой. – Я вас помирю! – сказала улыбаясь Наталья Павловна и предложила сделать свадьбу перед отпуском Олега, с тем чтобы они могли поехать куда-нибудь вместе. Олега оставили пить чай, к которому, точно по заказу, явились Нелидовы. Зинаида Глебовна со слезами поцеловала Асю, повторяя: – Как бы счастлива была сейчас твоя мама! Но в карих глазах и хорошеньких губках Асиной кузины можно было заметить недоумение: «Странно, что Ася, а не я! Ведь я же интересней – это все говорят! У меня каждая прядь волос отливает по-своему и все волосы в локонах, а у Аси прямые, у меня родинка, как у маркизы, и еще… Это все виноват Сергей Петрович со своим «не лижи чужих сливок». Ну, да не беда – я теперь буду умнее: остальные все будут мои!» Ася, очевидно, смутно что-то почувствовала. Она оттащила сестру в угол и, точно извиняясь, шепнула: |
| Однако, приближаясь к концу рассказа о моих лагерных годах, я стал в растущей степени ощущать, что вовсе умолчать о женщине, с которой был прежде связан, сберегшей в течение двадцати семи лет очаг, к которому я имел возможность вернуться, помогавшей мне и вырастившей двоих детей, было бы не только несправедливо, но навело бы тень на понятие о долге у русских женщин. Итак, мне приходится уточнить, что неопределенное выражение «мои родственники» или «близкие», неоднократно встречавшееся на страницах этих воспоминаний, означало на самом деле мою собственную семью. Еще в 1924 году, желторотым и влюбчивым молодым человеком, я женился в Москве на дочери упоминавшегося мною Всеволода Саввича Мамонтова, девице Софье. Было у нас двое детей: дочь Мария, родившаяся через год после свадьбы, и сын Всеволод, увидевший свет в Архангельске, куда была сослана после лагеря его мать. Таким образом, моя оборванная арестом в 1928 году семейная жизнь длилась всего четыре года. Впоследствии съезжались мы с женой от случая к случаю, чаще всего ненадолго. Причем вмешательства госбезопасности неожиданно и грубо зорили наши зыбкие очаги, какие удавалось соорудить. Неволи пришлось отведать и Софье Всеволодовне, почти полностью отбывшей пятилетний срок в Мариинских лагерях и короткую ссылку в Архангельске. Внучка русского мецената и железнодорожного деятеля Саввы Мамонтова, правнучка декабриста Трубецкого и известного славянофила Д. Н. Свербеева, всеми корнями принадлежащая Москве, она была в высшей степени предана понятию о долге, внушаемому рассудком. Став, волею судьбы, женой каторжника, Софья Всеволодовна и приняла на себя все тяготы, обязанности и ореол этого состояния. Растила детей, помогала мне сколько было возможно, предпринимала хлопоты, а когда удавалось — пускалась в дальнюю дорогу, чтобы со мной повидаться. Не оставляла без писем. И прочно завоеванная, заслуженная репутация супруги, не отвернувшейся от впавшего в ничтожество мужа, сделалась как бы опорой в ее жизни и руководила ее поступками. |
| И потом была еще короткая двухдневная встреча при проезде моем в Кировабад. Повзрослевшая дочь глядела с ужасом на «живые мощи», обряженные в жалкие обноски, плакала и дичилась. Софья Всеволодовна, еще в лагерях начавшая работать в больнице, а потом закончившая фельдшерские курсы, была в то время линейным работником в городе Малоярославце, получила там, при станции, квартиру и оттуда приезжала для свидания. Естественно, что медика не мог расстроить вид отчаянного дистрофика — она их перевидала бессчетно в сибирском лагере! Вот летом 1946 года мне предстояло как раз возвращаться к ней в Малоярославец. Дочь работала радисткой в Арктике, на Диксоне; там вышла замуж за начальника острова, инженера связи Валентина Игнатченко. Странно мне было, что дочь стала женой коммуниста. В Малоярославце, где было больше высланного народа, чем местных жителей, мое появление не могло привлечь к себе внимания, но с первых же шагов я ощутил — тут каждый следит за каждым. И при случае, натурально, доносит. Здесь опыт меня не обманывал, как среди азербайджанцев, и я с некоторым страхом — как же далеко зашло! — убеждался, что соседка, зубной врач, подслушивает у нашей двери, что зашедший сослуживец жены бегает глазами по лежащим на столе бумагам, что за очередной пулькой все играют молча, а заговорившему красноречиво указывают глазами на дверь и окно. Не потому, что предполагалась возможность рискованных высказываний, а из опасения, как бы кто не завел речь о дороговизне картофеля, пустых прилавках… О жизни всемером в одной комнатенке. На привычные сплетни маленьких городов накладывалось улавливание неосторожных слов, наушничание; питаемые завистью к лишней комнате соседа доносы. Жить тут было душновато. Впрочем, я сколько мог бывал в Москве, куда влекли завязывавшиеся первые робкие связи с редакторами, достаточно смелыми, чтобы снабжать работой, не вдаваясь в обстоятельства моей биографии. Не помню, кому я был обязан первыми контактами в ИЛе — издательстве иностранной литературы, где мне стали поручать переводы. На первых порах помогли знакомства моей сестры Натальи Голицыной, сведшей меня с внуком настоящего Толстого Сергеем Сергеевичем, публиковавшим свои учебники английского языка в этом издательстве, и с вдовой советского Толстого Людмилой Ильинишной, принадлежащей столичному бомонду и соизволившей отнестись ко мне благосклонно. У нее, само собой, были на кончике телефонного провода самые влиятельные товарищи. Она входила в избранный чекистско-литературный салон снохи Горького и могла позвонить кому-либо из непосредственного окружения Берии, кремлевскому церемониймейстеру слинявшему графу Игнатьеву, расшаркивающимся перед ней заправилам Союза писателей. |
| На Соборе герм. епископов в Вормсе под давлением Г. было принято решение о низложении Григория VII (24 янв. 1076). Папа в ответ отлучил короля от католич. Церкви (22 февр. 1076), и это стало сигналом для возобновления выступлений герцогов против него внутри страны (договор в Трибуре, окт. 1076). По решению герцогов король должен был быть низложен, если в течение года и 1 дня не добьется от папы снятия отлучения. Г. пошел на публичное покаяние: простояв босым на снегу 3 суток перед замком Каносса, где в то время находился папа (замок принадлежал маркгр. Матильде Тосканской), король вымолил прощение у Григория VII (янв.-февр. 1077) и обещал впредь сохранять послушание папе и содействовать ему в проведении реформы католич. Церкви. Несмотря на примирение короля с папой, герм. герцоги выступили против Г. В Форххайме они избрали королем герц. Швабии Рудольфа Райнфельденского (15 марта 1077). В ходе начавшейся в Германии войны между Г. и герцогами королю удалось свергнуть с герм. престола Рудольфа (убит в Мёльзене 25 июня 1080). Папа Григорий VII вновь отлучил Г. от Церкви (1080). Учитывая рост недовольства церковной политикой Григория VII, король провозгласил папой Гвиберта из Равенны (антипапа Климент III ) и совершил поход на Рим (1081). В 1081-1084 гг. король совершил еще 3 похода на Рим и помог своему ставленнику Клименту III утвердиться на Папском престоле (24 марта 1084), а тот короновал Г. имп. короной. Борьба Г. с папством продолжилась при папе Урбане II , так же как и Григорий VII противившемся снятию отлучения с Г. Использовав борьбу Г. с папой Григорием VII, Польша освободилась от подчинения Римско-Германской империи. В 1076 г. польск. кн. Болеслав II получил королевский титул. В ответ Г. в 1085 г. на Майнцском синоде провозгласил чеш. кн. Вратислава II королем Чехии и Польши (коронация состоялась в 1086). Видимо, для подтверждения этой новой титулатуры в имп. канцелярии была изготовлена т. н. учредительная грамота Пражского еп-ства (грамота не была утверждена), где давалось описание границ еп-ства на 70-е гг. Х в., к-рое включало и М. Польшу с Краковом. Против польск. кор. Болеслава II был направлен русско-герм. союз, скрепленный браком Г. с Евпраксией Всеволодовной, получившей в Германии имя Адельгейда (1089). |
| В прошлом в жизни народа русского формы эти имели много градаций. Осуществлялось это и в жизни простолюдина; осуществлялось и дворянами, которые умели без лукавства совмещать веру во Христа с отвагой и размахом. В более высоких кругах это выражалось в более утонченных формах. В России был и сугубо элитарный слой, в котором царила безукоризненная изысканность, абсолютно несовместимая с фальшью. Правдивостью, честью, достоинством он близок был к святости, но преследовал при этом чисто земные цели и отличался безупречностью манер и привычек; достоинство, мужество, честь были для него естественны. Он весь был пронизан идеалами Божьего Царства, только осуществлял его не подвигом, а мерами земли; это было живое осуществление предельного человеческого достоинства в его земном выражении. Класс этот в революционное лихолетье весь был истреблён, и даже не просто “за ненадобностью”, а “за вредностью”. Мне безмерно повезло, что я сподобился встретить Злату Константиновну, потому что такая личность, как она, могла возрасти только на почве сугубо элитарного прошлого, и в её чертах и поступках просвечивалось великое прошлое России. При оценке личности Златы Константиновны весьма значительную роль сыграла для меня Анастасия Полякова, мать Татьяны Всеволодовны Поляковой и мой друг, которая в девяностые-двухтысячные годы была ведущим профессором Архитектурного института. Образ действий Анастасии частично, а порой и до полной идентичности повторял поведение Златы Константиновны Яшиной. Сходство прослеживалось и во внешних проявлениях, и во внутренней сути. Манера поведения Анастасии Поляковой также была пронизана отточенным изяществом. В движениях была подчёркнутая плавность, в одежде — безупречная изысканность, в общении — неизъяснимое обаяние. Загадка в том, что далеко не все упомянутые качества можно было свести к воспитанию. Анастасию, как и Злату, можно было ввергнуть в печаль, но без озлобления на обидчиков, а с глубочайшей скорбью, переживаемой не столько за себя, сколько за обидчика. |
| «Учение книжное» предполагало курс, наряду с религиозным образованием, полностью или частично охватывавший семь «свободных искусств»: грамматику, риторику и диалектику (тривиум); арифметику, геометрию, музыку и астрономию (квадривиум). В училищах преподавали вначале греческие ученые, главным образом, из Византии, а позже – отечественные. Княжеские школы (училища) стали важными центрами древнерусского образования. Отсюда в списках расходились христианские сочинения, здесь переводились произведения античных и византийских авторов. Освоению «книжного знания» предшествовало обучение грамоте, знакомство с иностранными языками, для чего существовали особые школы. По образцу княжеских, открывались школы при дворах древнерусских князей и их посадников в Переславле, Курске, Суздале, Чернигове. Первое женское училище основано в Киеве княгиней Анной Всеволодовной (1086). С 12-го века в семьях знати практиковалось «кормильство» – домашнее воспитание с помощью специально нанимаемых наставников; в 13 веке их сменили дядьки. С 1037 года действовала митрополичья школа в Киеве при соборе Святой Софии, готовившая священников. В 12 – 13 веках сформировался круг монастырских школ в Смоленске, Владимире, Ростове Великом, Нижнем Новгороде. Некоторые из этих школ пользовались покровительством русских князей, в них учились даже выходцы из знатных семей ряда стран Западной Европы. Так, в Киевской школе при храме Святой Софии, служившем при Ярославе Мудром центром русской культуры и просвещения, получали образование венгры, норвежцы, шведы, англичане. Ярослав Мудрый продолжил политику отца в области образования народа. В Софийской летописи зафиксировано: «В лето 6538 иде Ярослав на чюдь, и победи я [её], и постави город Юрьев. И приеде к Новугороду и собрав от старост и от попов детей 300 учити книгам». Сам Ярослав читал «днем и ночью» и распорядился перевести на славянский язык много книг, по которым «верующие люди учатся и наслаждаются учением». Возникающие в это время монастыри становились центрами духовного просвещения на Руси, при них создавались библиотеки. |
|
|
