| Потянулись тяжёлые дни, и я не пропал только благодаря Анне Всеволодовне, знающей немецкий и французский языки и приехавшей сюда в последнюю минуту. Что делали немцы – Вы знаете, я мог бы рассказать кое-какие детали и случаи со мной, но об этом можно говорить только в более спокойной обстановке. (…) Зимой почти всё время лежал, спасаясь от холода, экономил энергию, а значит, и харчи. Летом, когда это позволяли обстоятельства, ловил рыбу, подкармливавшую нас. День проходил настороже – не придут ли, не схватят ли, – по ночам же у нас немцы людей не брали, и кто прожил благополучно день, мог спокойно провести и ночь. Читал киевскую газету с муками и стенаниями, надеясь найти что-нибудь об СССР. Очень редко удавалось, отравив себя лошадиными порциями зловонного пойла, найти строчку-две какой-нибудь брани или клеветы, из которой можно было бы сделать некоторые догадки и предположения о том, что делалось у Вас. Тут опять надо говорить, не уложишь всего в письме. Но вот пришло 21 сентября 43 года! (…) Судя по первому периоду войны, я не верил, что освобождение придёт так скоро. Немцы ведь оставили ура-блицкриг и говорили о семилетней войне. По письмам, пришедшим от людей, не воевавших и не живших под немцами, я видел, что они не поняли многого, не почувствовали и недодумали. От ленинградцев же, остававшихся там до конца 42 г., письма уже были совсем иные» (1. VI .44). Вот и теперешним жителям Украины, читателям сайтов и слушателям телевизионных передач, «отравленным лошадиными дозами зловонного пойла», придётся со временем приходить в себя, выздоравливать. Хотя, безусловно, далеко не все придут в разум, а, напротив, затаят в душе ненависть и злобу на поколения вперёд. Но русские, потерявшиеся и одурманенные – выздоровеют. В этом у нас, я полагаю, не должно быть сомнений. Почему в этом уверен? Вновь фраза уже из другого письма гвардии капитану Виктору Некрасову. «Ведь всё пережитое Вами так огромно, что довоенными очами Вы уже не можете смотреть на жизнь и особенно на тыловую жизнь сегодняшнего дня». |
| Я очень боюсь, что эти девицы приведут сюда кавалеров; если одна выскочит замуж, чего доброго, и муж въедет сюда же. Кроме того, они Татьяну Ивановну систематически обкрадывают, а она по непостижимому добродушию или безразличию допускает это и только просит ничего не сообщать Валентину и даже старой Агаше, чтобы не огорчать их. Легко может случиться, что, когда Валентину разрешат вернуться (если разрешат!), въехать ему уже будет некуда! Татьяна Ивановна долго не протянет, а девочки вместе с другими жильцами запрудят квартиру и завладеют понемногу всем добром. Эта картина очень характерная для нашей жизни и очень безотрадная. Девушка молчала. – Валентин сейчас в очень тяжелом положении… – начал опять Шура, но Леля его перебила: – Не говорите, Шура! Я не хочу слушать. С меня в самом деле довольно трагедий! – а про себя она подумала: «Надеяться на Валентина Платоновича мне уже нечего. Эту эпопею в моей жизни давно пора забыть!» – Барышня моя, ангел Божий! – услышала она внезапно на повороте лестницы: старая Агаша, закутанная в платок, перехватила ее руки и начала покрывать их поцелуями. – Радость-то нам какая выпала! Спасибо, вспомнили мою барыню! Плоха она больно стала! Чему и дивиться, последнего сына отняли. Я, почитай, кажинный вечер забегаю к Спасо-Преображенью записочку в алтарь за нее подать, да пока все нет и нет ей облегчения. Навещали бы вы ее, невеста наша желанная! – Спасибо, Агаша, за ласковые слова, но я невестой не была, — холодно проговорила Леля, освобождая свои руки из морщинистых пальцев старухи, – если вы так преданы Татьяне Ивановне, обуздайте лучше своих внучек: они с Татьяной Ивановной непозволительно грубы и присваивают ее вещи, – и быстро сбежала вниз. Шура, отличавшийся тактичностью, тотчас заговорил на постороннюю тему, и все-таки Леле показалось, что он не одобряет той легкости, с которой она разрушила укрепления, воздвигнутые Татьяной Ивановной, дабы утаить от преданной женщины поведение девушек. «Лучше было, может быть, мне не вмешиваться? А впрочем… не все ли равно? Ведь я сюда не приду больше!» – Передайте Ксении Всеволодовне мой совет быть осторожнее, – сказал Шура, – биография ее супруга становится известна слишком многим, вчера ее повторяли за именинным столом у Дидерихс. |
| 5. Один из последних проектов – издание рукописей гениального русского поэта Федора Тютчева? Где и как к нему можно прикоснуться? автограф Тютчева - Да, мы уже говорили об этом. Буквально, сегодня (16 февраля) я подарил экземпляр тюменской городской библиотеке. Конечно, в Тобольске будет это издание. 29-го февраля фонд передаст эти книги библиотеке Тобольского музея. Это штучное издание, всего 50 экземпляров было сделано, поэтому мы не можем одарить все библиотеки России, хотя я рассматриваю возможность сделать еще 50 экземпляров. Но, надо понимать, это уникальный труд наших тобольских краснодеревщиков под руководством Александра Федоровича Шулепова. Они из дуба изготавливали деревянные трехстворчатые складни, в которые были вложены тетради с автографами поэта. Потрет Тютчева, выполненный в шелкографии, эффектно смотрится на этих деревянных поверхностях. Там много тонкостей… В издании три рукописи, которые хранятся в Российской государственной библиотеке, и это наш совместный очередной проект с главной библиотекой страны. Блистательно написаны комментарии Евгении Эдуардовны Вишневской – заведующей отделом научных рукописей, Борисом Николаевичем Тарасовым – известным исследователем творчества Тютчева и Достоевского. Скрупулёзный дословный перевод с французского выполнила профессор Омского университета им Ф.М. Достоевского Елена Всеволодовна Киричук, а редактором выступил омский поэт и наш соратник Юрий Петрович Перминов. А главное, душа издания – это таинственное излучение творческой энергии Федора Ивановича, пульсирующее между тоненьких страниц автографов. Кто держал в руках автографы, тот знает, сколь велика проникающая сила этой энергии. " складень " книги Ф.И. Тютчева 6. «Каталог изданий: образцы книжного искусства» - расскажите о нем. - Это необычное наше издание, придуманное, опять же, Василием Евгеньевичем Валериусом. Сложная по составу книга, где отдельно разделены иллюстрации, которые листаются вертикально вверх, а тексты, представленных 20 уникальных изданий, листаются справа налево. |
| Село родное, милая сторонка, Живу с тобою я одной судьбой. Мой отчий дом, в нём мамина иконка, Она хранит семейный наш покой. Промежуточный эпилог Всеволод Никодимович Троепольский не изменял памяти отца и всюду говорил, что он сын священника, чем серьёзно испортил себе биографию: ему так и не удалось поступить в ВУЗ, однако это не помешало ему стать известным изобретателем, найти себя в поэтическом творчестве и стать хранителем памяти. Когда у него появилось под старость время для размышления над жизнью, он начал писать, кроме стихов, исторические заметки для потомков, от руки написал по тетрадке для каждого из них – то, что считал важным передать. В памяти сына священник Никодим Троепольский остался очень деятельной натурой. Столь же деятельной натурой обладают и его потомки В памяти сына священник Никодим Троепольский остался очень деятельной натурой. Как поясняет Евгения Всеволодовна, он организовал артель, чтобы как-то выживать самому и своим прихожанам. И обращает мое внимание на то, что столь же деятельной натурой обладают и все его потомки – духовная наследственность. Оттого и занялись возрождением храма. Я мысленно прикидываю сюжет будущего фильма, и рождается неожиданная идея перекинуть этим фильмом мост памяти от потомков к потомкам. Потомки погибшего батюшки обращаются к потомкам его прихожан из Юрово, где они никогда не были и ничего не знают, и не могут себе представить, что сотворили с храмом и кладбищем при нём, на котором, как подобает, за алтарем храма, похоронили о. Никодима Троепольского. В потоке вопросов я вставляю ещё один: – Давайте представим себе ситуацию: вот, если бы вам пришлось встретиться с кем-то из нынешних жителей Юрово и рассказать им о своём опыте воссоздания храма, – что бы вы им сказали? Наверное, вы бы были рады, если воскреснет в Юрово Сретенский храм? – Да-да, конечно, были бы рады. Они бы могли сначала крестик поставить, это совсем недорого. А потом часовенку. А потом ведь Господь поможет. Нам помогает – и им поможет. Мы чувствуем эту благодать... – внучка говорит это, улыбаясь в кадре, и на лице её написано истинное счастье от того, что она рассказывает. Это невозможно сыграть, это такая же часть свидетельства о чуде памяти, как и их информация о гибели о. Никодима. |
| – Вот привязалась, заморская ведьма! – пробормотал он, отмахиваясь руками. – Какой я тебе князь?! Пошла вон, немецкая рожа! От последних слов мадам взорвалась, как бомба. – Я немецкий рожа?! Я?! Mon Dieu! » Я француженка, парижанка! Я тебя в милицью, в милицью! – и она хлопнула его с размаха по физиономии. Детина бросился вон, очевидно, считая, что имеет дело с сумасшедшей. Явившись домой, мадам с торжеством изложила происшедшее Наталье Павловне, но последняя не была столь уверена, что личность противника установлена достаточно точно: она полагала, что человек, привязавшийся к Асе, был более интеллигентный. Вскоре мадам, войдя к Асе, поставила перед ней очередной чай и хлеб, и объявила, что уходит по делам и что бабушка задремала, а ей надлежит по-прежнему не выходить и штопать. Ася вздохнула: заключение начало ей надоедать. – А как же мой урок, мадам? В шесть часов я должна быть в музыкальной школе. – Cela ne m’interesse point! – ответила мадам и вышла. Ася вскочила и стала ходить по комнате. Терпенья у нее было очень мало, а Нина, как нарочно, не шла. Дела в музыкальной школе складывались не благоприятно: плата за март месяц не была внесена, и она уже видела себя в списке лиц, с которыми преподавателям предлагалось прекратить занятия до погашения ими задолженности. Если в течение ближайших дней плата не будет внесена, ее могут исключить. Было еще одно осложнение, тревожившее ее нисколько не меньше: до дня рождения оставалось всего несколько дней, пока она в опале, переговоры по поводу вечеринки и платья заброшены, а потом уже будет слишком мало времени! Пометавшись тревожно по комнате, она решила, что события для своего ускорения нуждаются в могучем толчке, и на цыпочках выскользнула в коридор к телефону. – Можно Нину Александровну? – Нины Александровны нет дома. Что прикажете передать? – услышала она мужской голос. Сердце ее забилось с удвоенной частотой. – Тогда попросите, пожалуйста, Олега Андреевича, – отважилась выговорить она, точно в воду бросилась. – Ах, это как раз вы! Говорит Ася, то есть я хотела сказать – Ксения Всеволодовна. |
| – На экстренном заседании решено было произвести мобилизацию на случай, если потребуется вмешательство вооруженных сил дружественной державы, – отрапортовал Валентин Платонович, целуя руку Натальи Павловны. Прибывавшее подкрепление явилось очень кстати. Все несколько оживились; мадам отважилась выйти в кухню поставить чайник, чтобы напоить гостей, но тотчас прибежала обратно с сенсационным известием: из кухни исчез самый большой медный чайник, а из коридора – круглый стол черного мрамора, на котором стоял телефон, переставленный бесцеремонно на пол неизвестными руками. Это вызвало всеобщее возмущение, особенно волновалась мадам. Одна Ася пыталась заступиться и, перебегая от одного к другому, тщетно восклицала: – Не надо поднимать шума из-за таких пустяков! Пожалуйста, не надо! Он такой жалкий, с больной рукой! Вспомните Достоевского – может быть, эта семья вроде семьи Снегирева или Мармеладова! – Ксения Всеволодовна, согласитесь, что с первого же дня брать без спроса чужие вещи – бесцеремонность исключительная, -воскликнул Шура. – Которой надо сразу же положить конец, или эти наглецы сядут вам на голову! – твердо закончил Валентин Платонович. -Александр Александрович, приглашаю вас в атаку отбить трофей! -смеясь обратился он к Краснокутскому. Тот выпрямился и, отбивая ногами такт, стал насвистывать марш Преображенского полка. Способность Шуры все превращать в шутку всегда раздражала Асю. «Под этот марш когда-то ходил папа, а он профанирует его!» – подумала она, надувая губки. Через пять минут стол был водворен обратно, а одна из женщин, по-видимому супруга «потомственного пролетария», явилась объясняться по поводу чайника: – Так что мы очень просим… Гости, видите ли, у нас – не в чем подать… Уж будьте так любезны, мы новоселье празднуем! А если кого из гостей вырвет в коридоре, так уже вы не беспокойтесь – я завтра весь пол перемою, – говорила она. Это была еще молодая женщина тридцати пяти лет, круглолицая мещаночка, достаточно миловидная, но что-то приниженное и подобострастное было в ее манерах в противоположность вызывающему тону супруга. Слова о рвоте у гостей произвели настолько ошеломляющее впечатление, что несколько минут все совершенно ошарашенные молчали. Наталья Павловна первая нашлась и сказала, что согласна оставить чайник на сегодняшний вечер, но просит впредь без ее ведома ничего из ее вещей не трогать. Женщина проворно убежала. |
| Я привык ко всему, уверяю вас! – В Соловках? Ой, как страшно-то! И долго вы там были? – Семь с половиной лет. Я только теперь вернулся. Быстро, пугливо и тревожно взглянули на него ее глаза, по-детски – исподлобья. Так, наверно, смотрела маленькая малиновка на прекрасного Пленника, вырывая шипы из его тернового венца! Странные были у нее глаза: их светящийся центр, казалось, находится впереди орбиты и, накладывая голубые тени, озаряет лицо и лоб, а ресницы служили как бы защитным покрывалом лучистому взгляду. – У вас кто-нибудь оставался здесь? Кто-нибудь встретил вас, когда вы вышли из лагеря: мама или папа, или сестричка? – Никто. У меня все погибли. Секунду она не сводила с него испуганного взгляда и вдруг залилась слезами, прижавшись головой к фонарному столбу: – Я не знала, я ничего не знала! Простите, что я говорила с вами, как с чужим! Мне вас так жаль… так жаль!… «У меня душа живет слишком близко!» – вспомнилось Олегу. – Не огорчайтесь, девочка милая! Не я один. Я думал, вам это все известно, иначе не заговорил бы. Вытрите ваши глазки и пойдемте, а то в самом деле опоздаем. Обо мне лучше не говорить – слишком невесело. Она все еще всхлипывала. – Неужели и дядю Сережу вот также заставят грузить бревна вместе с ворами и разбойниками? – Нет, Ксения Всеволодовна: высланные, конечно, очень заброшены и несчастны, но они не работают под конвоем, им грозит другая беда – отсутствие работы и голод в глухих отдаленных местах. Это касается тех, у кого нет близких, но у вашего дяди есть мать и невеста – они не дадут ему пропасть. – Да, конечно; конечно, не дадут! – с уверенностью повторила она, вытирая слезы. Олег опять поднял картину, и они пошли. Желая развлечь Асю, он заговорил с ней о музыке, она улыбнулась и скоро снова заверещала. В Эрмитаже он остался ждать ее в вестибюле. Очень скоро она вернулась, волоча за собой картину. – Эта курица такая несчастливая. Который раз я ношу ее в разные места, и всегда неудача! Сначала сказали: прекрасный экземпляр, подлинная Голландия, семнадцатый век, оцениваем в две тысячи. |
| Переходим к сделанному Голубинским анализу тех частных известий Татищева, сочиненность которых наиболее очевидна. Уже возбуждают сомнение «свидетельства» Татищева о князьях Всеволоде Ярославиче (†1003) и Ярославе Осмомысле Галичском (†1188), поддерживавших училища при церквах и монастырях 10 ; хотя сами по себе они правдоподобны, но не находят подтверждения в дошедших до нас списках летописей. Впрочем, они не совсем измышлены, а составляют только распространение и переделку летописных свидетельств, в роде замены выражения «речист языком» другим: «научен был языкам». Таково же по характеру «свидетельство» татищевского свода об Янке Всеволодовне, что она, собравши в Андреевском монастыре «младых девиц, неколико обучала их писанию, також ремеслам, пению, швению и иным полезным их занятиям, да от юности навыкнут разумети закон божий и трудолюбие, а любострастие в юности воздержанием умертвят» (II, 138); в Ипатиевской летописи под 1086 г. читаем только, что Янка, «совокупивши черноризицы многи, пребываше с ними по монастырьскому чину». Из содержания сообщения Татищева и сопоставления его с примечанием 355 (II, 457): «достойна (сия) Анна великая или достохвальная именована быть, и дай Боже, чтоб мы такую Анну еще иметь могли» – видно, что историк хотел дать в лице Янки пример монахиням своего времени. Еще сомнительнее сообщение Татищева о существовании на Волыни в XI в. должности инспектора или наблюдателя народных школ, в роли которого историк выводить некоего Василия, автора рассказа об ослеплении Василька Галичского. В то время, как все известные списки первоначальной летописи с этим рассказом (а их более 50-ти) говорят: «Василкови же сущю Володимери... и яко приближися пост великий и мне сущу Володимери, в едину нощь присла по мя», – Татищев так «распространяет» рассказ: «Василько содержан был во Владимире... и как приближался пост великий, случилося мне быть тогда во Владимире смотрения ради училищ и наставления учителей» (II, 181). Ясно, что последнее присочинено. Древняя история нашего просвещения так скудна данными, что не один исследователь готов повторить за Н.А. Лавровским: «Неужели должно отказаться от многих драгоценнейших фактов для умственного образования древнейшей Руси, сообщаемых «Российскою Историею» (Татищева), но, к несчастию, не занесенных в дошедшие до нас летописи, когда и здравый смысл и все исторические соображения говорят в пользу их достоверности?» 11 . И если для многих историков дороги уже приведенные «свидетельства Татищева, то особенно усердно защищаются ими те его известия, которые говорят не о начальных только школах, а о сравнительно высших – с классическими языками, и о знакомстве с последними некоторых наших князей. Таково преимущественно известие Татищева о смоленской школе, породившее чуть не целую литературу. |
| 1512 MGSS, t. 12, р. 776, 777; MGSS, t. 20, р. 726; Немецкий перевод: «Herbords Leben des Bischofs Otto von Bamberg». Übers. von H. Prutz. Berlin, 1869, S. 54. 1515 «Helmoldi presbyteri Bozoviensis Cronica Slavorum», p. 169. Предыдущее издание: MGSS, t. 21, p. 79. Перевод этого места Л. В. Разумовской («в города и северные пространства») нуждается, на наш взгляд, в уточнении (см. Гельмольд. Славянская хроника. Предисловие, перевод и примечания Л. В. Разумовской. М., 1963, стр. 195). 1518 С. Л. Пташицкий. [Рец. на указ. книгу В. Абрахама]. – ИОРЯС, т. 10, кн. 3. СПб., 1905, стр. 395 – 419. 1520 М. Э. Шайтан. Ирландские эмигранты в средние века. – «Средневековый быт». Л., 1925, стр. 203; он же. Германия и Киев в XI b., стр. 23. 1522 MGSS, t. 29, р. 67. Предыдущие издания: «Saxonis Granimatici Historica Danica», rec. В. E. Muller. Havniae, 1858; «Saxonis Grammatici Gesta Danorum». Ed. A. Holder. Strassburg, 1886. 1523 См. Я. Ярмохович. Magistri Vincentii (Kadlubconis), episcopi Cracoviensis, Chronica Polonorum как источник для русской истории. – УИ, 1878, 12, приб., стр. 59 – 79. 1525 См. об этой легенде: А. В. Флоровский. Легенда о Чехе, Лехе и Русе в истории славянских изучений. Прага, 1929. 1529 Н. А. фон Баумгартен. Первая ветвь князей галицких. – «Летопись Историко-родословного общества», вып. 4(16). М., 1908, стр. 3 – 4; он же. Ода Штадская, внучатая племянница паты Льва IX – невестка Ярослава Мудрого. – «Благовест», Париж, 1930, 1, стр. 95 – 102. 1530 С. П. Розанов. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна, стр. 628; М. Э. Шайтан. Германия и Киев в XI b., стр. 18. 1535 E. А. Рыдзевская. Холм в Новгороде и древнесеверный Holmgardr. – «Известия РАИМК», т. 2. Пг., 1922, стр. 105 – 112, она же. К летописному сказанию о походе Руси на Царьград в 907 году. – ИАН, 7-я серия, 1932, 6, стр. 471 – 479; она же. Легенда о князе Владимире в саге об Олафе Трюггвасоне. – ТОДРЛ, т. II. М. – Л., 1935; она же. Ярослав Мудрый в древнесеверной литературе. – KCVIMK, вып. 7, 1940, стр. 66 – 72; она же. Сведения о Старой Ладоге в древнесеверной литературе. – KCVIMK, вып. 11, 1945, стр. 51 – 56; А. И. Лященко. Былина о Соловье Будимировиче и сага о Гаральде. – «Sertum Bibliologicum. Сборник в честь А. И. Малеина». СПб., 1922, стр. 94 – 136; он же. Сага про Ольфа Tpirbacoha i лimonuche onobiдahhя про Ольгу. – т. 2. 1926, стор. 3 – 23; он же. Eymundar Saga u pycckue летописи. – ИАН, 6-я серия, 1926, 12, стр. 1061 – 1086. |
| — А как, на ваш взгляд, законопроект повлияет на положение учителей? — Он никак на него не повлияет, потому что не меняет принцип подушевого финансирования, который буквально душит учителей. — Как изменится сфера дошкольного образования после введения нового закона, и что будет с платностью детских садов? — Дело в том, что у нас существует указ от 7 мая о дошкольном образовании, в соответствии с которым половина дошкольного образования должна быть платной. Закон не сможет миновать этого указа, поскольку тот уже подписан. 30% дополнительного образования также будет платным. А вообще и дошкольное, и школьное образование у нас сейчас оказалось в том же положении, что и в Америке. Но интересно, что в Штатах приняли 5 лет назад закон «О соревнующейся Америке», осознав, что им, чтобы быть конкурентоспособной нацией, необходимо поднять младшую школу, поскольку младшую школу у них в итоге заканчивают люди, которые не понимают прочитанного и не знают начал алгебры. То же самое происходит у нас. Если дети не приобретают в младшей школе навыков самообразования, они не могут уже приобрести их в средней и старшей школе. Наших детей не учат учиться. Директор Института развития образования НИУ-ВШЭ, к.э.н. Ирина Абанкина: Делать из знаний багаж — бесперспективно — Ирина Всеволодовна, какие основные плюсы и минусы вы видите в новом законопроекте? — Я считаю, что в целом этот закон оформляет современные тенденции, которые уже состоялись в нашей системе образования. Это, например, признание дошкольного образования отдельным образовательным уровнем со своими программами и востребованностью. Я считаю правильным перенос и распределение ответственности за финансирование этого уровня образования между регионами и муниципалитетами. Мне кажется верным выделение разных категорий университетов, которое уже состоялось, и закрепление этого в законе. Мне представляется перспективным переход на кредитно-модульную систему образования в вузах, сохранение ответственности за социально-экономическую поддержку педагогических работников, сохранение льгот учителям. |
|
|
