| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ОСТРОМИРОВО ЕВАНГЕЛИЕ (РНБ. F.n.I.5) 1056-1057 гг., краткий апракос, древнейшая точно датированная рукописная книга на церковнослав. языке рус. извода, чем и определяется ее исключительная историко-культурная и научная ценность; выдающийся памятник древнерус. книгописания, книжной иллюминации и миниатюры. Свое название получило по имени заказчика рукописи - новгородского посадника Остромира. Точные сведения о времени создания рукописи, о ее заказчике и об основном писце содержатся в записи на последнем листе (294б - 294г), выполненной 2-м (основным) писцом Григорием, в которой сообщается, что диак. Григорий переписывал это Евангелие с 21 окт. 1056 по 12 мая 1057 г. по заказу новгородского посадника Остромира, в крещении Иосифа, родственника и доверенного лица киевского кн. Изяслава (Димитрия) Ярославича . Остромир известен и по др. источникам, он принадлежал к древнему влиятельному роду, 4 поколения которого достоверно прослеживаются по рус. летописям: Добрыня (ум. после 988; былинный Добрыня Никитич), Константин († 1036), Остромир († ок. 1060), Вышата († после 1064). Остромир доводился троюродным племянником равноап. кн. Владимиру (Василию) Святославичу , двоюродным дядей - кн. Изяславу Ярославичу (сыну св. кн. Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого), при к-ром написано О. Е. С именем Остромира Б. А. Рыбаков связывал создание гипотетического Новгородского свода, выделенного А. А. Шахматовым ( Рыбаков. 1984. С. 72). По данным летописных источников, Остромир погиб ок. 1060 г. в походе «на Чудь», предводительствуя новгородской дружиной. Заставка, инициал и начало текста Евангелия от Иоанна (РНБ. F. n. 1.5. Л. 2) Заставка, инициал и начало текста Евангелия от Иоанна (РНБ. F. n. 1.5. Л. 2) О. Е. состоит из 294 листов тонкого пергамена хорошей выделки размером 35,5×29 см. Текст написан в 2 столбца по 18 строк в каждом, уставом, 3 каллиграфическими почерками: листы 2а - 24г и заглавия золотом на всех листах, кроме листов 21а - 40г, 131а - 154г - 1-м писцом; листы 25а - 294г - вторым, основным, писцом - диак. Григорием; 3-му писцу принадлежат заглавия золотом на листах 21а - 40г, 131а - 154г. Особым почерком выполнены надписи на миниатюрах евангелистов. |
| А.И. Комеч «Древнерусское зодчество конца Х – начала XII в.» Москва, Наука, 1987 Начало строительным работам по возведению Георгиевского собора было положено в 1119 году. Инициатором строительства стал великий князь Мстислав I Владимирович. Возводил храм первый из известных древнерусских строителей — мастер Пётр, который предположительно также построил Николо-Дворищенский собор и церковь Благовещения на Городище. Строительство собора длилось 11 лет. Освящение состоялось 12 июля 1130 года. Георгиевский храм стал усыпальницей настоятелей монастыря, ряда русских князей и новгородских посадников. В 1198 году в нём были погребены сыновья новгородского князя Ярослава Владимировича - Изяслав и Ростислава; в 1203 году — новгородский посадник Мирошка Несдинич; в 1233 году — князь Фёдор Ярославич, старший брат Александра Невского, а в 1224 году и его мать Феодосия Мстиславна (в монашестве Ефросиния); в 1453 году — Дмитрий Шемяка. В 1830-е годы провели масштабную реставрацию собора, в ходе которой практически полностью уничтожили фрески XII века. Собор заново расписали, но и новые фрески в 1898 году были утрачены в ходе очередных ремонтных работ. В 1902 году вновь отреставрированный собор освятил архиепископ Новгородский и Старорусский Гурий. В 1929 году Юрьев монастырь закрыли, а богослужения в Георгиевском соборе прекратились. Собор вернули Русской православной церкви только в 1991 году, теперь он вновь действующий. Новгородская третья летопись, фиксирует даты закладки и освящения Георгиевского собора, называет и его автора - мастера Петра. Это первый известный русский архитектор - в Новгороде, его артель, судя по всему, возвела не только Георгиевский собор, но и ещё несколько храмов. Предание относит основание Юрьева монастыря к 1030 году, а его основателем называет Ярослава Мудрого, носившего в крещении имя Георгий. Говорится, что князь поставил монастырь в Новгороде в честь победы над чудью. Однако в летописях мы известий об этом событии не находим. Речь там идёт о другом. Так, в Лаврентьевской летописи сказано: " Иде Ярослав на Чюдь и победи я и постави град Юрьев " . То есть летопись сообщает нам не о Юрьевом монастыре, а об основании города Юрьев, нынешний Тарту. Авторы XIX века (и в том числе известный архимандрит Макарий (Миролюбов), немало потрудившийся на ниве, как мы сказали бы сегодня, " новгородского краеведения " ), называя 1030 год, ссылаются на " Историю Российскую " Василия Татищева, написанную в 1730-х годах, но мы знаем, насколько неточно Татищев нередко трактовал летописные факты. Вероятнее всего, и с датировкой Юрьева монастыря вышла ошибка. А проверить её было нечем - монастырский архив полностью погиб во время разорения обители шведами в начале XVII столетия. |
| XVI в. (Об ошибочности понятия «второе южнославянское влияние»)//Древнерус. лит. язык в его отношении к старославянскому: [Сб. ст.]. М., 1987. С. 144-176). Вопреки мнению исследователей кон. XIX - сер. XX в. (А. И. Соболевский , В. А. Мошин , Д. С. Лихачёв и др.) Ж. игнорировала наиболее важный - литературный - аспект этого масштабного и сложного культурно-исторического явления, сводя его исключительно к графико-орфографическим признакам, к-рые стремилась объяснить (отчасти под влиянием гипотезы амер. слависта Д. Ворта) как результат архаизации и грецизации орфографии рус. рукописей в XV в. Несостоятельность этого тезиса Ж. продемонстрирована в новейших работах М. Г. Гальченко, изучившей сплошной массив восточнослав. рукописей 2-й пол. XIV - 2-й пол. XV в. ( Гальченко М. Г. Книжная культура. Книгописание. Надписи на иконах Др. Руси: Избр. работы. М.; СПб., 2001. (Тр. ЦМиАР; Т. 1)). При исключительной любви к рус. национальной культуре, особенно в ее церковной форме, Ж. нередко в исследованиях руководствовалась чувством ложно понимаемого патриотизма. С этим связаны характеристика ею кириллической части Реймсского Евангелия (представляющей отрывок скромного по оформлению рядового кодекса) как рукописи, принадлежавшей дочери кн. Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого франц. кор. Анне (Реймсское евангелие: История его изучения и текст. М., 1978), и попытка отождествления царя Симеона, упоминаемого в копийной выходной записи кирилло-белозерского списка Изборника 1073 г. и в предисловии к «Златострую» пространной редакции, с вел. кн. Московским Симеоном Иоанновичем Гордым (Изборник 1073 г.: Судьба книги, состояние и задачи изучения//Изборник Святослава 1073 г. М., 1977. С. 5-31). Ок. 20 лет, вплоть до смерти, Ж. являлась ответственным редактором славяно-рус. серии «Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР» (работа начата в 1960 по инициативе акад. Тихомирова), входила в коллектив авторов инструкции по описанию славяно-рус. рукописных книг для «Сводного каталога...», остающейся одним из самых удачных действующих археографических руководств (Рекомендации для определения языка (извода) древних слав. |
| На время управления Г. Киевской митрополией приходится начало издания свода «Житий святых», составленного свт. Димитрием (Туптало) . В 1686 г. гетман Самойлович с согласия Г. писал кн. Голицыну и патриарху Иоакиму и просил выслать в Киев Великие Минеи-Четьи свт. Макария для работы над полным сводом житий святых. Книги были посланы, в марте 1688 г. по требованию патриарха возвращены в Москву. В 1689 г. в Киеве без патриаршего благословения вышел в свет 1-й том «Житий святых». Книга после рассмотрения и одобрения ее Г. и архим. Варлаамом (Ясинским) была отправлена патриарху Иоакиму. В ответ Глава Русской Церкви написал архим. Варлааму грамоту со строгим порицанием за замеченные в книге, по мнению патриарха, католич. воззрения на празднование Зачатия Пресв. Богородицы, а также за включение в святцы католич. отцов Церкви Августина и Иеронима Стридонского . Патриарх потребовал впредь все предполагаемые к изданию книги представлять для утверждения в Москву. В 1688-1689 гг. в связи с шедшими в Москве с кон. 60-х гг. XVII в. спорами о времени преложения Св. Даров (см. Евхаристические споры в РПЦ ) патриарх Иоаким посылал Г., архиеп. Лазарю и архим. Варлааму грамоты с требованием изложить позиции по этому вопросу. Для составления ответа Г. созвал Собор духовенства. Ведущая роль в выработке формулировок принадлежала игум. киевского Кирилловского мон-ря Иннокентию (Монастырскому). Митрополит и архиеп. Лазарь сначала намеревались избежать прямого ответа, затем направили патриарху послания, содержавшие католич. взгляд на проблему. Лишь после категорического требования патриарха «последовать всеконечно» учению Вост. Церкви Г. и архим. Варлаам в авг. 1689 г. прислали патриарху Иоакиму грамоту с обязательством не отступать от вероучения Вост. правосл. Церкви (ответ архиеп. Лазаря аналогичного содержания был послан позднее). Завещание Г. по его просьбе написал 21 марта 1690 г. архим. Варлаам (Ясинский). Митрополит оставил большую часть своих денег (20 тыс. золотых) и драгоценностей Софийскому собору, 100 золотых завещал Крупицкому мон-рю на сорокоусты. Г. был погребен по завещанию в Софийском соборе, в приделе, где покоятся останки кн. Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого. Портрет Г. хранился в зале КДА ( Ровинский. Словарь гравированных портретов. Т. 4. Стб. 293). |
| Осознавая необходимость защиты Ярослава Мудрого, выдающийся литературный критик В.В. Кожинов писал: «образы этой «поэмы в прозе» затмили в глазах некоторых историков гораздо более достоверные сообщения всех других имеющихся налицо источников». Действительно, «Сага…» стала объектом внимания российских исследователей ещё с 1833 г. и вплоть до 1957 г. у них хватало мудрости не воспринимать содержащуюся в ней информацию буквально. Считалось, и справедливо, что в образе Бурицлейва со временем, в передаче сказителей, соединились реальные Болеслав, главный противник Ярослава и Святополк, бывший лишь ставленником, марионеткой Болеслава. Не находя себе союзников в среде отечественных историков, В.В. Кожинов вынужденно обращается к зарубежному авторитету, виднейшему германскому исследователю Древней Руси Лудольфу Мюллеру, приводя его возмущённые слова по этому поводу, признесённые в 1988 г.: «В 1957 г. была опубликована книга Н.Н. Ильина… Автор этой книги утверждает, что убийство Бориса и Глеба дело рук не Святополка, а Ярослава Мудрого. С тех пор и до сего времени растущее число исследователей склоняется к этому мнению, которое всё, что сказано в наших источниках, переворачивает вверх ногами. Мнение это…является просто клеветой». К сказанному остаётся лишь добавить, что князя Бориса ни один источник не называет Бориславом и более того, как мог убедиться читатель, Ярослав Владимирович всей своей практикой государственного деятеля опровергает эту «чёрную легенду» о себе. Вступая в конфликты с Брячиславом, или Мстиславом, он не убивал своих противников, а устанавливал с ними мирные, взаимовыгодные отношения, он не мстил полякам за преступления Болеслава, а только вернул утраченные земли. В конце концов, ведь это же народ прозвал Святополка, а не Ярослава окаянным, а церковные писатели лишь воспользовались вновь появившимся эпитетом. И ещё риторический вопрос: мог ли Ярослав Владимирович заслужить такое отношение к себе, какое он имел в обществе уже в тридцатых годах, если бы пришёл к власти преступным путём? До какой же степени нужно было не доверять источникам, лишь на том основании, что они написаны «церковниками»! |
| Немецкий хронист Ламберт Герсфельдский, говоря о событиях 1043 г. (посольство Руси к императору Гehpuxy III) 1441 и 1075 г. (приезд к Гehpuxy IV Изяслава Ярославича с богатыми дарами, посольство Бурхарда, пробста трирского, к Святославу Ярославичу в Киев) 1442 , называет королями (reges) великих князей Ярослава Владимировича Мудрого, Изяслава и Святослава Ярославичей. Следует иметь в виду, что Ламберт был современником описываемых им событий: свои «Анналы» он закончил в 1077 г. Норманский хронист Гильом де Жюмьеж, писавший во второй половине XI b., упоминает короля Руси Юлия Клодия 1443 . Как показал М. Л. Алексеев, здесь речь идет о великом князе Ярославе Мудром 1444 . Немецкие хроники сохранили многочисленные свидетельства о дочери великого князя Всеволода Ярославича Евпраксии-Адельгейде, жене императора Гehpuxa IV 1445 . Современные ей авторы «Августанских анналов» (составлены в 1104 г.) 1446 и первой части хроники Эккехарда (завершена в 1106 г.) 1447 называют эту киевскую княжну в записях под 1089 г. «дочерью русского короля» (Rutenorum regis filia). Из второго труда соответствующий отрывок заимствовал более поздний автор – Анналист Саксов, сохранивший это определение 1448 . В «Хронографии» Сигберта из Гемблу (ок. 1030 – 1112 гг.) королем назван киевский великий князь Игорь (Inger rex Russorum), а также великие князья Святослав и Изяслав Ярославичи. Древнерусское государство в глазах современника хрониста было отнюдь не конгломератом княжеств, а «королевством русов» (regnum Russorum) 1449 . Польский автор Галл Аноним 1450 в своей хронике, написанной около 1113 г. 1451 , рассказывая о походе польского князя Болеслава Смелого на Русь в 1069 г., характеризует Киев как «столицу русского королевства, выдающийся город» 1452 . В латинском памятнике англосаксонского происхождения – комментариях к законам короля Эдуарда Исповедника, написанных незадолго до 1134 г. 1453 , сохранилось ценное свидетельство о пребывании при дворе Ярослава Мудрого Эдуарда (989 – 1017 гг.), сына короля Англии Эдмунда Железнобокого 1454 . Здесь фигурирует «король земли ругов, которую мы зовем Русией» (terra rugorum, quam nos vocamus Russeiam) по имени Malesclodus 1455 . М. П. Алексеевым доказано, что автор этого памятника имел в виду Ярослава Мудрого 1456 . |
| Святополк. Окаянная жертва? 6 августа День памяти первых российских святых великомучеников князей Бориса и Глеба, убитых своим старшим братом Святополком, прозванным позднее Окаянным. Действительно ли Святополк убил своих братьев, либо он лишь жертва в кровавом плане Ярослава Мудрого? На эти и многие другие вопросы ответит эксперт по истории Русской Православной Церкви Алексей СВЕТОЗАРСКИЙ. Мероприятие проводится в рамках проекта «Осторожно, история!», организованного агентством «РИА Новости», радиостанцией «Эхо Москвы» и газетой «Известия». 4 августа, 2010 6 августа День памяти первых российских святых великомучеников князей Бориса и Глеба, убитых своим старшим братом Святополком, прозванным позднее Окаянным. Действительно ли Святополк убил своих братьев, либо он лишь жертва в кровавом плане Ярослава Мудрого? На эти и многие другие вопросы ответит эксперт по истории Русской Православной Церкви Алексей СВЕТОЗАРСКИЙ. Мероприятие проводится в рамках проекта «Осторожно, история!», организованного агентством «РИА Новости», радиостанцией «Эхо Москвы» и газетой «Известия». 6 августа День памяти первых российских святых великомучеников князей Бориса и Глеба, убитых своим старшим братом Святополком, прозванным позднее Окаянным. Действительно ли Святополк убил своих братьев, либо он лишь жертва в кровавом плане Ярослава Мудрого? На эти и многие другие вопросы ответит эксперт по истории Русской Православной Церкви Алексей СВЕТОЗАРСКИЙ. Мероприятие проводится в рамках проекта «Осторожно, история!», организованного агентством «РИА Новости», радиостанцией «Эхо Москвы» и газетой «Известия». Вступительное слово: Здравствуйте, мои уважаемые респонденты. Спасибо вам за ваши вопросы. Я очень рад, что эти исторические события, связанные с именами святых благоверных князей страстотерпцев Бориса и Глеба вызвали столь живой интерес. Дело в том, что Борис и Глеб это не только первые русские святые, об этом мы еще поговорим, но и подвигоположники, явившие такой уникальный образ святости как страстотерпчество, характерные для традиции русского благочестия. А сейчас давайте приступим к вопросам. |
| 606 Скандинавская традиция («Сага об Олаве Святом») также считает мать Анунда Якоба славянкой («дочерью ярла из Страны Вендов»), но называет ее не Эстрид, а Эдлой, и не женой Олафа Шётконунга, а его наложницей (Снорри Ст. С. 228); о наличии у Олафа наложницы знает и Адам (II, 59; III, 15), считая, что ее сыном был король Эмунд. Между тем, согласно «Саге об Олаве», детьми от Эдлы было все потомство Олафа Шётконунга (Якоб, Эмунд, Астрид, Хольмфрид), за исключением Ингигерд. Думаем, в этом отношении саговая генеалогия более точна, нежели приведенная у Адама. Дочь Олафа Шётконунга Астрид (жена Олафа Святого), о существовании которой хронист не знает, названа явно в честь матери (что может служить подтверждением сведений Адама об имени ободритки), а в том, что Астрид и Ингигерд были от разных матерей, видимо, надо положиться на «Сагу об Олаве», поскольку этот генеалогический момент слишком важен для ее сюжета (Олаф Святой вынужден отказаться от Ингигерд и довольствоваться Астрид). 608 Ярослава Владимировича Мудрого. Брак состоялся в 1019 г. и скреплял новгородско-шведский союз во время борьбы Ярослава, тогда новгородского князя, за Киев против своего брата Святополка. Сведения о браке вошли также в скандинавскую традицию (см. т. V данной Хрестоматии, а также ДР. С. 508–515 [V, 4.1]), которая косвенно отразилась и у Адама, на что указывает сама «скандинавизированная» форма имени Ярослава – Gerzlef. Зато имя дочери Олафа, вышедшей за Ярослава Мудрого, в скандинавских источниках звучит несколько иначе – Ингигерд (Ingigerðr)’, под этим именем она и вошла в историографию. Следует, однако, отметить, что в самом раннем из скандинавских памятников, сохранивших сведения о браке Ярослава, «Обзоре саг о норвежских конунгах» (записан ок. 1190 г.), форма имени близка к приведенной Адамом – «Ингирид» (Ingiriþr: Ágrip. Р. 44). Излагаемая Адамом генеалогия Инград-Ингигерд несколько отличается от родословия, принятого сагами (см. примеч. 606), но и саги, и «Хроника» солидарны в одном: Ингигерд была дочерью от законной жены (она единственная из потомства Олафа «ведет свой род от рода упсальских конунгов»: Снорри Ст. С. 238). Положение Ингигерд было, безусловно, выделенным (именно к ней сватается первым делом норвежский король Олаф Святой) – как по происхождению, так, видимо, и по возрасту: Теод(о)рик, автор «Истории о древних норвежских королях» (кон. 1170-х гг.), называет ее «перворожденной» (primogenita) короля Олафа (Theod. Hist. 16. Р. 29). |
| Благодаря своему свояку Всеволоду Большое Гнездо он трижды в 1182–1199 гг. занимал новгородский стол (в общей сложности в течение тринадцати лет). В это время Ярослав являлся, в сущности, посадником владимиро-суздальского князя, так как ему не удалось привлечь на свою сторону новгородскую знать. Изгнанный из Новгорода в 1199 г., Ярослав и впредь выступал исполнителем воли Всеволода. Он был ктитором храма Спаса на Нередице близ Новгорода (1199 г.), знаменитого своими фресками. Ярослав Владимирович (Осмомысл 1312 ), князь галицкий в 1153–1187 гг. († 1 октября 1187 г.), сын Владимирка Володаревича (около 1110–1153), представитель княжеской линии Ростиславичей [потомков Ростислава Владимировича, старшего внука Ярослава Мудрого. – Прим. изд. (А.Н.)], правивших в Галиче до 1199 г. В 1150 г. Ярослав женился на дочери Юрия Долгорукого. В 40–50-е годы правление Ярослава отличалось относительно стабильным политическим равновесием: внутриполитическим – благодаря компромиссу с боярством, активно участвовавшим в управлении княжеством, и хозяйственному подъему, а внешнеполитическим – благодаря союзу с владимиро-суздальскими князьями и Византией, а также мирным отношениям (начиная с 60-х годов) с соседями – Венгрией, Польшей и Волынью. Стабилизации положения способствовало также и учреждение в 50-х годах XII в. в Галиче самостоятельной епархии (плод долголетних усилий). Одной из причин был и отказ Киева от своих старинных претензий на Галич (после вступления на киевский стол в 1159 г. Ростислава Мстиславича). Ярослав (Федор) Всеволодович, сын Всеволода Большое Гнездо, родился 8 февраля 1190 г., торжественные “постригы” имели место 27 апреля 1193 г., первое бракосочетание – зимой 1205/1206 гг., умер 30 сентября 1246 г. 3 апреля 1200 г. Ярослав получил в княжение Переяславль-Русский, откуда был изгнан в 1206 г. и получил от отца Переяславль-Залесский, который сумел удержать за собой. В 1208 г. стал князем-наместником в завоеванной Рязани. После смерти Всеволода в 1212 г. между его сыновьями Константином и Юрием началась борьба за великокняжеский владимирский стол, в которой Ярослав поддержал Юрия. |
| 355 В версии Снорри роль Ярослава в возведении Магнуса на трон в Норвегии не столь очевидна, как в более ранних памятниках. Ср., например, в Fask: «Тот конунг не соглашался, боясь, что они предадут его так же, как его отца». 356 Эймунд, сын Хринга, сына Дата, сына Хринга, сына Харальда Прекрасноволосого, – четвероюродный брат Олава Харальдссона. 357 Конунга Бурицлава традиционно отождествляют со Святополком Владимировичем (Окаянным), князем туровским, с 1015 по 1019 г. великим князем киевским, объясняя замену имени тем, что в борьбе Ярослава со Святополком, значительную роль играл польский князь Болеслав I Храбрый (992–1025), его тесть, и тем, что «летопись, при описании этих столкновений, имя Болеслава ставит первым» и «в лагере Ярослава говорится, прежде всего, о борьбе с Болеславом» (Лященко 1926б. С. 1072). Имя «Бурицлав», к тому же, известно сагам (см. также: Cook 1986. Р. 69). Об ином толковании этого имени см. ниже. 358 Вартилава традиционно отождествляют с полоцким князем Брячиславом Изяславичем (ум. в 1044 г.), племянником Ярослава Мудрого. А. И. Лященко (1926. С. 1086) объясняет превращение племянника Ярослава в его брата тем, что «русские князья разных степеней родства называли себя и официально, и в частной беседе, братьями» (О термине «брат» в среде древнерусских князей см.: Колесов 1986. С. 55–57). Р. Кук небезосновательно полагает, что фигура Вартилава являет собой соединение двух образов – Брячислава, от чьего имени образовано имя «Вартилав» и чья резиденция (Палтескья – Полоцк) упоминается в тексте, и Мстислава Владимировича, князя тмутараканского, который, как и Вартилав в «Пряди», заключил с Ярославом мирный договор, а после смерти оставил свой удел Ярославу (Cook 1986. Р. 69). 359 Кэнугард (Kœnugarðr) – древнескандинавское обозначение Киева (см.: Джаксон, Молчанов 1989; Джаксон 2001а. С. 64–68). 360 Здесь, термин riki «государство» (в русском контексте «княжество») соединен с названием города Киева. Как правило, для обозначения княжеств, в памятниках древнескандинавской письменности использовались формы множественного числа от названий городов – их столиц. |
|
|
