| «Весьма удачной» назвал украинский ученый Б.И. Яценко «попытку Н.С. Демковой пересмотреть датировку «Слова о полку Игореве» в хронологических рамках XII в.». По его мнению, «конкретные датирующие данные», приведенные исследовательницей в статье, «убедительно свидетельствуют, что «Слово» было написано после смерти Святослава Всеволодовича (1194 г.)». Однако он считает мало обоснованным «крайний временной предел появления «Слова» – до смерти “буи тура” Всеволода (май 1196 г.)». По мнению Б.И. Яценко, «политическая характеристика, данная Игорю Святославичу в «Слове», не могла возникнуть в 1194-1196 гг.», поскольку «и после смерти Святослава Киевского Игорь оставался подручным князем и не оказывал решающего влияния на политические события Руси. Старейшим же среди Ольговичей тогда был Ярослав Всеволодович – феодальный глава всех черниговских и северских князей. Но интересно, что в «Слове» нет обращения к Ярославу. Более того, здесь читаем фразу, в которой явно ощущается укор Ярославу: «А уже не вижду власти сильнаго, и богатаго, и многовоя брата моего Ярослава», – говорит Святослав Киевский. (…) Нам кажется, – продолжает Б.И. Яценко, – что эта фраза не только упрек, но более резкое осуждение Ярослава как политического деятеля. (..) Так мог писать только политический противник Ярослава. Но он не мог еще прославлять Игоря и не принимать во внимание Ярослава Черниговского в 1194-1196 гг., когда Ольговичи выступали как единая политическая сила» . Весьма существенное и верное замечание. С ним солидируется и А.А. Горский: «Что же касается предположения о создании «Слова» в 1194-1196 гг. сторонником Ольговичей, то против него существует аргумент в тексте произведения: это осуждение черниговского князя Ярослава Всеволодовича («А уже не вижду власти сильнаго, и богатаго, и многовоя брата моего Ярослава …»), которое не могло исходить из «черниговских кругов», тем более в 1194-1196 гг., когда Ярослав был старейшим среди Ольговичей» . Оба исследователи убедительно доказали, что нет оснований полагать, будто «Слово о полку Игореве» было написано в 1194-1196 гг. |
| 9. ЯРОСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ, сын Князя Владимира Мстиславича, княжил во Пскове с 1214 года, а в следующем году по какому-то неудовольствию ушел к Лифляндским Рыцарям и вступив к ним в службу, ходил с ними во все походы на Естляндцев, Литовцев и даже на соотчичей своих Псковичей, о чем подробнее сказано уже во общей Истории Псковского Княжества. Пребывая в Лифляндии, он не преставал именоваться Псковским Князем, дарил Лифляндцам Псковские земли, в которых не имел и власти, отогнал от себя свою первую супругу, и женился в Лифляндии на другой, вел странную жизнь по-рыцарски и скончался в Лифляндии около 1245 года. Со времени выезда его из Пскова в 1214 году принят паки Псковичами на княжение отец его Владимир Мстиславич, и княжил с 1216 по 1222 год; потом въехал. После сего вторичного Владимирова княжения Псков присоединился к Новгороду: но в 1226 году отстав от оного, заключил особый союз с Лифляндскими Рыцарями и управлялся своими Посадниками, за что Новгородский Князь Ярослав Всеволодович долго на Псковичей злобился и хотел идти войной, однако же Новгородцы не согласились. 10. ЮРИЙ МСТИСЛАВИЧ, шурин Новгородского Князя Ярослава Всеволодовича, по примирении с ним Псковичей и по просьбе их о даче им Князя себе, прислан 1232 года от него во Псков. За сие Рыцари разорвали со Псковичами свой союз: а Юрий в том же году ходил на Лифляндцев к городу Медвежьей Голове (Одемпе) и оставил там свой гарнизон. В 1234 году он с Ярославом ходил к Юрьеву на Рыцарей, которые против его вышли, передовые Русские войска сперва разбили и прогнали: но поле на реке Амовже (Ембах) сами разбиты и многие волости их были разграблены и сожжены. Потом заключено перемирие на три года, по силе коего в 1239 году Юрий даже посылал 200 человек Псковичей в помощь Рижским Рыцарям на Литву, но в 1240 году при нашествии Лифляндцев на Псков и по сдаче им города сего изменой одного из Псковских же именитого человека Твердилы, Юрий выехал. По освобождении же Пскова Князем Александром Ярославичем Невским в 1242 году, присоединено Псковское Княжество к Новгородскому. |
| Тотчас по отъезде князя в Новгороде начались беспорядки. В 1228 году в новгородской земле стояла необыкновенно дождливая осень. С самого Успеньева дня начали лить дожди и продолжались непрерывно до Николина дня. «За все это время мы не видали ни одного светлого дня, – замечает летописец. – Нельзя было ни сенокоса окончить, ни убрать с полей хлеба» 55 . Очевидно, Бог прогневался на новгородцев. Нужно было найти виноватых. В то время владыкой в Новгороде был инок Арсений, избранный в архиепископы приверженцами Ярослава Всеволодовича. Враги последнего воспользовались народным возбуждением по случаю небывалого ненастья. Собралось бурное вече. Раздались крики: «Владыка Арсений во всем виноват. Из-за него стоит ненастье. Зачем он неправильно сел на владычнем столе, заплативши мзду князю!» Толпа бросилась на владычен двор. Кроткий Арсений едва успел укрыться в храме св. Софии, но его оттуда вытащили, «акы злодея пьхающе за ворот». Владыка едва спасся от смерти. Тогда толпа принялась за истребление других приверженцев Ярослава. Весь город поднялся на ноги. Никогда не бывало столь бурного веча. Ярославовы сторонники решились защищаться до последней крайности. Готовилось ужасное кровопролитие, но, к счастью, под самый Николин день, на 6 декабря, произошло страшное наводнение, сломало Волховский мост и таким образом разделило противников, собравшихся с оружием в руках на противолежащих сторонах. Восторжествовавшая партия послала сказать князю, что он может приехать в Новгород, но должен отказаться от всех затеянных им новин, должен уважать новгородскую старину и вольности. В противном случае, замечали послы, «ты себе, а мы себе». Но Ярослав вовсе не был такой князь, который бы легко отказывался от своих стремлений. Среди зимы, в ночь на вторник в сыропустную неделю новгородцы узнали, что юные княжичи, Феодор и Александр, по приказанию отца, покинули Новгород. Это внезапное исчезновение было ответом Ярослава на новгородские требования. Новгородцы поняли, что Ярослав сильно разгневался на них. |
| Все ополчение главным образом напирало на Вышгород, чтобы взять Мстислава, как приказал Андрей. Много было крику, шуму, треску, пыли, мало убитых, но много раненых. 9 недель стояло это ополчение. Двоюродный брат Ростиславичей, Ярослав Изяславич Луцкий, пришедший со всею волынскою землею, искал для себя старейшинства и киевского стола, чего добивался также Святослав Всеволодович черниговский, старейший князь в ополчении. Самого Андрея здесь не было, чтобы решить этот спор своею могучею волею; а все эти князья, сами того не сознавая, только затем и явились под Вышгород, чтобы дать возможность Андрею назначить в Киев такого князя, какого ему будет угодно. Ярослав, не поладивши со Святославом Всеволодовичем, отступился от союзников, передался к Ростиславичам и двинулся к Белгороду, чтобы, соединившись с Рюриком Ростиславичем, ударить на осаждающих. В то же время союзникам угрожало прибытие галичан, по призыву Давида, на помощь Ростиславичам. Со своей стороны большая часть союзников не имела ни поводов, ни охоты продолжать упорную войну. Смольняне завлечены были совершенно поневоле. Новгородцы, всегда беспокойные и переменчивые, легко охладели к делу, к которому приступили мимоходом; вероятно, также полочане и другие ополчения из белорусских городов не отличались особенным рвением, так как для них в то время был совершенно безразличен вопрос о том, кому будет принадлежать Киев. Все это вместе было причиною того, что как только союзники увидали, что сила их врагов возрастает, то в стане их сделался переполох, и они ночью, перед рассветом, бежали в таком беспорядке, что многие, переправляясь через Днепр, утонули. Мстислав сделал вылазку, погнался за ними, овладел их обозом и захватил пленных. Эта победа над двадцатью князьями и силами стольких земель прославила Мстислава Ро-стиславича между своими современниками и дала ему название Храброго. " Так-то, -говорит летописец, - князь Андрей какой был умник во всех делах, а погубил смысл свой невоздержанием: распалился гневом, возгородился и напрасно похвалился; а похвалу и гордость дьявол вселяет в сердце человеку " . |
| Киев окончательно падает после татарского нашествия. Владимир на Клязьме для потомков Всеволода заступает место Киева в значении политического центра Руси, оставляя за Киевом, и то лишь на короткое время, только значение центра церковно-административного. В занятии старшего владимирского стола Всеволодовичи вообще следовали прежней очереди старшинства. Когда Константин Всеволодович победой на Липице возстановил свое старшинство, снятое с него отцом, дети Всеводода садились на владимирском столе по порядку старшинства, сначала Константин, потом Юрий, за ним Ярослав, наконец Святослав. Та же очередь наблюдалась и в поколении Всеволодовых внуков, сыновей Ярослава Всеволодовича: на столе владимирском сидел сначала старший Ярославич Александр Невский, потом Ярослав тверской, за ними младший Василий костромской (1276 г.). Значит, до последней четверти XIII века в занятии великокняжеского стола действовала прежняя очередь старшинства; бывали отступления от этого порядка, но их видим мы здесь, в Суздальской земле, не более, чем видели в старой Киевской Руси. Рядом со старшей Владимирской областью, составлявшей общее достояние Всеволодовичей и владеемой по очереди старшинства, возникло в Суздальской земле несколько младших волостей, которыми владели младшие Всеволодовичи. Во владении этими младшими областями устанавливается другой порядок, который держался не на очереди старшинства. Младшия волости переходят теперь не по очереди старшинства, а по завещанию от отца к сыну, передаются из рук в руки в прямой нисходящей, а не в боковой ломанной линии, т. е. не от старшего брата младшему, от младшего дяди старшему племяннику и т. д. Такой порядок владения изменяет юридический характер младших волостей. Прежния волости были части Русской земли, владеемые всеми князьями сообща, т. е. каждым отдельным князем временно, по известной очереди. Теперь волость – неотъемлемая отдельная собственность известного князя, личное его достояние, постоянное владение, которое передается от отца детям по личному распоряжению владельца, по завещанию. |
| 365 Стр. 320. Егда же Святоплък… и с самм Васильком. – Имеются в виду события 1097 г., о которых подробно рассказывает «Повесть временных лет» (см. стр. 82–91). 366 Стр. 324. И по погребении блаженного поиде на войну… и взя всю землю их и приседе в свою землю их. – В 1103 г. коалиция русских князей, в которой участвовал и Святополк Изяславнч, нанесла сокрушительное поражение половцам. 367 Стр. 326. …по смерти великого князя Ярослава. – Ярослав Владимирович Мудрый (см. прим. на стр. 717). 376 …великому князю Всеволоду – Всеволоду Юрьевичу Большое Гнездо, великому князю Владимирскому (ум. в 1212 г.). 379 А нмци радовахуся, далече будуче за синим морем… – то есть до своего прихода во второй половине XII в. в Ливонию. 382 …до ныняшняго Ярослава… – до Ярослава Всеволодовича, великого князя Владимирского с 1238 по 1246 г. 383 …до брата его Юрья, князя Володимерьскаго… – до Юрия Всеволодовича, великого князя Владимирского с 1213 по 1216 и с 1219 по 1238 гг. 385 Исайя пророк – Исайя, сын Амоса, иудейский пророк VIII в. до н. э., которому приписывается составление ветхозаветной «Книги пророчеств» из 66 глав. 386 …аки лице Иосифа, иже б поставил его египетьскый царь втораго царя в Египт. – Согласно Библии, Иосиф Прекрасный разгадал сны фараона, после чего тот женил его на дочери жреца и сделал своим соправителем. 387 . …часть от силы Самсоня. – Самсон – один из героев Ветхого завета, иудейский богатырь и судья. 388 …акы царя римского Еуспасиана… – Веспасиан, римский император (69–79 гг.), прославившийся как энергичный полководец. 392 Соломон, сын Давида, – третий иудейский царь (972–932 гг. до и. э.), прославившийся своим богатством и мудростью. 393 …нкто силен… именем Андряшь… – Андреас фон Фельвен, магистр Ливонского ордена рыцарей-крестоносцев. «Слуги божии» – перевод немецкого «Gottesritter». 394 …король части Римьскыя от полунощныя страны… – Здесь имеется в виду шведский король Эрик Эриксон, по прозванию Леспе (Картавый). Все воинские дела он поручал своему зятю ярлу Биргеру. В поход 1240 г. отправилось шведское войско под начальством ярлов Биргера и Ульфа Фаси. |
| Всеволод склонился на их просьбу и пошел назад через Коломну во Владимир: воля Всеволода состояла в том, чтобы рязанцы выдали ему всех остальных князей своих и с княгинями; рязанцы повиновались, и в следующем, 1208, году приехал к ним княжить сын Всеволода - Ярослав. Рязанцы присягнули ему, но за измену: стали хватать и ковать людей его и некоторых уморили, засыпавши в погребах. Тогда Всеволод пошел опять на Рязань, под которою был встречен сыном Ярославом; рязанцы по приказанию Всеволода вышли на Оку на ряды, т. е. на суд с князем своим Ярославом, но вместо оправдания прислали буйную речь по своему обычаю и непокорству, говорит летописец, тогда Всеволод приказал захватить их, потом послал войско в город захватить их жен и детей; город был зажжен, а жители его расточены по разным городам; таким же образом поступил он и с Белгородом и пошел назад во Владимир, ведя с собою всех рязанцев и епископа их, Арсения. Прежний князь пронский, Михаил Всеволодович, с двоюродным братом Изяславом Владимировичем (выпущенным, как видно, по сдаче Пронска) приходили в том же году воевать волости Всеволодовы около Москвы, но были побеждены сыном великого князя Юрием и спаслись только бегством, потерявши всех своих людей. Так рассказывается в большей части известных нам летописей, но в летописи Переяславля Суздальского читаем, что Всеволод, взявши Пронск, посадил здесь муромского князя Давыда и что в следующем году Олег, Глеб, Изяслав Владимировичи и князь Михаил Всеволодович рязанские приходили к Пронску на Давыда, говоря: " Разве ему отчина Пронск, а не нам? " Давыд послал им сказать: " Братья! Я бы сам не набился на Пронск: посадил меня в нем Всеволод, а теперь город ваш, я иду в свою волость " . В Пронске сел кир Михаил, Олег же Владимирович умер в Белгороде в том же году. Думаем, что должно предпочесть это известие, ибо трудно предположить, чтобы приход рязанских князей к Пронску на Давыда был выдуман со всеми подробностями. Под тем же 1208 годом у переяславского летописца находится новое любопытное известие, что Всеволод III посылал воеводу своего Степана Здиловича к Серенску и город был пожжен. |
| А между тем белозерский полк, оставленный при лодках, выдержал нападение от болгар, приплывших Волгою из разных городов в числе 6000 человек, и обратил их в бегство, причем перетонуло их больше тысячи человек. Всеволод стоял еще 10 дней под Великим Городом, но видя, что племянник изнемогает, а болгары просят мира, отправился назад к своим лодкам, где Изяслав и умер; великий князь после этого возвратился во Владимир, пославши конницу на мордву. В 1186 году Всеволод посылал опять воевод своих с городчанами на болгар, - русские взяли много сел и возвратились с полоном. После того при Всеволоде не встречаем больше известий о походах на болгар; по смерти его усобица между его сыновьями долго не давала русским возможности обратить внимание на соседние народы, пользуясь тем болгары предприняли наступательное движение и взяли Устюг в 1217 году. Только в 1220 году великий князь Юрий Всеволодович собрался послать сильную рать на болгар: он послал брата своего Святослава, князя юрьевского, и с ним полки свои под начальством воеводы Еремея Глебовича; Ярослав Всеволодович переяславский послал также свои полки; племяннику Васильку Константиновичу великий князь велел послать полки из Ростова и из Устюга на верх Камы; муромский князь Давыд послал сына своего Святослава, Юрий - Олега, и все снялись на устье Оки, откуда поплыли на лодках вниз по Волге и высадились на берег против города Ошела. Святослав выстроил войско: ростовский полк поставил по правую руку, переяславский - по левую, а сам стал с муромскими князьями посередине и в таком порядке двинулся к лесу, оставив один полк у лодок. Прошедши лес, русские полки вышли на поле к городу; здесь были они встречены болгарскою конницею, которая, постоявши немного, пустила в наших по стреле и помчалась к городу; Святослав двинулся за нею и осадил Ошел. Около города был сделан острог, огороженный крепким дубовым тыном, за острогом были еще два укрепления и между ними вал: по этому валу бегали осажденные и бились с русскими. Князь Святослав, подошедши к городу, отрядил наперед людей с огнем и топорами, а за ними стрельцов и копейников; русские подсекли тын, разорили и два других укрепления и зажгли их, потом зажгли и самый город, но тут поднялся противный ветер и понес клубы дыма на русские полки; дым, в котором нельзя было различить человека, зной и пуще всего безводие заставили осаждающих отступить от города. |
| В 1232 г., когда великий князь вновь воевал северные, вятические окраины Черниговщины, а Ярослав сжег здесь Серенск, татары появились на Средней Волге, оставшись зимовать в непосредственной близости от болгарских рубежей ( " Придоша татарове и зимоваша не дошедшее Великого града Болгарьского " ). Источник же В.Н. Татищева продолжает: " поплениша и покориша многу нижнюю землю Болгорсую и грады разориша " . Используя бедственное положение Болгарии Юрий Всеволодович послал на покорение мордвы сына Всеволода, а с ним молодого Федора Ярославича, а также рязанских и Муромских князей. Юг и Запад Руси бурлили в непрерывной усобице, отягченной участием в ней половцев, в Залесье же царила тишина. Один за другим во Владимире и удельных столицах строились и украшались храмы. В 1235 г. просто " мирно бы(сть) " . Между тем, война была рядом. Именно в 1235 г. судьба народов Восточной Европы была окончательно решена очень далеко от их границ, на реке Онон, где собравшийся курултай чингизидов постановил продолжить поход " к последнему морю " . Для усиления войск улуса Джучи, которым руководил хан Бату, каан Угэдей приказал всем улусам империи выделить значительную часть воинов. Помимо пяти сыновей Джучи, еще семь чингизидов, были привлечены к участию в походе. В качестве советников молодым принцам в походе приняли участие лучшие и опытнейшие полководцы Чингис-хана, в прошлом уже изучившие будущий театр военных действий - Субэдей-Баатур и Джэбэ-нойон, а также недавно выдвинувшийся Бурундай. Все они также командовали тумэнами. Получив приказ. царевичи и темники разъехались по своим ордам, готовить войска к выступлению и вскоре, опережая друг друга, двинулись на запад. Всю первую половину тридцатых годов монголо-татарские отряды ограниченными силами одного Улуса Джучи (ок. 4 тыс. собственно монгольских воинов) продолжали нападать на окраины Волжской Болгарии. Теперь наступил финал. Осенью 1236 г. монгольские полчища соединились в степях Нижней Болгарии и изготовились для последнего удара. Их численность, по наиболее объективным оценкам, достигала 120 - 140 тысяч человек, но едва ли сами представители монгольских племен превышали треть этой армии. |
| Повесть о битве на Калке вошла в Лаврентьевскую летопись в краткой редакции, которая содержит лишь деловой перечень событий. Считается, что рассказ о битве на Калке в Лавретьевской летописи восходит к владимирской великокняжеской летописи 1228 г., куда он, очевидно, попал из летописца Переяславля Русского. В Лаврентьевской летописи этот рассказ был переработан ростовским летописцем, который значительно сократил повествование и включил сведения о Васильке Константиновиче, счастливо избежавшем поражения на Калке. Представляет интерес начальная часть рассказа о сражении на Калке, которая находит точную аналогию в Новгородской первой летописи (ср. также в позднем Тверском сборнике). Существует предположение, что эта часть восходит к Рязанскому летописанию. В повести о битве на Калке отразился ужас перед грозным завоевателем. Основываясь на «Слове о царстве язык» (Откровение) Мефодия Патарского , летописец возводит татар к нечестивым библейским народам. Рассказывая о пленении Батыем Русской земли, летопись особенно подробно останавливается на завоевании Владимиро-Суздальского княжества. В этой части Лаврентьевской летописи четко прослеживается рука ростовского летописца, который в рассказе владимирской летописи сделал многочисленные вставки, посвященные Васильку Ростовскому. Поэтому, например, о гибели Юрия Всеволодовича в Лаврентьевской летописи сообщается дважды. Рассказ о гибели Василька заканчивается похвалой ему; под пером ростовского летописца Василек Ростовский становится почти святым. Вниманием летописца пользуется также великий князь владимирский Юрий Всеволодович. Сообщение о том, как Ярослав Всеволодович перенес тело брата из Ростова во Владимир, заканчивается в летописи похвалой Юрию, в значительной части заимствованной из похвалы Владимиру Мономаху . О завоевании Батыем других русских княжеств в Лаврентьевской летописи рассказывается очень кратко – для жителя северо-восточной Руси эти события представляли меньший интерес. В рассказе о нашествии Батыя в Лаврентьевской летописи имеется целый ряд важных фактических данных, которые, очевидно, принадлежат современнику событий. С другой стороны, повествование в Лаврентьевской летописи отличается обилием риторических отступлений, множеством цитат из Священного писания. Большая часть этих отступлений, как теперь установлено, заимствована из предшествующей части летописи и Повести временных лет, которая читается в начале Лаврентьевской летописи. Летописец старается оживить свой рассказ, используя диалог, внутренний монолог и т. д. Весьма живо изображен, например, разговор сыновей великого князя Всеволода и Мстислава с татарами, которые привели к Золотым воротам пленного Владимира Юрьевича. В уста действующих лиц (Юрия, Василька, епископа Митрофана) летописец вкладывает традиционные предсмертные молитвы. Повесть Лаврентьевской летописи о нашествии Батыя представляет большой интерес как исторический источник и как образец летописного стиля. |
|
|
