| Мало таких людей, которые способны, зайдя в тупик своих действий, найти в себе силы и пойти принципиально другим путем. Их смысл состоит в том, чтобы восстановить скорость и объем кровотока по большому кругу кровообращения, выполняя последовательно упражнения первого, второго и третьего этажей тела. Когда она пришла ко мне и рассказала свой путь выхода из болезни, а больше всего ее беспокоили высокое давление и головная боль, я был восхищен. Почему восхищен? Да потому, что мало таких людей, которые способны, зайдя в тупик своих действий, найти в себе силы и пойти принципиально другим путем. Читаем ее дневник. Она сначала могла выполнять приседания 5 раз (1й этаж тела), держась за стол; поднимать поочередно ногу, лежа на спине (2й этаж тела) – 4 раза; отжиматься от стола (3й этаж тела) – 8 раз, затрачивая на это 25 минут. Конечно, после этих первых самостоятельных занятий у нее появились боли в ногах и судороги в мышцах, но она растирала ноги полотенцем, смоченным в холодной воде (опять же по моему совету). День за днем она выполняла эти и другие (велосипед ногами) упражнения. Я обратил внимание, что Елизавета Степановна, увеличивая постепенно количество повторений каждого упражнения, перестала испытывать боли через 5 месяцев. Летом стала копать грядки на даче, после чего боли вернулись. Через две недели снова начала потихоньку выполнять упражнения, спустя какое-то время отжималась уже 20 раз (2 раза по 10), приседала 50 (5 раз по 10), крутила ногами «велосипед» каждой ногой по 20 раз. С трудом стала выполнять упражнения на мышцы живота – «ножницы» (10 раз). Периодически вынуждена была применять обезболивающие и сердечные препараты, но в крайне ограниченном количестве. К 8му месяцу количество повторений каждого упражнения заметно увеличилось. Однажды пришлось вызывать «Скорую помощь», ей вкололи магнезию и сняли высокое давление (210). От госпитализации отказалась, но два дня после этого упражнения не делала. На третий день после гипертонического криза она снова начала выполнять программу упражнений, причем в том же объеме. Она не считала, что гипертонический криз – последствия гимнастики. |
| Дело представлено от имени преосв. митрополита обер-прокурору для зависящего распоряжения. В 1878 г. синодальный архитектор Люшин осматривал семинарские помещения и нашел возможным не строить особого здания для больницы, а перевести больницу из низшего этажа правого флигеля в верхний этаж нового, а квартиры наставников перевести отсюда частию в бывшее помещение больницы, частию в нижний этаж нового флигеля, произведши здесь некоторые перестройки. Семинарское правление, рассмотрев этот проект, нашло что он не представляет тех гигиенических выгод и удобств, какие оно имело в виду при своем ходатайстве о постройке нового здания для больницы: по этому проекту выйдет для больницы 10 комнат, и то большею частию на СВ. мало освещенных солнцем, а нужно 14; негде будет устроить садик для больных; левый флигель открыт для ветров, а со стороны Черной речки и Обводного канала с барками, окружен нечистым воздухом и пылью с набережного шоссе от множества ломовых извозчиков, производящих, сверх того, постоянный шум и стук, четыре же предположенные внизу квартиры постоянно «будут обмениваться с больницей взаимной порчей воздуха». Доказывая далее необходимость приличных квартир для наставников, которые и высшее начальство доселе признавало, правление обратило внимание на то, что семинария находится на окраине города, оклады же наставников очень недостаточны для найма квартире в городе, преподаватели и без того часто меняются и стали не охотно являться на конкурсы (греч. язык, гомилетика). Предположенные архит. Люшиным квартиры будут плохи и тесны, между тем и некоторые другие квартиры нуждаются в исправлении и улучшении: преподаватель свящ. Писания даже отказался от этой тесной и сырой комнаты, какую ему дали, и выселился в город; преподаватель же немецкого языка и церк. пения живет в подвальном этаж, в соседстве с служителями, а еще один из преподавателей (приходский священник) вовсе не пользуется казенной квартирой; небольшие преподавательские квартиры в главном корпусе не имеют никаких квартирных принадлежностей. |
| Композиция Одигитриевского собора является простым, двухэтажным вариантом типа, когда на продольную ось последовательно нанизаны лестница, колокольня, трапезная, храм и апсида. Их объемы, разные по величине и архитектурной значимости создают единый организм с габаритами в плане 47,70×13,20 м. Высотные части Одигитриевского собора отчетливо и заметно контрастируют между собой, как говорят архитекторы, находятся в некотором динамическом напряжении. Объёмно-пространственная композиция Богородицкого (Одигитриевского) собора является вариантом широко распространенной схемы, восходящей к культовому зодчеству Северо-Восточной Руси конца XVII в. Она характерна органическим объединением церкви и колокольни. В дальнейшем так строились все каменные церкви Забайкалья до середины XIX в. Простая внутренняя структура отчетливо проявляется во внешнем облике здания. Невысокий нижний этаж предназначался для «теплой» зимней церкви, верхний – для летней (неотапливаемой). Вход в верхний храм осуществлялся по крутой монументальной лестнице, расположенной по оси здания, через второй этаж колокольни, а в нижний – через первый этаж колокольни с северной и южной ее сторон. В каждом случае помещения колокольни выполняли функции сеней. Такое построение препятствовало проникновению холодного воздуха внутрь помещения для молящихся, поэтому этот прием получил широкое распространение в Сибири. Основу композиционно-пространственной структуры составляет взаимодействие высотных объемов колокольни и церкви, соединенных более низким и широким объемом – трапезной. Хотя колокольня и выше церкви, их объемы примерно уравновешиваются по массе и силуэту. Мощному устремлению шпиля колокольни ввысь противопоставляется более спокойный и изящный взлет ярусного завершения церкви. Трапезная при этом играет роль инертной вставки, объединяющей своей массой и сдерживающей динамику высотных объемов. Шлемовидный купол переходил в широкое основание для приплюснутой луковицы барочного очертания и заканчивался очень узким шпилем с луковичкой и крестом. После перестройки над низким шлемовидным куполом на узком небольшом основании вырос стройный шпиль, имеющий лишь слегка выраженное расширение в нижней части, напоминающее луковку. Шпиль заканчивался небольшим шаром с крестом. Таким образом, различия в характере венчающих частей церкви и колокольни были сознательно усилены. |
| Поэтому мы спокойно поужинали, уговорились с банто об отъезде и залегли спать. Потоп 7 сентября. Утром чуть не вплавь пробрались мы через овражек до станции, где нашли целую толпу промокших с постными физиономиями. Они нам сообщили, что за ночь дорога размыта. – Ну, слава Богу, что мы вчера выбрались из Накаяма, пришлось бы сидеть там безвыходно! Теперь, стало быть, нужно подождать поезда снизу и на нем отправиться. Ободрив себя таким силлогизмом, мы с отцом Николаем преспокойно уселись на лавочке, победоносно смотря на разочарованных путешественников, которым нужно было ехать в Асахикава. Но вот кондуктор, как-то внимательно смотревший на наше спокойствие, подошел и объяснил, что дорога размыта и в ту и в другую сторону, и телеграф не действует; наверное-де снесен и мост, но это еще хорошенько не известно. Пришлось и нам сильно присмиреть. «Когда же можно будет отсюда уехать?» Кондуктор утешил небольшой надеждой, что мост, может быть, цел, – может быть, и путь только покрыт водой, а не размыт. Делать нечего, опять пришлось идти через овражек, где воды было уже гораздо выше щиколотки, едва не по колено. Поднявшись в свой номер, на второй этаж, мы беспомощно стали смотреть на видневшуюся оттуда станцию, думая, что вот-вот задымит паровоз, и нашему неопределенному положению – конец. Между тем вода во овражке заметно прибывала. Скоро и переходить вброд на станцию сделалось невозможно. Устроили какой-то ящик и в нем держали переправу... Потом вода поднялась и до нашей улицы, понемногу залила ее и к ночи поднялась до «татами» в нижнем этаже. Хозяева стали перебираться на второй этаж, перетаскивали туда свои пожитки, припасы, посуду и пр. Дело принимало, очевидно, серьезный оборот. На улицу выходить было уже нельзя. 8 сентября. Проснувшись рано утром, я поспешил к окну, надеясь видеть черную землю. Но увы! Улица и дол, вплоть до станции, превратились в один сплошной поток, по которому со стремительностью неслись бревна, кадушки, доски, сломанные заборы, дрова. Одноэтажные дома стояли печальными островами по крышу в воде. Вода залила до половины и нижний этаж нашей гостиницы. По улицам ездили люди на сколоченных на скорую руку плотах, собирали из затопленных домов всех не успевших бежать. Далеко из-за станции от едва видневшихся хижин слышны были крики о помощи, но нельзя было сделать ничего.. |
| Храм царевича Димитрия в Москве при 1-ой градской больнице Немой свидетель С северо-западной стороны от храма находятся древние княжеские палаты (их постройку относят к концу XV века), они же в конце XVI столетия стали местом пребывания младшего отпрыска Грозного. Палаты эти — единственный дошедший до нас свидетель тех далеких событий, свидетель, хранящий множество загадок. До сих пор доподлинно неизвестно, как выглядели палаты первоначально. Мы знаем лишь, что они входили в обширный комплекс княжеской резиденции Андрея Большого (одного из сыновей Ивана III) и соединялись деревянными переходами с остальными частями ансамбля — деревянными и каменными палатами и Спасо-Преображеским собором. В этих палатах пребывал князь; они же служили для торжественных приемов, на что указывает их особая торжественная архитектура: высокие (в три этажа), монументальные, изысканные. Палаты завершаются восьмискатной кровлей на новгородский манер с нарядными фронтонами (их украшают терракотовые фризы и кирпичные орнаментальные пояса). В истории русской архитектуры палаты «углицких удельных князей» считаются самым значительным произведением гражданского зодчества второй половины XV века вне стен Москвы. По мнению ряда исследователей палаты, ко всему прочему, служили последним пристанищем при защите крепости от врагов, являясь, таким образом, своеобразной башней-донжоном (этой функции палат отвечают мощные стены, узкие бойницы окна нижнего ряда и глухая внешняя восточная стена). Вполне возможно, что первоначально в первом этаже палат вообще не было входа, здесь, предположительно, могла находиться княжеская кладовая. Второй этаж был жилым, туда вел деревянный переход, который в условиях обороны мог быть сожжен. Третий этаж выполнял роль залы для торжественных приемов и трапез, он-то и был в прямом смысле слова палатой с одним центральным столпом. К концу XVI века княжеская резиденция пришла в упадок, ее подновили к приезду нового угличского князя — царевича Димитрия. Старинные каменные палаты стали его дворцом. Теперь особой защиты палаты не требовали, поэтому с северной, речной, стороны к ним было приделано деревянное крыльцо с лестницей на второй этаж. Вот по этой лестнице и спустился царевич играть с «робятами» во дворе. Согласно следствию Шуйского, дети подтвердили, что царевич убился случайно, про это говорили и взрослые, бывшие «на крыльце с царицей». Но достаточно подняться на это самое крыльцо (восстановленное архитектором Н. В. Султановым в 1890-е годы) и посмотреть в сторону алтаря, чтобы понять: разглядеть что-то с этой точки было практически невозможно. |
| – Пойдите, пожалуйста, разыщите здесь кого-нибудь, инспектора, что ли, или хоть ученика какого-нибудь, хоть одного живого человека приведите ко мне, а то здесь, как будто вся семинария вымерла, никого не видно, – сказал ревизор, обращаясь к молодому господину вместе с ним приехавшему. Молодой человек поспешно вышел в коридор и видя, что здесь все двери в другие коридоры притворены, поднялся на второй этаж в надежде кого-нибудь там найти. Но напрасно он ходил там от комнаты к комнате, двери в классы были заперты замками, нигде ни души, всюду царствует мертвенная тишина. Поднимается он на третий этаж, и там тоже нет ни души и двери во все комнаты заперты. И если бы не тот же пьяный сторож Живой, ему еще, быть может, долго пришлось бы погулять в одиночку по коридорам, да и самому ревизору соскучилось бы стоять на парадном крыльце! – Постой-ка, ваша милость, – сказал Живой, подошедши к ревизору в ту минуту, как молодой господин говорил ему что он нигде никого не нашел, – теперь все, значить, ученики либо гулять ушли, либо отдыхают, затем, что им ныне дан отдых, а учители-то их собирались все сюда, про списки толковали, да тоже все недавно разошлись по домам... экзамен, значит, у нас кончились и учеников хотели распустить по домам... так никого тут теперь и не видно... а я вот беспременно знаю, что в одной спальне теперь кто-нибудь да спит... потому там всегда два философа спят после обеда... – А где у вас спальни? – спросил ревизор. – На третьем этаже, – ответил твердо Живой. – Веди меня туда сейчас же, – сказал ревизор. – Рад стараться, ваше благородие... Ревизор вошел в коридор, быстро окинул взглядом полы, лестницы, стены, двери и потолки, прикоснулся к стене пальцем, местах в двух-трех, покачал головою, увидевши на пальцах свежую краску, и хотел было подниматься по лестнице на второй этаж, но Живой тотчас же остановил его. – Здесь, ваша милость, все выходит, теперь заперто и ключи все у комиссара либо у инспектора, так я вас проведу в другую дверь из новой пристройки. |
| Из Шахки мы прошли в Эль-Хит (1 час расстояния), маленькую деревушку на месте древнего городка, отлично сохранившегося. Мы расположились лагерем (фот. 362, кат. 204) в масличном саду, принадлежащем шейху, возле его дома, который представляет замковую цитадель городка и построен на небольшом скалистом холмике. Дом был наполнен надписями, отовсюду набранными и вставленными в стены, над входными дверями, даже в полу. Косяк главной двери представляет надпись ц. Св. Сергия 354 г. (фот.363, кат. 205). Самый дом сложен из кусков арабами, очевидно, переходит в роде шейхов уже с незапамятных времен. Около дома две или три башни, но сильно разрушенные; около одной башни есть постройка, вся выложенная из старых кусков, так что около двери заложено четыре надписи и три фрагмента надписей, но большинство вверх ногами и иные в полу. Вход (табл. X) украшен обычною резною из камня (фот. 364, кат. 206) во вкусе III в. декоративною облицовкою. За башнею, среди камней, служащих оградою, мы встретили большой рельеф из лавы, выш. 0,69 м. и длин. 1,03 м., с изображением четы (фот. 371, кат. 214) увенчиваемой гениями или викториями: мужчина сложил руку для именословного благословения; рельеф принадлежит VI – VII столетию и является редким образчиком того же тяжелого стиля, который мы видели в Санамене. На восточной окраине города большой (фот.368, кат. 211) дом представляет христианскую базилику с тремя нефами и пристроенным на восточном конце выступом, служащим абсидою. Кладка абсиды резко разнится от прочего здания, и потому необходимо предположить, что именно эта часть присоединена к зданию не первоначально, а в позднейшее время, стало быть, для выполнения плана христианской церкви. Но мы не могли найти в памятнике никаких указаний, был ли он до этой перестройки христианскою базиликою, или нет. Дом в настоящее время служит жильем для одной фамилии, которая занимает сама верхний этаж, а в нижнем этаже устроила помещение для скота и амбары. Верхний этаж оказалось невозможно осмотреть – так завален он скарбом, и так плотно закрыты грудами камней его окна, ради темноты и прохлады. Войдя в нижний этаж, мы нашли его до высоты сводов наполненным половою, однако внутреннее устройство трех нефов, обычный гауранский или сирийский способ покрытия их каменными плитами, южные боковые двери, все сохранилось; но, на западной стороне (фот. 369, кат. 212) вместо наружного полукруга абсиды, оказалась выведенною вновь стена, которая и отделяет абсиду в особую пристройку 86 . |
| — А с доступной средой в вашем городе как дела обстоят? — Когда я упал, как раз доделывали ремонт в новой квартире в Брянске. Травму мою учли. Широкие проемы, отсутствие порогов, можно въехать в кухню, спальню, ванную на коляске. Даже пандус перед подъездом был. Единственная проблема — первые шесть ступеней перед лифтом. Супруга написала в управляющую компанию, и в течение месяца без проволочек нам установили пандус. А вот в Людиново, где мы жили в квартире у тещи сразу после больницы потом еще три месяца после реабилитации, было не все так радужно. Четвертый этаж без лифта. Тестя, брата, друзей то и дело просил спустить и поднять меня в квартиру, чтобы поехать оформить инвалидность или просто на улицу выйти свежим воздухом подышать. Помню, однажды приехали с Юлей после очередной врачебной комиссии, а помочь некому. Совсем. Из вариантов только сидеть несколько часов перед дверью. «Ну ничего, — сказала она. — Давай сами». Взвалила меня на спину и подняла на четвертый этаж. Конечно, я был против, но она удивительной твердости и выдержки женщина, кандидат в мастера спорта по пауэрлифтингу. Загрузила и понесла. — Оформление инвалидности требовало очного посещения врачей? Что вообще это дает? — Инвалидность дает пенсию. Это хоть какие-то деньги. Также получаешь индивидуальную программу реабилитации и расходники по уходу: ортезы и ортопедию, какую-то технику. Начинать оформлять инвалидность можно не раньше, чем через четыре месяца после травмы. Тут-то и открылись все проблемы. Приезжаешь к больнице, парковки для инвалидов нет. Паркуешься где придется и добираешься на колесах. Приходишь к неврологу, надеешься, что вот сейчас все здесь и сделаешь, но нет, тебя гоняют. Например, отправляют к хирургу, который работает завтра, или терапевту и урологу, которые работали вчера. А это значит опять поднимать и спускать меня на четвертый этаж, вновь колесить от парковки к больнице. Несмотря на нашу с женой энергичность, на оформление инвалидности ушло два месяца. Я искренне не понимал, почему нельзя сделать все разом и в одном месте. Ладно я, могу колеса покрутить, у меня руки сильные, а если человек не может? А если у него нет коляски, ведь ее выдают после оформления инвалидности. «Бей лапками, превращай сливки в сметану» |
| Этеменанка состояла из семи ярусов, каждый из которых являлся храмом языческого божества. Первый этаж, вышиной в тридцать три метра, был черного цвета и назвался Нижним храмом Мардука (верховного бога Вавилона). В центре храма высилась статуя бога, полностью отлитая из чистейшего золота, весом в 23700 килограмм, то есть более 23 тонн. В храме также стояли золотой стол, длиной в 15 и шириной в 5 метров, золотая скамейка и трон. Перед статуей Мардука совершались ежедневные жертвоприношения, причём в самом храме приносились в жертву только новорожденные животные, тогда как взрослые возлагались на алтарь перед храмом. Второй этаж красного цвета был восемнадцать метров в высоту. Третий, четвертый, пятый и шестой были по шесть метров в высоту и были расписаны разными цветами. Последний, седьмой этаж, назывался Верхним храмом Мардука, имел пятнадцать метров в высоту и был облицован бирюзовыми глазурованными плитками, украшенные золотыми рогами. Верхний храм был виден за много километров до Вавилона и в свете солнца являл путникам поистине сказочное зрелище. В этом храме находились ложе, кресло и стол, предназначенные, якобы, для самого бога, когда тот приходил сюда отдохнуть. Этот «отдых», на котором жрецы зарабатывали огромные деньги, представлял собой дичайшую оргию, за которую богачи отдавали порой жрецам последние деньги. Вообще, служение в этом роскошном храме сопровождалось отъявленнейшими грехами, которые, впрочем, полностью оправдывались постулатами вавилонской религии. В храме были две системы лестниц, первая — наружная, по которой паломники могли подняться на верхние этажи, и вторая — скрытая внутри храма, предназначенная для служителей. Снаружи храмовый комплекс был опоясан крепостной стеной с множеством башен и бронзовых ворот, представляя, по сути, крепость в крепости. Вавилонская башня являлась гордостью и символом Вавилона, и поэтому каждый из его царей старался украсить ее чем-либо. На протяжении своей долгой истории, начиная со времен, о которых повествуется в книге Бытие, 14 главе, вавилонская башня часто подвергалась разрушению. |
| «Торпеда» не зацепила Эдика и Федю. Она отскочила от балки и с грохотом полетела вниз. Они даже не посмотрели на нас. Молча продолжали карабкаться. Я взял вторую балясину. — Подожди. Экономь снаряды, — серьезно сказал Виталька. Мы сделали ошибку. Надо было спуститься на пятый этаж и отбиваться от врагов, пока они ползут по балкам и едва держатся. А мы остались на верхнем ярусе. Мы ждали, что вот-вот, как в хорошем фильме, ворвется на монастырский двор синий милицейский фургон. Но там было пусто и тихо. Лишь на окрестных улицах мелькали крошечные фигурки пешеходов. Не докричишься, не позовешь на помощь… Сколько прошло времени? Совершенно не представляю. Наверно, немного, потому что с тех пор, как в башне появились наши враги, ни разу не били часы. Но нам казалось, что мы здесь целый день. Эдик и Федя выбрались на пятый этаж, и мы потеряли их из виду под грудой рухнувших брусьев и половиц. Только было слышно, как они шепотом ругаются. Этот шепот наводил на меня ужас. Наконец белобрысая Федина голова показалась над краем люка. Я метнул в нее свою «торпеду». Федя завопил и пропал, внизу что-то загремело. — Хорошая будет шишка! — восторженно заметил Виталька. Но тут же нам стало не до веселья: сквозь доски яростно протолкался в люк Эдик. Исцарапанный, оборванный, злой до беспамятства. С моим ножом в кулаке. Теперь между нами был только один этаж и крепкая лестница — такую не разломаешь. Виталька встал над люком, расставив ноги, и поднял свою балясину. Тонко сказал: — Попробуй сунься, бандюга… Я оглянулся в поисках оружия. Палку бы или камень… Ничего нет! А внизу по-прежнему пусто! А если закричать изо всех сил, может, услышат? Но, несмотря на опасность, кричать я почему-то не мог. Не мог заставить себя заорать над всем городом «помогите»! А если ударить в колокол? Я вскочил на перила и хотел дотянуться до колокола, который висел в арочном проеме. Это был самый большой из тех, что сохранились. Громадный! И звон у него, конечно, могучий… Но как дотянешься? В проушину чугунного языка была вплетена толстая веревка, но от нее остался лишь гнилой обрывок. А до обрывка — метра два пустоты. |
|
|
