| Первый из обиженных князей поднялся Олег Святославичь Тмутараканский. Он в тот же год, как кончилась Половецкая война, напал на Мономаха и отнял у него свой родовой город, Чернигов. Олег очень верно расчел, что Святополк не вступится за Мономаха, оставившего его в Желаньской битве, и вполне успел в своем предприятии: Мономах не только оставил Чернигов после семидневной жестокой битвы, как сам говорит в своем поучении, но даже отступился от всех земель Приокских, принадлежавших к Черниговскому уделу, ибо мы уже видим на другой год Олегова посадника в Муроме. В след за Олегом, кажется, поднялся другой безудельный Святославичь, Олегов брат, Давыд, и занял Смоленск, принадлежавший Мономаху. Это движение Святославичей, устремленное только на один Всеволодов род, завладевший их родовыми уделами, примирило Мономаха с Святополком. И на другой год мы уже видим Святополкова мужа, Славяту, в Переяславле, присланного от своего Князя на некое орудие к Владимиру; это некое орудие, кажется, было ничто иное, как договор о войне с Половцами, которая и началась изменническим убиением Половецких Князей, Итларя и Китана, пришедших на мир к Владимиру. После чего союзники потребовали, чтобы Олег пристал к ним и убил или выдал им бывшего у него Итларевича: но Святославичь, не надеясь на их дружбу, не решился изменить своим союзникам, Половцам, и они принуждены были заключить с Половцами вторичный мир, даже с уступкою Юрьева. По окончании второй Половецкой войны, Святополк с Мономахом пошли на Давыда, слабейшего из Святославичей, и потребовали чтобы он оставил Смоленск, в замен которого предложили, Новгород, на что он сперва согласился, но, вскоре, опять занял Смоленск, Новгородцы же пригласили к себе Мономахова сына, Мстислава, княжившего в Ростове. Мономах на этот раз оставил Давыда в покое, и даже, кажется, вместе с Святополком, утвердил за ним Смоленский удел, может быть, желая привлечь его к себе и удалить от Олега, против которого замышлял жестокую войну, и в тот же год начал ее, приказав своему сыну, Курскому князю, Изяславу, занять Муром. |
| Звеня славою прадедов. Вы же рекли: «Мы одни постоим за себя, Славу передню сами похитим, Заднюю славу сами поделим!» И не диво бы, братья, старому стать молодым. Сокол ученый Птиц высоко взбивает, Не даст он в обиду гнезда своего! Но горе, горе! князья мне не в помощь! Времена обратились на низкое! Вот и у Роменя кричат под саблями половецкими, А князь Владимир под ранами. Горе и беда сыну Глебову! Где ж ты, великий князь Всеволод? Иль не помыслишь прилететь издалеча, отцовский златой престол защитить? Силен ты веслами Волгу разбрызгать, А Дон шеломами вычерпать, Будь ты с нами, и была бы дева по ногате, А отрок по резане. Ты же по суху можешь Стрелять живыми шереширами с чадами Глеба удалыми; А вы, бесстрашные Рюрик с Давыдом, Не ваши ль позлащенные шеломы в крови плавали? Не ваша ль храбрая дружина рыкает, Словно как туры, калеными саблями ранены, в поле незнаемом? Вступите, вступите в стремя златое За честь сего времени, за Русскую землю, За раны Игоря, буйного Святославича! Ты, галицкий князь Осьмомысл Ярослав, Высоко ты сидишь на престоле своем златокованом, Подпер Угрские горы полками железными, Заступил ты путь королю, Затворил Дунаю ворота, Бремена через облаки мечешь, Рядишь суды до Дуная, И угроза твоя по землям течет, Ворота отворяешь к Киеву, Стреляешь в султанов с златого престола отцовского через дальние земли. Стреляй же, князь, в Кончака, неверного кощея, за Русскую землю, За раны Игоря, буйного Святославича! А ты, Мстислав, и ты, смелый Роман! Храбрая мысль носит вас на подвиги, Высоко возлетаете вы на дело отважное, Словно как сокол на ветрах ширяется, Птиц одолеть замышляя в отважности! Шеломы у вас латинские, под ними железные панцири! Дрогнули от них земля и многие области ханов, Литва, деремела, ятвяги, И половцы, копья свои повергнув, Главы подклонили Под ваши мечи харалужные. Но уже для Игоря-князя солнце свет свой утратило И древо свой лист не добром сронило; По Роси, по Суле грады поделены, А храброму полку Игоря уже не воскреснуть! Дон тебя, князя, кличет, |
| Славу передню сами похитим, Заднюю славу сами поделим!» И не диво бы, братья, старому стать молодым. Сокол ученый Птиц высоко взбивает, Не даст он в обиду гнезда своего! Но горе, горе! Князья мне не в помощь! Времена обратились на низкое! Вот и у Роменя кричат под саблями половецкими, А князь Владимир под ранами. Горе и беда сыну Глебову! Где ж ты, великий князь Всеволод! Иль не помыслишь прилететь издалеча, отцовский златой престол защитить? Силен ты веслами Волгу разбрызгать, А Дон шеломами вычерпать, Будь ты с нами, и была бы дева по ногате, А отрок по резане. Ты же по суху можешь Стрелять живыми шереширами с чадами Глеба удалыми; А вы, бесстрашные Рюрик с Давыдом, Не ваши ль позлащенные шеломы в крови плавали? Не ваша ль храбрая дружина рыкает, Словно как туры, калеными саблями ранены, в поле незнаемом? Вступите, вступите в стремя златое За честь сего времени, за Русскую землю, За раны Игоря, буйного Святославича! Ты, галицкий князь Осьмомысл Ярослав, Высоко ты сидишь на престоле своем златокованом, Подпер Угрские горы полками железными, Заступил ты путь королю, Затворил Дунаю ворота, Бремена через облаки мечешь, Рядишь суды до Дуная, И угроза твоя по землям течет, Ворота отворяешь к Киеву, Стреляешь в султанов с златого престола отцовского через дальние земли. Стреляй же, князь, в Кончака, неверного кощея, за Русскую землю, За раны Игоря, буйного Святославича! А ты, Мстислав, и ты, смелый Роман! Храбрая мысль носит вас на подвиги, Высоко возлетаете вы на дело отважное, Словно как сокол на ветрах ширяется, Птиц одолеть замышляя в отважности! Шеломы у вас латинские, под ними железные панцири! Дрогнули от них земля и многие области хановы, Литва, деремела, ятвяги, И половцы, копья свои повергнув, Главы подклонили Под ваши мечи харалужные. Но уже для Игоря-князя солнце свет свой утратило, И древо свой лист не добром сронило; По Роси, по Суле грады поделены, А храброму полку Игоря уже не воскреснуть! Дон тебя, князя, кличет, Дон зовет князей на победу! Ольговичи, храбрые князи, доспели на бой. |
| Вы ж решили бить наудалую: “Нашу славу силой мы возьмем, А за ней поделим и былую”. Диво ль старцу — мне помолодеть? Старый сокол, хоть и слаб он с виду, Высоко заставит птиц лететь, Никому не даст гнезда в обиду. Да князья помочь мне не хотят, Мало толку в силе молодецкой. Время, что ли двинулось назад? Ведь под самым Римовом кричат Русичи под саблей половецкой! И Владимир в ранах, чуть живой, — Горе князю в сече боевой!” 6 Князь великий Всеволод! Доколе Муки нам великие терпеть? Не тебе ль на суздальском престоле О престоле отчем порадеть? Ты и Волгу веслами расплещешь, Ты шеломом вычерпаешь Дон, Из живых ты луков стрелы мечешь, Сыновьями Глеба окружен. Если б ты привел на помощь рати, Чтоб врага не выпустить из рук, — Продавали б девок по ногате, А рабов — по резани на круг. 7 Вы, князья буй Рюрик и Давид! Смолкли ваши воинские громы. А не ваши ль плавали в крови Золотом покрытые шеломы? И не ваши ль храбрые полки Рыкают, как туры, умирая От каленой сабли, от руки Ратника неведомого края? Встаньте, государи, в злат стремень За обиду в этот черный день, За Русскую землю, За Игоревы раны — Удалого сына Святославича! 8 Ярослав, князь Галицкий! Твой град Высоко стоит под облаками. Оседлал вершины ты Карпат И подпер железными полками. На своем престоле золотом Восемь дел ты, князь, решаешь разом, И народ зовет тебя кругом Осмомыслом — за великий разум. Дверь Дуная заперев на ключ, Королю дорогу заступая, Бремена ты мечешь выше туч, Суд вершишь до самого Дуная. Власть твоя по землям потекла. В киевские входишь ты пределы, И в салтанов с отчего стола Ты пускаешь княжеские стрелы. Так стреляй в Кончака. государь, С дальних гор на ворога ударь За Русскую землю, За Игоревы раны — Удалого сына Святославича! 9 Вы, князья Мстислав и буй Роман! Мчит ваш ум на подвиг мысль живая, И несетесь вы на вражий стан, Соколом ширяясь сквозь туман, Птицу в буйстве одолеть желая. Вся в железе княжеская грудь, Золотом шелом латинский блещет, И повсюду, где лежит ваш путь, Вся земля от тяжести трепещет. |
| Летописные повести о походе князя Игоря Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова ИЗ ИПАТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ Публикуемый фрагмент из южнорусского летописного свода конца XII века повествует ο событиях, предшествовавших походу на половцев князя Игоря Святославича в 1185 году, и ο самом походе. Летописный рассказ отличается особой обстоятельностью и чертами несомненной литературной обработки. Исследователи обратили внимание на сходство летописной повести ο походе Игоря со «Словом ο полку Игореве» – на сюжетные и текстуальные параллели. Текст публикуется по Ипатьевскому списку Ипатьевской летописи, по рукописи БАН 16.4.4, первой четверти XV века. Слова, исправленные по другим спискам этой летописи (а в двух случаях по смыслу: в летописи написано «половци» вместо «полци»), выделены курсивом. ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ Из Лаврентьевской летописи публикуется фрагмент, в котором повествуется ο походе русских князей на половцев в 1184 году и ο походе Игоря Святославича в 1185 году (в этой летописи годовая сетка ошибочно сдвинута на год и ο событиях рассказано соответственно в статьях 1185 и 1186 годов). Изложение здесь не только значительно короче, чем в Киевском летописном своде (в составе Ипатьевской летописи), но в ряде случаев, видимо, не точно фактически: едва ли достоверны упоминание ο встрече Игоря с другими участниками похода у Переяславля-Южного, сведения о том, что Игорь взял с собой в поход двух сыновей – Владимира и малолетнего Олега, рассказ ο том, как после победы над половцами Игорь три дня «веселился» на захваченных вежах, и т. д. Тем не менее этот рассказ интересен, так как отражает ту версию событий, которая вошла в большинство русских летописей последующего времени. Текст публикуется по Лаврентьевскому списку 1377 года (РНБ, шифр F. п., 2). Рукопись была изготовлена по заказу суздальского и нижегородского великого князя Дмитрия Константиновича; один из переписчиков и, вероятно, организатор этой работы – монах Лаврентий – завершил текст своей припиской. По его имени летопись и именуется Лаврентьевской. Оригиналом для переписки послужил Тверской летописный свод 1305 года. |
| Но пусть говорят за нас сами действующие лица: по смерти в. к. Всеволода сын его Владимир сказал: " Если я сяду на столе отца своего, то будет у меня война с Святополком, потому что этот стол принадлежал прежде отцу его " . Будет междоусобие, говорит Мономах, потому что (главная и единственная причина междоусобий!) Святополк старше меня: он сын старшего Ярославича, который прежде моего отца сидел на старшем столе. На этот раз Мономах не нарушил права старшинства, и междоусобия не было: с уничтожением причины уничтожилось и следствие, но по смерти Святополка Мономах принужден был нарушить право старшинства Святославичей черниговских, и отсюда междоусобие между Мономаховичами и Ольговичами. Послушаем опять, как рассуждают сами действующие лица, сами князья: Всеволоду Ольговичу удалось восстановить свое право старшинства и овладеть Киевом; приближаясь к смерти, он говорил: " Мономах нарушил наше право старшинства, сел в Киеве мимо отца нашего Олега, да и после себя посадил Мстислава, сына своего, а тот после себя посадил брата своего Ярополка; так и я сделаю то же, после себя отдаю Киев брату своему Игорю " . Нарушение права старшинства Святославичей со стороны Мономаха и его потомков заставляет и Ольговича действовать таким же образом. Против этого, разумеется, должны были восстать Мономаховичи, и вот междоусобие. Но опять послушаем, какую причину этому междоусобию выставляет Мономахович Изяслав - опять те же родовые счеты, родовой обычай. " Я терпел Всеволода на столе киевском, - говорит Изяслав, - потому что он был старший брат; брат и зять старший для меня вместо отца, а с этими (братьями Всеволода) хочу управиться, как мне бог даст " . Выписывая известия из летописи, где упоминаются волости, хотят убедить нас, что за них идет все дело и скрывают все причины, всю связь событий, но, раздробив события, отняв у них связь, можно доказать все, что угодно. Так и война у Мономаховичей между дядею Юрием и племянником Изяславом, причиною которой были родовые счеты, спор о старшинстве, у г. |
| Итогом смуты стал Любечский съезд князей в окт. 1097 г. На нем, согласно принципу отчинности, Черниговское княжество было закреплено за О. С. совместно с братьями Давидом (при этом Смоленск передавался Владимиру Всеволодовичу Мономаху) и Ярославом. Какая именно из черниговских волостей досталась О. С., источники умалчивают, но, судя по позднейшим данным об отчинах Ольговичей и Давидовичей, ясно, что это была Новгород-Северская вол., включавшая тогда Ср. и частично В. Подесенье и В. Поочье. Кроме того, Владимир Всеволодович Мономах уступил О. С. (возможно, временно) Курское Посемье. Вероятно, на Любечском съезде О. С. был лишен старейшинства среди Святославичей; если это предположение верно, то данный случай - самое раннее свидетельство директивного установления династического старейшинства по междукняжескому договору. В дальнейшем место О. С., как и Святославичей в целом, в системе междукняжеских отношений вырисовывается с достаточной определенностью. Ни О. С., ни ставший черниговским князем Давид Святославич не покушались на сложившееся еще до возвращения О. С. на Русь фактическое соправительство киевского кн. Святополка Изяславича и переяславского кн. Владимира Всеволодовича Мономаха, обусловленное их положением как отчичей Киева. По всей вероятности, в силу решений Любечского съезда Святославичи были лишены такого положения, поскольку киевское княжение их отца Святослава Ярославича, нарушившее принцип старейшинства, воспринималось как незаконное. Переход киевского стола от Святополка Изяславича к Владимиру Всеволодовичу Мономаху в 1113 г. совершился без всяких препятствий со стороны Давида Святославича и О. С. (очевидно, компенсацией за лояльность служила уступка О. С. Курска). О. С. участвовал во мн. общерус. мероприятиях: в 1098 г. совместно с Владимиром Всеволодовичем Мономахом и Давидом Святославичем выступил против Святополка Изяславича, обвинявшегося в причастности к ослеплению теребовльского кн. Василия (Василька) Ростиславича ; в 1100 г. присутствовал на княжеском съезде в Витичеве, на к-ром кн. Давид Игоревич был лишен Волыни; в 1101 г. участвовал в заключении мира с половцами у Сакова, в 1104 г.- в походе против минского кн. Глеба Всеславича , в 1107 г.- в отражении половецкого набега в Посулье; тогда же женил сына, кн. Святослава, на дочери половецкого хана Аепы (параллельно с браком сына Владимира Мономаха Юрия); в 1113 г. вместе со ставшим киевским князем Владимиром Всеволодовичем Мономахом противостоял половцам у Воиня. Однако следует отметить некоторую сдержанность О. С. в отношении военных действий против половцев: он отказался присоединиться к общерус. походу 1103 г., по всей видимости, не участвовал в походах в 1110 и 1111 гг. |
| Только сыну Всеволода, Владимиру, прозванному Мономахом, удалось успокоить несколько междоусобия в древней Руси. Владимир Мономах начал выделяться из среды современных ему князей особенными дарованиями еще в молодых летах, при жизни своего отца. Он помогал отцу в борьбе с Олегом Святославичем и утешал его, когда он был изгнан племянником из Чернигова. Он был правою рукою престарелого отца и во время княжения его в Киеве. Уже в это время начала ясно определяться особенно одна привлекательная черта в характере Владимира Мономаха – его миролюбие. Благодаря своему миролюбивому характеру и острому, проницательному уму, Владимир Мономах не раз являлся спасителем Руси от смут и междоусобий княжеских, после смерти отца. Заботы Владимира Мономаха о примирении князей и победоносные походы его против половцев. Миром ознаменовал Владимир Мономах самое вступление свое в среду удельных князей, как наследник своего отца. Когда умер отец его, Всеволод, то Владимир Мономах сказал сам себе: «если сяду на престол отца моего, то будет у меня война с Святополком, потому что он – старший в роде». Поэтому, заботясь больше всего о мире в русской земле, Владимир Мономах призвал на киевский великокняжеский престол Святополка Изяславича, а сам взял себе Чернигов. Скоро после того половцы пришли воевать русскую землю. Святополк Изяславич хотел было сам управиться с врагами. Но умные люди посоветовали ему призвать на помощь Владимира Мономаха. Владимир пришел с войском своим на помощь великому князю, но пред походом советовал ему лучше помириться с врагами, чтоб не проливать христианской крови. Святополк Изяславич не послушал мудрого совета. Произошла сеча между русскими и половцами на берегах р. Стугны. Русские были разбиты. Владимир Мономах едва спасся с малою дружиною, а брат его Ростислав погиб при переправе через р. Стугну. Святополк Изяславич тогда вынужден был заключить мир с половцами, женившись на дочери их хана. Скоро наступила новая смута на Руси из-за споров между князьями. Олег Святославич воспользовался бедствиями Руси и снова привел половцев на Чернигов. Владимир Мономах, не желая быть виновником смут и пролития христианской крови, уступил Олегу Святославичу черниговское княжество, а сам перешел в Переяславль, как свою отчину. Только, заключая договор с Олегом Святославичем, Владимир Мономах требовал, чтобы он боролся со всеми своими родичами – русскими князьями против общего врага русского народа – половцев. |
| Вицелин, еп. ольденбургский (1149–1154) 267 вкладная книга Пассауской ц-ви 31 вкладная книга м-ря св. Эммерама в Регенсбурге 274–275 Владимир, кн. оломоуцкий (1189 – прежде 1200 [?]) VI, 263 Владимир (Володаревич?), кн. минский (ум. после 1182 г.) IXa, 318 Владимир Всеволодович Мономах, кн. киевский (1113–1125) III, V, IXb, 182–183, 202, 236, 240, 250, 255, 257–263, 286, 363, 374 Владимир Мстиславич, кн. берестейский (ум. в 1170 г.) IXb, 310–311, 318 Владимир Рюрикович, кн. киевский (1223–1236, ум. в 1239 г.) IXb, 372 Владимир Святославич (Святой), кн. киевский (978–1015) V, VIII, IXa, 38, 56, 58, 60–61, 63, 67, 67–68, 72, 72–77, 80–81, 87, 89, 92, 104, 107, 112, 116, 135, 173, 187, 190, 227–228, 227, 229, 329, 344, 344–345, 356 Владимир Ярославич, кн. новгородский (1034/6–1052) IXa Владимир Ярославич, кн. галицкий (ум. в 1199 г.) IV, IXa, 309, 312–315, 313, 321, 321, 324 Владимирко Володаревич, кн. перемышльский, затем галицкий (1125–1153) IXa, 202, 257, 306, 306–307, 345, 370–371 Владислав I Херманн, кн. польский (1079–1102) IV, 173, 173, 175–176, 175–177, 229, 229, 233, 253, 360–361 Владислав II Изгнанник, кн. польский (1137–1146, ум. в 1159 г.) II, IV, 178, 198, 200, 200, 204, 250–251, 256, 265, 265–266, 280, 308, 311, 311, 318 Владислав III Тонконогий, кн. польский (ум. в 1231 г.) IV, 309, 309–310, 325, 325 Владислав I, кн. чешский (1109–1125, с перерывами) VI, 261, 261, 263 Владислав II, кн. чешский (1140–1172, кор. с 1158 г.) VI, 220, 241, 251–252, 261, 261–266, 263–264 Владислав, с. чешского кн. Собеслава I (ум. в 1165 г.) 261 Власий, св. (умучен ок. 316 г.) 189–190 Влодарский Б., см. Wlodarski В. Володарь Глебович, кн. минский (ум. после 1166/7 г.) IXa, 343 Володарь Ростиславич, кн. звенигородский, затем – перемышльский (ум. в 1125 г.) VIII, IXa, 199, 210, 255, 303–306, 303, 305–306, 361 Вольф, см. Ульв (Вольф) Вольф, о. гр. Випрехта I (посл. четв. X – сер. XI в.) 218–219 Вратислав I, кн. чешский (915–921) VI Вратислав II, кн. чешский (1061–1092, кор. с 1085 г.) IV–VI, 176–177, 184–186, 186, 208, 208, 219–220, 219–220 |
| Поэтому первые годы киевского княжения Владимира Святославича исторические источники отображают как цепь военных предприятий, направленных на восстановление такой зависимости и укрепление положения Киевской Руси в системе международных отношений того времени. Важнейшим направлением его военно-политической деятельности стало восстановление единства Русской земли, поскольку в годы междоусобной войны некоторые племена отказались подчиняться Киеву. Три года, начиная с первого похода в 981 году, потребовалось Владимиру, чтобы подавить сопротивление восставших племен и снова включить их в состав Руси. Причем против вятичей он провел два похода. В 981 году (по другой версии, исходящей из более ранней даты вокняжения Владимира – 979 Владимир отправляется в поход на Волынь, которая была захвачена Польшей – новым славянским государством в Восточной Европе, которое возглавил его основатель князь Мешко I из династии Пястов. Объектом раздора стали пограничные земли так называемой Червоной Руси в районе Закарпатья. В результате Владимир отвоевал эти старинные славянские земли с городами Червень, Перемышль и некоторыми другими. Главным опорным пунктом Руси на западных границах стал Владимир Волынский, основанный Киевским князем и превращенный в сильную крепость. Этим походом начались многочисленные войны для укрепления и расширения границ Древнерусского государства. В 982 году князь Владимир отправился в Карпаты, где сумел покорить племена хорватов. Подчинив, будучи новгородским князем, Полоцкое княжество на Западной Двине, Владимир получил тем самым возможность начать наступление на литовскую Пруссию. В 983 году Киевский князь покорил литовское племя ятвягов и установил контроль над Судовией, что открывало путь к Балтике. В 984 году состоялся его поход на радимичей. Отправившись за Днепр, Владимир послал впереди себя воеводу по прозвищу Волчий Хвост. В битве на речке Пищане воевода разгромил ополчение племени. Именно тогда, по всей видимости, и родилась поговорка: радимичи Волчьего Хвоста бегают. |
|
|
