| — А вас? — Меня — не надо. Что мне выпить из этого? — он показал на упаковки пенталгина и аспирина. — Пенталгин. Боевик выпил две таблетки. Лариса перевязала руку ему, потом ввела наркотик молодому боевику, раненному в живот. Его посадили на стул. Он сидел, опустив голову, и что-то бормотал. «Молится», — догадалась Лариса. Из главного коридора школы слышался звон выбиваемых стекол. В каждое окно поставили мужчину-заложника. Остальные носили парты и доски и ставили их на подоконники. Лариса уже знала, что главный среди террористов тот, кого они уважали: называли «Полковником». Полковник ходил по школе со снайперской винтовкой. Он выстрелил в легковую машину, которая проезжала по Коминтерна, и поджег ее. Боевики долго смеялись, глядя на то, как убегали водитель и пассажир. Стоя недалеко от Ларисы, Полковник внимательно вглядывался куда-то через оптику прицела и время от времени стрелял. — Куда вы стреляете? — спросила его Лариса. — Вон, на пятом этаже того дома, сидит снайпер, — сказал Полковник, указав на 39-й дом в переулке Школьном, и дважды выстрелил. — Доктор, если бы вы узнали, как мы попали сюда, вы бы очень удивились. — Через границу вас, наверное, провели наши, — предположила Лариса. — Я вам не о границе говорю, а о школе. Потом как-нибудь расскажу, сейчас некогда. И запомните: после того, как все закончится, о нас будут говорить, что мы наркоманы и насиловали женщин. Чуть позже Лариса обратилась к террористу с перевязанной рукой: — У вас же есть какие-то требования? Давайте я их вынесу. — Не надо. Они там, — он кивнул в сторону двора, — всё знают. — Как? — удивилась Лариса. — Это решаю не я, это решает Полковник, — в голосе Абдуллы послышалось раздражение. — Так отведите меня к нему. — Не надо! Через некоторое время Абдулла спросил: — Доктор, вы с кем здесь? — С сыном. — А кто еще у вас там, в зале? — Никого. — Выведите его. Лариса вывела из зала своего сына, семиклассника Тамерлана. Боевик посадил их на стулья возле лестницы, ведущей на второй этаж. Раненый террорист сидел напротив, продолжая молиться. Недалеко у окна стоял один из мужчин-заложников. |
| Евгений тяжело вздохнул и признал: - Мне нечего на это сказать. - Испытание твое, слава Богу, закончилось – ободряюще сказал ему ангел. – Враг отступил и твоему будущему больше ничего не угрожает. Продолжай свой путь по горе. Ангелы исчезли. Евгений увидел перед собой указательные стрелки, и понял, что пора идти. Он бодро направился по стрелкам, и вскоре вышел к камню. «Куда теперь? – подумал он. – В прошлом был, в будущем отчасти тоже. Что это за третья тропинка, ведущая прямо?». - Путь к тому, что должно быть – услышал он голос, который сразу вспомнил. «Это тот невидимый провожатый, который давал мне пояснения в начале путешествия по горе» – отметил Евгений. Он улыбнулся голосу как старому знакомому и продолжил путь по тропинке, ведущей прямо. Вскоре он вышел к железной двери в скале. При его приближении дверь открылась, он вошел в пещеру и увидел винтовую лестницу. Путь по ней освещался факелами, горящими на стене. Он поднялся по лестнице. Подъем был не из легких, и он порядком устал, пока не добрался до площадки наверху. Там перед ним распахнулась другая дверь, открывая выход наружу. Евгений вышел и оказался в великолепном саду. Такого сада он в жизни не видел. Перед ним начиналась аллея, образованная изумрудно-зелеными деревьями, на которых пышно цвели незнакомые и очень красивые белые и красные цветы. Дорожка аллеи была ровной, по ее краям тоже шли широкими полосами цветы: синие, голубые и золотистые, все очень необычных и завораживающих красотой оттенков. Было светло и тихо, и как-то по особенному покойно. Далеко в конце аллеи виднелся большой дом, больше похожий на дворец. Евгений направился к нему. «Это, должно быть, рай» — думал он, шагая по дорожке и восхищенно рассматривая деревья и цветы. Он вышел на открытое место перед домом и остановился. - Ну, здравствуй, Евгений – раздался голос невидимого провожатого и в тот же момент перед Евгением появился старец в епитрахили. Поверх нее старец носил крест с рубинами. - Так это вы меня сопровождали… — с удивлением произнес Евгений, рассматривая старца. |
| — И вниз! — вскричал он. — Вы забыли об этих словах: «и вниз». Я думал, это означало, что в указанном месте надо будет копать землю, но теперь мне сразу стало ясно, что я ошибся. — Так, значит, у вас внизу есть подвал? — воскликнул я. — Да, и он ровесник этому дому. Скорее вниз, через эту дверь! По винтовой каменной лестнице мы спустились вниз, и мой спутник, чиркнув спичкой, зажег большой фонарь, стоявший на бочке в углу. В то же мгновение мы убедились, что попали туда, куда нужно, и что кто-то недавно побывал здесь до нас. В этом подвале хранились дрова, но поленья, которые, как видно, покрывали прежде весь пол, теперь были отодвинуты к стенкам, освободив пространство посередине. Здесь лежала широкая и тяжелая каменная плита с заржавленным железным кольцом в центре, а к кольцу был привязан плотный клетчатый шарф. — Черт возьми, это шарф Брайтона! — вскричал Месгрейв. — Я не раз видел этот шарф у него шее. Но что он мог здесь делать, этот негодяй? По моей просьбе были вызваны два местных полисмена, и в их присутствии я сделал попытку приподнять плиту, ухватившись за шарф. Однако я лишь слегка пошевелил ее, и только с помощью одного из констеблей мне удалось немного сдвинуть ее в сторону. Под плитой была черная яма, и все мы заглянули в нее. Месгрейв, стоя на коленях, опустил свой фонарь вниз. Мы увидели узкую квадратную каморку глубиной около семи футов, шириной и длиной около четырех. У стены стоял низкий, окованный медью деревянный сундук с откинутой крышкой; в замочной скважине торчал вот этот самый ключ — забавный и старомодный. Снаружи сундук был покрыт толстым слоем пыли. Сырость и черви до того изъели дерево, что оно поросло плесенью даже изнутри. Несколько металлических кружков, таких же, какие вы видите здесь, — должно быть, старинные монеты — валялись на дне. Больше в нем ничего не было. Однако в первую минуту мы не смотрели на старый сундук — глаза наши были прикованы к тому, что находилось рядом. Какой-то мужчина в черном костюме сидел на корточках, опустив голову на край сундука и обхватив его обеими руками. Лицо этого человека посинело и было искажено до неузнаваемости, но, когда мы приподняли его, Реджинальд Месгрейв по росту, одежде и волосам сразу узнал в нем своего пропавшего дворецкого. Брайтон умер уже несколько дней назад, но на теле у него не было ни ран, ни кровоподтеков, которые могли бы объяснить его страшный конец. И когда мы вытащили труп из подвала, то оказались перед загадкой, пожалуй, не менее головоломной, чем та, которую мы только что разрешили… |
| — Из письма? Но никакой почты уже давно не существует! — А кто сказал, что письмо принес почтальон? Мира оставила его для нас в одном условленном месте. — Вы знаете, где она сейчас и что с ней? — Мы думали узнать об этом у вас. Мира написала, что спешит в Иерусалим. Может быть, она сейчас там. — Мира нам очень помогла в самое тяжелое для нас время. Она доставала для нас продукты и медикаменты. Но как мы ни экономили, они уже подошли к концу. Значит, это Мира вас к нам послала… Но кто же вы такие? Мальчик выглядит как обычный планетянин, а вот вы… Не похожи вы на планетян, и у вас есть хлеб, молоко и яблоки. Ничего этого в Европе уже давно нет: всех коров съели, хлеб никто не выпекает, а яблок в этом году не будет совсем — все пожрала саранча. — Он обратился к пожилой женщине: — Будьте так добры, Марта, снесите корзину с едой на кухню и разделите на всех. Да не забудьте нашего арестанта! Дженни, помоги, пожалуйста, Марте. Леонардо заявил, что ему нужна помощь, чтобы принести из машины остальные продукты. — Я помогу! — вызвался Карл. Сандра заметила, что он совсем побледнел и осунулся. — Тебе лучше немного отдохнуть, Карл, тебя совсем сморила дорога. Может мальчик где-нибудь здесь прилечь? — Эйлин, проводи наверх нашего нового воспитанника и уложи его в спальне для мальчиков. — Идемте со мной, мальчик, — сказала Карлу Эйлин, высокая девочка со светлыми длинными волосами. — Эй! Вы без меня не уедете? — спросил Карл Леонардо, уже поднимаясь по лестнице. — Нет, нет, отдохни, пока мы разгружаемся. — Я помогу этим людям, Ланселот, — сказал молчавший до этого священник и подошел ближе. — Благословите, батюшка! — Сандра пошла ему навстречу, сложив руки и склонив голову под благословение. Вслед за нею подошел Леонардо. Отец Иаков благословил их, и все люди в холле облегченно вздохнули. — Не забудь, отец Иаков, сразу же закрыть ворота, — сказал Ланселот, провожая Леонардо и священника до дверей. Он остановил коляску на крыльце и взял на изготовку свою винтовку, когда они вышли из дома. Сандра подошла к нему. |
| В обрамлениях высоких прямоугольных окон использована барочная форма наличников с " ушами " , замковыми камнями в перемычках и фигурными полотенцами под подоконниками. На колокольне крайне упрощенное декоративное оформление, подчеркивающее напряженную динамику ее объемного построения, соответствует принципам ампира, слабо сочетающимся с обликом храма и трапезной. Гладкие нерасчлененные плоскости ярусов завершены лишь антаблементами и аттиками, разделенными примитивно проработанными карнизами. Второй и третий ярусы прорезаны высокими арками звона. В интерьере восьмерик храма, покоящийся на тромпах, перекрыт восьмидольным сомкнутым сводом, открывавшимся в ныне заложенное отверстие венчающего барабана. Перекрытия апсиды и трапезной плоские. В нижнем ярусе колокольни крестообразное в плане внутреннее пространство, организованное четырьмя мощные пилонами, перекрыто сомкнутым сводом с распалубками. В толще кладки пилонов устроены небольшие круглые в плане компартименты, в одном из них (северо-западном) установлена винтовая деревянная лестница, ведущая на " звон " . Сохранившаяся в храме и апсиде клеевая живопись, выполненная в академической манере, относится ко 2-й пол. 19 века. Пространство перекрытия храма занимает композиция " Отечество " , очевидно, поновленная в нач. 20 в. В простенках между окнами восьмерика изображены парные фигуры апостолов, в тромпах — евангелисты. На боковых стенах четверика композиции, посвященные сюжетам христологичес-кого и богородичного циклов, заключены в фигурные обрамления, покрытые гризайльными орнаментами. На южной стене написаны: " Преображение " , " Воскресение " и " Воздвижение креста " ; на северной — " Рождество Богородицы " , " Успение " и " Вознесение Богородицы " . Западную стену четверика занимает " Ветхозаветная Троица " . В апсиде на восточной стене помещена традиционная композиция " Моление чаше " . В годы советской власти храм был закрыт и разорён. В настоящее время, стараниями неравнодушных людей, Никольский храм постепенно восстанавливается. Председателем попечительского совета по восстановлению этого храма в селе Сунгурово является народный артист России Олег Митяев. Вся информация о восстановлении храма на сайте прихода: sungurovo.ru |
| В суховато-графичном декоре колокольни оригинальна обработка устоев нижнего яруса прямоугольными выступами с нишами и филенчатые пилястры на флангах второго яруса. Интересна также трактовка основания второго яруса - своеобразный полуярус с овальными лежачими проемами в гранях. Ротонда, перекрытая куполом со световым кольцом в центре, покоится на мощных угловых устоях четверика и узких подпружных арках с парусами между ними. Своеобразно перекрытие алтаря и притвора: их прямоугольные части имеют коробовые своды с распалубками в торцах, апсида и закругленная часть притвора - конхи. Первый ярус колокольни с винтовой лестницей внутри северо-восточного устоя перекрыт крестовым сводом. Клеевая роспись 1-й трети 19 в. прописана маслом во 2-й пол. 19 в. Частично утрачена в своде, барабане, на стенах и полностью - в западном и южном люнетах, в конхах алтаря и притвора. Значительное для области произведение в стиле классицизма, отличающееся ясностью и уравновешенностью композиций, не лишенных некоторой наивности, и благородством колорита. Декоративная живопись исполнена охрой на интенсивно бирюзовом либо на темно-розовом фоне. В композициях гармонично сочетаются красные и оливковые, зеленые и охристые, голубые и белые цвета. В куполе написана многофигурная сцена " Похвала Троице " . В барабане живопись расположена в два яруса: в верхнем - библейские сцены Сотворения мира и одна - " Да святится имя твое " на слова " Отче наш " ; в нижнем - сюжеты на тему евангельских блаженств. Чередование крупных композиций в арочных обрамлениях, расположенных по сторонам света, и узких вертикальных придают росписи своеобразную ритмичность. Барабан отделен от купола скромным рисованным карнизом, а от стен - пышным гризайльным антаблементом, раскрепованным над пилонами и поддерживаемым кронштейнами. Выразителен фриз, в который включены раковины и листья аканта. В четверике живопись также выполнена в два яруса. Три большие евангельские композиции были написаны в люнетах (в северном сохр. " Нагорная проповедь " ). |
| Теперь хозяин этой комнаты Сергей Окунев. На первый взгляд скромная каморка: стол со старой лампой, алюминиевый чайник... — Вы знаете, что такое шаровый цвет? Это цвет серого балтийского неба. Именно в такой красили купол собора перед войной,— рассказывает Сергей Окунев. Сергей Николаевич открывает заветную дверь — там хранятся вещи, находившиеся в соборе во время блокады. Многие экспонаты привозили из других музеев. Мебельный гарнитур, документы, посуда... Кому раньше принадлежали эти вещи — неизвестно. В центре подвальной экспозиции — маятник Фуко. У него занятная судьба. Музей в 1931-1941 годах был антирелигиозным, и маятник воспринимали как символ атеизма, он крепился к центру купола на месте голубя — символа Святого духа — и, соседствуя с иконостасом, означал «торжество науки над религией». Когда «торжество» в 1986 году перестало быть актуальным, маятник был низвергнут в подвал. Он и сегодня в подвале, а голубь живет под куполом. Туристы гуськом поднимаются на колоннаду, щелкая селфи. Мы же идем другим путем — не туристическим. Поднимаемся на лифте и считаем ступени винтовых лестниц, чтобы попасть на крышу и балюстраду главного купола. Но это того стоит: рассмотреть вблизи крылья ангелов в элегической питерской дымке — настоящая удача. Исаакий украшает 33 фигуры из бронзы: евангелисты, апостолы, ангелы. Туман статуям особенно «к лицу». А винтовые лестницы ведут выше — к свету и новым открытиям. Если присмотреться к стенам, поражает мощь инженерной мысли, если опустить глаза — пышность и симметрия иконостаса. А золоченые головки ангелов вблизи оказываются гигантскими... У купола уникальное строение. Разрабатывая его, Монферран предложил коническую и сферическую часть покрытия сделать из 24 чугунных ребер, располагаемых в толще конической и сферической части покрытия. Промежутки заполнялись кладкой из глиняных горшков. Это и акустику улучшало, и тепло сохраняло, к тому же легче кирпичной кладки. — Видите, вот они, глиняные черепки! — отмечает Алексей Андреев, заместитель начальника отдела реставрации, когда мы взобрались под самый купол. |
| Жила Марина бедно и все мечтала сшить себе черное бархатное платье с черными же вологодскими кружевами. Это платье было ее идеей фикс, она деньги на него несколько лет выкраивала. И вот купила она и бархат, и вологодские кружева, страшно дорогие, и отдала платье в ателье. Хотела появиться в нем на новогоднем вечере. Надо добавить, что среди наших друзей у нее была тайная любовь: вот она и мечтала предстать перед ним в этом невероятном платье-мечте. Но не удалось Марине прийти на наш новогодний вечер в своем сказочном платье: перед самым Новым годом ее арестовали. И вот идет следствие, тянется месяц за месяцем. Поначалу, узнав об аресте Марины, мы все вспомнили ее слова и решили, что начнет она давать показания, и пойдут аресты один за другим. Но время идет, а никого по ее делу не вызывают даже на допросы. И это даже плохо, потому что невозможно составить себе представление о том, как идет следствие. У Марины был старший брат, ему только дали возможность взять адвоката для нее и сообщили, когда будет суд. Конечно, на суд мы все пришли. Кому повезло, тот попал в зал, а остальные толпились в коридорах и на лестнице. Судили ее в городском суде. И вот сидим мы в зале, ждем. Вдруг открывается дверь и два конвоира с винтовками в руках вводят нашу Марину. Весь зал ахнул. Она была в своем роскошном вечернем бархатном платье! Бледненькая, конечно, после нескольких месяцев в запертой камере, но красивая, как в сказке: уж как она ухитрилась это сделать в камере, но прическа была у нее самая что ни на есть вечерняя, в стиле «ампир», и копна белокурых волос перехвачена бархатной ленточкой. Такая же ленточка на открытой шее и на ней крестик. Это был первый знак того, что Марина держится крепко: право носить крестик в тюрьме нелегко отстоять. И вот идет судебный процесс, и мы видим, что никаких показаний ни на кого Марина не дала. Свидетелями выступили только две ее соседки по квартире, которых КГБ заставил дать показания, что они видели, как к Марине приходили люди, приносили и уносили какие-то бумаги, Сама Марина не отрицала, что печатала «самиздат». «Я считаю, что в этом нет ничего плохого. Чтобы составить себе представление о правде, люди должны знать всю правду. Но раз людей преследуют за это, зачем же я стану помогать преследователям?» Это было все, что она сказала суду. Все остальное время процесса она почти не смотрела на судей, сидела на скамье подсудимых вполоборота к ним и спокойно смотрела в зал, на друзей, иногда нам улыбаясь. Вид у нее был такой, будто она только что танцевала вальс за вальсом и вот утомилась и отдыхает, «присев посреди бала на скамью подсудимых», как пошутил кто-то. Между прочим, тот, кого она тайно любила, глаз с нее не сводил. |
| В летнем храме установили две винтовые лестницы - они ведут на балкон второго этажа. Уже в новом тысячелетии появилась возможность заняться росписью стен, украсить лепниной карниз. В зимнем храме полы сделали деревянными, а в летней - мраморными. В 2003 году специалисты покрыли позолотой купол колокольни, а через год взялись за роспись стен. Для выполнения этих работ пригласили две бригады - одну из Палеха (им поручили своды), другую из Владимира (для создания фресок на стенах). Кроме того, около церкви возвели крестильню и освятили её в честь преподобного Варнавы Гефсиманского. Рядом с собором возвели трёхэтажное здание, в котором разместили духовный центр. Вскоре там начали функционировать благотворительная трапезная и воскресная школа. Храмовую территорию обнесли ажурной чугунной оградой, её изготовили современные мастера на Выксунском металлургическом заводе. Отдельно хочется сказать о склепе, что находится под храмом. Это - усыпальница Баташёвых, Шепелевых и Кутайсовых. Во время реставрации большую часть останков перезахоронили у Малой церкви. Любопытно, что в нишах усыпальницы сложился такой микроклимат, что некоторые останки оставались там, по сути, нетленными. Так произошло, например, с останками Ивана Родионовича Баташёва. Когда достали гроб, то оказалось, что знаменитого заводчика похоронили в цинковом гробу, который, в свою очередь, был помещён в дубовый. На Баташёве сохранилась одежда, в которой его погребли - камзол зелёного сукна и обувь! Однако будучи извлечённым на божий свет, тело всего за час-полтора обратилось в прах! Также в склепе в своё время покоился Дмитрий Дмитриевич Шепелев, герой Отечественной войны 1812 года. По слухам, его похоронили вместе с наградной саблей, однако когда захоронение вскрыли, то драгоценного оружия не оказалось, нашлась лишь его деревянная копия. Куда делся оргинал - Бог знает! Сейчас в склепе оставлены лишь несколько захоронений. Здесь также выставлены образцы баташёвского литья, например, часть старинного надгробия и стилизованные под старинный промысел фонари. |
| — Ладно, — сказал я. — Продолжайте поиск. — Прошу прощенья, сэр. — Ничего. Бывает. Его юношеский, пылкий голос (жаль, что сам больше не испытываешь такого пыла в повседневной работе: сколько возможностей, сколько догадок осталось под спудом лишь потому, что работа уже приелась) звенел в трубке: «Знаете, сэр, мне кажется, что мы слишком легко исключаем возможность убийства. Есть несколько пунктов…» — Изложите их письменно, Картер. — Слушаюсь, сэр. Я считаю, сэр, если мне позволительно так выражаться (Картер еще очень молод), нам следует эксгумировать труп. Нет никаких подтверждений, что смерть наступила именно в то время, о котором говорят свидетели. — Согласен, Картер. Обращайтесь к властям. Мартинс был прав! Я оказался полнейшим ослом, но учтите, что работа полицейского в оккупированном городе совсем не похожа на работу дома. Здесь незнакомо все: методы иностранных коллег, порядок дознания, даже процедуры расследования. Очевидно, я пришел в то состояние духа, когда слишком полагаешься на собственное суждение. При вести о смерти Лайма у меня словно камень с души свалился. Этот несчастный случай был мне на руку. Я спросил Мартинса: — Заглянули вы в тот газетный киоск, или он был заперт? — Да он вовсе не газетный, — ответил Мартинс. — Массивный железный киоск, обклеенный афишами, из тех, что стоят повсюду. — Покажите мне его. — А как там Анна? — Полиция наблюдает за домом. Пока что все спокойно. Мне не хотелось появляться в том районе на полицейской машине, поэтому мы поехали на трамвае — несколькими маршрутами, пересаживаясь то тут, то там, и пришли к месту пешком. Я был одет в штатское, хотя и сомневался, что после неудачи с Анной сообщники Лайма рискнут выставить наблюдателя. — Вот этот перекресток, — сказал Мартинс и повел меня в боковую улочку. Мы остановились у киоска. — Понимаете, он зашел сюда и вдруг исчез — словно под землю. — Вот именно, под землю. — Как это? Проходя мимо, невозможно заметить, что у киоска есть дверь; к тому же, когда тот человек скрылся, было темно. Я распахнул ее и показал Мартинсу винтовую железную лестницу, уходящую вниз. |
|
|
