| Письмо к О. 258. Болзнь для тебя–неоцененное сокровище Мир тебе, сестра О.! Насилу дождался от тебя письма. Я думал ты счастлива, что не пишешь. Ан выходит, нет. Значит, как и мы, и все спасающиеся. Ну, за то легче смириться. За все слава Богу. Болезнь для тебя – неоцененное сокровище. Терпи. Иисусова молитва, когда прививается, то непременно у всех страстных сопровождается болями. От устной болят прежде всего губы. Это пройдет. Чай пей как можно меньше и жиже, а больше холодную воду: это облегчит тебе и грудь, и жжение сердца, и утолит страсть. Только чтобы вода была не слишком холодная. А во всех исповеданных грехах Бог да простит тебя. Письмо к N. 259. Не потомишься–не спасешься. Скорби длают нас искусными Наказуя, наказа мя Господь; смерти же не предаде мя. Для чего же? Чтобы мы покаялись. И остепенились. А мы с тобой так, кажется, и сгнием безсознательно. Нам все мглато страстей не нравится. Поди ты. Нам бы все солнце правды сияло; а люди за это молились бы, постились. Люди бы смирялись, а мы бы смеялись. И утешение все таки нам подавай. Неразумная послушница: да в этом-то весь и секрет, чтобы потомить-то нас. Елико внешний человек тлеет, толико внутренний обновляется по всяк день, говорит Св. Писание. А нам бы с тобой с салом так и ввалиться бы в рай. Впрочем, писать теперь некогда–скажу кратко: Господь хочет нам не только даровать вечную жизнь, но и еще сделать искусными; а без скорбей сего сделать нельзя. ХристосВоскресе из мертвых, смертию смерть поправ. Значит, и мы, если хотим умертвить свою смерть, должны умереть произволением. Это и Апостол Говорит: «аще и зерно пад не умрет, не оживет». Значить, Господь тебя любит, ибо «его же любит Господь, наказует. Аще же без наказания есте, прелюбодейчищи есте, а не сынове». От того-то тебе и томно, и ты «легла бы, да умерла». Письмо к А. 260. Крестом открывается вход в рай 18 Ноября 1878 г. Насилу собрался писать тебе, высокоскорбная мать, преподобная А. Если правдиво слово Божие, что многими скорбьми подобает нам внити в царствие Божие, то не могу не утешаться надеждою, что ты так-таки прямо и войдешь в двери царства небеснаго. Повествуют Св. Отцы, что и разбойник Евангельский, когда пришел к вратам царствия, его Архангел с пламенным оружием хотел отогнать, но он показал ему крест. Пламенноносный Архангел тотчас отступил сам, и дал разбойнику вход. Крест же разумей не деревянный. А какой же? Тот Крест, о котором пишет, и которым хвалится верховный Павел: «Аз язвы Господа Иисуса на теле моем ношу». Видишь, какой чести ты сподобилась! Не унывай же! А пой: «отверзите мне врата правды, вшед в ня, исповемся Господеви». «Сии врата Господня, праведнии внидут в ня». Ну, и мы с А. праведны, ибо хоть на деле-то и зело, –зело грешни… но… каемся. |
| — Нет, — отвечала она с тихою улыбкой и сейчас же вздохнула и сквозь слезы добавила: — Я ведь ничего не утаила, я сказала: «Апрель Иваныч! слов нет, что я очень вами за все благодарна и могу следовать, но только с кем я это дитя получила, то у меня тот человек посейчас в сердце, и я после него ни для кого уже особенных чувств не нахожу». А он мне ответил: «Значит, если и я помру, хорошо делавши, то вы и обо мне хорошо вспомните». Тут уж я взволновалась и говорю: «Что же вы это так себя сокрушаете: сами сватаетесь и сами себя хороните?» А он говорит: «Смерти никогда забывать не следует». А я говорю: «Ну, уж это нет… Послушайте, это так вовсе не надо… Станьте рядом, да давайте скорее лучше помолимся, вы по своей вере, а я по своей: пусть что нам бог даст, то и будет». И когда они помолились, то бог им дал то, что они сделались мужем и женою. XVI Апрель Иваныч оказался прекрасным человеком: он нежно любил скромненькую Прашу и удивительно заботился о «писательском сыне». Он завел в доме вечерний кружок у чайного стола и всем здесь читал «Телемака», поясняя из него, что люди живут вовсе не так, как бы надобно жить. К этому же у него служили «Павел и Виргиния» , а сам для себя он читал еще более забористые вещи, как-то: «Оправдание Сократово» и «Слово похвальное Марку Аврелию ». А затем в жизни со всеми был ласков, и прост, и любезен. У Праши с Апрелем родилось еще двое детей: мальчик Абрамчик и девочка Пелагеичка. Зато из домашнего штата Праши стала выбиваться Зинаида Павловна, с которою опять начались «туры», и причиною их были дети и жасмины. Выше было сказано, что дети удивили Зинаиду Павловну тем, что они начали подрастать одно вслед за другим, чего мать их совсем не ожидала и совершенно растерялась от этой неожиданности. Она делала все, что могла: плакала и молилась на коленях, но дети все-таки оставались «без предела», а у самой Зинаиды на заплаканных глазах, которым, кажется, надо бы померкнуть и ввалиться, вместо того выскакивали ужасные ячмени, или, как она их называла, «жасмины». |
| Возмята " ти - возмущать; производить раздор. Возниспосла " ти - послать свыше; наградить. Вознича " ти - поднять голову. Возобрази " тися - принять образ; олицетвориться; вселиться в видимый образ; вновь быть изображенным. Во " зраст - возраст (число лет); рост. Возрасти " ти - вырастить; увеличить. Возре " яти - поколебать; потрясти. Возста " вити - восстановить; поставить на прежнее место. Во " лити - хотеть; желать; требовать. Во " лна - шерсть; руно; овчина. Во " лхв - мудрец; звездочет; чародей; предсказатель. Волче " ц - колючая трава. В " о " нь, во " нь - в него. Воня " - запах; курение. Воня " зла " я - смрад. Вопи " ти, вопия " ти - громко кричать; взывать. Ворожи " ти - колдовать; предсказывать будущее. Ворожея " - волшебник; колдун; отравитель. Воскликнове " ние - хоровое пение. Восклоня " тися - выпрямляться; подниматься; разгибаться. Воскреса " ти - восставать; оживать; возвращаться к жизни. Воскресе " ние - восстание из мертвых. Воскреша " ти - оживлять. Воскри " лие - подол; край одежды; пола верхней одежды. Восперя " ти - оперять; окрылять (надеждой). Восписова " ти - изображать письменно; изъявлять. Воспроси " ти - попросить. Воспря " нути - вскочить; вспрыгнуть; приходить в себя. Востерза " ти - извлекать; выдергивать. Восторга " ти - рвать; щипать; полоть. Востя " гнути - подтянуть; укрепить; подтащить. Востяза " ти, востязова " ти - исследовать; испытывать; интересоваться. Восхи " тити - изловить; поймать; не законно захватить; похитить; увлечь в высоту; привести в восторг. Вотще " - понапрасну; впустую; даром; тщетно. Воу " трие, воу " трий - на другой день. Впа " сти - упасть; попасть; ввалиться; подвергнуться; подпасть. Впери " ти - возвысить; поднять; устремить вверх наподобие пера. Впери " тися - воспарить; взлететь. Впе " рсити - внутрь себя принять. Впря " мо - прямо; напротив. Вра " бий - воробей. Вра " н - ворон. Врата " кра " сныя - западные церковные двери. Вра " тарь, вра " тник - сторож у ворот. Врачба " - лекарство; врачевание. Враче " бница - больница. |
| Воспросити – попросить. Воспрянути – вскочить; вспрыгнуть; приходить в себя. Востерзáти – извлекать; выдергивать. Восторгáти – рвать; щипать; полоть. Востягнути – подтянуть; укрепить; подтащить. Востязáти, востязовáти – исследовать; испытывать; интересоваться. Восхитити – изловить; поймать; не законно захватить; похитить; увлечь в высоту; привести в восторг. Вотщé – понапрасну; впустую; даром; тщетно. Воутрие, воутрий – на другой день. Впáсти – упасть; попасть; ввалиться; подвергнуться; подпасть. Вперити – возвысить; поднять; устремить вверх наподобие пера. Вперитися – воспарить; взлететь. Впéрсити – внутрь себя принять. Впрямо – прямо; напротив. Врáбий – воробей. Врáн – ворон. Вратá крáсныя – западные церковные двери. Врáтарь, врáтник – сторож у ворот. Врачбá – лекарство; врачевание. Врачéбница – больница. Врéды – кожное заболевание. Вресноту – вправду; по достоинству; пристойно. Врéтище – плохая, грубая одежда; дерюга; скорбное одеяние. Врéяти – кипеть; пениться; разгорячаться; бить ключом; выкипать. Вреяти – ввергать; вметать; вталкивать. Всеблаголéпный – великолепный. Всевидно – всенародно. Вседéтельный – все создавший. Всеконéчне – совершенно. Всекрáсный – самый красивый. Вселукáвый – самый коварный, т. е. диавол. Всеоружие – полное вооружение. Всепéтый – препрославленный; всеми или всюду восхваляемый. Всесожжéние – жертвоприношение, при котором жертва сжигалась целиком. Всечреждéние – богатое угощение. Всеядец – тот, кто всех поедает, т. е. ад, или смерть. Всéяти – посеять. Вскрáй – по краю; близ; около. Вскую – почему? из-за чего? за что? Вспять – назад. Всуе – напрасно. Всяко – совершенно; совсем; вовсе. Вторицею – вторично; усиленно. Вчиняти – учреждать; узаконять. Выну – всегда. Выспренний – высокий; гордый. Выспрь – вверх. Высоковыйный – гордый; надменный; кичливый. Высокомудрствовати – высокоумствовать; гордиться. Вышелéтный – предвечный. Выя – шея. Вящший – больший. Вящше – больше. Гаггрéна (читается «гангрена») – гангрена; антонов огонь; рак. |
| — Макся. — Знаешь, что за это бывает? В дозоре карюжничать… — Знаю. — А пошто побежал? От меня, что ли, убежать хочешь? — Прости, батька. — Иди суда! Казачок медлил. — Ну, я за тобой гоняться не буду, на кой ты мне нужен. Снимай штаны, старый, тебе придется ввалить, раз молодой убежал. Раз ему не совестно… — Эхе-хе, — вздохнул старый и стал снимать штаны. — Смолоду бит не был, дак хоть на старости плеть узнаю. Не шибко старайся, Степан Тимофеич, а то у тебя рука-то… Степан краем глаза наблюдал за молодым. Тот подумал-подумал и вернулся, распоясываясь на ходу. — Напаскудил и в бег? — сказал Степан. — Плохо, казак. От своих не бегают. Чтоб ты это крепко запомнил, — вложь ему, Микифор, полста горячих. А с тобой как-нибудь сквитаемся. — Ложись, Максимка, всыплю тебе, поганец, чтоб старых людей не дурачил, — обрадовался Микифор. — Обыграл? — полюбопытствовал Степан. — Всего обчистил, стервец! — Молодец! Не хлопай ушами тоже. — Да он мухлюет, наверно! — воскликнул старый казак, как-то — и возмущаясь, и жалуясь — сразу. — Кто, я мухлюю?! — возмутился и Макся. — Чего зря-то, дядя Микифор… Карта везучая шла. Я сам вчера Миньке Хохлачу чепь золотую продул — карта плохая шла. — Ложись, ложись, — поторопил его старый. Макся спустил штаны. — А хоть и мухлюет — глядеть надо, на то глаза, — вмешался Фрол за-ради справедливости. — За ими углядишь! Они вьются, как черти на огню… Зарок давал — не играть, нет, раззудил, бесенок… Макся лег лицом вниз, закусил зубами мякоть ладони. Степан с Фролом направились к другим дозорам. — Сам щитай — сколько: я только до двух десятков умею, — сказал Микифор. — Я скажу «хватит», а ты не поверишь, скажешь, обманываю… — Макся отпустил ладонь — хотел было поговорить, даже и голову приподнял — тут его обожгла боль, он ойкнул, впился зубами в ладонь, не выпуская ее, крикнул: — Сам-то не злись, сатана! — Я по спине увижу, когда хватит, — сказал старый. — А это тебе за «сатану» — от меня. — Старик еще раз больно стегнул парня. Потом еще раз, и еще раз, и еще — с сердцем, вволю… Скоро натешился — раз семь огрел — и велел: — Надевай штаны, будем дальше играть. Но станешь опять мухлевать!.. |
| Признаться, и я мучился этим проявлением гордости. Я страшно стеснялся людей. Когда я закончил университет и прибыл на Святую Гору, я стыдился многих вещей. На Святой Горе для старших монахов не существует такой проблемы. Они ходят везде без стеснения. Вспоминаю один случай. Однажды в Салониках шел очень сильный дождь. Я ждал своего старца, чтобы пойти с ним по делам. И вот вдалеке вижу красный зонтик в белых крапинках и под ним – человека в рясе. Говорю другому монаху, который был рядом со мной: – Вставай, это наш старец! Действительно, это был наш старец. – Отец, что это за зонтик? – А что такого в этом зонтике? – Он же женский! – Ну и что? Я был в одном доме и мне его дали. А что, лучше было мокнуть под дождем? – А черного там не было? – Черный, белый, важно, чтоб годился! Возьми его и иди в магазин на той стороне улицы! Что? Я возьму женский зонтик и пойду куда-то туда в магазин, купить что-то?! Исключено! Об этом не может быть и речи! Как я могу сделать это?! Если бы у меня было смирение, я бы пошел без этих дурацких вопросов. Ну что бы я потерял? Авторитет? А кто меня там знал? И кто бы обратил на меня внимание? Вспоминаю другой случай. Мы с одним братом монахом жили в Салониках неподалеку от кондитерской. Однажды у нас были гости и старец сказал: – Идите, купите чего-нибудь сладкого к чаю! Мы пошли, но кто из нас – святых людей, монахов, может ввалиться в кондитерскую покупать сладости? Что скажут люди? – Иди ты, отец! – Стыдно мне! Ты иди! – И мне стыдно! И мы вошли оба, и пока совершали покупку, я весь взмок, как будто мы совершали убийство! Почему? Потому что думал, что нас, монахов, увидят, что мы покупаем пирожные, а мы должны быть бесплотными и не есть сладостей… Когда освободишься от болезненного стеснения, не становясь, однако, нахальным, тогда можешь легко общаться со всеми людьми, не чувствуешь, что зависишь от мнения другого человека. Если он тебя любит, хорошо, если не любит – еще лучше. Вспоминаю одного старца со Святой Горы по имени Енох. Он был румын, сын аристократа, пришел пешком на Святую Гору из Румынии. Ему было 18 лет, когда он убежал от отца. Через 2-3 года отец нашел его и сказал: ”Я тебя не оставлю жить здесь!” А Енох ответил: “А кто тебе сказал, что я пришел сюда жить? Я пришел умереть на Святой Горе!” |
| Природа Арктики Еще была история: пришла эта мамашка с детенышами, двумя колобками, и оба ко мне подлетают. Я понимаю — сейчас мамашка вернется за ними. Но собака по кличке Глюк начала с ними играть. Ну, думаю — все, медведица сейчас придет — она его порвет! Смотрю в окно, нет — играют! Она с ним играет. Я выхожу на улицу, время идти на «срок», Глюк слышит, что открылась дверь, а медведица только отвернулась от него и пошла с медвежатами, наигралась, Глюк видит, что я выхожу, и «гав!» Медведица разворачивается и бьет его лапой по заднице! За Глюка было реально страшно — встанет или не встанет после такого удара. Но Глюк встал. — А вы? — А мы отписывались — что «пришел медведь, пропущен “срок” и работа потому не сделана». Либо делали с опозданием, когда медведь уходил. А потом мы однажды отстреливались с начальником станции от медведя, и было реально страшно, и мне казалось, что уже действительно конец пришел. После хорошей метели нас серьезно занесло снегом, и парень-метеоролог вместе с начальником вылезли через окно на кухне, чтобы откопать вход. В этот раз все входные двери снегом занесло — долгая и беспросветная была метель. Дверь открывалась вовнутрь, как положено, но за ней стояла стена снега, и в этой стене надо было прокопать туннель метра четыре. Туннель мы прокопали, я стою — смотрю в окно: светит яркое солнце, и идет медведь. Подходит механик — говорит: «О! второй идет». Смотрим: идут два абсолютно одинаковых огромных белых медведя. Парами медведи обычно не ходят, а здесь двое и идут целенаправленно к станции. А время-то уже снова на «срок». Молодежь наша сразу объявила: «Не пойдем!» И мы вдвоем с начальником пошли на площадку. Делаем свои дела, разворачиваемся, подходим к дому, и вот они оба выруливают и прямо на нас! За нами только тоннель, мы в него заходим, медведи за нами. И мы уже до двери дошли, а начальник здоровый, прижал меня к двери спиной, и я не могу под тяжестью его веса развернуться и дернуть за веревку, чтобы ввалиться в дом. А медведица уже напирает на нас. И вот пока начальник не попал выстрелом в ее нос, а выстрел из ракетницы равносилен удару кувалдой, она не ушла. От страха за дверью мы оба потеряли силы. |
|
|
