| На другой день к вечеру князь уже пересекал снежную равнину озера Неро. Впереди вырисовывались стены Ростовского кремля. Князь Георгий Всеволодович решил остановиться на ночь в Ростове, чтобы повидать своего племянника, князя Василько Константиновича. Василька очень ценили и любили и родичи, и остальные князья. В народе о нем говорили: «Он ко всем любовен и милостив и гордости ненавидит». К тому же он был храбр и доблестен. Еще юношей, пятнадцать лет назад, он ходил с ростовским отрядом в Киев и на реку Калка сражаться с татарами. Возки осторожно проехали по узким улицам Ростова и остановились у княжьего двора. Сбежались слуги и дружинники, помогли князю выйти из саней и под руки повели его по ступенькам крыльца. – Где же мой любезный племянник, князь Василько Константинович? – В кузнице. – Какая ему там забота? – Мечи кует! – Проведите-ка меня к нему. Князь Георгий Всеволодович скинул медвежью шубу и, оставшись в лисьем полушубке, пошел за дружинником по темным переулкам города. – Кузницы у нас на отлете, за крепостной стеной. Ряд черных кузниц вытянулся по берегу озера. Изнутри доносился грохот молотов. Из труб вырывались клубы багрового дыма, освещенного жаром печей. Снопы огненных искр, крутясь, улетали в темное облачное небо. В кузницах кипела работа. Кузнецы, склонившись к наковальням, передвигали большими щипцами раскаленные добела железные полосы и постукивали молоточками, указывая молотобойцу место, куда ударить. Дородные молотобойцы, ухая, били с размаху тяжелыми молотами. – Сейчас, сейчас, дорогой гость! – крикнул один из молотобойцев, так же вымазанный сажей, как и остальные. – Вот свариваю два куска железа! И не достать его! Отодрал в городе все засовы, пороги, ободья… Все потребно на секиры и мечи! Нет кузнецов… бью сам… – Что же ты, князь Василько, бьешь кувалдой, как простой молотобоец? Вмешался ближайший кузнец: – Наш князь горазд все делать не хуже заправского мастера! – Сейчас руки обмою, и пойдем ко мне. Княгинюшка угостит нас пирогами. Эй, Тыря-конопатый! Ходи сюда живей! Смени-ка меня. |
| В 1226/27 г. венгры возобновили претензии на Галич; кор. Андраш II отправился в поход, но М. М. сумел отбить его наступление. Тем не менее он отдал Галич сыну короля Андрею, ставшему в 1226 г. его зятем. Летописец др. зятя М. М., Даниила Романовича Волынского, утверждает, что сделано это было по совету галицких бояр. Себе М. М. оставил Понизье - юж. часть Галицкой земли (ниже Галича по Днестру). М. М. умер в 1228 г. в Киевской земле, в Торческе (к-рый сохранялся за ним), приняв перед кончиной схиму. М. М. несомненно был незаурядным полководцем. Его оценки летописцами как политика не столь однозначны. Галицко-Волынская летопись, составленная книжниками, близкими к кн. Даниилу Романовичу, который сам претендовал на Галич, принадлежавший ранее (в 1199-1205) его отцу, изображает деятельность М. М. в негативном ключе, как подверженного влиянию галицких бояр, ненавистных Даниилу. В историографии за М. М. закрепилось прозвище Удалой. Причиной тому стала неверно понятая фраза из сообщения о смерти князя в Галицко-Волынской летописи: «Потом же Мьстислав великыи удатныи князь умре» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 752). Однако «удатный» означает не «удалой», а «удачливый». Поэтому в последнее время нек-рые исследователи называют М. М. не Удалым, а Удатным. Но это также неправомерно, поскольку «удатныи» в приведенной фразе не прозвище, а признание того, что князю в жизни сопутствовала удача. Женой М. М. была дочь одного из наиболее крупных половецких предводителей Котяна. Дочери М. М.: Ростислава - жена кн. Ярослава Всеволодовича (отца св. блгв. кн. Александра Ярославовича Невского ; после Липицкой битвы, где Ярослав выступал против тестя, М. М. отнял у него дочь, но затем их брак был скорее всего восстановлен) (см.: Кучкин В. А. К биографии Александра Невского//ДГСССР, 1985 г. М., 1986. С. 71-80; иное мнение см.: Домбровский. 2015. С. 580-586); Анна - жена кн. Даниила Романовича Волынского; неизвестная по имени (фигурирующие по отношению к ней в историографии имена Мария и Елена ранними источниками не подтверждаются) - жена венг. королевича Андрея. Сыновья М. М.- Василий (ум. в 1217) и, вероятно, Юрий (упоминается под 1232 как шурин Ярослава Всеволодовича). Поскольку в Галицко-Волынской летописи говорится о передаче Даниилом Романовичем «детям» М. М. Торческа зимой 1232/33 г. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 766), в это время существовал как минимум еще один кроме Юрия сын. Существует предположение о том, что упомянутые как участники съезда князей 1231 г. в Киеве Мстислав, Ярослав и Изяслав были сыновьями М. М. и один из них, Изяслав,- князь, впосл. недолго княживший в Киеве (в 1235), а также пытавшийся в сер. 50-х гг. XIII в. отнять у Даниила Романовича Галич (см.: Горский А. А. Русские земли в XIII-XIV вв.: Пути полит. развития. М., 1996. С. 14-17; аргументы против см.: Домбровский. 2015. С. 731-733). |
| Ист.: Annalista Saxo, a. 1082/Ed. G. Waitz//MGH. SS. T. 6. P. 720-721; Chronica ecclesiae Rosenfeldensis seu Hassefeldensis//Monumenta inedita rerum Germanicarum, praecipue Bremensium/Ed. J. Vogt. Bremen, 1740. T. 1. P. 125; Frutolfi Chronicon, a. 1089// Frutolfs und Ekkehards Chroniken und die anonyme Kaiserchronik/Hrsg. F.-J. Schmale, I. Schmale-Ott. Darmstadt, 1972. P. 104. (AQDGM; 15); Liber de unitate ecclesiae conservanda. 26, 35/Ed. I. Schmale-Ott//Quellen zur Investiturstreit. Darmstadt, 1984. P. 486, 528. (AQDGM; 12b); Annales Corbeienses, a. 1094/Ed. G. H. Pertz//MGH. SS. T. 3. P. 7; Annales St. Disibodi, a. 1093/Ed. G. Waitz//MGH. SS. T. 17. P. 14; Bernoldi Chronicon, a. 1094-1095/Ed. G. H. Pertz//MGH. SS. T. 5. P. 457-458, 462; Deusdedit cardinalis Libellus contra invasores et symoniacos et reliquos schismaticos. 12/Ed. E. Sackur//MGH. Lib. T. 2. P. 330; Gerhohi praepositi Reichersbergensis De investigatione antichristi. I 17/Ed. E. Sackur//MGH. Lib. T. 3. P. 324; Alberto. Annales Stadenses/Ed. I. M. Lappenberg//MGH. SS. T. 16. P. 316-317; Donizone, presbytero. Vita Mathildis celeberrimae principis Italiae carmine scripta a Donizone presbytero, qui in arce Canusina vixit. 8/Ed. L. Simeoni. Bologna, 1931-1940. P. 80. Лит.: Krug Ph. Eupraxia// i dem. Forschungen in der älteren Geschichte Russlands. St.-Pb., 1848. Bd. 2. S. 579-618; Lorenz H. Bertha und Praxedis, die beiden Gemahlinnen Heinrichs IV. Halle, 1911; Шайтан М. Э. Германия и Киев в XI в.//ЛЗАК. 1927. Т. 1(34). С. 14-19; Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна (1071-1109)//Изв. АН СССР. Отд-ние обществ. наук. Л., 1929. 8. С. 617-646; Понырко Н. В. Эпистолярное наследие Др. Руси: XI-XIII вв. СПб., 1992. С. 26-28, 60; Назаренко А. В. Древняя Русь на междунар. путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, полит. связей IX-XII вв. М., 2001. С. 539-558; он же. Западноевропейские источники//Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 20032. С. 373-378; он же. Владимир Мономах и Вельфы в кон. XI в.//Средневек. Русь. М., 2007. Вып. 7. С. 71-119; R ü ss H. Eupraxia-Adelheid: Eine biogr. Annäherung//JGO. 2006. Bd. 54/4. S. 481-518. А. В. Назаренко Рубрики: Ключевые слова: АННА (963 - ок. 1012 г.), жена киевского кн. св. равноап. Владимира Святославича, дочь визант. имп. Романа II ВЛАДИМИР (ВАСИЛИЙ) ОЛЬГЕРДОВИЧ (до 1344 - между 12 окт. 1398 и нач. авг. 1399), вел. кн. киевский (ок. сер. 60-х гг. XIV в.- осень 1394), кн. копыльский и слуцкий (1395 - после 12 окт. 1398) ВСЕВОЛОД (АНДРЕЙ) ЯРОСЛАВИЧ (1030/31 - 1093), кн. переяславский и ростовский (1054-1076), черниговский (1077-1078), киевский (1077, 1078-1093) ИГОРЬ (ум. зимой 944/5 или 945/6), киевский кн., супруг равноап. кнг. Ольги, отец киевского кн. Святослава Игоревича |
| В толпе прокатился гул, послышались возгласы и смех: – Го-го-го! Вишь, чего захотел! Возьми-ка, выкуси! Гони их, князь, назад в Дикое поле и выпусти на них вдогонку собак! Поводя злыми глазами, послы наблюдали, как разливается грозный шум на площади. Князь повернулся к Евпатию и сказал: – Ты умеешь говорить с нашими крикунами. Успокой-ка их, а то они того и гляди разорвут послов. Евпатий легко поднялся на вечевой помост и, сделав знак рукой толпе, закричал так громко и четко, что слова его донеслись до крайних мужиков, сидевших на возах с сеном: – Слушай меня, народ рязанский! Раньше Рязань слободой слыла, деревенщиной, а нынче Рязань зовется стольным городом… А для города нужно обхождение не как у мужиков кривопятых, а вежливое, с улыбочкой. Негоже посланников иноземных встречать словами обидными и провожать собаками. Вы же все молодцы, узорочье и воспитанье рязанское, не ударьте лицом в грязь и выступайте соколами… – Го-го-го! – зашумели в толпе. – Вот как наш Евпатий разливается! – Послы мунгальские запросили с нас много, а кто из половецких табунщиков, когда коней продавал, не запрашивал втридорога? Мы им скажем: спасибо, гости дорогие, на добром слове, но не мы хозяева! Не мы решаем! Есть хозяин повыше нас, великий князь Георгий Всеволодович во стольном городе Владимире-Суздальском. Вот к великому князю мы и пошлем послов царя мунгальского Батыги. Отвезем их с почестью, на санях-розвальнях, крытых коврами и полостью медвежьей, на тройке с бубенцами и с колокольчиком. И пусть великий князь суздальский Георгий Всеволодович им свое слово скажет: отдавать ли нам десятого мужика и десятого коня татарам или же еще повременить? – Верно, Евпат! Верно! – Проводить гостей в город Владимир! – А сейчас князь Юрий Ингваревич просит дорогих гостей в свою горницу отведать хлеба-соли, пирогов и калачей… – обратился Евпатий к послам. Послы удалились с погоста, а народ долго еще не расходился и волновался на площади. Все говорили, что надо грудью стать за родную землю, отогнать охального ворога, пока он не ворвался на рязанские земли. |
| — Какой юбилей? — не понял Василий Иванович и принялся лихорадочно перебирать в памяти все подходящие даты. 600-летие Куликовской битвы отметили уже давно, 200 лет победного штурма Измаила еще будет в следующем году… А в этом… разве что 70-летие возобновления Патриаршества в стране? Как раз сугубо церковный праздник. Но нет. Оказалось, что есть куда более важная дата. — Год тысячелетия крещения Руси! — назвал ее священник и с сожалением покачал головой. — Вот ведь до чего мы дошли… Детей истории учим, а самого главного в ней и не знаем! Ну да ладно, не все сразу! Ты ведь сюда за этим пришел? — спросил он, показывая книгу. — Да! — опешил Василий Иванович. «Ну, ладно, допустим, он мог где-то видеть меня и знать, что я учитель истории — но откуда ему известно, что именно мне нужно?!» Однако времени на обдумывание ответа не было. Священник уже протягивал ему книгу. — Тогда держи! — Вот спасибо! — обрадовался Василий Иванович. — Я постараюсь, как можно быстрей изучить ее и вернуть! — А вот этого как раз и не нужно! — священник улыбнулся и положил свои почти невесомые пальцы на его руку: — Это подарок. А приходить — приходи. Особенно, когда у тебя созреют вопросы и начнутся трудности! Спросишь отца Пафнутия… Он еще раз приветливо улыбнулся и снова скрылся в храме. Будто его и не было… «Странный старичок! И о каких это вопросах и трудностях, интересно, он говорил?» — подумал Василий Иванович. Но долго размышлять над этим у него не было времени. Не терпелось как можно скорее заглянуть в необходимую для начала работы над заказом книгу… 8 В голосе Владимира Всеволодовича послышалась тревога… Выйдя из калитки, Василий Иванович присел на лавочку, на которой во время воскресных служб сидели нищие, и нетерпеливо стал листать полученное от священника Евангелие. Привыкший еще со времен работы над диссертацией читать очень быстро, он только успевал переворачивать страницы. Внезапно что-то встревожило его, и он начал листать с начала — уже медленнее. Еще медленнее… еще… И все равно никак не мог найти то, что хотел. |
| — Это к Библии, что ли? — К Евангелию, — уточнил Владимир Всеволодович. — Изучи все, что касается древней Иудеи… Погоди! — перебивая самого себя, радостно воскликнул он. — Кажется, я знаю, кому можно позвонить прямо сейчас! Мой начальник, Исаак Абрамович, узнав, что ему заплатят хорошие деньги, не то, что приедет, а просто примчится сюда! А уж монеты древней Иудеи у него, наверняка, есть в коллекции! — А они — лучшие в Союзе? — О, брат! У него все самое лучшее! Это такой золотой жук, что… Василий Иванович проводил благодарным взглядом отправившегося к телефону-автомату друга и только тут заметил, что около него стоит, не сводя с него внимательных глаз, пожилой мужчина, опиравшийся на трость. Все знали его, как просто Юрия Ильича, но Василию Ивановичу случайно было известно, что это — помощник генерального прокурора. — Простите, у меня к вам небольшой разговор! — сказал он. — А, собственно, в чем дело? — насторожился Василий Иванович, почему-то вспомнив явно противозаконные предложения Градова своему начальнику. Сразу в памяти всплыли знакомые по кинофильмам слова «свидетель», «соучастник» и даже «обвиняемый»… Но оказалось, что помощник генерального прокурора в клубе был тоже — всего лишь азартным коллекционером. — Это вы купили монету древних Афин? — с трудом скрывая волнение, спросил он. — Да! — постепенно обретая уверенность, ответил Василий Иванович. — А что? — Дело в том, что я уже несколько лет желал приобрести ее, и вот — поздновато сегодня пришел… — объяснил Юрий Ильич и предложил: — Может, возьмете за нее отличную серебряную египетскую монету? Разумеется, с небольшой доплатой с моей стороны… — Зачем мне Египет? — удивился Василий Иванович, ощущая в руке нагретую монету. — Нет, простите, Афины я купил исключительно для себя! — Жаль… — с искренним огорчением развел руками Юрий Ильич и протянул визитную карточку, на которой были только имя и отчество с приписанным внизу от руки номером телефона. — Но если вдруг надумаете, вот мой телефон. Звоните в любое время дня и ночи! |
| — Тогда что — давай опять разойдемся и быстренько найдем единственную недостающую монету? — Давай! — в уверенности, что так оно и будет, охотно согласился Василий Иванович. Но не тут-то было! На этом их везение и закончилось. Как ни старались друзья, ни у кого из пришедших в клуб больше не было такой монеты, которая могла бы подойти для коллекции Соколова. Времени оставалось все меньше. 30 минут до сдачи заказа, 15, 10… Да и Викентий что-то опаздывал… Спешащий, огорченный Василий Иванович не сразу и заметил, как его знаками подзывает к себе старичок-искусствовед. — Третий раз проходите мимо меня и не видите! — сказал он. — Про Ашота Телемаковича уже знаете? Вот беда, так беда… Царство ему Небесное! И протянул, судя по виду, тонкую дореволюционную книжку с цветной обложкой. — А это вам! — Что это? — не понял Василий Иванович, лихорадочно соображавшего, как теперь быть со сдачей заказа, когда не хватает одной… даже пока двух монет?! У него не было сейчас даже одной свободной секунды. Нужно было срочно искать, спрашивать, смотреть — вдруг в последний момент у кого-нибудь отыщется нужное… А старичок-искусствовед, не замечая этого, продолжал: — Это — книга о воздушных мытарствах. Помните, вы просили? Удалось-таки все же вернуть. Поэтому и к вам просьба особо ее не задерживать. Мне нужно показать ее и другим. Как можно большему количеству других людей. Да и вы тоже говорите о ней людям. Нам-то, живым, хорошо, еще дается время на покаяние. А вот Ашот Телемакович, которого я не успел уговорить ее взять на время — а ведь сколько раз предлагал! — уже идет по этим мытарствам… — Да-да, конечно! — рассеянно кивнул Василий Иванович, положил книгу в портфель… И тут увидел бегущего к нему Владимира Всеволодовича. — Пятьдесят девять! — издали кричал тот. Еще одна медная монета императора Домициана легла в альбом. — Пойдем теперь к выходу. Эти уже там! — сказал Владимир Всеволодович. — А Викентий? — Пока еще нет. Но будем надеяться, что не опоздает! В крайнем случае, попросим их подождать немного… |
| — Все, что найдете, складывайте под навес около столовой. Но если попадется что-то особенно ценное, то немедленно несете его лично мне! — Простите, — уточнил Василий Иванович. — А что вы конкретно имеете в виду под особенно ценным? — Ну, например, это может быть золотая монета или бронзовая статуэтка! — охотно ответил Исаак Абрамович, и в глазах его появился жадный блеск. — Накладки с драгоценными камнями, любые предметы из золота и серебра, подвески, перстни, геммы — это такие прозрачные агатовые или сердоликовые вставки в перстни с изображениями… — Я знаю! — вежливо заметил Василий Иванович. — Ах, да! Владимир Всеволодович говорил, что вы кандидат исторических наук, — вспомнил Исаак Абрамович и, подводя нового работника к месту раскопа, где трудилось несколько человек, усмехнулся: — Тогда коллега, мне нечего объяснять вам! Берите лопату и — начинайте! Так началась работа Василия Ивановича в археологической партии. С юности он мечтал стать археологом, но даже и помыслить не мог, чтобы эта мечта осуществилась таким образом! Утром, после легкого завтрака, все принимались за работу. Рабочие и младшие научные сотрудники копали землю, тщательно исследуя каждый ее комок, осторожно счищали щетками с находок пыль и грязь. А Исаак Абрамович изучал их под навесом за большим столом. Потом был обед. Причем, узнав, что красивые глиняные тарелки, из которых едят бывалые археологи — из недавно раскопанной могилы времен Древнего Рима, Василий Иванович попросил для себя обычную эмалированную миску. Куда только его любовь ко всему старинному подевалась! По вечерам у костра, после ужина, вспоминали прежние раскопки, рассказывали разные страшные и смешные истории. Однажды, когда зашла речь о древнем обычае — тризне, Василий Иванович спросил, а нет ли в этих краях курганов. — А это ты у Семеновича спроси! — с какой-то загадочной усмешкой подсказали ему, и он, не замечая этого, простодушно обратился к рослому мужчине, который был у Исаака Абрамовича, помимо основной работы, еще и завхозом: |
| — И на каком же основании вы пытаетесь всучить нам эти совершенно не подходящие во времени монеты? — А на основании моих сносок! — ответил Василий Иванович, взял повесть из рук Градова и показал: — Вот, вот и вот! Изучив сноски, Градов дал знак Викентию, что его миссия закончилась, и обменялся с Соколовым заговорщицкими взглядами. Наступила неловкая пауза, которую, кашлянув, нарушил сам Соколов. — Все это, конечно, хорошо… И, тем не менее, в этом заказе есть некоторые пробелы! — сказал он. — Серьезные упущения и явные неточности! — поддакнул Градов. — Бесспорно, вы немало потрудились. Но поймите и нас. Мы не можем платить такие большие деньги за не до конца выполненный заказ! — продолжил Соколов, и Василий Иванович понял, что Градов, преследуя какие-то свои цели, чтобы лишить его квартиры, а может, и даже уничтожить, умело сыграл на скупости своего начальника. Судя по всему, тот решил сэкономить на оплате заказа. Но кто знал, насколько дальше пойдет Градов?.. И тут он увидел выходящего из клуба помощника генерального прокурора. Спасительная мысль пришла ему в голову. — Вы говорили, что я тоже, если у нас возникнут разногласия, могу позвать своего консультанта? — спросил он. Градов собрался возразить, но Соколов великодушно наклонил голову: — Говорили, не отрицаем. Приглашайте! 5 — Это уже кое-что! — заметил помощник генерального прокурора. — Простите, вы разрешили обращаться к вам, если что… — подбежав к помощнику генерального прокурора, задыхаясь, сказал Василий Иванович. — Так вот, кажется, это «если что» наступило! — Помогите! — тоже подойдя, попросил Владимир Всеволодович. Помощник генерального прокурора был настоящим мастером своего дела. Он цепким взглядом обвел всех людей возле клуба и, остановившись глазами на мерседесе, около которого стояли Соколов с Градовым, чуть приметно кивнул на них: — Эти? — Эти!.. — Чего они от вас хотят? Василий Иванович вкратце рассказал историю с заказом и его приемкой. — Да, в неприятную историю вас впутали! — покачал головой помощник генерального прокурора. — Налицо явное мошенничество. Если не хуже. Скажите, а вы этого Градова раньше не знали? |
| Владимир Всеволодович тоже не терял времени даром. Ему удалось договориться со знакомыми нумизматами, которые пообещали принести в клуб все заказанные Василием Ивановичем монеты. Молитвенное правило все эти дни совершалось неопустительно. Но то ли спешка по утрам, то ли усталость вечерами были тому виной — с каждым разом читалось оно все труднее и труднее. Первый благостный порыв миновал, и теперь все чаще приходило раздражение, и одолевали мысли: зачем только время терять зря? Ведь за эти сорок минут можно написать как минимум две страницы! Василий Иванович стал читать быстрее, так, что умещался в двадцать и даже в пятнадцать минут. Он уже не вникал в смысл прочитанного и от этого еще больше раздражался. Появилось желание вообще прекратить читать правило до окончания работы над повестью и нового разговора со старцем. Но каждый раз вечером или утром что-то мешало ему это сделать… А потом наступила пятница — день открытого урока в школе. В классе, что называется, яблоку негде было упасть. Заместитель министра со свитой заняли места вдоль стен. Василий Иванович провел, как обычно, первую часть урока, и когда до его окончания оставалось пятнадцать минут, сказал, обращаясь к ученикам: — Прошлый раз, читая вам рассказ об императоре Максимине Фракийце, я упустил главное. Сейчас мы восполним этот пробел… — Сейчас будет самое интересное! — послышался громкий шепот директора заместителю министра. — Да-да, я наслышан! — благожелательно кивнул тот. Василий Иванович собрался с мыслями: того, о чем он собирался рассказывать, не было на бумаге, и начал: — Перед тем, как отправиться к своему императору-дяде, как вы сами понимаете, на верную гибель, юноша должен был принять крещение. Тщетно христианский пресвитер пытался отговорить его от задуманного или хотя бы креститься перед отъездом. — Представь, что будет с твоей душой, если с тобой что-нибудь случится в этой исполненной опасностями дороге? — втолковывал он. — Да что теперь может случиться со мной? Я ведь отправляюсь к самому императору — моему дяде! — беспечно ответил юноша и умчался, как вы сами понимаете, на верную гибель. |
|
|
