| Первоначально З. был погребен при ц. св. Лаврентия. Занимавший позднее Флорентийскую кафедру еп. Андрей перенес мощи в кафедральный собор Спасителя, где древний саркофаг с реликвиями видел Лаврентий Амальфийский. В 1330 г. саркофаг был открыт, часть мощей поместили в бюст-реликварий (мастер А. Ардити), хранящийся в новом соборе Санта-Мария дель Фьоре (26 янв. празднуется день перенесения мощей З.). В 1438 г. мощи З. были помещены в новую раку. В 1584 г. проводилась каноническая рекогниция останков. С распространением почитания З. в XV в. был написан ряд его Житий на итал. языке, самое раннее и подробное из них составлено К. Мацца (1475) и опубликовано во Флоренции в 1487 г. Ист.: ActaSS. Mai. T. 6. P. 49-69; BHL, N 9014-9018; MartRom. Comment. P. 207. Лит.: Quilici B. La Chiesa di Firenze nell " Alto Medioevo//Studi in memoria di A. V. Crocini. Firenze, 1938. P. 11 sqq.; Holtzmann W. Laurentius von Amalfi, ein Leher Hildebrands//Studi Gregoriani. R., 1947. T. 1. P. 207-236; Gorgini G. D., Celletti M. C. Zenobio di Firenze//BiblSS. Vol. 12. Col. 1467-1470. Д. В. Зайцев Иконография Смерть св. Зиновия. Фрагмент картины «Последнее чудо и смерть св. Зиновия». После 1500 г. Худож. С. Боттичелли. (Картинная галерея, Дрезден) Смерть св. Зиновия. Фрагмент картины «Последнее чудо и смерть св. Зиновия». После 1500 г. Худож. С. Боттичелли. (Картинная галерея, Дрезден) Традиция изображения З. в епископском облачении, в митре и с посохом прослеживается с XIII в. (ретабль, ок. 1240, maestro del bugallo, Галерея Уффици, Флоренция). Нередко святителя изображали сидящим на троне или стоящим в окружении диаконов Евгения и Крискентия (алтарь свт. Зиновия, ок. 1400, собор Санта-Мария дель Фьоре). Образ З. включался в композиции «Святое собеседование» (ретабль св. Лукии, ок. 1445, Доменико Венециано, Галерея Уффици, Флоренция; алтарь ц. Сан-Марко во Флоренции, 1461, Беноццо Гоццоли, Национальная галерея, Лондон; алтарь ц. Сан-Джакомо в Пистое, 1455, Франческо Пезеллино, Национальная галерея, Лондон) и «Коронование Богоматери» (ретабль, 1488-1489, Нери ди Биччи, ц. Сан-Джованнино деи Кавальери во Флоренции). Атрибутами З. являются герб Флоренции или напоминающая о нем лилия (алтарный образ, ок. 1440, мастерская Джованни деи Бьондо, собор Санта-Мария дель Фьоре, Флоренция). |
| Фома Каэтан. Неизв. художник. Нач. XVII в. (Пинакотека Амброзиана, Милан, Италия) Основными источниками сведений о событиях жизни К. являются его собственные краткие автобиографические замечания, встречающиеся в различных сочинениях; офиц. переписка и др. документы, сохранившиеся в архивах ордена доминиканцев, архивах Ватикана и др. архивных собраниях и б-ках (часть этих документов до наст. времени остается неопубликованной); биографические очерки, созданные лицами, непосредственно знавшими К. и общавшимися с ним. Мн. документы и рукописи из личного архива К. после его смерти хранились в ц. Санта-Мария-сопра-Минерва и впосл. были утрачены в результате пожара. Существуют 3 ранние биографии К., к-рые значительно отличаются друг от друга с т. зр. подробности и достоверности сообщаемых в них сведений; они были собраны и опубликованы М. Я. Лораном ( Laurent. Les premières biographies. 1934/1935). 1-я и наиболее краткая из них составлена историком-доминиканцем Леандро Альберти (1479-1552) и включена в состав его соч. «О знаменитых мужах ордена проповедников» (De Viris illustribus ordinis Praedicatorum, 1517; текст см.: Laurent. Les premières biographies. 1934/1935. P. 446-448). Автором 2-й биографии является доминиканец Бартоломео Спина (ок. 1475-1546), составивший в 1518 г. предисловие к изданию «Комментария» К. ко 2-й части 2-й кн. «Суммы теологии» Фомы Аквинского и включивший в это предисловие описание жизненного пути и ученых заслуг К., выдержанное в духе панегирика (текст см.: Ibid. P. 449-454;=VitaSp.). Наиболее важной и полной является 3-я биография в форме пространной речи (oratio), составленная Джованни Баттистой Флавио (1482-1544), который с 1518 г. и до смерти К. исполнял обязанности его личного секретаря (текст см.: Ibid. P. 456-490;=VitaFlav.). Созданное Флавио жизнеописание отличается высокой фактической достоверностью, содержит ряд неизвестных из др. источников сведений о поздних годах жизни К. и ценных наблюдений, касающихся его взаимоотношений с современниками (подробнее см.: Kalkoff. 1912). Впервые эта биография была опубликована вскоре после смерти К. в качестве приложения к изданию его «Комментария» на Книгу Иова; в том же издании была помещена краткая биография-панегирик в стихотворной форме (carmen), также созданная Флавио (Oratio et carmen de vita... Thomae de Vio Caietani// Thomae de Vio Caietani, Cardinalis Sancti Xisti, In librum Iob Commentarii. R., 1535). Восстановление хронологии жизни К. значительно облегчает его привычка помещать в конце почти каждого сочинения указание на свое местонахождение и дату завершения работы. |
| Другим подобным центром, объединявшим поклонников античной философии, литературы, искусства, был кружок итальянских гуманистов, собравшийся вокруг Виссариона. Приблизительно в 1440 г. Виссарион переселился из Византии в Италию; изучив в Падуе латинский и итальянский языки, он переехал в Рим, где развернул свою деятельность по распространению знаний об античности и изучению памятников античной литературы. Вокруг него группировались переводчики греческих авторов, преподаватели классических языков, увлеченные собиратели древних книг и рукописей, поэты, писатели, филологи – Поджио, Ауриспа, Лоренцо Валла, Флавио Биондо. Вот некоторые примеры деятельности этих гуманистов по собиранию и исследованию памятников античной литературы. Поджио в германских и галльских монастырях одной только Констанцы нашел восемь неизвестных до того времени речей Цицерона и комментарий к пяти его речам Аскония Педиана, очень древний полный экземпляр «Наставлений оратора» Квинтилиана, поэму Лукреция «О природе вещей» (в отрывках), «Аргонавтику» Флакка (правда, только с первой по третью книги и часть четвертой), сочинения Аммиана Марцеллина, Кальпурния, Колумеллы, «Леса» Стация, поэму Манилия об астрономии, сочинения Цельса, Фирмика. Из Кельна Поджио привез «Сатирикон» Петрония и словарь Нония Марцелла, из Франции несколько писем Цицерона и одно сочинение Лактанция ; стихотворение о птице Феникс, приписанное Лактанцию , найдено в Страсбурге. Ауриспа привез в 1433 г. из Майнца оставшуюся до наших дней единственной рукопись латинских панегириков («Panegyrici veteres»), Бартоломмео да Монтепульчиано привез из Констанцы в Рим рукопись «Пунических войн» Силия Италика, а Николай Трирский – двенадцать новых и четыре уже известных комедий Плавта из Германии. Из исследовательских трудов итальянских гуманистов, сплотившихся вокруг Виссариона, следует назвать сочинение по латинской грамматике Лоренцо Валлы, в котором был использован богатейший материал, почерпнутый из произведений многих латинских авторов; после изобретения книгопечатания эта грамматика в короткий срок выдержала несколько изданий. Флавио Биондо на основе исследований римской религии, нравов, военного дела, государственного управления написал три сочинения о жизни древнего Рима и Италии. |
| Задача выявления оригинальных богословских концепций К. и их систематического представления значительно осложняется как чрезвычайной обширностью его лит. наследия (всего ок. 150 сочинений объемом от неск. страниц до неск. томов; их каталог см.: Congar. 1934/1935. P. 36-49; ср.: Cossio. 1902. P. 491-501; Sch ö nberger. 2011), так и тем, что почти все богословски значимые произведения К. являются либо комментариями, либо полемическими трактатами. Не будучи богословом-систематиком, собственные теологические взгляды К. почти всегда излагал в соотнесении с уже существующим церковным учением или противостоящим ему «лжеучением». Заимствуя из традиции те мнения, к-рые он считал корректными, К. затем методично прояснял, уточнял и развивал их; вслед. этого его рассуждения становились как бы продолжением мыслей, содержащихся в его источниках. Как теолог К. менее всего стремился к оригинальности идей и свободному творчеству; он видел свою задачу как раз в противоположном: в том, чтобы предоставить слово самому рассматриваемому им тексту, будь то авторитетный текст Свящ. Писания и церковного Предания или же подлежащий рациональной оценке и обсуждению сочинение теолога. Оценивая в целом наследие К., как его современники, так и ученые последующих веков отмечали, что он обладал особым талантом комментатора: способностью в немногих словах уловить идею трудного богословского рассуждения и раскрыть его неочевидные смысловые связи. Точную характеристику лит. стиля К. дал его секретарь Флавио, отмечавший, что К. избегал сложных языковых конструкций и стилистической изысканности, свойственных многим гуманистам, и стремился к предельной лаконичности, к сухой и ясной речи; он «предпочитал соотносить имена с вещами, а не подчинять вещи именам» (VitaFlav. P. 470; ср.: Groner. 1951. S. 63-64). Наиболее полно и систематически богословские воззрения К. представлены в его обширных комментариях к «Сумме теологии» Фомы Аквинского, работу над к-рыми он вел с 1507 по 1522 г. С XVI в. и до наст. времени комментарии К. |
| Ульрих был честен и ленив – два главных свойства, которые мешают людям приобретать деньги. Пробовал он служить, но военная служба показалась ему тяжелой. Скоро вернулся барон в свой замок и окончательно поселился в нем. Жил он совсем один с немногими старыми слугами, не томясь одиночеством, скорее находя в нем отраду; из великолепного опустевшего замка занимал Ульрих не более двух, трех покоев, которые казались ему уютнее других. Соседи называли его полупомешанным, философом, алхимиком, или же, попросту, деревенским увальнем и рохлей. Но рыцарь мало заботился о том, что говорят соседи. Он чувствовал себя если не счастливым, то беспечным и свободным. Большую часть дня проводил в охоте на волков и медведей, которых в те времена водилось множество в лесах Богемии. Удил рыбу, потому что любил тишину глубоких вод, которые иногда казались ему похожими на его собственное сердце. Или же, подобно старому римскому императору Диоклетиану, удалившемуся от суетной власти, о котором он читал в книге итальянского гуманиста Флавио Биондо, озаглавленной «Libri Historiarum ab inclinatione Romanorum», – копал гряды на огороде, сажал плодовые деревья и обчищал их, подрезая лишние ветви большим садовым ножом. Но самая приятная часть дня наступала после ужина: в долгие осенние и зимние вечера, когда ставни на окнах содрогались от ветра, шумел дождь или завывала вьюга, в громадном закоптелом очаге с пышными каменными гербами разводили огонь. Ульрих в мягкой заячьей шубе садился поближе к трескучему пламени, наливал кубок доброго вина, брал одну из любимых книг и погружался в чтение. То были латинские хроники деяний греков и римлян, описания путешествий в далекие страны, только что тогда входившие в моду новеллы итальянских писателей или сладкозвучные сонеты божественного Петрарки. Ульрих порой отрывался от книги, подолгу смотрел на пламя в камине, и слезы одинокого счастья, рождаемого гармонией, струились по его щекам. Или же, размахивая руками, громко декламировал те строки, которые ему особенно нравились, пробуждая ночное эхо в темных сводах; и под завывание северной вьюги удивительными и волшебными казались певучие рифмы, созданные в стране южного солнца. |
| Подобная деятельность не могла не вызвать критику со стороны консервативно настроенной части византийского общества. Однако «новые византийские» интеллектуалы в своём большинстве уже были недоступны для своих критиков. Они находились в другом, параллельном семиотическом пространстве «византийской реальности». Для них на первое место выходит не внутривизантийская полемика с идеологическими противниками, а активизация контактов со своими западными коллегами. Это часто давало повод для обвинений их в ренегатстве и культуртрегерстве, однако это не могло помешать наращиванию греко-латинскому интеллектульному взаимообмену. Имя византийской философии состоит в акте массовой эмиграцией своих представителей в Италию, как бы это не выглядело иронично на фоне другой эмиграции, которая произошла почти тысячу лет назад с афинскими философами из Академии. В университетах Падуи, Флоренции, Милане, Павии и Риме можно было встретить византийских мыслителей, преподающих философию, греческий язык и прочие дисциплины. Учителя таких выдающихся итальянских деятелей Возрождения как Петрарка, Боккачо, Подтино, Ауриста, Лоренцо Валла, Флавио Биондо были византийские полигисторы: Мануил Хрисолор, Висарион Никейский, Иоанн Векк и Димитрий Кидонис. Такой итог философии в Византии был неслучаен, так как в это же время на уровне государственной идеологии в империи господствовала мистическая теория исихазма, черпающая свои теоретические положения из новозаветного интуитивизма. В третьей главе «Византийская цивилизация в пространстве «большого» времени» исследуются особенности философско-исторических взглядов византийских авторов, сущность и природа такого явления как византизм, а так же анализируется комплекс проблем, связанных с определением византийской цивилизации в системе координат Восток – Запад. В первом параграфе обосновывается идея об особой философской нагрузке византийского исторического текста. Это явление имеет под собой глубокие корни: во-первых, становление новой христианской идеологической системы, кардинально изменившей облик всего мира и трагическая гибель части (имеется ввиду Заподно-римской империи) культурного ареала значительно расширили мировоззренческие горизонты историка; во-вторых, официальный запрет на занятие традиционной философией, вынудил её переместиться в параллельное пространство истории. Именно там, в период между 5 и 10 веками, формируются оригинальные философско-исторические концепции. Не случайно византийский историк Феофилакт Симокатта начинает писать свою «Историю» с символического диалога между философией и историей, где первая нарекается громкими именами «царица всех наук», «океан безбрежного знания и мудрости». Однако, именно история характеризуется как «... самое главное, что создано разумом», так как «... мужу даёт она многостороннее удовольствие, для души же она лучшая школа и воспитание, ведь для людей любознательных нет ничего более привлекательнее чем история»/99:24/. |
| После завершения строительства папского дворца мн. аристократические рим. семьи стали возводить в К.-Г. виллы; на месте виллы имп. Домициана была сооружена вилла племянника папы Урбана VIII Таддео Барберини. В XVIII в. Папский престол выкупил часть этих вилл; в наст. время на территории папской резиденции (ок. 55 гектаров) помимо папского дворца находятся вилла св. Екатерины, сооруженная на месте виллы Клодия (I в. до Р. Х.), «сад Моро», к которому примыкает вилла Чибо, вилла Торлония (XVI в.), принадлежавшая рим. роду Джустиниани, и вилла Киджи, построенная кард. Флавио Киджи, племянником папы Александра VII. В 1929 г. папой Пием XI была приобретена вилла Барберини, переданная затем в распоряжение Конгрегации пропаганды веры. После ликвидации Папской области (1870) итал. кор. Виктор Эммануил II подписал «закон о гарантиях» (13 мая 1871), по к-рому папский дворец в К.-Г., равно как и папские дворцы в Ватикане и Латеране, оставался в собственности Папского престола. Папа Римский Пий IX отказался признать «закон о гарантиях», объявив себя «узником Ватикана». Латеранские соглашения между Италией и Папским престолом (1929) закрепили за папским дворцом в К.-Г. и его территорией статус экстерриториальности. После подписания Латеранских соглашений папа Пий XI приобрел граничащие с папской территорией сады, где было создано небольшое сельскохозяйственное предприятие. 2 авг. 1934 г. папа Пий XI впервые прибыл на летний отдых в папский дворец в К.-Г., возобновив традицию Римских пап проводить лето в этой резиденции. В 30-х гг. ХХ в. в папский дворец в К.-Г. была перемещена Ватиканская обсерватория (Specola Vaticana), созданная в XVI в., при папе Римском Григории XIII . Два телескопа обсерватории использовались до 1980 г. В 2009 г. ввиду ухудшения видимости в районе К.-Г. телескопы были перевезены в обсерваторию Стьюарда при ун-те Аризоны (США), где в наст. время находится научно-исследовательский центр Ватиканской обсерватории; ее штаб-квартира по-прежнему располагается в К.-Г., действует также лаборатория астрофизики. |
| S. 128). Информация о событиях и беседах, происходивших во время встреч К. и Лютера, содержится в дополняющих друг друга свидетельствах, к-рые не всегда согласуются в деталях и нередко являются полемически окрашенными (ср.: DCLuth. S. 70; Morerod. 1994. P. 53-74). Т. зр. Лютера и его сторонников представляют следующие источники: 1) составленный Лютером в кон. октября отчет о встрече, к-рый был опубликован с приложением неск. документов 12 нояб. 1518 г. под названием «Аугсбургские акты» (Acta Augustae// Luther M. WA. Bd. 2. S. 6-26; Idem//DCLuth. S. 87-109); 2) письма Лютера, как относящиеся ко времени его пребывания в Аугсбурге, так и более поздние (см.: Luther M. WA: BW. Bd. 1. S. 213-223. N 99-104; S. 236-246. N 110b; ср.: DCLuth. S. 204-215); 3) отчет, составленный на нем. языке Спалатином, возможно, для представления курфюрсту Фридриху (опубл.: Luther M. Sämmtliche Schriften/Hrsg. J. G. Walch. St. Louis, 18992. Bd. 15. Sp. 557-558, 561-565); 4) краткое изложение событий, составленное на нем. языке Иоганном Рюэлем, сопровождавшим Лютера в поездке в Аугсбург (опубл.: Ibid. Sp. 569-571); 5) позднейшие воспоминания Лютера о встрече, содержащиеся в его сочинениях и в «Застольных беседах» (см., напр.: Luther M. WA. Bd. 54. S. 180-181; Idem. WA: TR. Bd. 2. S. 421. N 2327; S. 597-598. N 1203; Bd. 5. S. 77-80. N 5349). Т. зр. К. представляют 2 документа: 1) письмо К. курфюрсту Фридриху от 25 окт. 1518 г. с отчетом о встрече (опубл.: Idem. WA: BW. Bd. 1. S. 233-235. N 110a; DCLuth. S. 128-131); 2) повествование Флавио, который занял должность секретаря К. незадолго до его встречи с Лютером и либо лично присутствовал при их беседах, либо узнал о них со слов К. (см.: VitaFlav. P. 472-475; DCLuth. S. 78-82). Первая встреча К. и Лютера состоялась 12 окт. 1518 г. Следуя советам друзей, Лютер оказал максимальное почтение К.: встав перед ним на колени, принес извинения в том, что не являлся по вызову, и заверил, что готов проявить послушание Церкви и «научиться истине». К. в ответ «доброжелательно» приветствовал Лютера и сразу же объявил, что в беседе он будет опираться на Свящ. Писание и церковные каноны, тем самым исключив всякую возможность ученого схоластического диспута (DCLuth. S. 128). Следуя папским указаниям, К. сообщил, что ему дана папой власть снять с Лютера все обвинения, если он проявит раскаяние. К. призвал Лютера отречься (revoco) от его «еретических» утверждений; признать, что в своих рассуждениях и проповедях он выступил против «апостольского учения» (Ibid. S. 129); дать обещание впредь не нарушать своими сочинениями и проповедями церковный мир (Ibid. S. 89). В ответ Лютер обратился к К. с просьбой указать ему, какие именно его высказывания являются еретическими и противоречат учению католич. Церкви. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Как успешно бороться с наркоугрозой В Уфе прошла межрегиональная научно-практическая конференция " Стратегия государственного реагирования на наркоситуацию в условиях субъекта Российской Федерации " 30.08.2005 384 Время на чтение 5 минут 25 августа 2005 г. в Уфе состоялась межрегиональная научно-практическая конференция " Стратегия государственного реагирования на наркоситуацию в условиях субъекта РФ " . В работе форума приняли участие глава регионального представительства Управления ООН по наркотикам и преступности в России и Белоруссии Флавио Мирелла, руководитель Департамента межведомственной и информационной деятельности ФСКН России Александр Михайлов, премьер-министр правительства Башкирии Рафаэль Байдавлетов, руководитель Управления Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) по РБ Эмир Нигамедзянов, главный нарколог ПФО Владимир Карпец, начальник управления ФСКН по ПФО Владимир Макаров, ведущие ученые России и другие официальные лица. В начале конференции глава башкирского правительства Р.Байдавлетов зачитал приветственное слово президента Башкирии Муртазы Рахимова. " На общероссийском фоне наркоситуация в Башкорстане выглядит достаточно стабильно, но республика находится на пути агрессивного наркотрафика, поэтому борьбе с этим пагубным явлением сегодня придано государственное значение " , - сказал он. Кроме того, Байдавлетов привел цифры, характеризующие наркоситуацию в республике. Так, по состоянию на 1 июля на учете башкирских врачей с диагнозом наркомания состоит 5274 человека. Еще 1796 человек подвержены профилактическому наблюдению. Но это лишь видимая часть айсберга, подчеркнул башкирский премьер-министр. Для борьбы с этим злом помимо прочих условий необходимо наличие сильной молодежной организации, которой в республике пока нет, отметил Байдавлетов. Политика государства в области предотвращения наркоугрозы должна строиться по нескольким направлениям, сказал прокурор Башкортостана Александр Коновалов. В их числе он назвал общую профилактику и популяризацию здорового образа жизни, усиление репрессивной составляющей борьбы с наркоугрозой, обеспечение минимизации последствий от вовлечения населения в процесс наркотизации. " Успешное ведение борьбы с наркоугрозой возможно только при условии эффективного взаимодействия всех государственных и общественных институтов при поддержке населения " , - сказал прокурор РБ. Действия государственных органов должны быть консолидированы и единодушны. Вместе с тем, по мнению главы надзорного ведомства республики, " такая консолидация в настоящее время не достигнута " . |
| Переменчивым оказалось и отношение к проблеме т.н. падения Рима. Уже в трудах флорентийской исторической школы XV–XVI веков (Флавио Биондо, Никколо Макиавелли) падение Рима в V веке устанавливается как непреложный факт, через французских «просветителей» воспринятый и английской историографией XVIII–XIX веков в виде резкого крушения античности (Эд. Гиббон, Джон Бьюри). Однако теория падения Рима (которая была бы непонятна ни византийцам, ни франкам) не только списывала со счетов Византию как прямую продолжательницу языческого Рима, но также ставила под сомнение тезис о преемственности Рима и франкской Европы. В противоположность этой теории в континентальной Европе получил развитие тезис континуитета римского мира и его постепенной трансформации в средневековую Европу, наиболее полно разработанный в 1930-е годы выдающимся бельгийским историком Анри Пиренном . Тезис этот оказал большое влияние и на англо-американскую историческую науку , и только в последние годы в британских академических кругах ему был дан решительный отпор . Дероманизация Византии и дехристианизация образа Рима – важнейшие составляющие «третьего Рима» Запада При всей незавершенности и переменчивости «третьего Рима», можно однозначно сказать о некоторых его особенностях. Прежде всего это признание древнего Рима как законченного этапа в истории мира и Европы. Согласно этой точке зрения, после разделения Римской империи в 395 году на Восточную (Византийскую) и Западную и последовавшего за этим падения Западной империи (476) более невозможно говорить об истории Рима. Временн ы е рамки последней, таким образом, строго ограничиваются античностью. Как следствие Византия обретает свой, отдельный и отличный от Рима облик и может рассматриваться как империя греческая, восточная, православная или какая еще, но только не римская, а ее римскость может считаться лишь фикцией, притворством самих византийцев . Дероманизация Византии (непризнание ее истинно римской сущности) – это один из постулатов «третьего Рима», и в данном вопросе он солидаризуется с франкским взглядом на историю. Аналогичным образом английская историография сужает духовное наследие Рима рамками латинской (западноевропейской) культуры. Но, в отличие от франкской исторической линии, «третий Рим» отводит маловажную роль христианству. Ведь в «1200-летней» истории Рима (753 г. до н.э. – 476 г. н.э.) христианский период занимает всего лишь какие-то 100 с лишним лет, являющиеся притом временем упадка и гибели Рима . А в предшествующие 300 лет христианство либо существовало на периферии римского мира либо было религией маргинального меньшинства. Таким образом, дехристианизация образа Рима – еще один важный постулат. |
|
|
