| Боже мой, что тут поднялось! Малыши бросились на меня всей ватагой. Повалили на пол… Один вылил на меня чернильницу, другой уколол меня пером в кончик хвоста, ай! Третий стал тянуть мое ухо вбок, точно я резиновый… Я завизжал, как паровоз, – и проснулся. Луна. На полу сидит таракан и подъедает брошенный Зиной бисквит. За окном хлопает ставня. Уй-юй-юй!.. Зинина комната на запоре. Я прокрался в закоулок за кухней и свернулся на коврике у кухаркиной кровати. Конечно, я ее не люблю, конечно, она храпит так, что банки дребезжат на полке, конечно, она высунула из-под одеяла свою толстую ногу и шевелит во сне пальцами… Но что же делать? Окно побелело, а я все лежал и думал: что означает мой сон? У кухарки есть затрепанная книга – «Сонник». Она часто перелистывает ее пухлыми пальцами и все вычитывает по складам про какого-то жениха. Подумаешь, кто на такой сковородке женится?.. Но что мне «Сонник»? Собачьих снов в нем все равно нету… А может быть, сон был мне в руку? То есть в лапу. Мысли: Вода замерзает зимой, а я каждое утро. Самое гнусное человеческое изобретение – ошейники, обтянутые собачьей кожей. Зачем наш сосед пашет землю и сеет хлеб, когда рядом с его усадьбой есть булочная? Когда щенок устроит совсем-совсем маленькую лужицу на полу, – его тычут в нее носом; когда же то же самое сделает Зинин младший братишка, пеленку вешают на веревочку, а его целуют в пятку… Тыкать, так всех! Дрался с ежом, но он нечестный: спрятал голову, и со всех сторон у него колючий зад. Р-р-р! Это что ж за драка?.. Ел колбасу и проглотил нечаянно колбасную веревочку. Неужели у меня будет аппендицит?!. Зина пахнет миндальным молоком, мама ее – теплой булкой, папа – старым портфелем, а кухарка… многоточие… Больше мыслей нету. Взы! Почему никто не догадается дать мне кусочек сахару? Фокс Микки, которому по настоящему следовало бы быть профессором. Осенний кавардак Осень. Хлюпает дождик. Как ему не надоест целый день хлюпать? Желтые листья все падают, и скоро деревья будут совсем лысые. А потом пойдут туманы, – большая собака заберется в будку и будет храпеть с утра до вечера. Я иногда хожу к ней в гости. Но она глупая и необразованная: когда я с ней играю и осторожно цапаю ее за хвост, она бьет меня лапой по голове и хватает зубами поперек живота. Деревенщина! |
| Сегодня есть огромное количество настольных игр – не только для детей, но и для взрослых, - которые позволяют и хорошо провести время в компании, и развить какие-то полезные навыки, и узнать что-то новое. Во многие из них можно играть и в пост, если это не в ущерб другим делам, молитве и не рождает в человеке слишком сильный азарт, способный разрушить и его отношения с другими, и его внутренний покой. Можно ли есть яйца в пост? Яйца относятся к скоромным, то есть непостным продуктам, а соответственно устав не разрешает их употребление в дни поста. Также в список продуктов, которые должны быть исключены из рациона в этот период, входят мясные и молочные, а в дни строгих постов (Великий, Успенский) – еще и рыба. Но всегда определять меру пищевого воздержания необходимо индивидуально. Так, например, ребенок, беременная женщина или больной человек могут есть какие-то непостные продукты, чтобы удовлетворять потребности организма в питательных веществах и витаминах. Но при таком подходе нарушение поста не должно превращаться во вседозволенность и гурманство. Если человек по той или иной причине вводит в свой рацион какую-то непостную еду, ему стоит более внимательно отнестись к другим пищевым привычкам: например, уменьшить или вовсе исключить употребление какого-то любимого постного, но не столь необходимого для здоровья продукта (кофе, сладкого). Стоит также отметить, что в пищевой промышленности часто употребляется яичный порошок – иногда даже в тех товарах, которые на первый взгляд кажутся постными. Нет необходимости тратить время на внимательное вычитывание состава на упаковке в магазине, чтобы ни в коем случае не допустить попадание даже самого малого количества яичного продукта в желудок. Очевидно, что безе, бисквит или пирог с яичной начинкой не подходят для поста. Но если вы не обратили внимания и купили батон хлеба, в который добавлено яйцо, не стоит винить себя за нарушение воздержания. А читать в дни поста лучше не этикетки, а Священное Писание. Смысл поста в том, чтобы упростив свою пищу и уделяя ей меньшее внимание, человек мог больше времени и сил отдать молитве, и чтобы тяжелая пища не «утяжеляла» его мысли, которые должен быть устремлены к Богу. Можно ли делать приворот в пост? |
| После «сладкого» дня Даулет изменился. Начал нам улыбаться. Принимал все лекарства, лишь бы только потом получить что-то сладкое. И пошел на поправку гораздо быстрее, чем мы думали раньше, сомневаясь уже, что сумеем помочь. Он буквально стал сыном больницы. Все пытались теперь подсладить его жизнь. Первым словом по-русски его стало «конфета». Дети даже уже называли его не по имени, а зовя нежно просто «конфеткой», и мальчишка на это всегда отзывался. А когда пришло время ему возвращаться, вылечившись, домой, день, которого мы все так ждали, он рыдал уже из-за того, что окончится «сладкая» жизнь. Дедушке же был дан инструктаж – ездить в город специально теперь за конфетами. Провожали мальчишку мы всем отделением. Привязались за месяцы его лечения, он действительно стал уже сыном больницы. Говорил совсем бегло по-русски, даря всем нам «спасибо», получая в подарок от каждого сладкое, ну а больше всего от детей, с кем лечился в одном отделении. Он стал стройным, уже без отеков, и пытался с трудом унести мешок сладостей, будто бы Дед Мороз, хотя истинным Дедом Морозом, подарившим всем нам и ребенку веру в чудо его исцеления, оказалась та первая ложечка сахара, нужная для специальной диеты, резко переменившая всю его жизнь. И кто знает, что было б с мальчишкой, если бы не такая волшебная сладостная диета… Нет, от нас уходил не ребенок-пузырь, переполненный жидкостью, со щелками глаз… Вспоминается только счастливое личико Даулета, познавшего сладкую жизнь. КАК ЖЕЛАТЕЛЬНО вести себя родителям с ребенком-сладкоежкой КАК НЕ ЖЕЛАТЕЛЬНО вести себя родителям с ребенком-сладкоежкой Ситуация для родителей Сегодня Глеб поссорился с другом и, вернувшись из школы домой, взад-вперед стал ходить по квартире, пережевывая происшедшее. Ему было обидно и больно. Он никак не мог успокоиться. Потом вспомнил, что надо обедать. А открыв холодильник, увидел бисквит. Вчера мама купила торт к чаю. Глеб, забыв про обед, решил съесть кусок торта. Потом взял кусок еще. А когда мама с папой, вернувшись с работы, увидали, что сын, кроме торта, ничего днем не ел, Глеба стали мгновенно «воспитывать», обещая, что больше он вообще никогда не притронется к сладкому. И обиженный мальчик, пережив в этот день вдруг внезапно вторую обиду, начал плакать, как девочка, хотя был уже второклассником. |
| Может быть, это требование и не так бессмысленно, как оно кажется на первый взгляд. Уже в университете Вересаев с особою душевною чуткостью относился к гуманному призванию медика, в результате чего из него вышел не очень хороший врач, а довольно посредственный писатель. Немецкая профессиональная культура целиком покоится на труде, знании и жажде постоянного совершенствования. Души, в русском смысле, в ней немного, но успех ее очевиден. Весьма различные стили русской и европейской культур сказались, конечно, и в различии обеих революций. Но не будем заглядывать вперед. Пока я только еще сижу на первом приеме у Виндельбанда. Играя золотым пенсне и то и дело расправляя свою бороду маленькою белою рукою, он очень внимательно расспрашивает меня о том, что я уже читал по философии, составляет мне расписание лекций и рекомендует пособия и книги. Я ухожу от него в восторге, в радостном предвкушении предстоящей большой и интересной работы. Спешу, не теряя времени, в университетский книжный магазин Винтера, забираю у очкастого господина Фауста книги Виндельбанда, «Всеобщую теорию государственного права» Еллинека, целый ряд дешевых изданий классиков и почти бегом тащу свои сокровища домой, перегоняя блещущие лаком широкие ландо, в которых по «Звенящему пруду» медленно подымаются к " Schloss Hotel " краснолицые англичане–туристы. Поставив принесенные книги на новую полку, я снова лечу в город обедать. На Главной улице чуть ли не в каждом третьем доме рестораны. Можно завернуть и к «Рыцарю» и к «Золотому петуху» и к «Шуту Перкео» и к «Золотому ангелу»… Выбираю «Золотого ангела», не по пристрастию к пище небесной, а по экономическим соображениям. «Золотой ангел» предлагает обед из трех блюд всего только за шестьдесят пфеннигов. Избалованный домашним столом и Голутвинским буфетом, я ем безо всякого удовольствия; от безвкусного супа пахнет химией, твердоватое мясо плавает в какой–то мучной гуще, сухой бисквит с одной малининой в центре и чашка жидкого кофе совершенно безрадостны. Все же я мужественно беру абонемент на десять обедов. Кроме книг, соблазняют еще симфонические городские концерты и экзотические галстуки в окне у Кохенбургера. |
| Так вырастает у ребенка, по меткой характеристике Селли, «прекрасная и простая теория космического порядка». В прекрасных главах, посвященных Селли характеристике детского мышления, можно найти много примеров детских аналогий, в которыхясно выступает основное направление, основная перспектива детского мышления: мертвые вещи являются для них живыми, машины и механизм — существами. Вот несколько примеров детских аналогий — по Селли: девочка 13 месяцев протягивает бисквит паровозу, чтобы покормить его и хочет приласкать его «голову» — вот движение, продиктованное аналогией. Одна пятилетняя девочка, объясняя, что обруч — живой, что он «все понимает», защищает свою мысль так: «он идет туда, куда я хочу, чтобы он шел»; движение обруча возводится девочкой к «внутреннему двигателю», к воле. Девочка 1,11 «собирает руками солнечные лучи», несколько позже она выражает желание помыть черный дым. Мальчик, беспрестанно двигавшийся и почувствовавший, что находившаяся под ним на стуле подушка скользит, решил, что она живая. Когда Пьер Лоти увидал в детстве в первый раз море, он решал, что это живое чудовище… Все эти примеры детских аналогий показывают, как стремится напряженно детская мысль охватить со своим слабым запасом понятий безмерный мир, открывающийся перед ним; аналогия является для ребенка ключом к пониманию действительности, всеобщим принципом объяснения мира. Явления природы и человеческое поведение дитя толкует по аналогаи с тем, что ему известно.,. Вот еще один яркий пример этого, заимствуемый тоже у Селли. В одну школу пришел новый учитель; один малыш обратился к нему сословами: «я боюсь, что вы будете ворчливым учителем». Учитель спрашивает дитя: «почем ты так думаешь?». «Но вы такого невысокого роста». Дело в том, что предыдущий учитель, очень ворчливый и суровый, был маленького роста — и по аналогаи с тем, что дитя наблюдало у прежнего учите пя, оно задумаюсь над тем, не будет ли и новый учитель ворчливым… «Дети — малые философы в настоящем смысле слова», говорит Селли, — ив этой мысли его есть то верное и существенное наблюдение, что. |
| Эта рука – не совсем его рука, скорее послушный дух Аладина, – держит бисквит, обретая тем самым новую ценную собственность, и ребенок защищает ее. В какой мере понятие собственности связывается в нем с понятием ум- Можно дать, а можно ведь и не давать – в зависимости от каприза, потому что это – мое. 47. Хочу иметь – имею, хочу знать – знаю, хочу мочь – могу: это три разветвления единого ствола воли, уходящего корнями в два чувства – удовлетворения и недовольства Младенец старается познать себя, окружающий его животный и растительный мир, потому что с этим связано его мышление. Спрашивая «это что?» – словами или взглядом, он ждет не названия, а оценки. – Это что? – Фи, брось, это бяка, не трогай! – Это что? – Это цветочек. – И улыбка, и приятное выражение лица, и разрешение взять в руки. Порой, спросив о нейтральном предмете и в ответ получив голое название без чувственной мимической характеристики, ребенок глядит на мать и удивленно, словно бы разочарован – но, повторяет название, растягивая слово, не зная, как быть ему с этим ответом. Он должен набраться опыта, чтобы понять, что наравне с желанным и нежеланным существует также нейтральный мир. – Что это? – Вата. – Вааата? – И вглядывается в лицо матери, ждет знака, что ему следует думать об этом. Если бы я путешествовал по субтропическому лесу в сопровождении туземца, я бы точно так же, завидев растение с неизвестными мне плодами, спросил бы его: что это? – а он, угадав вопрос, ответил бы мне окриком, гримасой или улыбкой, что это яд, вкусный плод или бесполезное растение, которое не стоит срывать и класть в рюкзак. Детское «что это?» означает «каково оно? чему служит? какую пользу можно от этого получить?». 48. Обычная, но поучительная картина Встречаются двое детей, едва стоящих на нетвердых ногах. У одного мячик или пряник, другой хочет у него это отобрать. Матери неприятно, когда ее ребенок что-нибудь отнимает у другого, не хочет дать, поделиться, одолжить. Ее коробит, что поведение ребенка нарушает благопристойность. |
| Я еще раз подчеркну, что в этой книге вы не найдете того обилия блюд, которые предлагают многочисленные кулинарные книги. Здесь собраны только те рецепты, по которым готовили в нашей семье и в семьях наших близких друзей. К каждому большому празднику, как Рождество или Пасха, пекли много тортов. Каждая хозяйка стремилась создать шедевр сладкого стола. В этой главе я постараюсь вспомнить все те рецепты, по которым пекли торты мы. Так, большой ореховый бисквит всегда украшал сладкий стол. Неизменный Микадо — на каждом праздничном столе. Без Наполеона не обходился ни один праздник. А как же Чак-Чак? Мы жили в многонациональном Китае, вокруг нас было много татар, а это их национальная сладость. Выше я перечислила самые ходовые торты, но хочу отметить еще пару популярных и любимых — это масляный торт и самый простой кекс, который вообще не сходил со стола. Подробные рецепты к этим лакомствам вы найдете ниже! Выпечка удалась, окорока зажарены, холодец, заливные, паштеты, салаты, маринады, соленья — все готово… Утром первого дня Рождества или Пасхи накрывается праздничный стол. Около полудня начинают приходить визитерымужчины. Это мужья знакомых дам. Это могут быть коллеги мужа хозяйки или просто знакомые. Они, как я уже писала выше, одеты парадно — костюм, галстук и очень часто белый кашне на шее. Они не задерживаются: поздравляют хозяйку, съедают маленькую закусочку, запивают рюмочкой и направляются в следующий дом. И так целый день! Чайный стол располагался отдельно, если позволяла квартира, или же накрывался на другом конце стола. Это был личный музей кулинарного искусства каждой хозяйки! Ваза с мелким печеньем или, если Пасха, кулич и сырная пасха, а также торты. Самые популярные — Микадо, Наполеон, миндальный, Париж и — мой любимый — масляный торт. Надеюсь, что и ты, дорогой читатель, сможешь найти среди них своего сладкого любимца. Рецепт маминого орехового торта Ингредиенты на коржи: яйца — 18 шт.; рубленные грецкие орехи — 2 стакана; сахар — 2 стакана; мука пшеничная — 1,5 стакана; мука подъемная — 2 стакана. |
| Может быть, это требование и не так бессмысленно, как оно кажется на первый взгляд. Уже в университете Вересаев с особою душевною чуткостью относился к гуманному призванию медика, в результате чего из него вышел не очень хороший врач, а довольно посредственный писатель. Немецкая профессиональная культура целиком покоится на труде, знании и жажде постоянного совершенствования. Души, в русском смысле, в ней немного, но успех ее очевиден. Весьма различные стили русской и европейской культур сказались, конечно, и в различии обеих революций. Но не будем заглядывать вперед. Пока я только еще сижу на первом приеме у Виндельбанда. Играя золотым пенсне и то и дело расправляя свою бороду маленькою белою рукою, он очень внимательно расспрашивает меня о том, что я уже читал по философии, составляет мне расписание лекций и рекомендует пособия и книги. Я ухожу от него в восторге, в радостном предвкушении предстоящей большой и интересной работы. Спешу, не теряя времени, в университетский книжный магазин Винтера, забираю у очкастого господина Фауста книги Виндельбанда, «Всеобщую теорию государственного права» Еллинека, целый ряд дешевых изданий классиков и почти бегом тащу свои сокровища домой, перегоняя блещущие лаком широкие ландо, в которых по «Звенящему пруду» медленно подымаются k «Schloss Hotel» краснолицые англичане–туристы. Поставив принесенные книги на новую полку, я снова лечу в город обедать. На Главной улице чуть ли не в каждом третьем доме рестораны. Можно завернуть и к «Рыцарю» и к «Золотому петуху» и к «Шуту Перкео» и к «Золотому ангелу»… Выбираю «Золотого ангела», не по пристрастию к пище небесной, а по экономическим соображениям. «Золотой ангел» предлагает обед из трех блюд всего только за шестьдесят пфеннигов. Избалованный домашним столом и Голутвинским буфетом, я ем безо всякого удовольствия; от безвкусного супа пахнет химией, твердоватое мясо плавает в какой–то мучной гуще, сухой бисквит с одной малининой в центре и чашка жидкого кофе совершенно безрадостны. Все же я мужественно беру абонемент на десять обедов. Кроме книг, соблазняют еще симфонические городские концерты и экзотические галстуки в окне у Кохенбургера. |
| Если случалось, что я не мог разыскать вещи по той простой причине, что кто-нибудь взял ее или перенес на другое место, то где бы ее ни спрятали, там ей и надлежало находиться, а я оказывался идиотом, что не знал того. — И, конечно, приходилось молчать? — осведомилась Вероника. — Да! Если им случится сделать какую-нибудь глупость и укажешь им на нее, всегда найдется какая-нибудь непонятная для тебя причина. Непременно! А если сделаешь малейшую, самую пустячную ошибку — ведь это так естественно, — сейчас оказывается, что ты и злая, и глупая, и не хочешь исправиться. — Знаешь, что, Вероника, мы сделаем? — сказал я. — Мы напишем книгу. Ты мне будешь помогать. В ней дети будут умными и добрыми, никогда не будут ни в чем виноваты и станут надзирать над старшими и воспитывать их. Понимаешь? И все, что бы ни делали или чего бы не делали старшие, будет не так. Вероника захлопала в ладоши. — Да неужели? Ах, пожалуйста, напиши. — Серьезно, напишу, — подтвердил я. — Мы назовем ее: «Нравоучительные рассказы для родителей». Все дети станут покупать эту книжку и дарить к рождению отцам и матерям и т. д., надписывая на заглавной странице: «От Джонни (или Дженни) папе (или дорогой тете) на память и пользу». — Ты думаешь, они прочтут эту книжку? — с сомнением проговорила Вероника. — Мы вставим в нее что-нибудь совсем не подходящее, и какая-нибудь газета напишет, что такие книги — позор для английской литературы, — предложил я. — А если и это не поможет, так мы скажем, что это перевод с русского. Там будет написано, что дети должны оставаться дома и заботиться об обеде, а взрослые пусть ходят в школу. Мы будем отправлять их туда с маленькими сумочками. Их заставят читать «Волшебные сказки» братьев Гримм по-немецки с примечаниями; заставим учить стихотворения наизусть и объяснять грамматику. — И их будут рано укладывать спать, — добавила Вероника. — В восемь часов они все будут у нас в постели и станут укладываться весело, будто это им нравится. Мы заставим их молиться. Между нами будь сказано, Вероника, мне думается, они не всегда это делают. И ни чтения в постели, ни стаканчика виски или тодди на сон грядущий — никаких подобных глупостей. Бисквит-Альбер, или, если они будут уж очень умны, карамелька, а затем: «Спокойной ночи», и извольте уткнуться в подушки. И никаких призывов, никаких жалоб, что «животик болит», никаких путешествий вниз в ночных сорочках, чтобы попросить водки. Знаем мы все эти хитрости! |
| Опекун снова взглянул на нас, как бы желая сказать: «Слышите?» — Гарольд, — начал он, — я хочу поговорить с вами о Ричарде. — Он мой лучший друг! — отозвался мистер Скимпол самым искренним тоном. — Мне, пожалуй, не надо бы так дружить с ним — ведь с вами он разошелся. Но все-таки он мой лучший друг. Ничего не поделаешь; он весь — поэзия юности, и я его люблю. Если это не нравится вам, ничего не поделаешь. Я его люблю. Привлекательная искренность, с какой он изложил эту декларацию, действительно казалась бескорыстной и пленила опекуна, да, пожалуй, на мгновение и Аду. — Любите его сколько хотите, — сказал мистер Джарндис, — но не худо бы нам поберечь его карман, Гарольд. — Что? Карман? — отозвался мистер Скимпол. — Ну, сейчас вы заговорите о том, чего я не понимаю. Он налил себе еще немного красного вина и, макая в него бисквит, покачал головой и улыбнулся мне и Аде, простодушно предупреждая нас, что этой премудрости ему не понять. — Если вы идете или едете с ним куда-нибудь, — напрямик сказал опекун, — вы не должны позволять ему платить за вас обоих. — Дорогой Джарндис, — отозвался мистер Скимпол, и его жизнерадостное лицо засияло улыбкой — такой смешной показалась ему эта мысль, — но что же мне делать? Если он берет меня с собой куда-нибудь, я должен ехать. Но как могу я платить? У меня никогда нет денег. А если б и были, так ведь я в них ничего не понимаю. Допустим, я спрашиваю человека: сколько? Допустим, он отвечает: семь шиллингов и шесть пенсов. Я не знаю, что такое семь шиллингов и шесть пенсов. Я не могу продолжать разговор на такую тему, если уважаю этого человека. Я не спрашиваю занятых людей, как сказать «семь шиллингов и шесть пенсов» на мавританском языке, о котором и понятия не имею. Так чего же мне ходить и спрашивать их, что такое семь шиллингов и шесть пенсов в монетах, о которых я тоже не имею понятия? — Ну, хорошо, — сказал опекун, ничуть не раздосадованный этим бесхитростным ответом, — если вам опять случится поехать куда-нибудь с Риком, возьмите в долг у меня (только смотрите не проболтайтесь ему ни намеком), а он пусть себе ведет все расчеты. |
|
|
