| Проект послания составленный прп. Никодимом Рукописное послание патриарха Неофита Христос есть Сама Истина, а значит, тот, кто противится истине, противится Самому Христу. Посему и мы считаем своим долгом для уверения читателей засвидетельствовать непреложную истинность этой книги. Во время нашего первого патриаршества ученейший Агапий Пелопоннесский принес нам этот ныне изданный сборник правил с той целью, чтобы после рассмотрения и проверки он был издан типографским способом на общую пользу православных. Мы передали эту книгу находившимся тогда в Константинополе и заседавшим в Синоде преосвященнейшим архиереям. Все высказали свое одобрение, и только блаженно почивший патриарх Христовой Церкви господину Дорофею, как знатоку священных правил, отличающемуся широтою познаний и добродетелями. Рассмотрев врученную ему книгу, он сразу же передал ее нам, отметив, что в ней не содержится ничего неправильного, кроме немногих погрешностей, которые легко могут быть исправлены переводчиками правил. Однако он убедил нас для полного уверения Церкви послать эту книгу живущему на Хиосе ученейшему дидаскалу господину Афанасию Паросскому и пребывавшему там же бывшему митрополиту Коринфскому преосвященнейшему господину Макарию. Отослав им книгу, мы и от них получили о ней доброе свидетельство. Тогда мы решили послать ее переводчикам на святоименную Гору, чтобы они за наш счет ее переписали и исправили, что мы и сделали, намереваясь издать эту книгу типографским способом опять же на наши средства. Но между тем из-за отречения от Вселенского престола мы лишились столь душеполезной мзды, и потому преподобнейшие отцы Святой Горы и многие другие, живущие за ее пределами, издали книгу на пожертвования. Извещаем всех православных христиан о том, что Феодорит, руководивший в типографии Лейпцига изданием канонического сборника, который был составлен усердием Агапия и Никодима и который по распоряжению святейшего господина Неофита, бывшего в то время патриархом, и священного Синода был первоначально рассмотрен и рецензирован главным образом ученейшим дидаскалом и священнопроповедником Великой Христовой Церкви господином Дорофеем, затем также ученейшим дидаскалом господином Афанасием Паросским, преподавателем школы на Хиосе, и бывшим митрополитом Коринфским преосвященнейшим господином Макарием, – этот самый, продолжаю, Феодорит дерзнул сделать в названной книге, напечатанной с дозволения Церкви, нелепые вставки и опущения. |
| Прп. Афанасий Паросский писал, что М. Н., опасаясь прещений, а возможно, и каких-то насильственных действий со стороны противников колливадов, покинул Св. Гору и удалился на Хиос. Из этого сообщения нередко делают вывод, что отъезд М. Н. произошел в том же 1775 г. Однако в последние годы среди исследователей возобладала т. зр., согласно к-рой М. Н. пробыл на Афоне до 1777 г. ( Αραμπατζς. 2006. Σ. 400-403; Kontouma. 2012. P. 195). Как полагает Пападопулос, слова прп. Афанасия Паросского о том, что М. Н., оставив Афон и посетив Хиос, «почти год» пробыл на о-ве Патмос (ΝΧΛ. Σ. 198), позволяют сделать следующее заключение: год проработав в афонских книжных собраниях, святитель еще год подбирал тексты для «Добротолюбия» в патмосских книгохранилищах ( Παπαδπουλος. 2000. Σ. 34-35). Х. Арабадзис склонен считать, что М. Н. прибыл на Св. Гору спустя год после кончины патриарха Матфея, т. е. в 1776 г. ( Αραμπατζς. 2006. Σ. 399). Но это, во-первых, противоречит прямому указанию Жития, что М. Н. был приглашен на поминовение в 40-й день по кончине патриарха Матфея (ΝΧΛ. Σ. 197; то же и в «Изъявлении...»: Αθανσιος Πριος. 1988. Σ. 102), а во-вторых, не учитывает данных о пребывании М. Н. на Афоне уже в 1775 г. ( Πατπιος Καυσοκαλυβτης. 2005. Σ. 571). В июне 1775 г. М. Н. принял постриг в великую схиму от рук старца Парфения Скуртоса, одного из лидеров афонских колливадов, у к-рого какое-то время окормлялись прп. Никодим Святогорец и иером. Иерофей, основатель монастыря прор. Илии на о-ве Идра ( Χαλδακης. 2000. Σ. 287-288; ср.: Πατπιος Καυσοκαλυβτης. 2005. Σ. 571-572; Πατπιος Καυσοκαλυβτης. 2006). С тех пор М. Н. перестал совершать священнодействия в соответствии с установлениями Церкви. Поскольку требования отказаться от кафедры со стороны К-польской Патриархии не прекращались, 16 мая 1776 г. М. Н. написал патриарху Софронию II послание, в котором в очередной раз отказался отречься от архиерейства, пообещав, что не будет досаждать своему преемнику на Коринфской кафедре ( Παπαδπουλος. 2000. Σ. 27). Несмотря на клевету в адрес М. Н., патриарх К-польский Софроний в ответном письме просил его продолжать труды на ниве духовного просвещения. Завершив сбор текстов для «Добротолюбия» и «Евергетина», М. Н. в 1777 г. передал материалы прп. Никодиму Святогорцу, поручив ему не только редактуру, но и составление предисловий к сборникам и написание биографических справок о св. отцах, чьи творения вошли в «Добротолюбие» ( Εθμιος. 2007. Σ. 10-11, § 8; Kontouma. 2012. P. 195-196; Paschalidis. 2016; см. также: Citterio. 2002. P. 920). Пребывание М. Н. на Патмосе, Идре и в Смирне |
| прп. Никодим пишет: «...несчастного дидаскала господина Агапия, который крайне скорбит из-за того, что он два раза ездил и ничего не смог сделать, поскольку заботу о книге ваше преподобие приняло на себя». Первая поездка иеромонаха Агапия в Константинополь состоялась в конце 1790 г., когда он представил «Пидалион» Вселенскому патриарху Неофиту VII в первое его патриаршество (1789–1794) «с тем, чтобы после рассмотрения и проверки он [«Пидалион»] был издан типографским способом на общую пользу православных» (см. в настоящем издании: т. 1, с. 147). Вторая поездка состоялась весной 1791 г., судя по письму Дорофея Вулисмы от 16 октября 1791 г.: «...весной, когда брат вновь приехал к нам в надежде, как можно было предположить, получить книгу обратно не только исправленной, но и переписанной». См. об этом: Παλος (Μενεβσογλου), μητρ. ιερομναχος γπιος Λεονρδος. Σ. 32. В письме прп. Никодима Вулисме от 30 ноября 1793 г. говорится о третьей поездке, которая скорее всего состоялась около Рождества 1793 г. На этот раз Агапий привез в Константинополь окончательный текст «Пидалиона». Во время этой поездки он задержался в Константинополе, судя по всему, на несколько месяцев, добиваясь утверждения книги. В неизданном письме Афанасия Паросского Никодиму (от 3 августа 1794 г.) упоминается о встрече Агапия с патриархом Герасимом III. Жизнеописатель прп. Никодима говорит о том, что Агапий оставался в Константинополе целый год, но увидев, что его старания получить разрешение на издание книги безрезультатны, разочарованный, вернулся к себе на родину (Βος κα πολιτεα... Νικοδμου μονχο... Σ. 25). 82 Свидетельство тому находим в письмах прп. Никодима: «Бедный дидаскал господин Агапий написал мне из Димицаны, чтобы я поклонился вам от него и попросил вас ускорить издание книги, дабы не лишить братьев пользы». 83 Например, Никодим писал: «Да и к чему много говорить? Если будешь расходовать слова в защиту издания книги, то за это и весь народ, и прежде всего мы оба [Никодим и Агапий] всю жизнь вновь и вновь будем выражать тебе свою признательность...». |
| Прп. Никодим Святогорец не раз в своих сочинениях обращался к теме монашества. Ему принадлежит и апология монашества – известное «Послание к Фоме» 671 . Послание адресовано ученику знаменитого вождя колливадов и дидаскала, прп. Афанасию Паросскому; этот ученик отправился учиться в Вену и под воздействием царивших в этой европейской столице настроений начал критиковать монашеский подвиг как якобы лишенный всякого смысла. Говорит о монашестве прп. Никодим и в «Новой Лествице», и в других книгах. Но наиболее полное изложение его понимания монашества мы найдем в «Эксомологитарии» 672 – руководстве для духовников, и в знаменитом «Пидалионе» 673 – «Кормчей», где, впрочем, почти дословно повторяется текст, опубликованный в «Эксомологитарии». Прп. Никодим опирается на те самые тексты, которые мы уже не раз упоминали. Те же самые имена встречаются на страницах, посвященных монашеству: прп. Феодор Студит , свт. Григорий Палама , свт. Симеон Фессалоникийский... Следует отметить, что в «Эксомологитарии» (и, соответственно, в «Пидалионе») присутствует тот же набор ссылок на святых отцов, что и в любом современном исследовании этой проблематики 674 . Характерно, что, несмотря на многовековую традицию разделения «схимы» на «малую» и «великую», прп. Никодим начинает главу 9 второй части «Эксомологитария» словами, не предполагающими возможности какой-либо альтернативы: Схима монашеская свыше и изначально была единой и единственной, а именно – великой, и те, что становились монахами по истечении установленного канонами времени испытания, единожды становились великосхимниками, а не дважды или трижды... 675 Затем прп. Никодим приводит уже известные нам цитаты из прп. Феодора Студита , из «Послания иеромонаху Павлу Асеню» свт. Григория Паламы , из свт. Симеона Фессалоникийского , Иова Амартола 676 , из толкований Антиохийского патриарха Феодора IV Вальсамона 677 . Но далее прп. Никодим призывает тех, кто сподобился принять лишь «малую схиму», непременно принять и «великую», поскольку иначе, если смерть застигнет их «малосхимниками», |
| Совр. исследователи склонны видеть в «Добротолюбии» главный труд М. Н., полагая, что именно он оказал влияние на весь ход процесса духовного пробуждения и возрождения в греч. мире на рубеже XVIII и XIX вв. Однако необходимо учитывать, что «Добротолюбие» вышло сравнительно небольшим тиражом - максимум 500 экз., а на деле, по-видимому, было напечатано ок. 200 экз. (на это указывают практика венецианских типографий того времени при издании столь объемных и крупноформатных книг, а также анализ числа сохранившихся экземпляров в б-ках Св. Горы, Европы и США). Переиздание антологии было осуществлено лишь в 1893 г. В отличие от слав. и рус. переводов «Добротолюбия», к-рые выдержали немало изданий и действительно оказали серьезное влияние на духовную жизнь в первую очередь русского монашества, ничего подобного в отношении греч. «Добротолюбия» по сохранившимся источникам не прослеживается. Хотя прп. Никодим Святогорец и нек-рые др. авторы цитируют аскетические творения, вошедшие в «Добротолюбие», по венецианскому изданию 1782 г., но ни эти факты, ни свидетельство прп. Афанасия Паросского о некоем христианине, дважды прочитавшем антологию и намеревавшемся прочитать ее и в 3-й раз (ΝΧΛ. Σ. 200), не могут указывать на необычайно сильное влияние этой книги, почти сразу ставшей редкостью. Подлинно глубокое воздействие на духовную жизнь греч. христиан оказал др. труд М. Н. и прп. Никодима Святогорца - «Книга душеполезнейшая о постоянном причащении...». «Евергетин» (Συναγωγ. 1783) представляет собой такой же пример сотрудничества М. Н. с прп. Никодимом Святогорцем, как и «Добротолюбие». М. Н. во время пребывания на Афоне получил копию хранившейся в монастыре Кутлумуш рукописи; редактирование же материала, а также составление предисловия были поручены прп. Никодиму ( Παπαδπουλος. 2000. Σ. 79-80; Citterio. 2002. P. 921-922). «Книга душеполезнейшая о постоянном причащении Божественных Таин» Этот трактат, вышедший анонимно в Венеции, в типографии Вортоли (Βιβλον ψυχωφελστατον. 1783), сыграл важную роль в событиях т. н. колливадских споров (см.: Νικδημος (Σκρττας). 2004; Kontouma-Conticello. 2010; Citterio. 2002. P. 926-927) и оказал в дальнейшем значительное влияние на возрождение духовной жизни в Греции, в т. ч. среди мирян. Популярности книги способствовали также ее малый формат, сравнительно небольшой объем, простой язык и важная для всякого христианина тематика. |
| Среди многих пожертвований, сделанных монастырю в XIV веке сербским государем Стефаном Душаном, упоминается деревня Агиос Мам. В следующем столетии другие сербские правители продолжили благочестивую практику пожертвований монастырю. Большую роль обитель сыграла в просвещении и духовном возрождении Балкан во времена турецкого владычества. По инициативе игумена Ватопеда Мелетия в 1748 году была создана Афонская академия, вскоре ставшая ведущим учебным заведением на Балканах. Среди ее учеников и преподавателей многие способствовали возрождению Православия в этом регионе и сыграли ключевую роль в истории своих народов. С Афониадой связаны имена святых: Никодима Святогорца, Макария Коринфского, Космы Этолийского, Афанасия Паросского. Сегодня развалины старого здания Академии можно видеть недалеко от Ватопедского монастыря. Афониада существует и поныне. Сейчас это интернат для мальчиков, располагающийся на территории Андреевского скита. Число насельников Ватопеда всегда оставалось значительным. Неоднократно предпринимались попытки вернуться к общежительному устройству, которые, однако, по тем или иным причинам срывались. В 1854 и 1882 годах обитель сильно пострадала от пожаров. Восстановление старых и строительство новых построек связано с именем проигумена Хрисанфа. В начале XX века Ватопед потерял свои земельные владения в Малой Азии (они были конфискованы турецкими властями). В истории Ватопеда часто чередовались уставы монашеского жития: общежитийный (киновия) сменялся своекоштным (при котором каждый из монахов жил на самообеспечении). В 1989 году Ватопед вернулся к первоначальному уставу киновии. В 1990-е и в начале 2000-х годов монастырь играл большую роль в политической жизни Греции, занимаясь активной миссионерской деятельностью. Соборный храм Ватопеда, построенный в X веке, один из самых обширных на Афоне, освящен в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Его самые старые фрески македонской школы (закрашенные в XVIII и XIX веках) восходят к XIV веку. В настоящее время ведутся работы по их восстановлению. |
| Я знаю, что крайне утомил вас, но прошу гневаться не на меня за мое многословие, но на того, кто был его причиной, а сам я скорее заслуживаю жалости, отчего, земно кланяясь вам, прошу святых ваших молитв. Аминь. Смиренный ваш раб и недостойный молитвенник Афанасий, иеромонах Паросский». Второй текст обнаружен в экземпляре «Пидалиона», хранящемся в монастыре Евангелистрия на острове Самос, и является продолжением послания патриарха Неофита. Это короткий текст с заголовком: «Извещение ученейшего священнопроповедника Афанасия Паросского о запрещенных местах в этой книге». В тексте читателям дается совет закрасить вставки Феодорита. Афанасий Паросский, как один из рецензентов книги, имел все основания для того, чтобы осудить поступок Феодорита и обратиться с предостережением к искренним, ничего не подозревавшим читателям. Вот этот текст: «Чтобы ты, дорогой читатель, не удивлялся тому, что видишь, извещаем тебя и вообще всех, что среди доброй пшеницы этой нивы, т. е. канонического сборника, один злонамеренный человек посеял дурные и душевредные плевелы. Пшеница же эта – „Каноникон“ – была доброй, иными словами, все в сборнике было правильным, истинным и святым, поскольку по распоряжению святейшего вселенского патриарха Неофита сборник был проверен вначале ученейшим дидаскалом Великой Церкви Дорофеем, а затем по распоряжению того же святейшего – бывшим митрополитом Коринфским преосвященнейшим Макарием и дидаскалом Афанасием, пребывавшими на острове Хиос. Книга была признана Святой Христовой Церковью и не переставала быть доброй. Однако человек, который взял на себя надзор за ее печатью в типографии, неожиданно оказался злонамеренным и дерзнул приложить свою руку к столь драгоценной книге, которая была тщательно рассмотрена и проверена Великой Церковью. Убрав из нее все, что ему хотелось, он еще и добавил в нее свои еретические умствования. И поэтому мы, обнаружив, что его добавления противны преданию Кафолической Церкви, насколько могли, забелили эти места в настоящей книге, чтобы читатели не получили вреда, и братски советуем всем сделать то же самое в своих книгах, ради своей собственной пользы и ради пользы других, которые будут их книгу читать. Василий Великий говорит, что диавол устроил дверь порока рядом с дверью добродетели и сделал их очень похожими, чтобы человек запутался и вместо того, чтобы войти в дом добродетели, низринулся в бездну порока. То же самое сделал и этот достойный проклятия Феодорит, но Господь возвестил: Горе тому, через кого соблазн приходит (см. Мф. 18:7 ; Лк. 17:1 )». |
| —584— болгарам, что едва ли мог бы представлять себя в идиллическом единстве со своей «варварской» паствой. 610 Нет сомнения, что строки, в которых ведется речь от имени скромного Климентова ученика, в действительности только ему и могут принадлежать. Это – совершенно нетронутый рукою редактора отрывок из подлинного произведения Климентова ученика, описавшего, вероятно, первоначально на славянском языке, жизнь своего учителя. Но как он мог попасть в текст жития без соответствующего изменения? Нам кажется, объяснение всего этого вопроса убедительно подсказывается тем списком, который был в распоряжении Афанасия Паросского. Из двух мест, в которых речь ведется от первого лица, не тожественного с автором, в этот список вошло целиком одно – разбираемое выражение, другого же – знаменитого μν при Βουλγροις (XXII гл.) – здесь нет. Отсутствие последнего в списке Афанасия и неуместность его в других списках ведет к заключению, что оно не принадлежало составителю, но было внесено в текст, в качестве глоссы, каким-то болгарским патриотом, который, перечитывая или переписывая греческое житие, почувствовал в себе побуждение подчеркнуть близость болгарского народа к святителю и как бы отметить причастность болгарского сознания к содержанию жития. Отсюда является уверенность, что и другое из указанных мест, начинающееся также с μς и заключающее в себе свидетельство Климентова ученика, взято из древнего жития и прибавлено здесь тем же лицом и по тем же побуждениям. Будучи —585— значительным по объему, это свидетельство очень рано с поля рукописи было внесено в текст жития и слилось с ним, хотя и не особенно удачно, между тем как μν, в качестве краткой глоссы, осталось в некоторых списках не внесенным в текст. В таком виде был, вероятно, и список Афанасия, благодаря чему μν оставлено было им без внимания и не вызвало никаких замечаний. С таким представлением дела находится в полном соответствии последовательность мыслей в XVIII главе. Можно совершенно выбросить то место, где речь ведется от 1-го лица, и порядок мыслей здесь нисколько не будет нарушен. С другой стороны, неестественно допустить, чтобы один и тот же составитель, назвав себя «смиренным и недостойным» учеником Климента, через несколько строк мог написать: «ученики его были превосходнейшими из всех» и т. д. Ясно, что в XVIII гл. нужно различать двух авторов, из которых один, болгарин, интерполировал греческий текст дословной выдержкой из того же древнего сказания о Клименте, которое положено в основу жития и первым составителем. |
| и Ορ. Κρ.: 1) отсутствие известного μν при τος Βουλγροις (XXII гл.), служившего для некоторых исследователей препятствием для признания составителя жития греком, так что соответствующее место здесь читается просто: παρδωκεν ες τος Βουλγρους; 2) отсутствие упоминания о скифском мече, упившемся кровью болгарской (XXIX гл.); 3) замена выражения, относящегося к Мефодию: τταρτον μν πρς τ εκοστ τος τ ρχιερωσν μπρφας фразой: εκοσιτσσαρες χρνους πομανε τ μπιστευθν ατ πομνιον (VI гл.). Отсутствие первых двух выражений и замена третьего, при наличности в переводе других затруднительных для понимания мест и при категорическом заявлении переводчика: π εδ συνεχς κολουθε το Θεοφυλκτου μετφρασις, свидетельствует о наличности таких особенностей в том списке, который был в руках у Афанасия. 606 Общим результатом предложенного обзора текстов и изданий жития являются положения: а) ни один из известных нам непосредственно или по изданиям списков жития не может быть признан основным, так как все они – спп. монастыря св. Наума, Охридский и Афанасия Паросского – заключают в себе целый ряд вариантов и особенностей различного достоинства; b) взаимоотношение этих спп. не поддается точному объяснению; с) картина, первоначального текста восстановляется лишь отчасти путем объединения отдельных особенностей его, уцелевших в разных спп. Принимая в расчет данные, которые получились из анализа текстов и изданий жития, мы обратимся к исторической критике памятника. И прежде всего нельзя пройти —579— равнодушно мимо старого вопроса об авторе его. 607 Этот вопрос возник и породил разнообразные решения в за- —580— висимости от противоречивых данных, заключающихся в самом житии. В нём есть сообщения, которые могли —581— появиться спустя столетие и более после смерти Климента (916 г.). Особенную определенность в этом смысле имеет упоминание о том, что одна из церквей, построенных Климентом в Охриде, «впоследствии сделалась архиепископской кафедрой» (гл. XXIII). Но последняя была перенесена в Охриду лишь при архиепископе Филиппе, не ранее 1014–15 г.г. |
| 607 История исследования жития характеризуется постоянными колебаниями научной критики в решении вопроса об авторе и исторической ценности его сообщений, в зависимости от противоречивых данных, заключающихся в житии. Несколько замечаний об авторе, в смысле признания его неправоверным с католической точки зрения, сделали еще Л. Алляций (op. cit.) и Ассемани (op. cit.), на основании впервые изданных ими отрывков жития. Целый ряд критических замечаний по поводу разных отдельных сообщений жития рассеян в изданиях Афанасия Паросского, в особенности в примечаниях. Во многом он удивительным образом предвосхищает мнения последующих исследователей, особенно Е. Е. Голубинского , который, однако, его изданиями не пользовался. Впрочем, Афанасий отнесся с полным доверием к надписанию жития и признал автором Феофилакта, архиеп. болгарского, считая его в то же время учеником Климента. Очевидно, время жизни Феофилакта ему не было известно. Впервые ясно поставил вопрос о времени жизни и личности автора Добровский. Свидетельство заглавия не внушало ему доверия, так как, с одной стороны, в ватиканском отрывке имени Феофилакта недостает, с другой – известны случаи, когда именами знаменитых писателей старались придать авторитет сочинениям неизвестных авторов. Но не более убедительным казалось ему и упоминание жизнеписателя о своей современности с Климентом. Содержание жития внушало Добровскому мысль о принадлежности его писателю, жившему даже посте Феофилакта. (Кирилл и Мефодий, 6–7). Русский переводчик труда Добровского – Погодин примкнул всецело к его мнению. Замечания Погодина направлены на опровержение Блумбергера, который хотел видеть в жизнеописателе избранного ученика Климентова (Cyrill und Method. Jahrbücher d. Litteratur, Wien, B. XXIV, 1824). Важное историческое значение за житием признавал и Неандер (Geschichte d. christl. Religion und Kirche, Hamburg, 1836, B. IV, S. 476). Шафарик считал автором жития Феофилакта, но в том только смысле, что Феофилакт лишь обновил и исправил жизнеописание, составленное прежде учеником Климента (Расцвет слав. |
|
|
