| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ПАНТОЛЕОН [Греч. Παντολων], визант. художник, иконописец и миниатюрист; жил и работал в правление имп. Василия II (976-1025). Сведения о П. известны из Жития свт. Афанасия Афонского (Vita A, 1001-1016 гг.). В рассказе об одном из посмертных чудес святого упоминается создатель прекрасной иконы свт. Афанасия художник по имени Пантолеон, к-рый во время описываемых событий в К-поле работал над неким царским заказом. И. И. Шевченко отождествил этого мастера с одним из художников, иллюстрировавших Минологий Василия II (Vat. gr. 1613; факсим. изд.: El «Menologio» de Basilio II, emperador de Bizancio (Vat. gr. 1613). Madrid, 2005. [Codices e Vaticanis selecti, Ser. maior LXIV]). Эта знаменитая рукопись содержит 430 миниатюр, рядом с к-рыми писец указал имена 8 художников. Авторство наибольшего числа миниатюр (79) в Минологии, в т. ч. первой, приписывается П., из чего сделан вывод, что этот художник был главой мастерской. Миниатюры П. отличаются неизменно высоким качеством исполнения. Для них характерны уравновешенные композиции, гармоничные цветовые сочетания, спокойные и натурально переданные движения персонажей. Фигуры имеют слегка удлиненные изящные пропорции, лица - правильные черты. Рисунок П. тонкий и аккуратный, детали исполнены очень тщательно, моделировка поверхностей сделана плавными тональными градациями. В целом классический и гармоничный стиль П. можно назвать эталоном для визант. искусства кон. X - 1-й четв. XI в.; на него ориентировались и др. художники мастерской. Исследователи приписывают П. также иллюстрации Псалтири имп. Василия II из б-ки Марчиана в Венеции (Marc. gr. Z. 17) и миниатюры нек-рых др. рукописей кон. X - нач. XI в. Лит.: Š ev enko I. Illuminators of Menologium of Basil II//DOP. 1962. Vol. 16. P. 245-276; idem. On Pantoleon the Painter//JÖB. 1972. Bd. 21. S. 241-249; Cutler A. The Psalter of Basil II//Arte Veneta. 1976. Vol. 30. P. 9-19; 1977. Vol. 31. P. 9-15; Furlan I. Codici greci illustrati della Biblioteca Marciana. Padova, 1978. Vol. 1. P. 46-47; Zakharova A. Gli otto artisti del «Menologio di Basilio II//Miscellanea Bibliothecae Apostolicae Vaticanae. Vat., 2003. Vol. 10. P. 379-432 (ST; 416); Zacharova A. Los ocho artistas del Menologio de Basilio II//El «Menologio» de Basilio II. Biblioteca Apostolica Vaticana, Vat. gr. 1613: Libro de estudios con ocasión de la edición facs./Dir. por F. D " Aiuto, ed. esp. a cargo de Inmaculada Pérez Martín. Vat.; Atenas; Madrid, 2008. P. 131-195. (Colección Scriptorium; 18); Захарова А. В. Минологий Василия II (Vat. gr. 1613)// Попова О. С., Захарова А. В., Орецкая И. А. Византийская миниатюра 2-й пол. X - нач. XII в. М., 2012. С. 145-206. |
| Несмотря на некоторые индивидуальные особенности, все традиционалисты полагали, что существующая образовательная традиция не исчерпала себя и не нуждается в кардинальной, целостной модернизации в соответствии с новыми стандартами. Поэтому особенностью их подхода стало то, что, не ломая существующую систему, они подвергли её осторожному усовершенствованию. Общим в программах традиционалистов и Просветителей была отмена телесных наказаний. В ситуации, когда «в школе царила розга» 516 , они не только сами их не применяли, но и призывали всех отказаться от их использования. Особое внимание этой проблеме уделили Косма Этолийский и Афанасий Паросский (причём проявили в этом вопросе несогласие со своим учителем по Афонской Академии Евгением Вулгарисом) . Но главной заслугой традиционного просветительства стало утверждение всеобщего характера образования. Причём сторонники традиционных ценностей воплощали такую практику в своей деятельности – большинство из них работало бесплатно 517 . Такой подход органично вписывается в общую идеологическую платформу православного традиционализма, обращённого к максимально широкой аудитории: к мирянам и монахам, «мужчинам и женщинам, родителям и детям, рабам и свободным» 518 . Традиционалисты накладывали определённые ограничения на характер получаемых знаний, а не на доступность образования тем или иным слоям общества. По этому вопросу они были большими демократами, чем некоторые Просветители, выступавшие за упразднение сословий, а отнюдь не за равенство возможностей 519 . Так, Ж.Ж. Руссо полагал, что образование полезно далеко не для всех, и даже не все люди к нему способны: «всякий человек, рождённый в рабстве, рождается для рабства» 520 . В этом вопросе его поддерживал и Вольтер, писавший, что «чернь как высшая, так и низшая, не доросла ещё до философии» 521 . Несмотря на провозглашаемое равенство мужчины и женщины, некоторые Просветители накладывали определённые ограничения и на образование женщин: «Жена должна быть умной, но не чрезмерно: ум её главным образом природный, а не образованный» 522 . Напротив, один из лидеров Просвещения греческого Ригас Велестинлис при переводе на греческий язык французской Конституции добавил в её текст положение об обязательной всеобщей грамотности: обязанность «всех без исключения знать грамоту. Следует открыть школы во всех селениях как для мальчиков, так и для девочек» 523 . |
| Но зачем заниматься такими умозрениями и гипотетическими реконструкциями? Почему бы просто не принять эту «вторую» страту в качестве исконной традиции? Потому что песнь 1 – это пасхальная песнь Моисея «Пою Господу, ибо Он высоко превознесся», которая наряду с 8-й одой «Благословите, все дела Господни» ( Дан.3:57–88 ) является классической воскресной песнью прямо вопреки традиции. Поэтому гипотеза Матеоса о том, что изначально они не могли быть нигде, кроме как в воскресной службе, вовсе не голословна и имеет твердые основания. 302 По-видимому, весь девятипесненный канон не предназначался для повседневного употребления и стал ежедневным только в период неосавваитской реформы. Его историческое название выдает исконное место на бдении: Житие св. Саввы, написанное Кириллом Скифопольским , называет его ночным каноном, 303 а Житие В, 71 Афанасия Афонского – «каноном утрени» (το ρθρινο καννος), 304 что означает не «канон» в современном техническом смысле творения из девяти од, а в широком значении – пенсум псалмодии всенощного или просто всенощное, как в русском языке наречие «накануне». 305 Псалтырь 306 Неосавваитские нововведения также легко просматриваются в эволюции пенсума псалмодии. Я уже отметил, что византийская монашеская псалтырь состоит из двадцати кафизм по девять (в идеале) псалмов в каждой. Кафизма подразделена на три славы, в которых (опять же, в идеале) по три псалма. Эта псалтырь использовалась во всех византийских монашеских традициях, которые я рассматриваю – савваитской, студитской, неосавваитской – за исключением «акимитов», «неусыпающих» столичных монахов. Но не все монашеские течения использовали псалтырь одинаково. Пенсум псалмодии в Студионе, Эвергетиде и других монастырях Константинополя до IV Крестового похода, равно как и в Великой Лавре преп. Афанасия на Горе Афон, распределялся несколько иначе, чем в нашем современном неосавваитском обиходе. Летом полная псалтырь прочитывалась за три недели: короткой ночью на полунощнице читали лишь одну кафизму. На вечерне кафизма читалась только по воскресным дням. Но зимой на полунощнице читали сразу две кафизмы, и на вечерне еще одну, в результате вся псалтырь прочитывалась в течение одной недели. Во время Великого поста пенсум возрастал так, что полная псалтырь прочитывалась дважды в неделю, как и сегодня. Так как мы видим такой же порядок в Южной Италии, где неосавваитская реформа не была принята, то таковым должен был быть и общий студитский обиход, предшествовавший неосавваитскому возрождению. |
| Он стал прихожанином Трехсвятительского подворья в Париже, регулярно участвовал в церковных службах, работал вожатым в летних лагерях РСХД. Сверстники запомнили его страстным спорщиком и спортсменом, остроумным, добрым, но и требовательным, внушающим младшим физическую и духовную бодрость. Сам он рассказывал случай, когда ребята напросились с ним на ночное бдение в горах и до рассвета молились, не чувствуя усталости. Еще вспоминал, как французский крестьянин, увидав, что он ходит босиком, обозвал его чокнутым и... подарил огромные, не по ноге башмаки, которые Андрей долго носил как прекрасное свидетельство непосредственной человеческой солидарности. Нужда не ожесточила его, а научила обходиться минимумом, быть к другим отзывчивым и за всякое доброе дело – благодарным. В 1931 г. Андрей был посвящен в стихарь митрополитом Евлогием (Георгиевским), но не ушел с ним в том же году под юрисдикцию Константинополя. «Я был уверен, – говорил владыка Антоний в интервью Би-би-си 30 июля 1996 г., – что при мудром руководстве русская эмиграция могла оставаться верной родной Церкви и не поддаваться воздействию советских властей. И это я пережил немного позже, когда из Москвы получили письмо о том, чтобы патриаршие приходы воздерживались от всякой политической деятельности. И наше духовенство написало в патриархию, что мы, политические эмигранты, имеем право бороться против советской власти и коммунизма, но что духовенство обязуется не обращать церковный амвон в политическую кафедру». Уход из Русской Церкви он воспринимал как бегство с поля боя, более того, оставаться верным ей для него означало быть «свободным голосом и свободным телом Русской Церкви и русской нашей Родины». Среди тех, кто разделял тогда эту позицию, был настоятель подворья Трех Святителей валаамский иеромонах Афанасий (Нечаев) . Андрей попросился под его духовное руководство. Он и сам горел желанием стать монахом, но его удерживало от этого шага чувство ответственности за семью, находившуюся на грани нищеты. Отец ему посоветовал стать врачом в угоду Богу, в помощь людям и, конечно, близким. В том же 1931 г. отец Афанасий его благословил поступить на предварительный курс физики, химии и биологии в Сорбонне, а через два года – на медицинский факультет. Тем не менее он твердо решил собственной семьи не создавать. Это не было желанием укрыться от людей, он хотел, подобно св. Силуану Афонскому , научиться молиться за них, за весь мир... Андрея поразил тогда рассказ отца Афанасия о старом послушнике на Валааме, который считал себя недостойным пострига, потому что еще не научился монашескому деланию. «Это монашество не замкнутое, а такое, которое, не расплескиваясь наружу, включает в себя всё больше и больше и уносит всё в глубины Божьи». |
| Литургия Преждеосвященных Даров представлена тремя вариантами. Первый вариант представляет собой последование более позднего типа с вечерними молитвами в составе литургии, что соответствует правленым в XIV в. редакциям. Второй вариант – это последование раннего типа без вечерних молитв, начинающееся с сугубой ектении, что соответствует древнерусской редакции этой литургии. Третий вариант –последование в «Уставе Преждеосвященной службы». Неполный тип чинопоследования, на наш взгляд, является ближайшим к архетипу редакции, так как во всех молитвах этого типа отчетливо проявляется правка текста. Полный тип появился позже путем внесения в начало литургии трех вечерних молитв из древнерусской редакции [Афанасьева 2004: 51]. Нестабильность состава последования литургий может быть объяснена двумя основными причинами. Во-первых, при создании Чудовской редакции, по-видимому, правились только молитвы литургий; тексты уставных замечаний, описывающих действия священника и дьякона во время службы, не входили в архетип редакции. В дальнейшем при переписывании исправленные тексты молитв объединялись, как это было принято у славян, с фрагментами уставных замечаний, как архаичными, так и новыми, появлявшимися под влиянием южнославянских правленых редакций, в результате чего возникали разнообразные последования. В отличие от Чудовской, Афонская и Киприановская редакции образуют с текстами уставных замечаний единое целое, а значит, молитвы литургии и тексты уставных замечаний правились вместе. Во всех списках этих редакций рубрики находятся на фиксированном месте в последовании и представляют собой устойчивые тексты. Во-вторых, Чудовская редакция составлялась в период активного процесса реформирования, когда одновременно сосуществовали различные варианты состава последования литургии. Афонская и Киприановская редакции – это окончательный этап процесса исправления служебников, поэтому они гораздо стабильнее. Чудовская редакция Нового Завета также имеет вариантность в структуре текста и в литургических указаниях. Сам Чудовский Новый Завет содержит архаичную разметку текста на Аммониевы главы, тогда как более поздние его списки (РНБ, Погод. 21, O.n.I.1, Никоновское четвероевангелие РГБ, ф. 304/III, 6) имеют разметку по зачалам, что характерно для Афонской редакции Евангелия. Лекционарный аппарат Чудовского Нового Завета содержит указание на архаичные литургические особенности, например, служение литургии Преждеосвященных Даров в Пятницу Страстной седмицы, тогда как другие списки такого упоминания не имеют [Пентковская 2003: 42–44]. Таким образом, как и Чудовский Новый завет, Чудовский литургиарий – один из ранних этапов правки текста, совмещающий как старые литургические особенности, так и новые. 2.2. Место Чудовской редакции литургий в славянской рукописной традиции |
| В житии преподобного Афанасия Афонского июля ст. ст.] читаем, что один брат, живущий в обители Преподобного, отлучаясь в мир, подвергся глубокому падению. Нарушение монашеского обета встревожило, сильно смутило его совесть. Он сильно томился от случившегося искушения даже до отчаяния, наконец решился исповедать свой грех Преподобному. Старец, зная немощь человеческой природы и силу греховных влечений, успокоил, утешил, ободрил падшего надеждою на милость Божию, наставил, как совершать покаяние и беречься от греха. Один брат, занимающий келарское послушание, зная грех брата и как милостиво поступил с ним игумен, сильно порицал брата, роптал и поносил авву Афанасия, что не наказал падшего по всей строгости. За это и сам подвергся сильнейшему искушению. На него напали помыслы блуда, и он трое суток горел огнем сладострастия, не зная, что делать. Наконец с большим стыдом исповедал свой грех Преподобному, который, успокоив его, послал продолжать свое послушание, а сам преклонил колена, молился Господу о брате. «Вскоре, – как говорил тот брат, – я почувствовал какую-то хладную струю, коснувшуюся моей головы и по всему телу до ног прошедшую, и в эту минуту прекратилась греховная брань моя, за молитвы отца успокоился». Усмотрим из этого случая милосердие Преподобного к падшему и искренне сознавшемуся и покаявшемуся, и наказание осуждающему брату. Поревнуем милости Преподобного и тщательно будем оберегаться судить немощи брата, молясь молитвою св. Ефрема Сирина : «Господи, даруй мне зрети моя согрешения и не осуждати брата моего». мая 1910 г.] Всю твою надежду возложи на Господа Ни о чем же временном, устроилось ли оно по твоему желанию или не устроилось, не слишком печалься, но во всем положись на волю Божию. Произошло ли это или по небрежности, или по лености других, на них не злобься, если тебе и приходится через сие поскорбеть. Смотри на происшедшее оком веры, усматривая в этом Промысл Божий. Если бы даже тебе пришлось пострадать, и тут вверь себя Божиему Промыслу, а через кого придется нести крест скорби, признай только как орудия Промысла Божия. Через них или других ты должен испытать чашу судеб Божиих, и поэтому, нимало ни смущаясь, не колеблясь, обвиняй только себя, как погрешившего и неисправного, взывая со св. Иоанном Златоустом : «За все слава Богу!» Благодарение Господу, так обо мне благоволившему. По св. Исааку Сирину : «Верующий Божию Промыслу, если бы даже небо столкнулось с землею, не убоится, не устрашится». мая 1910 г.] Не оставляй молитвы |
| Говоря так, святой лобызал его как своего друга и, во уверение своего забвения нанесенной ему обиды, дал ему некие дары о Господе, а впоследствии всегда любил его — не только живого, но и после смерти — и оплакивал его более всех других братий. Так-то блаженный был непамятозлобив! Между тем, этот отцеубийца, тронутый до глубины души незлобием своего отца, рыдая и сокрушаясь о своем беззаконии, никак не мог удержаться, чтоб не проповедовать о высоте отчей к себе любви и о своем великом преступлении, и умер с чувством глубокого покаяния. И другой брат, подвигнутый тоже действием исконной злобы на ненависть к преподобному, непременно хотел потребить его от земли живых, но, не зная, как успеть в этом преступнейшем своем замысле, он предался волхвованию и чарованиям, и однако ж, к удивлению, увидел, что все чары его против незлобивого отца не имеют никакого успеха. Этот жалкий инок случайно вопросил другого своего брата: — Могут ли иметь какое-нибудь действие на человека чарования? Брат отвечал: — Против человека благочестивого и живущего по Боге волхвования совершенно бессильны. Слыша это, омрачившийся злобою брат пришел в себя; зная же о незлобии своего отца к подобному себе отцеубийце, явился он к нему и, припав к ногам его, с великим рыданием исповедал ему грех свой и просил у него прощения — что и получил от того, который подражал Возлюбившему грешный мир даже до крестной смерти. Таков был Афанасий к согрешающим против него! Светом великих своих подвигов Афанасий светил всему почти миру и, таким образом, своими добродетелями прославлял Отца Небесного, за что и Бог возвеличил его еще в земной его жизни. Святой был общий отец и наставник, предстатель о всех пред престолом Всевышнего, ангел-утешитель, посланный свыше. Слава добродетелей его пронеслась звучным эхом не только по всей Святой Горе, но и далеко вне ее пределов. Поэтому не одни афонские отшельники оставляли свое безмолвие и приходили к нему, чтобы подчиниться его руководству, считая это полезнее своего безмолвия, — к нему являлись странники из Греции и из других различных стран, как-то: из древнего Рима, Италии, Калабрии, Амальфии, Грузии и Армении, — являлись иноки и люди мирские, простые и благородные, бедные и богатые, и искали его водительства на пути к небу; являлись даже игумены киновий и епископы, оставляя свои престолы и начальственные жезлы; и подчинялись мудрому его управлению. |
| Св. Афанасий, основатель знаменитой лавры Афонской, несмотря на свою болезнь, «с шестью человеками из братии, взошел на верх строившегося храма, чтобы видеть строение и помочь зиждущим. Как скоро взошли они туда, под ногами их, неведомыми судьбами Божиими, расселся верх храма, и все они ринулись к низу». Когда прибежавшая братия откопала упавших, то все они были уже мертвы, а вместе с ними и св. строитель обители Афанасий 2529 . Вообще древним аввам монастырей мало приходилось жаловаться на нерадение иноков. Св. Феодор Студит пи- —615— шет: «Вижу, как усердны вы в исполнении своих послушаний: одни в приготовлении и печении хлебов, другие в возделывании виноградников, те на посылках, эти за рукодельями, – шитьем, перепиской, мытьем, печеньем, вареньем, приготовлением трапезы, в кузнице, по келарне, в больнице. При всем этом вы неопустительно ходите на все службы церковные» 2530 . Такое отношение древнего инока к труду и такая производительность древнего инока естественно требовала широкой организации его труда. Изучая древне-иноческие уставы, невольно поражаешься, как глубоко рационально тогда было организовано дело труда. Несмотря на то, что за работой сидели сотни иноков, не было никакой путаницы в выдаче материала работающим, в собирании сработанных вещей, в надзоре и правильном распределении работ между столькими братьями, в организации общебратских работ, производившихся где-либо на стороне, иногда вдали от обители. Все это весьма любопытно и интересно. Но за невозможностью говорить о всем подробно, развернем лишь несколько страниц древних уставов, на которых обсуждены и разработаны эти все, так сказать, рабочие монашеские вопросы. Бл. Иероним в предисловии к уставу говорит, что все работавшие иноки были разделены на группы. В каждой группе находились иноки, занимавшиеся каким-либо одним ремеслом. Братия каждого отдельного «мастерства» помещается в отдельном доме под надзором смотрителя. «Например: которые ткут холст – в одном; которые делают рогожи – тоже в одном особом; портные, сапожники, плотники тоже помещаются в особых домах, под особыми смотрителями, которые ими правят». Самое обширное рукоделие было приготовление рогож, кошелей и вервей. Для рогож заготовлялись пальмовые ветви, из которых – кто вил веревки, кто делал кошели, кто сшивал или плел рогожи. Заготовленные ветви хранились в особой камере, на руках эконома и без него их никто не мог брать. Они выдавались недельному, который исправлял все потребности по работам. Вечером недельный |
| Вулгарис оказал большое влияние на традиционалистов. Даже наиболее последовательный противник следования западным образовательным стандартам, самый осторожный из традиционных просветителей святой Афанасий Паросский (он также был учеником Вулгариса) никогда не отвергал учёной традиции и не дистанцировался от своего учителя, к которому всегда испытывал безграничное уважение 246 . Стоит сказать несколько слов и о других преподавателях Космы по Афонской Академии. Несмотря на то, что их влияние на святого было несоизмеримо меньшим, чем влияние Вулгариса, на наш взгляд, этот вопрос неправомерно обойдён современной историографией. Евгений Тзардзулис и Панагиот Палама обладали у современников высоким авторитетом. Например, один из лидеров Просвещения Моисиодакс считал Тзардзулиса, наряду с Вулгарисом и Н. Феотокисом, одним из трёх «способных преподавать любую науку» 247 . Как и Вулгарис, Тзардзулис был «русофилом, сторонником Великой Идеи, мечтавший об основании греческой империи на развалинах турецкого государства» 248 . Молва о нём быстро распространилась по всей Греции и в какой-то момент даже «заслонила собой славу Вулгариса» 249 . Как впоследствии и святой Косма, Тзартзулис активно использовал простой язык, чтобы донести свою просветительскую программу до широких народных масс. Панагиот Палама читал в Академии эллинскую словесность, причём его лекции пользовались у учеников громадным успехом 250 . Интересно, что он также был активным просветителем-практиком и основал впоследствии школу в городе Месологи. Мы полагаем, что проведённое исследование опровергает мнение одного из наиболее авторитетных современных греческих учёных профессора Христоса Яннараса , в соответствии с которым Косма Этолийский «возник из ниоткуда», вопреки любым предпосылкам: «...Из каких школ, благодаря каким учителям, какому церковному кругу появился этот человек?» 251 Как видим, святой вышел из круга таких же традиционалистов, убеждённых сторонников освобождения родины через повсеместное распространение грамотности среди народа. Он был учеником Вулгариса, которого сам Яннарас называет «наиболее выдающимся греческим книжником XVIII века» 252 . Если, по словам самого Яннараса, Вулгарис «остался верен православным догматам» 253 , по каким причинам он отделяет Косму от всех его современников, подчёркивая, что только в его учении можно встретить «осязаемое чувство евангельского спасения, которое можно увидеть лишь в величайших произведениях святоотеческой традиции»? 254 Опыт последующей просветительской деятельности Космы Этолийского показал, что он никогда окончательно не разрывал связи с современной ему учёной традицией, а, напротив, активно пользовался полученными знаниями в своей просветительской деятельности. |
| В его характере есть что-то хорошее, но ему не будет особой похвалы от Бога, потому что он на самом деле кроток. А тот, кто действительно борется и проливает поты для того, чтобы не разгневаться и не смутить людей, – это подвижник, это великий борец. В житии святого Афанасия Афонского, ктитора Великой Лавры, описан такой случай. Этот святой всегда много ел, и монахи говорили: «Да, свят наш старец, но ест много…» Услышав это, повелел он однажды повару приготовить еды намного больше обычного и наказал ему: «Запри дверь трапезной, чтобы они не могли разойтись по кельям, и делай то, что я тебе скажу!» Сели монахи и начали есть. Когда они закончили, святой Афанасий сказал повару: – Принесите всем еще по одной порции! Принесли вторую порцию, и монахи съели ее. Третья порция. Монахи принялись и за нее, но съели только, скажем так, одну треть. Принесли четвертую порцию. Они уже не могли есть, только двое-трое из них осилили ее. Пятая порция. Шестая порция. Седьмая. Святой Афанасий съел семь порций. Тем временем все уже отказались есть. И он сказал тогда братиям: – Вот посмотрите: семь порций я съел и могу сказать, что только теперь я едва насытился в какой-то мере! Чувствую, что съел столько, сколько съедал бы, если бы соблюдал воздержание. Вы съедаете одну тарелку и наедаетесь, и вам этого довольно. А я съедаю с вами две тарелки и никогда не наедаюсь, ибо мне необходимо съедать семь. Съедаю только две или полторы и с великим трудом воздерживаюсь. Поэтому не судите по наружности. У разных людей разная мера. Человек видит это, когда он живет среди множества людей. Действительно, есть люди, которым достаточно горсточки еды в сутки, а другой съедает целую кастрюлю и не наедается. Между ними большая разница. Есть разные люди. Поэтому мы не можем судить другого человека по внешности – поэтому суд и принадлежит одному только Богу. Поэтому дарования и харизмы, о которых предполагается, что их мы имеем или кажется, что имеем, и даже плохие качества мы должны принимать с великой любовью и большим снисхождением, предоставив суд Богу. |
|
|
