| Безбородко. Досифей, друг и ученик о. Никиты, происходил из города Карачева, Орловской губ., из однодворцев Драгунской слободы. Сначала он жил в Площанской пустыни, где и пострижен был в монашество. Поселился в Рославльских лесах еще при о. Адриане (около 1784−85 г.) и прожил здесь более 40 лет, вместе со старцами Варнавою, Никитою, Иаковом, Василиском, Зосимою, Адрианом, Афанасием Степановым, Афанасием Афонским , Арсением и другими. Между сожителями своими он отличался особенной простотой и младенческим незлобием. Келья его, судя по некоторым данным, находилась на краю «Монашескаго рва», где была и келья о. Никиты. Несмотря на то, что ему пришлось пострадать от полиции и просидеть три года в остроге он не хотел расставаться со своей пустыней, и когда его сожители, о. Моисей и Антоний в 1821 г. переселились в Оптинский скит, он остался на своем месте. В 1825 г. взятый вместе с о. Афанасием и другими пустынножителями Рославльским земским судом под стражу, он с послушником своим Дорофеем целый год просидел в Рославльской тюрьме, пока кончилась о них гражданская переписка с Карачевскими присутственными местами. Выпущенный из острога в октябре 1827-го года, Досифей прибыл в Оптинский скит, где радостно и честно был принят своими бывшими собратьями и настоятелем пустыни, о. Моисеем. О. Досифей поселился в скиту, где и скончался 22-го декабря 1828 года в глубокой старости. За несколько времени до кончины его был такой случай. Помещица Крапивенского уезда, г-жа Воейкова, еще молодая женщина, заболела горячкой, и родные собрались у ее постели в ожидании ее кончины. Вдруг, она, поговоривши с кем-то тихо, сама встала с постели и спросила: «где же монах, который сейчас приходил сюда?» Пока родные уверяли ее, что это ей показалось, больная чувствовала все большее облегчение и рассказала, что виденный ею монах говорил ей следующее: «чего же ты лежишь? Вставай да приезжай в Оптину пустынь служить молебен, а я на твое место лягу, – так Бог велел»! В несколько дней после того больная выздоровела совершенно и тотчас она поехала с мужем в Оптину пустынь. |
| Макарием.) Пусть же теперь это предсмертное письмо о. Макария послужит замогильным призывом к братскому взаимопрощению двух старцев, при жизни искренно любивших друг друга. Карульем называется скалистая северо-восточная часть Афона, выступающая в Эгейское море. Сюда удаляются на безмолвие и уединенную жизнь многие афонские анахореты и проводят здесь жизнь в суровом аскетизме. Они не строят себе домов или келлии, а живут в «вертепах и пропастях земных» в буквальном смысле. Пробраться к этим анахоретам нелегко и требуется много смелости и отваги. Обитатели Карулья выходят из своих пещер редко и по особо важным делам, причем выход на Гору и обратный спуск в пещеру они совершают при помощи каната, висящего над бездною, от одного взгляда на которую у непривычного человека кружится голова… Путешественнику по этим лестницам приходится нередко висеть над бездной, упираясь в выдолбленные в скале ямы. Карульские анахореты проводят время в исполнении монастырских канонов, в чтении Слова Божия и святоотеческой, по преимуществу аскетической литературы, а также в занятиях ремеслом: они делают четки, вытачивают изящно кресты и ложечки из масличного и каштанового дерева, вяжут половые щетки и т. п. Эти вещи сбываются ими или в монастыри для раздачи паломникам, или в монастырские лавки на Карее. На вырученные от продажи деньги покупают они одежду и самое необходимое для их несложного домашнего обихода. Пища их – весьма суровая. Черные сухари, размоченные в воде, вареная фасоль, перец, бами и колокитья и т. п. растительные вещества, с великим трудом и тщательным уходом выращенные ими на той же каменистой почве, для удобрения которой необходимо бывает натаскать сверху горы хорошей земли, – вот что составляет их постоянную пищу, изредка они лакомятся октаподами, актиньями, крабами, морскими ежами и подобными морскими обитателями, на охоту за которыми они выходят самолично, спускаясь к морю по канату. Мягкий хлеб и свежую рыбу иногда привозят им рыбаки, которые кладут все это в корзины, спущенные на веревках к морю. В эти же самые корзины по субботам полагается милостыня, которую имеют обыкновение раздавать некоторые афонские монастыри чрез особого, на это послушание назначенного монаха. Для исповеди и приобщения Св. Таин эти анахореты выходят по субботам из своих пещер и направляются в ближайшие скиты или келлии, имеющие храмы, и чаще всего к подобным же анахоретам, которым при помощи благодетелей, изредка посещающих эти опасные для жизни места, удалось выстроить маленькие церковки. Таким-то образом карульцы не выходят в «мир», что на их языке обозначает вообще Афонскую Гору и в частности городок его Карею, по несколько лет кряду. |
| Главный принцип его писательства – скрупулёзная редакторская работа над текстом. «То, что у толкователей отсутствовало, мы восполнили, неясное прояснили, противоречивое исправили и избыточное отсекли» 469 . Имея возможность работать в афонских архивах, Никодим старался собрать максимально разнообразный материал. В частности, «Синаксарист» был составлен Никодимом на материале четырёх рукописей. «Мы постарались очистить этот наш перевод и от того, что в прежнем Синаксаристе было противно Божественному Писанию, недостоверно и неправильно, согласно здравому смыслу и мнению критиков» 470 . Из этого отрывка становится ясно, что Никодим не только изучил текст рукописей, но и проанализировал работы предшествующих ему критиков с различными вариантами его толкования. Материалы афонских архивов позволяют выявить особенности его исследовательской деятельности. Им были разобраны и изучены тысячи рукописей, во многих из которых сохранились сделанные его рукой пометки: «Прочитано мною, Никодимом с Наксоса». В бумажном кодексе XV b. сохранилась надпись: «Я прочитал эту священную и исполненную таинственных учений Духа и прославленную книгу и получил немалую пользу – Никодим монах, с Наксоса» 471 . Никодимом было обработано столько материалов, что их объём позволил нам найти новые, ещё не введённые в научный оборот источники 472 . Характер исследовательской работы Никодима убеждает нас в том, что для него существовало понятие истории, исторического источника, документа. Такое же бережное отношение к книгам он старался привить и своей аудитории: «Как каждый мастер тратит деньги и покупает все необходимые для его ремесла инструменты (и никакая бедность не препятствует ему купить всё необходимое), так и каждый христианин обязан тратиться на покупку книг» 473 . Никодим в совершенстве изучил не только Священное Писание и Предание, но и классические произведения античных авторов. Он знал многие произведения наизусть и не раз цитировал их в своих работах и письмах. Так, в письме Патриарху Григорию V он употребляет выражение, восходящее к Гомеру: «смертных всегда уступчивы помыслы» 474 . |
| Чудовская редакция литургий выделяется только лингвистическим анализом, она содержит существенные исправления в тексте, несомненно, сделанные с привлечением греческого оригинала. Техника перевода молитв этой редакции отличается сильным буквализмом, попытками передать первичное значение греческого слова без учета его контекстуального значения. Текстологическая история и отчасти техника перевода роднит Чудовскую редакцию литургий с текстом Чудовского Нового Завета, происхождение которого до сих пор вызывает оживленные споры среди исследователей. Принадлежность перевода московскому митрополиту Алексию не имеет надежных исторических свидетельств, кроме поздней приписки, принадлежащей Епифанию Славинецкому [Воскресенский 1896: 50]. Изучение языка Чудовского Нового Завета, предпринятого Т. В. Пентковской, показало, что этот перевод по ряду признаков архаичнее Афонских редакций Евангелия и Апостола: в нем зачастую используется преславская лексика, которая унаследована не напрямую от преславских текстов, а из древнерусского литературного языка домонгольского периода. С русской языковой средой связывает Чудовский Новый Завет и употребление ряда русизмов. Вместе с тем, буквализм перевода этого памятника находит параллели в ранних афонских редакциях богослужебных книг, прежде всего в Норовской Псалтыри. Поэтому происхождение Чудовской редакции Нового Завета исследовательница связывает с контактным межславянским центром – полиэтнической монашеской общиной, где русский по происхождению книжник мог владеть несколькими языками, включая южнославянские [Пентковская 2009а: 277–282]. Схожая техника перевода Чудовской редакции литургий позволяет выдвинуть предположение о том же межславянском культурно-переводческом центре, где могла быть создана эта редакция. В XIV в. появляется необходимость унификации южнославянских богослужебных рукописей. Такая же необходимость была и в Византии, где после освобождения Константинополя от латинского завоевания с конца XIII в. восстанавливается греческое богослужение в храме св. |
| оставить обитель и св. Афанасию. На дороге встретил Божию Матерь, которая убеждала его вернуться назад, обещая быть экономиссой Лавры, а для убеждения в действительности своего явления велела ему ударить жезлом по скале. Афанасий ударил и из рассечённого камня побежал поток воды, текущий и до настоящего времени. Вода источника считается целебной. Скала, из которой он вытекает, находится на высоте 3–4 аршин от земли, так что образует прекрасный душ. Мы все раздевались и становились под него на несколько секунд. Больше простоять нельзя. Струя воды падает с значительной силой, вода необыкновенно холодная, а из-под ног скользят уносимые потоком камни. Пока мы купались, о. Ивистион развёл костёр и готовил чай. Пили чай и закусывали, расположившись под тенью громадного комарневого дерева. Закусывали прекрасным афонским полу-чёрным хлебом, так как октоподы, на которых о. Ивистион возлагал большие надежды, мы забраковали, хотя они и считаются у монахов лакомым блюдом. О. Ивистион особенно советовал подкрепляться афонским кваском, так как предстоит 2-х часовой переезд до кельи св. Артемия, и довольно трудный. Вообще монахи, путешествуя по св. горе, запасаются красным вином, в виду того, что пить одну воду во время сильной жары считают небезопасным для здоровья. У живоносного источника мы пробыли около часа. Затем снова сели на мулов и тронулись далее. По бокам бегут мальчишки – погонщики мулов, большей частью, болгары, а впереди, в красивом болгарском костюме, важно выступает, указывая дорогу, старший над ними. Солнце печёт. Дорога постоянно извивается и уходит почему-то довольно далеко от берега в густой лес, где нелегко пройти даже пешком. Но мулы умело, хотя и лениво, протискиваются среди густых, царапающих лицо и рвущих одежду зарослей, отдыхают, вопреки желанию седоков, у источников и мало по малу подвигаются всё-таки вперёд. Дорога – неровная, то подымается в гору, то так круто спускается вниз, что того и гляди перепрыгнешь через голову мула, в полной власти которого находишься всё время. Заставить упрямого мула идти скорее, тише, или перегнать другого – вещь мудрёная. Он всё- |
| А здесь все живет, цвете, благоухает и видимо дышит, но не смеет ничем нарушить общей гармонии мира и благодати, царящей незримым, но очевидным образом для всех, верой живущих на Афонской горе ее благих обитателей. Не везде нас встречали и принимали одинаково. Тем не менее везде нам открывали и всюду водили, и показывали, что положено показывать странникам и что желали мы повидать, преимущественно же Божии храмы и святыни их. Особенно радушно принимали нас в монастырях русских и болгарских, менее радушно в грузинском Иверском, а еще того менее в греческих. Это отчасти, конечно, объясняется национальной рознью, которая, оказывается, имеет место и на святом Афоне. Любители путешественники считают верхом довольства посетить вершину Афона, но я этого счастья не домогался, считая для себя великим счастье и то, что я мог в один два дня посетить десяток монастырей, помолиться во множестве их храмов, приложиться к бесчисленному множеству св. мощей, чудотворных икон, разных останков подвижников, их келий, работ книг и других святынь, а главное усладиться рассказами о таких чудесах, бывших в течении вехов на Афонской горе, что не достанет мне времени повествующу о сем, если бы я премногие часы свободные имел или целые книги писать о сем восхотел. А по сему скажу лишь немного о том, что я видел и слышал там. Центр правления Афонского находится в Карее, где находится Правление всех монастырей, называемое Протатом и состоящее из представителей всех монастырей. Протатский храм запущен, но в нем замечательны иконы и картины Панселина. У стен поставлены кресла (стасидии) для представителей всех монастырей, осеняемыя иконами месночтимых в их монастырях. В Протатской библиотеке находится много доевних рукописей, из коих в особенности дорого ценится писанная на козлиной коже (трагос). В архиве же Протатском скрывается множество исторических документов. В Карее же находится всеафонский базар, где продаются все убогие произведения иноческих рук. Дорогие по мастерам. Впрочем встречаются и тонкие работы, например, кипарисные разные кресты в стиле XIV в. Всех монастырей на Афоне до 20, кроме отдельных скитов и келий. Особенно славными монастырями считаются: Лавра св. Афанасия Афонского , Хиландарь, Пантократор, Иверь, Ватопет. И действительно. По величественности своих храмов и всякого рода построек, по древности святынь, обилию их и богатству вкладов, они весьма велики и славны. Но по одушевлению жизненному, по видимому росту своей внутренней и внешней упорядоченности и по обилию подвижников, они давно уступили свое первенство русскому Пантелеймоновскому монастырю. У них почти все получается из полумертвых капиталов и оброков, между тем как здесь живым ключом бьет живая трудовая жизнь, а в ней и с нею вырабатывается и дух святого подвижничества, чуждого всякой неги и роскоши, которая нередко бывает в старых греческих обителях. |
| Радуйся, Всеблагая Скоропослушнице, прошения наша во благо исполняющая. Кондак 12 Благодать Божия, присущая святей иконе Твоей, Скоропослушница Тобою нареченней, Богомати Владычице, влечет к ней всех скорбящих и обремененных, и не тщи отходят они от сего источника Твоих милостей и щедрот: в скОрбех отраду, в напастех защиту, в болезнех цельбу неоскудно получая от чудотворнаго образа Твоего, всеблагая, благодарственно вопиют благих подателю Богу: Аллилуиа. Икос 12 Поюще чудеса Твоя, Владычице, и вЕлию милость Твою к христианскому роду, вЕмы, яко недовольни есмЫ к достойному прославлению Тебе, честнейшей Херувим и славнейшей без сравнения Серафим, обАче надеющеся на безприкладное милосердие Твое, всеблагая, смиренномудренно приносим Ти песни таковЫя: Радуйся, пристанище небурное подвижников благочестия; радуйся, безмолвствующих сладкая собеседнице. Радуйся, в пустынех и горАх скитающихся благодатная отрАдо; радуйся, тайных среди мира рабов Божиих тайное вразумление. Радуйся, грешников кающихся с Богом примирение; радуйся, горЫ Афонския верховная правительнице. Радуйся, Петра пустыннолюбиваго посещением Твоим зде озарившая; радуйся, Афанасия богомудраго явлением Твоим зде облагодАтствовавшая. Радуйся, многия преподобныя Афонския славою небесною прославльшая; радуйся, насельником горЫ сеЯ особую любовь Твою являющая. Радуйся, телес наших безмездная целительнице; радуйся, душ наших к Царствию горнему путеводительнице. Радуйся, Всеблагая Скоропослушнице, прошения наша во благо исполняющая. Кондак 13 О Всепетая Мати, Скоропослушницею нарекшаяся во святей иконе Твоей, Богородице Марие! ПриимИ милостивно сие малое моление наше, еже от усердия нашего принесОхом Ти с верою и любовию, и умолИ приснопоклоняемую Троицу избавити ны геЕнны огненныя, тьмы несветимыя и мучения вечнаго: да предстательством Твоим унаслЕдим Царствие Небесное, и сподобимся со святыми пети Богу: Аллилуиа. Этот кондак читается трижды, затем 1-й икос " Ангелов лИцы... " и 1-й кондак " ИзбрАнней от всех родОв... " |
| Регель, которому монахи не позволили заниматься в библиотеке даже в то время, когда там свободно работал какой-то американский профессор». 70 В Лавре св. Афанасия Дмитриевский никак не мог добиться от монастырских эпитропов, несмотря на все попытки, подкрепленные рекомендательными письмами Константинопольского патриарха и других влиятельных лиц, разрешения хотя бы только посмотреть на древние кодексы Diamuposis’a основателя Лавры. Ему пришлось в «Описании» (т. I) издать этот памятник по позднейшей рукописи Иверского монастыря XVI в. Между тем немецкому пастору Мейеру удалось через одного иеромонаха Лавры получить копию с указанных кодексов и напечатать их за несколько месяцев до появления труда Дмитриевского. 71 Эти «огорчения» и трудности, которые приходилось переживать русским ученым на Афоне, явились следствием «русско-греческого пантелеимоновского процесса» в 1874–1875 году 72 , который закончился победой русских монахов, отстоявших свои права на основании документов. На Афоне стали бояться, что русские отберут и другие монастыри. «Возникло гонение на всякого рода свидетелей исторического прошлого монастырей: книги и архивные документы убираются в сырые подвалы для естественного их уничтожения, живописи соскабливаются, надписи переписываются, вещественные памятники выносятся в ризницу и делаются недоступными для постороннего наблюдателя, особенно русского происхождения. Всякий русский любознательный путешественник и ученый, интересующийся памятниками старины глубокой и посещающий афонские монастыри, как богатые музеи или хранилища их, в глазах владельцев с указанным прошлым есть соглядатай, быть может, даже подосланный от правительства агент его, который может напечатать и пустить добытые сведения в публику, донести их по начальству, а в конце концов выжить их из монастыря. С какой неохотой открывают двери своих библиотек, архивных хранилищ и скевофилакий афонские иноки и каких неимоверных усилий русским ученым стоит проникнуть в них – мне нет надобности говорить здесь» 73 ,– свидетельствует со скорбью Дмитриевский по своему опыту в начале 90-х годов. Эта малая доступность афонских книгохранилищ для русских ученых побуждает Дмитриевского, после пятикратного посещения Святой Горы, «приветствовать уже созревшую мысль нашей Академии Наук снарядить на Афон… ученую экспедицию…» «Только коллективная совместная работа научно-подготовленных людей, целой ученой экспедиции, снабженной всеми средствами и рекомендациями, может рассчитывать на то, что перед ней отворятся заветные двери Корейского Простата и скевофилакий главнейших афонских монастырей». 74 |
| — Как скажешь, — согласился я, загружая нашу поклажу в багажник старенького «опеля». — Забастовка забастовкой, но ехать-то надо. Поговорку «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» я переделал по-своему: «Не имей сто еврей (имеются в виду «евро» — деньги), а имей иерей, у которого сто друзей»! И хотя Флавиан уже давно не просто иерей и даже не иеромонах, а игумен (!), но в отношении друзей про Флавиана лучше не скажешь. Тайный «штрейбрейхер», папа Костаса понтийский грек Виктор, избежав побиения другими таксистами, благополучно доставил нас в Уранополи, прямо к причалу. На причале нас уже ждал катер от «губернатора Дафни» Яниса. Капитан катера Юра, пожав нам руки, вручил мне наши с батюшкой диамонтирионы, оформленные и полученные без нас (!) и вонзил ручки акселератора (или как уж там это у катеров называется) до упора, отчего нас с Флавианом вдавило в кресла посильнее, чем в спортивном автомобиле. В Дафни нас уже ждал пикап с нашим несколько постаревшим и поседевшим Игорем за рулём, который, сходу забросив наши вещи в кузов, принял с места и, почти не сбавляя скорости на поворотах, понёсся вверх от пристани, в сторону Кариеса. А куда ты нас везёшь? — спросил я Игоря, заметив, что мы проскочили мимо поворота к скиту отца Никифора. — В Архангельскую келью, отец Никифор благословил сразу везти вас к папе Герасиму. — Как он? — Ещё жив, в сознании, прощается со всеми, кто к нему приезжает. — Много приезжает? — Сам увидишь! Увидели мы уже вскоре. Метров за сто пятьдесят от ворот в Архангельскую келью, на обочине вдоль лесной дороги, сужая её до почти полной невозможности проехать, стояли приехавшие из афонских монастырей и скитов машины. Некоторые были мне знакомы — проползая со сложенными зеркалами впритирку мимо них, я отмечал про себя: Дохиар, Григориат, Афанасиевская келья, Ильинский скит, этих не знаю, этих тоже, это Ивирон… Папа Герасим был из «последних могикан» подвижничества, приехавших на Святую Гору в первой половине двадцатого века, и пользовался большим уважением и авторитетом среди разнонациональной братии афонских монастырей. Поэтому принять последнее его благословение возжелали многие. |
| После этого нельзя признать справедливым утверждение, что совокупность сан-стефанских постановлений способна и увеличить могущество Российской Империи в странах, где преобладает греческое население в ущерб этого народа и всех стран, имеющих интересы на востоке Средиземного моря " 228 . Но несмотря на столь категорическое опровержение неправильного понимания XXII статьи Сан-Стефанского трактата, английские дипломаты остались при своем прежнем понимании ее. Поэтому в заседании 229 4 июля (по новому стилю) 1878 года Берлинского конгресса рассмотрение упомянутой статьи началось с того, что лорд Солсбери прочитал предложенные на рассмотрение конгресса изменения этой статьи на следующие пункты: 1) «Все жители Оттоманской империи в Европе, какова бы ни была их религия, будут пользоваться полным равенством прав. Они будут допускаемы ко всем общественным должностям и почестям и будут принимаемы во свидетели пред трибуналами». 2) «Все исповедания будут пользоваться полною свободою; ни иерархическая организация различных общин, ни отношения их к их духовным вождям не должны встречать никаких стеснений». 3) «Духовные лица, богомольцы и монахи всех национальностей, путешествующие или проживающие в Европейской и Азиатской Турции, будут пользоваться полною свободою прав, преимуществ и привилегий». 4) «Право официального покровительства признано за дипломатическими представителями и консульскими агентами держав в Турции, как относительно означенных лиц, так и их владений, заведений религиозных, благотворительных и иных во святых местах и вне их». 5) «Монахи Афонской горы сохранят свои владения и прежние преимущества и будут пользоваться безо всякого исключения полным равенством прав и прерогатив». Представляя эти параграфы на обсуждение конгресса, лорд Солсбери сделал к ним примечание, в котором пояснил, что «первые два параграфа этого предложения представляют применение в Оттоманской империи принципов, принятых конгрессом относительно Сербии и Румынии; три последние параграфа имеют целью распространить на духовенство всех национальностей преимущества условий статьи 22, специально касающихся русского духовенства». |
|
|
