| Синод милостиво дозволил (!) и даже объяснил это как некоторое пожалование (!) за службу. И опять как милость разрешил и детям таких лиц, даже обучающимся в духовных школах (!!) вступать в духовенство. Даже духовная школа сама по себе еще не вводила ученика духовного рода (!), но сына служаки-мирянина, в состав духовенства. В этой атмосфере закрытых сословий слагался причудливый сословный гонор, отраженный в шутливой песенке, сочиненной самими семинаристами начала XIX в.: " О, злая судьбина! По свету царя, Дьячецка ты сына Свела в писаря!» Даже звание прославленных Пушкиным за чистоту русского языка просвирен, работавших на периферии сословных границ, стало замкнутым. Вступление в профессию просвирен добродетельной вдовы, но не духовного звания, обсуждается в Московской Консистории при архиеп. Амвросие Зертис-Каменском (1760—1773 гг.) и мотивируется так: «хотя означенную вдову, в рассуждении того, что она не из духовного звания, а из купеческого чину, на просимое место к преобидению духовного чину вдов определить и не следовало, но как и очень усердно просят определить священник и приходские люди и, по собранным сведениям, она поведения удовлетворительного, то определить ее». Что было главным побуждением к сословному замыканию духовенства? И в положительном смысле хранения своих членов внутри сословной стены и в отрицательном — недопущения притока новых членов извне? Это был страх за свой сословный «паек» не только хлеба насущного, но главным образом, своей гражданской свободы, страх перехода не только в податное, кабальное, крепостное, но и в буквально «рабье» положение, ибо XVIII век в России был веком максимального усиления личного рабства. В быте духовенства за это время и вплоть до отмены крепостной зависимости в 1861 году, по инстинкту самосохранения, оформились максимально черты сословной замкнутости. Но, и замыкаясь поневоле, духовенство по его подлинному смирению и долготерпению пред запросами государства, все время услужало ему. Напр., в первой половине XVIII в., при скудости вообще школьного дела, архиерейские школы пропускали сквозь свои первые общеобразовательные ступени еще не мало иносословных учеников. |
| Отписка нескольких городов с уездами и нескольких десятков отдельных приходов из одной епархии в другую после росписи 1764 года, конечно, мало исправила епархиальные границы и облегчила пограничным приходам сношения их с епархиальной властью. Это – с одной стороны. С другой стороны, учреждение 26 февраля 1764 г. двух викариатств с особыми ведомствами или областями в общем мало сократило территории великорусских епархий в их измененном составе по росписи 1764 г. Число великорусских епархий, по-прежнему, оставалось слишком незначительно сравнительно с общей великорусской территорией, даже не включая в нее Сибири. Пространство, разделенное к 1784 г. на 36 наместничеств или губерний, все еще находилось в ведении 28 архиереев. Особенно велики оставались территории окраинных епархий. Управлять ими, как, впрочем, и центральными епархиями, было нелегко для архиереев. Между тем церковная жизнь настойчиво выдвигала старые и новые требования от епархиальной власти и ставила сложные задачи самим архиереям, как главным руководителям паствы. Об этом яснее всего говорили церковные вопросы, подготовленные духовенством и духовногражданской комиссией для обсуждения в общих собраниях Екатерининской Комиссии о составлении проекта нового уложения (1766 – 1771 г.). 723 Поэтому старый вопрос об увеличении числа великорусских епархий не отжил своего века после 1764 года. И действительно, горячие ревнители церковных порядков живо помнили его. Тогдашний очень образованный епископ крутицкий Сильвестр, крестник императрицы Елизаветы Петровны, воспитанник Амвросия Зертис-Каменского, сирота – сын придворного царскосельского священника, состоявший в переписке с знаменитым депутатом от Св. Синода в Екатерининской Комиссии новгородским митрополитом Гавриилом (Петровым), очень широко поставил вопрос об увеличении числа епархий в своем предложении для составления наказа синодальному депутату. Раскрыв печальную картину нравственного упадка в русском обществе, он находил необходимым увеличить число епархий и архиереев в интересах церкви и для поднятия народной нравственности. 724 В 12 пункте своего предложения он поставил вопрос «об умножении епархий в государстве по примеру не только первенствующей церкви, где к созиданию душ и сельские епископства учреждаемы были», но и по примеру соседних христианских держав. Епископ Сильвестр смотрел на умножение епархий всюду, как на единственное средство «к исправному священства в своей должности содержанию и через то к поправлению народных совестей, кои строгостью гражданских законов от злодейств не воспящаются». |
| 9 Любознательных отсылаем к исследованию Troeltsch’a Die Soziallehren der christlichen Kirchen und Gruppen. 15 Феофан писал (ер. VI) профессорам Киевской академии: ...non sciolorum premenda vestigia, sed eam studiorum rationem unicuique sequendam esse, quae solidae eruditionis parens litteratos, non licitatores efficiat, et quae olim ad publicam lucem non erubuerit, (quandoquidem satis iam nauseae cordatiori seculo commoverit eruditio), (si fas est ita loqui) illa, quae non ex fontibus auctorum integra manat, sed ex lacunis ineptorum ludimagistrorum per luridas chartas, eaque corrupta et guttatim scatet... 18 Феофан сообщает: illustrissimum Antistitem Resanensem теа scripta theologica non vidisse unquam, et, quod plane mirum, ait, ipsum hoc scriptum (донос) mihi objectum non legisse, cum tamen manu propria, quasi ipse legisset, subscribere non dubitauerit 19 В жизни Феофана, как и подобных ему иерархов, стеснения богословской свободы осложнялись блеском иерархического положения, вызывающим у одних привязанность, у других зависть, тогда как подлинная свобода мысли может быть бесспорным достоянием лишь неискательного мирянина. 20 Преосв. Амвросий (Зертис-Каменский) еп Переяславский (позднее – митрополит московский, убитый возмутившейся чернью), жаловался в письме к Арсению Мацевичу, митрополиту ростовскому, на «азиатских выходцев и афонских прелазатаев» (Чт. в Общ. ист и др. росс 1862. II). Чтобы быть чужим, и в этом качестве иметь успех, нет необходимости быть азиатским выходцем (хотя грек или армянин лучше всего): даже бывший гимназист предпочитается своему семинаристу, любитель-начётчик – своему профессору. Все эти «чужие» делают карьеру, в сообществе с домашними отбросами, рассчитанным низкопоклонничеством, при общем игнорировании той истины, что «свои» бывают суровы, оппозиционны единственно потому, что они не могут продавать родной матери, что слишком близко принимают к сердцу интересы «родной святыни» Эта «мнимая оппозиция есть истинное и единственное консерваторство» (А.О. Хомяков). |
| 203 Вот все, что требовалось от кандидатов священства при митрополите Тимофее. Нисколько не строже и не обширнее требования эти были и при преемнике Тимофея, Амвросии Зертис-Каменском. Уже при Платоне, преемнике Амвросия, поставлено было требование, чтобы благочинные представляли на священнические и диаконские места «преимущественно из ученых». 204 Так-как при Платоне, как мы увидим, весьма процветали два духовно-учебные заведения: Московская Славяно-греко-латинская академия и Троицкая семинария, число воспитанников которых простиралось при нем более, чем до тысячи человек, то понятно, что этому требованию при нем легче было удовлетворять, чем при его предшественниках; поэтому и не учившимся в школах кандидатам священства, естественно, должно уже было являться с большими познаниями, чем прежде, потому, что на те же места, которых они добивались, можно было найти ученого кандидата. Не строже были требования научных познаний от кандидатов священства и в других епархиях. В Севской, например, епархии Кирилл Фриолинский поручил испытывать посвящающихся в стихарь в чтении, пении, знании церковного устава, письме и даже в знании катехизиса Гавриилу Добрынину, 205 который сам не был ни в какой школе. Понятно, что священнослужители с такими штатами были плохими пастырями, особенно при такой императрице, которая часто проявление пастырской ревности называла фанатизмом и которая от духовенства требовала прежде всего, чтобы оно само было свободно от суеверий и старалось искоренить их в народе. Поэтому, приведенное выше выражение Екатерины о необходимости заведения школ не должно было быть пустой фразой: если она действительно заботилась об уничтожении невежества среди духовенства, то должна была употребить самое действительное средство – распространение образования среди духовенства. Посмотрим же, что Екатерина сделала для духовных школ. В первую половину XVIII века все школы, в том числе и духовные, носили характер чисто ремесленный: целью их было обучить своих питомцев какому-либо специальному ремеслу, сделать их мастерами какого-либо дела, например, выучить читать книги, относящиеся до богослужения. |
| Самым блестящим светилом иерархии Екатерининского времени был Московский митр. Платон (Левшин), сын дьячка одного подмосковного села. По успешном окончании старой Московской Академии (1758 г.), Платон был взят в учителя риторики в Троицкую семинарию. Вскоре стал префектом и ректором ее (1761 г.). Платону пришлось выдвигаться еще среди самодурства рабьей эпохи. Барское самодурство заражало и некоторых духовных владык. Новый московский митрополит Амвросий (Зертис-Каменский) был взбалмошным шляхтичем и за какой-то, как показалось ему очень непочтительный, ответ молодого начинающего преподавателя Платона (Левшина) приказал тут же пред всей Академией высечь его розгами. Спас Платона лишь ректор Академии. Платон считал всегда Гедеона (Криновского) «великим себе благодетелем, первым по родителях своих». Гедеон имел слабость к франтовству и поэтому очень интересовался деньгами. Злые языки сочинили поговорку: «Гедеон нажил миллион». Восхищаясь Платоном, его привычной скромной бедностью, Гедеон однажды подверг молодого преподавателя тяжелому испытанию. Гуляя по берегу монастырского озерка рядом с Платоном, Гедеон вдруг мощным толчком сбросил Платона в воду. Тот вылез промоченный до нитки. Гедеон быстро схватил мокрого Платона под руку, дотащил до своей квартиры, открыл свой богатый гардероб и приказал: выбирай себе любую шелковую рясу и подрясник и переодевайся. Самодурство в польско-панском стиле. Министр народного просвещения гр. И. И. Шувалов прослышал о талантливом учителе Троицкой семинарии и решил послать его для иностранного образования в Парижскую Сорбонну. Но Гедеон не пустил заграницу своего любимца. Ekamepuha II вскоре по воцарении пожаловала в Троицкую лавру. Платон произнес одно из своих блестящих приветственных слов. Голос, дикция Платона и его жестикуляция — все было торжественно приподнятое и в то же время живое, популярное. Словом — оратор Божиею милостию. Екатерина была под большим впечатлением высокой цветущей фигуры Платона и даже не без женского кокетства спросила оратора: зачем он пошел в монахи? «По особой любви к просвещению» — был его ответ. |
| Синод милостиво дозволил (!) и даже объяснил это как некоторое пожалование (!) за службу. И опять как милость разрешил и детям таких лиц, даже обучающимся в духовных школах (!!) вступать в духовенство. Даже духовная школа сама по себе еще не вводила ученика духовного рода (!), но сына служаки-мирянина, в состав духовенства. В этой атмосфере закрытых сословий слагался причудливый сословный гонор, отраженный в шутливой песенке, сочиненной самими семинаристами начала XIX b.: «О, злая судьбина! По свету царя, Дьячецка ты сына Свела в писаря!» Даже звание прославленных Пушкиным за чистоту русского языка просвирен, работавших на периферии сословных границ, стало замкнутым. Вступление в профессию просвирен добродетельной вдовы, но не духовного звания, обсуждается в Московской Консистории при архиеп. Амвросие Зертис-Каменском (1760-1773 гг.) и мотивируется так: «хотя означенную вдову, в рассуждении того, что она не из духовного звания, а из купеческого чину, на просимое место к преобидению духовного чину вдов определить и не следовало, но как и очень усердно просят определить священник и приходские люди и, по собранным сведениям, она поведения удовлетворительного, то определить ее». Что было главным побуждением к сословному замыканию духовенства? И в положительном смысле хранения своих членов внутри сословной стены и в отрицательном — недопущения притока новых членов извне? Это был страх за свой сословный «паек» не только хлеба насущного, но главным образом, своей гражданской свободы, страх перехода не только в податное, кабальное, крепостное, но и в буквально «рабье» положение, ибо XVIII век в России был веком максимального усиления личного рабства. В быте духовенства за это время и вплоть до отмены крепостной зависимости в 1861 году, по инстинкту самосохранения, оформились максимально черты сословной замкнутости. Но, и замыкаясь поневоле, духовенство по его подлинному смирению и долготерпению пред запросами государства, все время услужало ему. Напр., в первой половине XVIII b., при скудости вообще школьного дела, архиерейские школы пропускали сквозь свои первые общеобразовательные ступени еще не мало иносословных учеников. |
| Безнадежное сиротство, беспомощная бедность жен и матерей для Бирона не значили ничего. В 1739 г. только в четырех епархиях оказалось недостающих причетников до 1300; при многих церквах не было ни священников, ни дьяконов, и выбора делать не из кого, – храмы стояли запертые. Многие тысячи монастырских слуг, неспособных к военной службе, отосланы в Сибирь с женами и детьми на заводы 266 . Не осталось сословия, которого не терзал бы Бирон. Когда Имп. Елисавета приказала возвратить всех сосланных Бироном: то ни в Сенате, ни даже в канцелярии Бирона не нашли, кто и куда запрятан; в Сибири по разным местам отыскали до 20000 жертв Бироновых, но никто не знал, за что они туда попали. Императрица принуждена была строжайше предписать всем губернаторам немедленно освободить всех, кто бы ни был посажен в тюрьмах при Бироне 267 . § 34. б) Чума и Пугачев В век энциклопедистов парижский разврат, хотя, самою крайностию своего нечестия, заставлял многих держатся древних примеров русской, благочестивой жизни, веял пагубою на многих и многое; роскошь развивалась быстро, и вытесняла целомудренную скромность Русских; свободу мыслей и воли хотели освятить как закон 268 . И вот язва нравов открылась и лечилась язвою физическою – чумою, а цена парижской свободы открылась в бунте Пугачева. Моровая язва из Молдавии перешла в Малороссию, и быстро разлилась в южных областях Империи. В половине 1771 г. явилась она в Москве. Главнокомандующий Салтыков уехал в поместья; за ним вслед выехали губернатор, комендант, полицеймейстер. Не покинул столицы Пастырь Амвросий Зертис-Каменский (1768 – 1771). Трупы валялись по улицам; многие дома совсем опустели. Народ не хотел слушать лекарей. Пастырь уговаривал народ употреблять меры, предписываемые врачами, просил и приказывал не хоронить мертвых при церквах, убеждал не толпиться пред иконою Варварских ворот. Между тем раскольники спешили оживить раскол трупами. Тайно подговаривая народ не слушать врачей, они купили позволение содержать на свой счет богадельни Рогожскую и Преображенскую. |
| в) В 1752 г. после нескольких опытов прославления нетленных мощей Свят. Димитрия Рост. Синод освидетельствовал мощи; несмотря на то, что они лежали в сыром месте, не быв закрыты сводом, тление не прикоснулось к ним; даже одежда Святителя, его митра, шелковые четки вишневого цвета, сохранились в прежнем виде, тогда как дубовый гроб сгнил. Поверены были и известия о чудесах. Синод определил праздновать день кончины обличителя раскола 257 . Амвросий Зертис-Каменский сочинил краткую службу с акафистом Свят. Димитрию. г) В 1764 г. обретены нетленными мощи Иркутского Святителя Иннокентия. В 1804 г. предписано праздновать память его по всем церквам 258 . д) Избавление России от полчищ Наполеона каждый современник считал не иначе, как делом особенного Промысла Божия. В 1814 г. предписано было праздновать в 25 д. декабря спасенье России от Галлов и 20 народов. Превосходное молебствие написано было Филаретом, что ныне Митрополит Московский. § 33. Карающий Промысл: а) Бирон Пороки общества привлекают гнев Божий на целое общество, и этот гнев часто открывается делами самого порока. Протестантский запад обучал Русских презирать все русское, в том числе и русскую набожность; на подвиги христианского подвижничества, на подвиг юродства, на подвиг иночества заставляли смотреть, как на порчу общества, на ханжество и суеверие, а продавцам разврата давали значение благотворителей человечества 259 . Как и всякая страсть, страсть к иноземному жестоко наказала Россию, Бироном. Страшное было время – время Бирона: русский метал плавили в ужасающем огне. Бирон соединял в себе корыстолюбие ненасытное, подозрительность чудовищную, мстительность неумолимую, кровожадность гиены, ненавидел все русское, и человечество видел только на западе протестантском. Наемные шпионы его вкрадывались в семейства, подслушивали разговор отца с сыном, мужа с женою, друга с кровным другом; и горе было тому, на кого доносили! Счастлив еще был, кого без расспроса отсылали в Сибирь; иначе, обвиняемого предавали ужасным пыткам, и за тем, одним резали языки, других рубили по частям, третьи погибали под топором, а иных бросали гнать в душных темницах. |
| Митр. Амвросия (Зертис Каменского 1771 г.) 51 . Несмотря впрочем на эту привязанность к обычному мнению нашей старины, составитель этого предисловия, которому, вероятно, принадлежит также составление некоторых замечаний и в самом переводе 52 , делает шаг вперед в изучении Псалтири, как по сравнительной научности изложения тех сведений об этой книге, какие изложены в предшествующем его опыте, так и потому, что обогащает библиографию ее новыми исследованиями о надписании псалмов и переводах Псалтири в нашем отечестве. С преобразованием наших духовно-учебных заведений в 1808 г. изучение Св. Писания должно было получить у нас новые успехи. С этого времени чтение книг Св. Писания введено было и в семинарские курсы, в которых оно доселе не считалось обязательным, а для академии начертана была новая программа преподавания его с строго научным характером. Псалтири в этой программе давалось особенно важное положение между ветхозаветными книгами Свящ. Писания и на нее обращалось особенное внимание преподавателей. Псалтирь, по новому уставу академий, должна была заключать чтение книг Ветхого Завета, «потому что она есть как бы некоторое сокращение Ветхого Завета: в ней есть история, поучения и пророчества; она относится ко всем временам Ветхого Завета: ибо содержит песни Моисея, Давида, Соломона и прочих свящ. писателей, живших как прежде, так и после пленения Вавилонского, когда полагается печать на писания Ветхого Завета. Ее особенному употреблению в Церкви Христианской должно соответствовать особенное понимание к ее изъяснения 53 ». Замечательно при этом, что уже в самом определении нового академического устава об научении Псалтири высказывается и общий взгляд относительно состава и происхождения этой книги Св. Писания, во многом существенно отличный от взглядов на нее, какие высказывались нашими толкователями предшествующего времени. Этот взгляд на Книгу Псалмов с того времени мало по малу и начинает делаться у нас господствующим, вытесняя собою прежние ненаучные воззрения, и полагается в основу последующего затем изучения этой свящ. |
| По благословению Святейшего Патриарха была создана Синодальная богословская комиссия. На одном из заседаний было выдвинуто предложение провести редактуру Синодального перевода, чтобы приблизить его к нормам современного русского языка и исправить ошибки в переводе. Помочь в этом могут другие переводы Священного Писания на русский язык. Конечно, к ним нужно подходить критически. На примере перевода епископа Порфирия (Успенского) можно предложить следующую методологию изучения этих переводов: 1 . Необходимо сравнить перевод еп. Порфирия (Успенского) с другими переводами, сделанными с Септуагинты. Это, прежде всего, церковнославянские переводы, переводы неканонических книг священника А. Сергиевского, которые вошли в Синодальную Библию , переводы П.А. Юнгерова и другие. 2 . Результаты анализа сравнить с критическими изданиями Септуагинты: Ральфса и Геттингенской. 3 . Результаты предложить для редактуры Синодального перевода, который перед этим был сравнен с еврейским текстом, древними и современными переводами. Такая методология позволит редакторам сохранить все положительные характеристики Синодального текста и остаться в традиции, начатой святителем Филаретом. Список библиографии 1 . Аверинцев С.С. Византия и Русь: два типа духовности//Новый мир. 1988. 9. С. 227–239. 2 . Амвросий (Зертис-Каменский), архиеп. Псалтирь в новом славянском переводе с древнееврейского. М., 1809, 1878. 3 . Библия . Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 2002. 4 . Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета на церковнославянском языке. М., 1993. 5 . Васильевский В.Г. Описание Порфирьевского сборника византийских доку-ментов//Отчет Императорской публичной библиотеки за 1883 год. СПб., 1885. 6 . Евсеев И.Е. Московское издание греческой Библии//Богословский вестник. 1902. Январь-апрель. Т. 1. 1. С. 207–211. 7 . Ернштедт В.К. Из Порфиерьевской Псалтири 862 года//Журнал Министерства народного просвещения. 1884. Т. CCXXXVI. С. 23–35. 8 . Ернштедт В.К. Список датированных греческих рукописей Порфирьевского собрания//Отчет Императорской публичной библиотеки за 1883 год. СПб., 1885. (Приложение). |
|
|
