| Два дня отдыхал я в гостеприимной обители. Последний воскресный гимн раздался для меня на горах Кипра, как отголосок того торжественного: Христос воскресе, который поразил слух мой в самых дверях его упраздненного гроба, и невольно осиротело сердце на чужбине, когда зажолкла для него сорокадневная песнь сия, к которой так радостно привыкает слух. Архипелаг Я спешил опять теми же ущельями в уединенное подворье на пустынном берегу. Еще оставалось пять дней до отплытия, но я был лишен и последнего утешения, которое мне доставляло приятное; общество сына нашего вице-консула и его молодого сотрудника. Они были отозваны в Ларнаку, и я остался один с Г. Еропкиным и игуменом Вифлеема, беспрестанно надзираемый агою Левки, который опасался, чтобы я не принял на корабль свой кого-либо из островитян, бегущих в Царьград искать суда на бея. Наконец, отплыл я из Кипра, в день св. Константина и Елены, на греческом бриге Амарант, быстром и легком, которым тогда в первый раз по праву поднял флаг своей освобожденной нации. Слабый ветер неприметно отклонил нас к берегам Анатолии в обширный залив Саталии, посреди которого тихая погода три дня держала корабль наш, ибо Средиземное море, почти всегда волнуемое западными ветрами, совершенно лишается оных в мае и июне, и тогда легкие суда, идущие от Сирии, более придерживаются берегов, чтобы пользоваться краткими бурями, часто бьющими с гор Анатолии. С трудом миновали мы величественный мыс Хелидон, который служит всегда направлением для пловцов, когда теряют они из виду западную оконечность Кипра, и медленно подвигались вдоль поморья, обтекая его частые изгибы и наслаждаясь картиной гор, облагавшихся тучами или ярко горевших румянцем вечера и денницы. Мимо развалин некогда пышной Миры Ликийской пролегала наша дорога. Спутник мой, посетивший на пути в Иерусалим сии места, рассказывал мне о величии обломков Миры, занимающих большое пространство ни высотах и на отлогом поморье, где остатки водопровода и оснований знаменуют еще епархиальный город святителя Николая. |
| Цец занимался также исследованиями Гесиода, Аристофана, Оппиана, и плодом этих исследований были обширные схолии, нередко цитируемые в научных изданиях и нашего времени. Такая же многоплановость присуща и другому участнику кружка Ирины – поэту и ученому Феодору Продрому, литературное наследие которого чрезвычайно разнообразно в жанровом отношении. Кроме обычных почти для каждого византийского поэта духовных стихов и эпиграмм, в творчестве Продрома мы находим несколько мелких ямбических поэмок светского содержания. Поэта занимают и этические вопросы, и социальное неравенство (которое он, впрочем, оправдывает с позиций идеолога феодальной аристократии), и астрология, процветавшая при дворе Мануила I. Продром, как и Цец, любит Гомера, но пользуется им менее свободно. К аллегорическим произведениям Продрома принадлежит, например, стихотворный диалог «Дружба в изгнании». Дружба (Φιλα), изгнанная своим супругом Красотой (Κσμος), удалилась из человеческого общества. Сама же Красота, спровоцированная своей служанкой Глупостью (Μωρα), сделала своей любовницей вражду (ρις). Некий Хозяин, оказавший гостеприимство Дружбе, обращается к своей гостье с ободряющими речами; он доказывает неизменную пользу и необходимость Дружбы среди людей и говорит об обреченности Вражды. Свои соображения он иллюстрирует такими примерами из античной мифологии, как Орест и Пилад, Этеокл и Полиник. Интересны также у Продрома и короткие юмористические наброски в прозе. Короткий рассказ о неудачном посещении зубного врача под заглавием «Плач, или Врач» интересен мотивами добродушно–иронического отношения к собственной персоне – индивидуализм, до сих пор незнакомый византийской литературе. Диалог «Амарант, или Влюбленный старик» изображает беседу старого врача, ученого филолога, поэта–комедиографа и некоего Аристовула. Они обсуждают тему, восходящую к новоаттической комедии и миму: стоит ли врачу жениться на молодой девушке Мирилле, дочери садовника. Это дает повод Продрому вложить в уста одного из собеседников назидательную сентенцию: «Насколько ей было бы лучше, обрабатывая с отцом сад, бедствовать вместе с гиацинтами, голодать вместе с миртами, распевать с соловьями и спать под грушами, чем обедать с золотым навозом и ложиться в постель с серебряной грязью» 13 . Существует любопытная, хотя точно и не подтвердившаяся гипотеза, что Продром намекает здесь на придворного врача, Николая Калликла, лечившего Алексея Комнина во время его последней болезни и пользовавшегося репутацией очень ученого человека. Калликл был также и поэтом. Но возможно, что его откровенный сервилизм, которым полны его стихотворения, раздражал более независимого в суждениях и наблюдательного Продрома. |
| Кроме мудрых советов, отец Герман давал посетителям и милостыню, сколько мог. Он был настолько нестяжателен, что после захода солнца у него в комнате не оставалось даже самой мелкой монеты 30 . Как и всякий питомец Святой Анны отец Герман был против отказов работать. Если кто-то не хотел работать, отец Герман подходил к нему в час трапезы и говорил: «Как прекрасно питаться духовной пищей. Нет в Карее лучшей пищи, чем духовная». Он указывал на престарелых монахов: одни плели корзины из лозы, другие собирали латук на ксиропотамских лугах, третьи рвали душицу и давили из нее масло, четвертые собирали семя лавра для отжима лаврового масла, а другие поднимались по кручам Афона, чтобы собрать амарант. Все это они продавали, чтобы купить в Карее продукты. Отец Герман советовал подражать всем отцам, трудящимся ради насущного хлеба. Но самому ему часто докучала страсть безделья. Много раз, когда страсть не давала ему ничего делать, он, не вынося ее соблазна, поднимал крышку кастрюли и торжественно плевал себе в еду: «Тебе приятно есть, не работая? Плевать буду в такую еду каждый день». И он уходил и принимался за обычный труд. Когда я отправлялся в Карею, то блаженной памяти старец Косьма, ученик отца Саввы, и старец Арефа говорили мне: «Бери сумку и ступай работать. Отец Герман чему тебя учил? – тому, что нужно постоянно работать». На сборе урожая Так я понял, что труд для монаха – самое важное дело: он должен работать без устали, как пчела. Блаженной памяти отец Герман стал в Карее примером истинного монашеского жития. Нет у меня времени и дальше распространяться о его добродетелях, потому что я все еще болею. Он начал свой путь, как апостол, а умер – как преподобный. Старец Азария (из письма) Сегодня мы празднуем память святого Иоанна Предтечи. Сегодня престольный праздник в каливе, в которой прожил свою жизнь блаженной памяти отец Григорий. Он прислуживал нагим подвижникам пустынного Афона. Ради большего безмолвия и неучастия в общих людских отношениях он перешел в Малый скит Святой Анны, оставив отца Аверкия, племянника Смирнского митрополита Василия. Митрополит тот был столь великой святости, что к нему тайно приходили турки для исцеления. Когда отец Аверкий почил, его преемником стал послушник отец Азария, – тот самый, который и меня постриг. Мирское имя отца Азарии было Анастасий Мутафис, он происходил из Вриулы под Смирной. |
| Отец другого еврейского мальчика, Адама Даниэля Ротфельда, доктор Леон Ротфельд, был адвокатом и вел дела монастыря в Уневе. Поздней осенью 1942 г. родители передали Адама одному из монахов-студитов, который пришел за ним по поручению настоятеля архимандрита Климентия Шептицкого. В монастыре Адаму Ротфельду дали новое имя – Данило Червынский (Червонский). Мальчик провел в Уневе почти весь период нацистской оккупации. Из его семьи выжили только он и его сестра Алисия. Третьего мальчика, Леона Хамайдеса, как уже говорилось, его отец, раввин Калман Хамайдес, в сентябре 1942 г., при содействии митрополита Андрея Шептицкого, привел в собор Святого Юра. Оттуда Леона сначала забрали в детский приют в Брюховицах, а затем перевели в монастырь в Уневе, где он находился до освобождения. В конце 1944 г. его забрала из монастыря еврейская женщина, тоже пережившая Холокост, а затем родители погибшей матери Леона и его дядя, бежавшие в Англию накануне войны, взяли мальчика к себе. При Уневском монастыре действовал сиротский приют, где старшим наставником был иеромонах Даниил (Данило) Тымчина, которому и была поручена забота о еврейских детях. Отец Даниил учил мальчиков, как им не выдать себя, в частности, следил за тем, чтобы эти трое не ходили в баню с остальными воспитанниками. Он помогал им привыкнуть к своим новым, украинским именам, а перед обрядом крещения объяснил, что это делается только во имя их спасения, а не с целью миссионерства. Все мальчики находились в монастыре до прихода Советской армии и таким образом были спасены. Позднее, в 1947 г., иеромонах Даниил был арестован и на 10 лет отправлен в лагеря в Сибирь. После освобождения он вернулся на Украину, где и скончался в 1972 г. Судьба трех еврейских мальчиков, спасшихся благодаря иеромонаху Даниилу, сложилась по-разному. Один из них, Одед Амарант, поселился в Израиле, другой, Леон Хамайдес, – в США, третий, Адам Даниэль Ротфельд, – в Польше, в 1991–2002 гг. он возглавлял исследовательский Институт Мира в Стокгольме, а затем занимал должность министра иностранных дел Польши 575 . |
| По рекомендации митрополита жена и дочь Д. Кахане нашли укрытие в женском греко-католическом монастыре, о чем раввин также упоминал в своих воспоминаниях: «Мою жену снабдили хорошими украинскими документами, и она работала вне монастыря, а ребенка поместили в детский дом». Давая обобщающую оценку деятельности митрополита Андрея Шептицкого в спасении евреев, Давид Кахане подчеркивал: «Не каждый возвысился до такой степени самопожертвования, чтобы рисковать жизнью для спасения евреев» 569 . В начале 1943 г. еврейка Цецилия Стерн-Абрахам и ее дочь Лилит получили убежище сначала во дворце А. Шептицкого, затем в монастырях и приютах его епархии. Иосифа и Анну Подошиных и их сына Людвига митрополит укрывал в своей библиотеке, оказались спасены также Одед Амарант, Адам Ротфельд и многие другие. Когда в апреле 1943 г. главный викарий Армянской церкви во Львове был арестован за то, что выдавал евреям фальшивые свидетельства о крещении, А. Шептицкий обратился к начальнику гестапо, и благодаря его ходатайствам викария освободили. По данным очевидцев, от 50 до 150 еврейских детей были спрятаны по личному указанию Владыки Андрея в отдаленных монастырях Западной Украины. При этом авторитет А. Шептицкого у нацистов сыграл в этом случае спасительную роль. После ликвидации гетто во Львове в 1943 г. митрополит поддерживал связи с чудом спасшимися из него беженцами, интересовался их положением, а после изгнания немецких оккупантов в 1944 г. он сам проконтролировал, чтобы еврейские дети вернулись в свою общину 570 . Владыка Андрей проинструктировал священников, к которым питал доверие, как спасать детей и куда привозить их из разных городов Галиции. В процесс спасения были вовлечены многие люди из ближайшего окружения митрополита, а также наиболее нравственная, заслуживавшая доверия и отважная часть украинского греко-католического духовенства. Эти священнослужители подвергались не только внешней угрозе со стороны немецких властей, но и критике в своей Церкви. Нижние слои духовенства были настроены антисемитски, и многие из них, по всей видимости, были против оказания помощи евреям. В частности, раввин Давид Кахане в своих воспоминаниях подтверждал это предположение 571 . |
| Митрополит Киевский Владимир освятил две капсулы, в которых в столицу Украины будет доставлен Благодатный огонь 21 апреля 2008 г. 15:53 В воскресенье 20 апреля Блаженнейший митрополит Владимир освятил две капсулы, в которых в столицу Украины будет доставлен Благодатный огонь. Доставка огня будет осуществлена делегацией Украинской Православной Церкви во главе митрополитом Донецким и Мариупольским Иларионом . Богослужение состоялось в храме в честь Всех святых , который расположен на территории комплекса Свято-Воскресенского кафедрального собора. В прошлом году при перевозке Благодатного огня работники концерна «Авиация Украины» сделали вывод, что необходимо создать специальный контейнер для перевозки открытого огня, которому не будут страшны любые изменения положения самолета в воздухе. Под руководством генерального директора концерна Олега Шевченко и генерального директора завода «Авиант» Александра Донца за 3 месяца заводчане изготовили защитный кожух для перевозки лампады с восковой свечой длительного горения. Бортовая документация на изделие будет включена пилотами в «Руководство по производству полетов» в раздел «Перевозка опасных грузов». Сама лампада украшена орнаментом с виноградной лозой. Украинский ювелирный дом «Лобортас и Карпова» изготовил лампаду из металла и драгоценных пород дерева (венге и амарант) с керосиновой лампой внутри в виде светильника, украшенного серебряными гравюрами со стилизованными изображениями Кувуклии и трёх Лавр Украинской Православной Церкви на его четырех гранях. Над лампадой работал коллектив инженеров, художников, ювелиров, граверов. Официальный сайт УПЦ /Патриархия.ru Календарь ← 11 апреля 2024 г. 7 января 2024 г. |
| Рим. П. 122 (51). Селевкия – порт Антиохии Сирийской. П. 26 (133); прим. 15, с. 89. Сицилия. П. 144 (3). Спарта. П. 12 (41), 102 (101). Сфэтт. П. 70 (136). Таврида. П. 12 (41) (тавроскифы). Тафозирида. П. 75 (5); прим. 102, с. 153. Теухейра – одно из самых старых греческих поселений в Кирена- ике, приблизительно в 40 км к юго-западу от Птолемаиды. П. 35 (94), 128 (126), 144 (3); прим. 75, с. 104. Трио. П. 70 (136). Фарос, остров. П. 68 (53), 71 (148), 75 (5). Фракия. П. 74(61), 98 (48), 109(88), 110 (71), 111 (50), 129 (70); прим. 208, с. 211. Фикус, портовый город Кирены. П. 30 (132), 68 (53), 102 (101), 107(129), 115 (114); прим. 1, с. 9. Финикия. П. 7 (73), 71 (148). Фула. П. 71 (148). Эллада. П. 77 (96). Эритра, город. П. 9 (66), 68 (53). Персоналии (Синезий. Письма) Адресаты и упомянутые в письмах. В кавычках даются характеристики, данные самим Синезием. Аблабий – государственный деятель времен императора Константина Великого , консул 331 г., наставник Констанция II. П. 74 (61). Авксентий – друг детства Синезия. Адресат П. 125 (60), 126 (117). Авраам – библейский персонаж. П. 12 (41). Авраамий – друг Синезия. П. 39 (99). Аврелиан – друг Синезия, видный государственный деятель Восточной Империи конца IV – начала V в. Адресат П. 40 (47), 41 (35), 100 (31). Упоминается в П. 74 (61); прим. 23, с. 113. Агамемнон – легендарный герой Гомера. П. 71 (148). Агафокл – тиран Сиракуз. П. 149 (6). Агемах. П. 71 (148). Акакий – знакомый Синезия. По другим источникам неизвестен. П. 116(55). Александр – дядя Синезия, философ. П. 55 (150), 131 (46). Александр – епископ из Вифинии, уроженец Кирены. П. 9 (66), 10 (67). Александр – древнегреческий герой, у Синезия символ женственности (предположительно Парис, сын Приама). П. 2 (52). Александр Афродисийский. П. 107 (129). Амазис – персонаж Геродота. П. 98 (48). Амалик – библейский персонаж. П. 22 (4). Амалфея. П. 72 (154). Амарант – кормчий. П. 75 (5). Амелий. П. 135 (145). Аментиан – по другим источникам неизвестен. П. 67 (27). Аммоний – куриал, племянник Феодора, «проксена пентапольцев». Для него Синезий написал в 407 г. несколько рекомендательных писем разным людям. П. 58 (18), 59 (19), 60 (20), 61 (21); прим. 89, с. 126. |
|
|
