| Сочинение Зонары имеет наибольшую важность в той выходящей за пределы нашего периода части, которая посвящена царствованию Алексея Комнина; здесь он является современником и очевидцем и имеет значение первоначального источника. Но и в той части, которая обнимает время с Константина VIII до воцарения Алексея Комнина (кн. XVII, гл. 10–29; кн. XVIII, гл. 1–20, по разделению Дюканжа, сделанному для удобства читателей и принятому в изданиях), оно не лишено значения. Важность обусловливается прежде всего извлечениями из неизвестного источника, место которого, по отсутствию подлинника, должна занимать история Зонары, затем способом отношения к источникам, о котором можем судить из сличения истории Зонары с известными нам ныне сочинениями Пселла, Атталиота и Скилицы и который, между прочим, увеличивает ценность извлечений из неизвестного источника, сделанных Зонарой, а также сообщает некоторый интерес и компиляции из известных источников. Зонара не стоит в механической зависимости от своих источников, он не любит воспроизводить их дословно 179 со слепой верой в их непогрешимость. В нем видим желание критически отнестись к источникам, которые он сближает, взаимно проверяет и передает в сокращении. Он умеет подмечать слабые стороны у своих источников, не доверяет там, где подозревает пристрастие, 180 исправляет там, где замечает погрешности, 181 проясняет пункты, казавшиеся в изложении источников неясными; 182 если факт почему-нибудь подозрителен, а между тем отвергнуть его невозможно, спешит снять с себя ответственность за его сообщение ссылкой на источник. 183 При таком отношении к делу, Зонара там, где компилирует Пселла, Атталиота и Скилицу, если и отодвигается на задний план, уступая место первоисточникам, то во всяком случае не может быть лишен значения как комментатор темных мест в первоисточниках; при этом и личное знакомство его с топографией Византии оказывает услугу. 6) Исторические записки Никифора Вриенния, 184 зятя императора Алексея Комнина. Записки написаны Вриеннием по настоянию тещи, императрицы Ирины, около 1137 г. 185 и, за смертью автора, остались неоконченными. Они посвящены описанию деяний Алексея Комнина, поэтому хотя в сочинении затронуты и те, более отдаленные времена, в которые заявляет о себе на поприще истории фамилия Комнинов, однако же обстоятельное изложение начинается лишь с отрочества Алексея, т. е. со времени Романа Диогена; доведены до последнего времени царствования Вотаниата. |
| Наряду с этим, как показывает В. Г. Васильевский на основании привлечённых им источников, византийский император Алексей Комнин, этот «истый и кровный византиец» 11 , ревностный богослов, до мозга костей «проникнутый воззрением строгой противолатинской партии» 12 , не шедший ни на какие уступки в спорах с Римом в области догматики, теперь, ожидая помощи с Запада, шёл на уступки и протянул руку примирения папе Урбану II, зная, что многое зависит в Западной Европе от Него. Разбор взаимоотношений Византии и Запада в области церковных дел позволил В. Г. Васильевскому ещё резче подчеркнуть трагическое значение для Византийской империи печенежских походов и катастрофическое положение государства, вызванное этими походами. Стесненный турками, находясь накануне своей гибели, византийский самодержец готов был отречься не только от принципов, на которых была построена его монархия, но и от живого символа этой монархии – столицы Константинополя. Чтобы понять всю трагичность положения Византийской империи я её правителя, который был готов отказаться от своей столицы, надо осознать всё значение Константинополя в то время, всё его величие. И вот «в 1091 году с берегов Босфора, – читаем мы у В. Г. Васильевского , – донёсся до Западной Европы прямой вопль отчаяния, настоящий крик утопающего, который уже не может различать, дружеская или неприязненная рука протянется для его спасения» 13 . Византийский император в письмах, которые он отправлял во все стороны, описывал ужасы печенежского и турецкого нашествия и молил о спасении Византии. «Я сам, – писал Алексей Комнин, – облечённый саном императора, не вижу никакого похода, не нахожу ни какого спасения: я принуждён бегать пред лицом турок и печенегов, оставаясь в одном городе, пока их приближение не заставит меня искать убежища в другом» 14 . И почти вслед за этим, умоляя всех, кто бы они ни были, придти помочь гибнущей христианской державе, Алексей Комнин заявлял: «Мы отдаёмся в ваши руки, мы предпочитаем быть под властью ваших латинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь лучше достанется вам, чем туркам и печенегам» 15 . |
| Если будут те же самые у всех, то как мы распознаем каждый отдельный образ, не видя в них никакого различия; если же у каждого различные, то отсюда следует, что сущность изображаемых людей не одинакова у всех, что нелепо, ибо одна природа у всех людей, и если отнимешь какое-либо из существенных свойств природы, то изменишь по существу и вид, мало того, должен будешь принять, что Спаситель в воплощении не тот же самый по природе. Если же отвергнешь это как нелепость и невозможность и назовешь случайными на иконах изображаемые черты, а между тем хочешь воздавать им божеское поклонение, отделяя их от вещества и мысленно представляя их в уме, то отсюда следует заключение, что ты поклоняешься случайным чертам (συμβεβηκσι), отвлечениям ума, что уже нелепей еллинского мифосложения». Не будем продолжать далее: и приведенного достаточно, чтобы убедиться, что вся богословская борьба времени Алексея Комнина исходит из онтологического принципа и что занимающая нас серия ученых суть представители схоластики. Настоящий трактат Евстратия показывает, что богословские проблемы и в Византии возникали и обрабатывались на почве философской. Отстаивая здесь церковную точку зрения, наш философ, если применить к нему западноевропейский термин, оказывается представителем того направления, которое исходило из принципа: universalia in re 356 . Следовательно, затронутый нами вопрос представляет глубокую культурную важность и вызывает потребность внимательного изучения пренебрегаемых доселе материалов по византийской философии. Переходим к рассмотрению последнего отдела в синодике, относящегося ко времени царя Алексея Комнина. Этот отдел, состоящий из пяти статей, хотя и имеет некоторое отношение к ранее занимавшим нас вопросам, но в то же время характеризуется своими специальными чертами, ясно выражающими восточное влияние. Главный характер его – космологическая система, построенная на начале дуализма. Появление этого отдела в синодике в царствование Алексея Комнина должно находить себе объяснение в том, что в XI и начале XII b. |
| В этом смысле он сделал представление императору. У Алексея Комнина потребовано было объяснение. Комнин дал объяснение довольно правдоподобное, хотя натянутое, а именно, что в данном случае действует оптический обман, солдаты поднимаются с разных мест и, благодаря разбросанности, людям несведущим кажется, что их очень много; факт движения войска к столице Комнин отвергнул. Как бы то ни было, этот эпизод должен был убедить Комнина, что Борилл и Герман начинают не без успеха проникать в его планы. Борилл и Герман в свою очередь пришли к убеждению, что дело находится в таком положении, когда необходимо принять решительные меры. Анна Комнина уверяет, что они рискнули на свой страх и риск арестовать Исаака и Алексея Комнинов и ослепить их, дополняя свое показание еще сведением, что оба славянина заботились при этом не о царе, а о самих себе, так как Борилл сам домогался царства, Герман же помогал ему. Уверение Анны мы вправе считать преувеличением, допущенным с целью оправдать поведение отца. В нем верна лишь основная мысль, что славяне сознали необходимость и решились действовать, – Комниным грозила опасность. Неизвестный по имени 957 магистр, из грузин, донес Комниным об опасности. Тогда и они увидели, что необходимо приступить к действиям. Алексей Комнин отправился к армянину Пакуриану и обещал ему сан доместика, если поможет вступить на престол; получив согласие Пакуриана, он отправился к норманну Убертопулу и от него тоже заручился клятвенным обещанием помощи. Затем Алексей и брат его, Исаак, отправились во Влахернский дворец, выбрали себе в царских конюшнях лучших лошадей, остальным подрубили задние ноги, чтобы пресечь возможность погони, и поспешили ускакать из столицы, склонив еще перед выездом свояка, Георгия Палеолога, следовать за ними. Выезд Комнинов из столицы совершился ночью с воскресенья на понедельник сырной недели, 958 т. е. с 7 на 8 февраля 1081 г. После выезда Комнины сочли необходимым известить еще одного из своих приверженцев: послан был гонец к деду жены Алексея, кесарю Иоанну Дуке, с приглашением спешить на сборное место. |
| Таким образом он и теперь продолжает быть уверенным, что путь сравнения в конце концов поможет ему рассмотреть содержание одиннадцати глав с точки зрения начал Платона. Однако дальнейшие рассуждения ясно показывают, что новые сближения привели Ф.Ив. Успенского к совершенно новым выводам. Выразив надежду, что интересующий вопрос возможно будет решить на почве сравнительного изучения философской мысли на востоке и западе, Ф.Ив. Успенский указывает основания, почему он считает себя в праве оставаться на этой точке зрения. Свое основание он находит в том, что и на востоке был такой период развития мысли, который на западе известен под именем схоластического. «Подмечая общность культурных движений, говорит он, нельзя вычеркнуть из истории развития философской мысли на востоке того характерного периода, который называется схоластическим» 233 . К такому выводу его привело с одной стороны то, что самое слово «схоластический» было известно в то время, что Анна Комнин, да и другие греческие писатели называют схоластиками преподавателей семи известных наук 234 . С другой стороны и самое отношение богословия к философии характеризуется теми чертами, которыми характеризуется и отношение богословия к философии на западе. «Если, говорит он, с понятием схоластики соединяется тот период философского мышления, когда оно стояло в подчинении церковному учению и когда философствовать значило истолковывать древних философов согласно с господствующей догмой, то и в этом отношении мы стоим на твердой почве, перенося схоластику в Византию, так как распоряжением Алексея Комнин философия поставлена была в служебное отношение к Св. Писанию и творениям св. Отцов» 235 . Наконец, схоластическое направление на западе характеризуется теми чертами, которые так полно выражены в деятельности И. Итала и в осуждении его учения церковью: попытки соединения аристотелевской логики и новоплатонизма с церковным учением» 236 . Проф. Успенский уже раньше говорил о подчинении философии богословию, в какое она была поставлена в силу распоряжения императора Алексея Комнин, и его новая ссылка на этот факт есть повторение прежнего. |
| I, с. 305. 2272 Zachariae, I, 267: ν τω ιπποδρομφ στμενς τις... εσλθεν εις τ κελλον του μαγστρου (некто явился на ипподром... и вошел в келию магистра). 2273 Первое упоминание – у Анонима Барийского (322), под 1032 годом: descends Michail Protospata criti tu Bilu ke tu Ypodromu. В 1077 г. это название прилагается к Михаилу Атталиоту, в его «Типике» (Sathas. Bibl. gr., 43), а около 1080 г. в надписании его «Истории» к нему же. 2276 Полагают, что появление этого судилища, упоминаемого в новелле Мануила Комнина, находилось в связи с запрещением Алексея Комнина от 1095 г. См.: Zachariae von Lingenthal. Gesch. d. griech-rom. Rechts, 2 Aufl., Ill, 351–352. 2277 Является как готовое уже учреждение в новелле Алексея Комнина от 1082 г. См.: Zachariae, III, 354. 2278 Τος λακος τος μτε συγκλητικος μτε ξιωματικος, по свидетельству автора Ecloga librorum I-X Basilicorum, писавшего в 1142 г. (Mortreuil, III, 266). 2279 Та же Ecloga I-X Basil, ставит его в подчиненное отношение к друнгарию виглы, который может возлагать поручения на министра юстиции и принимать на него апелляции. Сверх того, схолиаст «Василик», принадлежащий, по-видимому, ко времени Константина Дуки (Zachariae, III, 349), перечисляет дикастирии в таком порядке: друнгария, το πι τν κρσεων, квестора, эпарха. 2280 По общему убеждению (Mortreuil, III, 89; Zachariae, 345), компетенция их простиралась только на гражданские дела, не касаясь уголовных. По мнению Цахариэ (349–350), связь между этими судьями и секретом министра юстиции та, что π τν κρσεων был председателем судей и архивариусом, секрет его был архивом для дел, решавшихся судьями; Никита Хониат был κριτς το βλου κα π τν κρσεων (судья вила и начальник судов). Ср. выше, кн. I, с. 307. 2281 Zachariae, 1,39,49–50, 54,56, 59,261–262,274–275. В «Типике» Михаила Атталиота (Sathas. Bib), gr., J, 9) упоминается квестор Анца (A νζ). 2282 Что такое значение имела его юрисдикция в продолжении всего XI в., видно из сопоставления свидетельства в Περα со свидетельством Ecloga lib. |
| Объединение усилий двух держав придало оптимизма пилигримам Палестины. Особенно после того, как Мануил Комнин осенью 1158 г. заключил мирный договор с Сицилийским королем, значительно увеличив воинские контингенты на восточном фронте. Теперь наступила пора разобраться с титулярными разбойниками. Попутно два монарха определили план будущих военных операций, договорившись встретиться в Антиохии, дабы покарать де Шатийона. Правда, первая часть плана провалилась. Против Тороса в Киликию василевс отправил своего двоюродного брата Андроника Комнина, героя нашего будущего повествования. Но из-за беспечности полководца римская армия потерпела сокрушительное поражение. Следствием бездарности Андроника стало то, что Торос захватил множество византийских городов в Киликии, а зять Иконийского султана Ягупасан, правитель Амисии, Анкиры и Каппадокии, начал серьезно угрожать двум понтийским городам – Инеону и Павраю 606 . Из поражений царь сделал соответствующие выводы и направил к султану Алексея Гифарда, который успешными действиями отбил захваченные Торосом населенные пункты и даже умудрился переманить Ягупасана на свою сторону. После победы византийское войско направилось к берегам Босфора кратчайшим путем, через Ликаонию, чем ввергло тамошних турок в страшную панику: они решили, что греки желают захватить их. Позднее, не заметив для себя опасности, они начали охотно снабжатъ византийское войско припасами и продоволъствием. Приближение полков Мануила Комнина стало полной неожиданностью для князя Тороса, находившегося в Тарсе. Спешно эвакуировав семью и казну, он бежал из города, и по истечении всего 2 недель вся страна вновь принадлежала Византии. Торос поспешил признать над собой власть императора 607 . В 1159 г. император Мануил Комнин вывел свою армию на Кипсельские равнины, откуда он решил начать активные действия против сельджуков. Прибыв оттуда в Филадельфию вместе с царицей Ириной, которая сопровождала мужа в походе, василевс дал сражение Саламану, вельможе Иконийского султана и, несмотря на численное превосходство турок, победил их. Как и прежде, он был впереди в самых горячих точках. Молнией нападая на врагов, он при жизни стал легендой византийской армии. В сражении Комнин без телохранителей вклинился в шеренги турок и, поражая мечом, заставил их в страхе бежать. Один сельджук-силач решился сразиться с царем, но был без труда пленен им. Как говорят, во время сражения сельджуки пытались стрелами поразить императора – к нему подбежал его зять Иоанн и попытался своим щитом укрыть Мануила I Комнина от смертоносного града. Однако василевс отвел его руку, сказав, что один щит не может закрыть одновременно двух тел 608 . |
| Стремительно перемещаясь с западного фронта на восточный, Римский царь тщетно пытался выбрать самый оптимальный вариант расстановки своих сил – армия была настолько мала, что ее просто физически не хватало для того, чтобы закрыть все опасные направления. В этот момент настоящим подарком стали 500 рыцарей, присланных другом Комнина графом Робертом Фландрским (1071–1093). Год назад тот возвращался из паломничества в Иерусалим, остановился в Константинополе, был принят василесом и, лицезрев упадок Византийской империи, обещал помощь. Наконец, она подошла. Рыцари пришлись очень кстати, поскольку в это время пришло сообщение о том, что Иконийский султан Абуль-Касим собирается захватить Никомедию. Поэтому их тотчас отправили на Восток 227 . Сам император защищал от печенегов дорогу от Адрианополя до Константинополя. Около города Русия, в долине Марицы, начались основные боевые действия. Возле Чорлу печенеги окружили римскую армию, но василевсу каким-то чудом удалось опрокинуть их, и весь 1090 г. он оставался там, отбивая атаки степняков на столицу. В это же время внезапно возникла угроза комбинированного наступления турок Румского султаната и печенегов, решивших напасть на византийскую столицу с востока и запада одновременно. Автором идеи и ее главным исполнителем стал полутурок-полугрузин Чаха (или Чауш), в юности проживавший в Константинополе и получивший хорошее образование и знание византийской жизни. Ранее он был офицером византийской армии, но при Никифоре III Вотаниате перебежал к туркам. Чаха втайне мечтал о венце Византийского императора и, поскольку печенеги являлись его соплеменниками по крови, сумел быстро договориться с ними о начале взаимных действий, целью которых являлось овладение Константинополем и всей Римской державой. Тонкими дипломатическими ходами он усыпил бдительность Алексея I Комнина, а тем временем построил и снарядил громадный флот, организовав стоянку в Смирне. Вскоре турки совершенно вытеснили с моря корабли Кивириотской фемы и овладели островами Лесбос, Хиос, Митиленой, а также городами Клазоменами и Фокеей. Затем Чаха во главе своего флота нанес поражение византийскому флотоводцу Никите Кастамониту и завладел его кораблями. |
| Если же ведут тяжбу между собою клирики, то судятся епископом, причем дозволяется брать с виновного денежный штраф, даже подвергать виновного телесному наказанию. 4) Его же постановление о том, что свящ. сосуды не должны быть обращаемы на общественный надобности (1082); 5) его же постановление о пошлинах и доходах, поступающих в пользу епископа (1076): тоже, что и в булле Исаака Комнина; 6) Его же постановление о том, что император собственною властью может возвести епископию на степень митрополии, со всеми правами, присвоенными митрополии (1089): постановление совсем противоположного направления сравнительно с постановлением Константина Дуки; 7) Его же новелла об избравши клириков и их качествах (1107). Она внушает епископам при определении в клир обращать более внимания, чем доселе делалось, на качества избираемых, именно на нравственную жизнь и способность учить народ вере и благочестию. Она наполнена благочестивыми рассуждениями, и скорее похожа на проповедь , чем на закон. 8) Но особенную важность имеют постановления Алексея Комнина по делам брачным, именно две его новеллы об обручении (1084 и 1092 г.), из которых в одной он развивает положение, что обручение, совершенное с церковным молитвословием, имеет туже силу, какую и брак, а во второй постановляет, что церковное обручение, как равносильное браку, так же не может быть уничтожено по произволу сторон, как и сам брак. Еще заслуживает внимания и третья новелла 1095 г., в которой предписывается, что и браки рабов должны быть совершаемы с церковным молитвословием подобно бракам свободных лиц, и что венчание брака в церкви не должно подавать рабам повода считать себя свободными от своих обязательных отношений к господам. Новеллы Алексея Комнина о браке служат завершением византийского законодательства о церковной форме совершения брака; они были приняты к руководству и соблюдались во все последующие времена как у греков, так и у других народов православных, принявших веру и закон от греков. Из новелл Мануила Комнина важны пять новелл о недвижимых имуществах церквей и монастырей (1148. |
| Оба они, а особенно Алексей, умели притворяться и скрывать тайный замысел. Зависть к ним разгоралась в огромный пожар, но все наветы на них императору, благодаря заключенному ранее соглашению, становились им известны. Комнины узнали, что двое этих могущественных рабов 196 собираются устранить их. Поэтому они перестали, как раньше, ходить во дворец вместе, а каждый являлся в свой день. Это решение было мудрым и достойным Паламеда: если один из них в результате тайных козней могущественных скифов был бы схвачен, другой смог бы бежать, и не попали бы они оба в западни, расставленные варварами. Таково было их намерение, но развернувшиеся события опрокинули их предположения, и Комниным удалось взять верх над теми, кто злоумышлял против них. Как это произошло, ясно покажет дальнейшее повествование. 3. Когда турки овладели Кизиком, самодержец, узнав о взятии города, сразу же призвал Алексея Комнина. Это был день, когда во дворец должен был идти Исаак. Видя брата, вопреки их соглашению явившегося во дворец, Исаак подошел к нему и спросил, что привело его туда. Алексей тотчас же изложил причину своего прихода: «Потому, – сказал он, – что самодержец призвал меня». И вот они вдвоем вступили во дворец и совершили обычное преклонение. Так как приближалось время завтрака, император приказал им немного подождать с делами и разделить с ним трапезу. Их разъединили, один сел по левую сторону стола, другой – по правую, так что братья оказались друг против друга. Через некоторое время, внимательно наблюдая за окружающими, они заметили, как те с мрачным видом перешептываются между собой. Предположив, что рабы что-то замышляют против них и что опасность уже близка, Комнины обменивались тайными взглядами, не зная, что предпринять. Братья давно ласковыми речами, знаками уважения и всяческим милостивым обхождением расположили к себе всех слуг императора и даже повара заставили приветливо смотреть на себя. К этому повару пришел один из слуг Исаака Комнина и сказал; «Сообщи моему господину о захвате Кизика, оттуда пришло письмо с известием об этом». |
|
|
