| Но князю Александру приходилось думать о безопасности не только западных и северных рубежей Родины. Главную опасность для Руси он видел на востоке. Он понимал, что в данный момент военной силой, которой у русских было недостаточно, одолеть пришедшее на Русь татарское иго было невозможно. Весь свой дипломатический талант он посвятил умиротворению Золотой Орды. Он все делал для того, чтобы татары не разоряли русские города и села, не уводили в плен мирное население, добился права не давать русских воинов для татарского войска. Для этого ему не раз приходилось ездить в Золотую Орду, не зная, вернется ли он оттуда живым. Так умер его отец, князь Ярослав Всеволодович, вернувший из Орды уже отравленным. С другой стороны, папская курия не оставляла попыток проникнуть на русские земли. Не добившись успеха посредством военной силы, попыталась достичь желаемого хитростью. Папа Римский Иннокентий IV прислал к князю Александру двух своих кардиналов, предложивших князю ознакомиться с католическим учением и принять католическую веру. В обмен на это князю была обещана военная помощь против татар. Латиняне этим пытались добиться одновременно двух целей: окатоличить Русь и подвигнуть русских на прямое вооруженное столкновение с татарами. Однако князь Александр понимал, что Папа хочет толкнуть Русь на войну с Золотой Ордой, чтобы, прежде всего, облегчить Ливонскому ордену захват русских земель. Он отверг предложение папских легатов, сказав им: « Все это мы хорошо знаем, а от вас учения не принимаем». И вообще, тогдашние многие русские князья хорошо представляли себе сущность экспансионистского католицизма. Часто они сразу изгоняли из русских земель папских агентов, пытавшихся вести пропаганду среди местного населения, не вступая с ними в общение. Быть Великим князем во 2-й половине XIII века было просто опасно для жизни Вообще, быть Великим князем во 2-й половине XIII века было просто опасно для жизни. Это была очень тяжелая ноша. Князь Александр нес этот свой крест достойно, укрепляемый силой Божией. По-другому бы он не выдержал. Чего только стоили происки и интриги удельных князей, зарившихся на Великое княжение. Князь понимал, что пока Русь раздроблена на княжества, от татарского ига ей не избавиться. И поэтому главной своей стратегической задачей ставил объединение русских земель вокруг одного центра. И постепенно он претворял задуманное в жизнь. Для этого ему приходилось лавировать между амбициями удельных князей и требованиями Золотой Орды. Будучи Владимиро-Новгородским князем, Александр Ярославич, ведя внешнюю политику, соответствовавшую интересам объединения Руси, сумел, опираясь на широкие слои служилых бояр и дворян, объединить в своих руках всю Северо-Восточную и Северо-Западную Русь. |
| В 1245 г. они опустошили окрестности Торжка и Бежецка и с захваченною добычею и пленниками собирались уже возвратиться на родину. Но под стенами Торопца были настигнуты соединенными силами новоторжцев, тверичей и дмитровцев и, потерпев поражение в открытом поле, засели в Торопце. Тогда на защиту древнего Торопца, удела князя Мстислава Мстиславича Удалого, поспешил благоверный князь Александр с своею небольшою дружиною и новгородцами. В первый же день осады Торопец был взят войсками благоверного князя. Литовцы бросились бежать из города, но были настигнуты дружиною Александра Ярославича и дорого расплатились за свои набеги. Восемь предводителей их пало в битве; оставшиеся в живых, побросав награбленную добычу, спаслись бегством. Но благоверный князь Александр не ограничился этою победою. Чтобы проучить дерзкого врага и обезопасить русские границы от дальнейших литовских набегов и опустошений, он, несмотря на нежелание новгородцев сопровождать его в дальнейший поход, с одною своею маленькою дружиною погнался за врагами. Возле озера Живца он настиг беглецов и истребил их всех до последнего человека. Затем направился в Витебск, где княжил тесть его Брячислав, и после непродолжительного отдыха снова двинулся на литовцев, уже в их владения, разбил новое их ополчение близ Усвята и навел такой страх на врагов, что они долгое время не осмеливались нападать на русские владения. Так доблестно охранял свой северо-западный удел благоверный князь Александр Ярославич. Своею необыкновенною храбростью и воинскими дарованиями он сумел даже в такое тяжелое для древней Руси время, как первые годы татарского ига не только защитить древнерусские северо-западные области, но и совершенно обезопасить их и в то же время доказать западному врагу, что и сраженная татарами Русь в состоянии защитить свою самостоятельность и свою веру. Не в одной только Новгородско-Псковской земле радовались победам благоверного князя. Весть о них разносилась по всей тогдашней Руси, ободряла русских людей в годину тяжелых испытаний, взоры всех останавливались на князе-герое, вселявшем надежду на лучшее будущее. Северо-восточная Русь, томившаяся под властью татар, не менее Новгорода хотела видеть у себя на великокняжеском престоле благоверного князя Александра и способна была лучше новгородцев оценить его деятельность. |
| — Ну, спасибо тебе, Ипатий, за то, что приспешил ты сообщить нам безотлагательную новость, — слегка поклонился гонцу князь. — И тебе спасипа, — сказал ижорец. — Ну?.. — повернулся Александр ко всем нам. — Дождались! — С нами крестная сила! — осенил себя и нас архиепископ. — Саночка, ты бы шла теперь к себе, к Васе, — ласково спровадил князь свою голубку. Она покорилась его воле, и когда мы остались без нее, взялись держать совет, как быть. Я сразу предложил: — Сей же день выходим в полки! — За твоим лекарством? — подмигнул мне Славич. — Не только за моим. Для каждого из нас не худо будет кости поразмять. Тут Домаш Твердиславич на меня сердито зыркнул: — Погоди ты, Савво, тут нельзя сгоряча. Ижорянин бачит, що свии на ста шнеках приплыли. Иная шнека до шестидесяти человик с десятью конями вмещае. Допустим, на каждой по пятидесяти их да по десять фарей. Сто шнек множим на пятьдесят и на десять… Получим до пяти тысящ войска и до тысящи коней. Крепкий полк! А сколько мы теперь можем абие собрать?.. — За осемьсот человек я ручаюсь, — ответил Александр. — Осемьсот… Сего мало, — малодушно сказал Юрята. Я этого Юряту всегда недолюбливал. Удальства в нем не наблюдалось. Что пел красиво, этого не отнять, но певцов у нас и без него хватало, к примеру, Ратмир куда лучше. Хотя и удальцов без него еще больше, нежели певцов, было. А рассудительных я ни когда не любил. — Маловато, — согласился Александр, — но если мы сначала устремимся на ладьях по Волхову, то по пути полсотни насобираем, да ладожан в Ладоге еще сотню возьмем. Почти тысяща получится. Зато добьемся главного — внезапности. — Главное для тоби, княже, не это, — усмехнулся Костя Луготинец. — Знамо дело, хочешь впервые без отца со врагом управиться. — Врать не буду — хочу, — честно признался Ярославич. — Очень хочу. А пока станем с отцом согласовываться, время утратим. Да и отцу моему разве теперь до наших дел? Не сегодня-завтра снова явится проклятый Батый. Киев ему в мечтах мерещится, я так мыслю — нынешним летом он на Киев двинет свои поганые рати. Великому князю надо оборону продумывать, как не дать татарам овладеть Святым стольным градом Русским. И вот теперь я пришлю к нему гонца или сам поеду просить о помощи… Нет!.. Ей-богу! Пойдем, братцы, сей же день, да вборзе ударим по свеям! |
| Но любовь и доверие к славному вождю превозмогли недовольство. Незначительная часть новгородцев, правда, оставила князя, но большая часть войска изъявила полную готовность повиноваться и следовать за своим вождем, куда ни поведет. Александр не препятствовал уходу недовольных, находя, быть может, что удаление вредных элементов принесет даже пользу среди предстоящих трудностей. В Копорье митрополит благословил князя и войско и возвратился в Новгород. Александр двинулся в путь. Финны, населяющие Южную Финляндию, делятся на две семьи: в юго-западной части живут тавасты, «чудь белоглазая». Светлокудрые, с голубыми глазами, широким лицом и носом, коренастые, широкоплечие – они представляют собою типичных финнов. Вялые, неповоротливые, угрюмые, злопамятные и подозрительные, вечно молчаливые – они слыли за колдунов и чародеев. Между тавастами свое влияние распространяли шведы. В восточной части Финляндии жили корелы, более стройные, с правильными чертами лица, с серовато-синими тазами, с густыми темно-русыми волосами, ниспадавшими локонами на плечи. В духовном отношении корелы гораздо живее, общительнее, деятельнее тавастов, добродушны и ласковы. Между ними новгородцы распространяли свое влияние и даже окрестили их в православную веру в начале XIII столетия. Корелы не раз в союзе с новгородцами боролись против шведов. В 1187 и 1188 годах они вторгались даже в пределы Швеции, проникали в Меларское озеро, умертвили епископа упсальского, сожгли и разорили город Сигтуну. Впоследствии такой же участи подверглись город Або и другие шведские владения в Финляндии. Корелы враждовали и с тавастами, владения которых раньше простирались далее на восток, между Ладожским озером и Северной Двиной. К тавастам же принадлежало, по-видимому, и племя ямь или емь, часто заодно со шведами нападавшее на владения новгородцев. Потерпев в 1240 году поражение на берегах Невы, Биргер далеко не отказался от своих планов и решился достигнуть их более осторожным и обдуманным образом действий. Так, он в 1242 году выстроил замок Тавастгус, в обеспечение шведской власти в Финляндии 298 . В 1249 году неутомимый ярл решил окончательно закрепить за шведами всю Финляндию и для этой цели вступил в союз с ливонскими немцами. Рижский епископ, по благословению папы Александра IV, задумывал уже учредить новую латинскую епископскую кафедру в финских землях, находившихся под влиянием Новгорода, среди корелов и соплеменных им ингров. Для выполнения этого плана решено было оттеснить новгородцев и для прочности дальнейших действий против них основать на реке Нарове крепость. Дело шло таким образом о полном подчинении всей Финляндии шведам и католицизму и об устранении влияния русских среди финнов. Прочно покоренная страна должна была, очевидно, сделаться базисом, откуда уже можно было приступить и к захвату новгородской земли. |
| Население города было самое разнородное: там толпились представители всех народов, порабощенных монголами, встречались и европейцы: французы, немцы и др., которые служили за жалованье. Монголы пользовались их знанием ремесел и художеств. Разноязычный говор слышался всюду. В разных местах столицы виднелись христианские храмы католиков и православных, в которых свободно совершалось богослужение, мечети, языческие кумирни. Громадный и богато украшенный дворец хана находился за городом. Там принимались посольства из разных стран и народов. Хан принимал послов, восседая с одной из своих жен на возвышении, украшенном массой золота и серебра и множеством драгоценных камней. Обилие всевозможных украшений можно было видеть и на вельможах, разъезжавших на богато убранных конях. Вельможи ежедневно меняли одежды: в один день появлялись в многоценных белых, на другой день – в красных, на третий – в голубых, на четвертый блистали тканями, шитыми золотом. У коней узда, нагрудник и седло также сияли золотом и драгоценностями. Но несмотря на несметные богатства, все носило печать крайнего варварства, соединенного с нелепою, безвкусною роскошью. Крайне безобразные, по-прежнему крайне нечистоплотные, монголы питались такою грязною пищей, одно описание которой возбуждает отвращение, и в своих привычках, в ежедневном быте остались прежними дикарями-кочевниками. Нельзя с достоверностью сказать, точно ли в Кара-Коруме представились хану Александр и Андрей Ярославичи. Пребывание на одном месте не нравилось монголам. Ханы только время от времени появлялись в столице. Обыкновенно они с огромными обозами, нагруженными несметными богатствами, переезжали с места на место. На указанной ханом местности на необозримое пространство раскидывались шатры. Ханский шатер утверждался на столбах, обшитых золотыми листами. Ковры, золото и драгоценности украшали шатер внутри и снаружи. Вокруг обширного стана паслись бесчисленные стада лошадей, верблюдов, коз, овец и рогатого скота. Воздав поклонение повелителю Азии, Александр не спешил возвращением на родину. |
| Не только православные, но подавляющее большинство нашего народа в XXI веке назвали Александра Невского «именем России», воплощением ее славы, доблести и любви к родной земле, потому что с детства в их сердце вошел образ светлого князя-витязя, который они увидели в гениальной кинокартине Эйзенштейна, созданной в предвоенном 1938 году. «Обезбоженный патриотизм»? В том, что российским либералам ненавистен Александр Невский, нет ничего удивительного. Вполне понятно и то, почему великий фильм Эйзенштейна они с глубоким возмущением называют «сталинской агиткой» и «пропагандистской фальшивкой». Вся советская эпоха для либералов – «черная дыра» Российской истории, в которой не могло быть ничего доброго. Но недавно с изумлением узнал, что и некоторые православные патриоты считают фильм «Александр Невский» сталинской пропагандой. Оказывается, фильм глубоко оскорбляет благочестивые чувства некоторых православных патриотов. Сколько поколений наших соотечественников, невоцерковленных и верующих православных людей с детских лет полюбили этот фильм, полюбили образ Александра Невского, замечательно воплощенный на экране великим русским актером Николаем Константиновичем Черкасовым. Но, оказалось, все мы, наивные кинозрители, не заметили главного: перед нами сталинская пропаганда и создатели киноленты послушно выполняли пропагандистский заказ безбожного коммунистического режима. И особенно проницательные православные публицисты сумели наконец разоблачить замысел воинствующих безбожников и открыть нам глаза на то, ради чего снимали картину. Как выяснилось, главной задачей картины было исказить образ святого князя, а истинный патриотизм русских людей подменить на некий ложный, советский. И как это мы, темные и несмышленые, до сих пор этого не понимали! Недавно в статье православного автора Натальи Иртениной прочел такие слова: «Фильм «Александр Невский» С. Эйзенштейна — киноотражение советского обезбоженного, выхолощенного патриотизма». Автор признает, что кинолента «входит в фонд золотой классики советского и мирового кинематографа и доныне считается шедевром раннего киноискусства. Фильм до сих пор смотрят и им восхищаются — далеко не только специалисты в области кино, но самые обычные зрители». Но выносит свой безапелляционный строгий приговор: «Внутри сегодняшнего возрожденного русского православного дискурса это кино ну никак не может претендовать на статус произведения духовно-патриотической тематики, невзирая на то что центральный его образ — князь Александр Ярославич». |
| Такова была награда, какую получили эти защитники новгородской независимости в угоду поработителям от того самого князя, который некогда так блистательно защищал независимость Новгорода от других врагов. Зимою (с 1258 на 1259 год) прибыл с низу Михайло Пинещинич и объявил новгородцам, что ханские полки идут на Новгород и будут добывать его оружием, если новгородцы не согласятся на перепись. Весть эта была несправедлива, но правдоподобна. Само собою разумеется, что хан не согласился бы удовольствоваться дарами. Весть эта нагнала такой страх, что с первого раза новгородцы согласились. Вероятно, об этом было дано знать в Орду, потому что тою же зимою прибыли в Новгород ханские чиновники: Беркай и Касачик, с женами, и множество татар. Они остановились на Городище и стали собирать тамгу по волости. Новгородцы, увидя необычное зрелише, снова возмутились. Бояре, наблюдая свои корыстные цели, уговаривали народ смириться и быть покорным, но меньшие собирались у Св. Софии и кричали: " Умрем честно за Св. Софию и дома ангельские " . Тогда татары стали бояться за свою жизнь, и Александр приставил посадничьего сына и боярских детей стеречь их по ночам. Такое положение скоро наскучило татарам, и они объявили решительно: " Давайте нам число, или мы побежим прочь " . Вящие люди стали домогаться уступки. Тогда в Новгороде распространилась молва, что вящие хотят вместе с татарами напасть на Новгород. Толпы народа собирались на Софийской стороне поближе к Св. Софии и кричали: " Положим головы у Св. Софии " . Наконец, на другой день Александр выехал из Городища с татарами. Тогда вящие люди убедили наконец меньших не противиться и не навлекать на Новгород неминуемой беды. Они, - говорит летописец, - себе делали добро, а меньшим людям зло: дань одинаково распределялась как на богатых, так и на бедных! Александр прибыл в город с татарами. Ханские чиновники ездили по улицам, переписывали дворы и, сделав свое дело, удалились. Александр посадил на княжение сына своего Дмитрия и уехал во Владимир. |
| Адельхайда, ж. итальянского кор. Лотаря, затем – германского имп. Оттона I, д. верхнебургундского кор. Рудольфа II (ум.в 999 г.) I, 116 Адельхайда (Адлейта), первая ж. чешского кор. Братислава II, д. венгерского кор. Эндре I (ум. в 1062 г.) II, V, VI Адельхайда, ж. мгр. Саксонской северной марки Удона I 341 Адельхайда, ж. балленштедтского гр. Адальберта I, д. майсенского мгр. Оттона Орламюндского 231, 232, 232 Адельхайда, ж. штаденского гр. Генриха, д. балленштедтского гр. Оттона Богатого 342 Адельхайда, ж. зульцбахского гр. Беренгара, д. дисенского гр. Оттона II (ум. в 1126 г.) III, IXb Адельхайда, ж. вартбургского гр. Людвига, д. мгр. Саксонской северной марки Удона II 342 Адельхайда, см. Евпраксия (Адельхайда) Адемар Шабаннский, французский историограф (ум. в 1034 г.) 86–90, 92 Адлейта, см. Адельхайда (Адлейта) Адольф I, гр. гольштейнский (1111–1130) 272 Адольф II, гр. гольштейнский (1130–1164) 272, 272, 283, 343 Адольф III, гр. гольштейнский (1164–1201) 283, 283, 343 АйналовД. В. 101 Акарина (?), см. Алиарина (?) (Акарина?) Акош, венгерский историограф (70-е гг. XIII в.) 348 Акош, венгерский род 368 Аларих, кор. вестготов (ум. в 410 г.) 222, 222 Александр Ярославич Невский, вел. кн. владимирский (1252–1263) IXb, 373 Александр I, п. римский (107–116 [?]) 326, 326 Александр III, п. римский (1159–1181) 258 Александр, посол германского кор. Конрада III 247, 247 Александр Македонский (ум. в 323 г. до н. э.) 298, 307 Алексеев М. П. 102 Алексей I Комнин, имп. византийский (1081–1118) VIII, IXa, 159, 198 Алексей II, имп. византийский (1180–1183) VIII Алексей III Ангел, имп. византийский (1195–1203, ум. в 1212/3 г.) VIII, 347 Алексей, с. и соправитель византийского имп. Uoahha II Комнина (ум. в 1142 г.) VIII, IXb Алиарина (?) (Акарина ?), сестра или д. Оды, второй ж. киевского кн. Святослава Ярославича 339–340, 340 Альбан, св. (умучен в сер. III в.) 47 Альб(е)рик из Труафонтэн, французский хронист (ум. в 1252 г.) 346–347 Альберт Аццо II, мгр. итальянский (ок. 1026–1097) III |
| Потерпев поражение на востоке и неудачи на юге в борьбе с литовцами, ливонские меченосцы обращаются к папе Григорию IX с просьбой о соединении ордена братьев-меченосцев с орденом тевтонских рыцарей. 12 мая 1237 г. совершился торжественный акт их слияния в Ливонский орден, но и этого оказалось недостаточно для обращения в католичество прибалтийских народов. Папа нашел подкрепление в Швеции – большое войско крестоносцев во главе с герцогом Биргером, в 1240 г. Ливонский орден и шведы открыли военные действия против русских. Первыми выступили шведы. Русско-шведские противоречия возникли не вдруг, они обнаружились еще в XII в. Для похода на Русь шведское правительство короля Эриха Картавого выделило значительное войско, а также вспомогательные отряды из жителей покоренных земель еми и суми и, возможно, из небогатых норвежских феодалов. Князь Александр Ярославич в 1239 г. позаботился об охране не только западных, но и северных границ, установив тщательную оборону Финского залива и Невы. Первым на русской границе появилось шведское войско. Князь Александр, не дожидаясь ни сбора всех сил новгородцев, ни помощи от других князей, с небольшой дружиной 15 июля 1240 г. неожиданно напал на шведское войско на берегах Невы и нанес ему сокрушительное поражение, с тех пор мужественный победитель шведов князь Александр был прозван Невским. В 1240 г. немецкие крестоносцы, собранные из всех крепостей Ливонии, в том числе и из Оденпе, Дерпта, Феллина, направляемые перешедшим к ним князем Ярославом Владимировичем, захватили Изборск. Против них выступили ополченцы Пскова, но были разбиты превосходящими силами наступавших. Затем немцы захватили и Псков, где намерены были утвердиться, передав управление городом в руки орденских братьев. Не довольствуясь захватом Изборска и Пскова, немцы вторглись в землю племени води и, построив крепость в Копорье, напали на русские земли, принадлежавшие Новгороду, и опустошили их. Тогда новгородцы обратились к владимиро-суздальскому князю Ярославу Всеволодовичу с просьбою прислать к ним снова своего сына князя Александра, который из-за ссоры с новгородцами вскоре после победы на Неве оставил Новгород. Князь Александр немедленно вступил в военные действия против немецких рыцарей. Прежде всего он овладел Копорьем. Русские князья, осознав важность происходивших событий, послали в Новгород войско, собранное из представителей других русских земель. Получив помощь, князь Александр в начале 1242 г. двинулся на Псков. Немецкие рыцари упорно оборонялись, но все же город был взят, и Александр вступил в пределы Ливонии, где дал сражение большому рыцарскому войску 5 апреля 1242 г., названное впоследствии Ледовым побоищем. Оно окончилось полным поражением ливонцев. Они смирились и поспешили отправить в Новгород послов для заключения мира. Немцы вынуждены были отказаться от всех завоеваний в пределах коренных русских земель. |
| — А я — в Городище, — вдруг заявила Брячиславна. — У Васи зубки режутся, надо с ним побыть. Там тебя ждать буду. — Постой, — сурово взял ее за рукав Александр. — Ответь мне прежде, отчего не ласкова? — Я ласкова, — тихо, но обиженным голосом ответила княгиня. — Я же вижу, что в тебе что-то не так. — Дома поговорим, ладно? — Нет, не ладно! Ты даже не хочешь назвать меня Леском, Саночка! Что с тобою? — А что с тобою, Александр Ярославич? — чуть не плача пропищала жена. — Где ты был, почему сразу не прискакал ко мне, как только разбил свеев? Ты вчера уже мог вернуться… — Али ты хочеши рассердить меня? — омрачился Александр. — Лепо ли жене такое спрашивать о ратных делах мужа? — Может статься, что и не лепо, — сказала Александра. — Но… никогда не прощу тебя за это! Ведь я так ждала тебя… Никогда не забуду, как я разозлилась на тебя, что ты ускакал тогда утром на ловы, после нашей первой ночи!.. Пусти меня к Васе. Тебя дружина ждет, похороны, тризна… А когда вспомнишь обо мне, я буду ждать тебя покорно в Городище. И она тоже удалилась. Мучаясь от незаслуженности всех брошенных ею обвинений, он отправился вместе со всеми в Борисоглебский храм. Там стояли восемь погребальных ларей, в них, прибранные и нарядные, лежали Ратмир, Юрята, Всеволож, Дручило, Луготинец, Пузач, Еньдроп и Намест. Остальных погибших отпевали в других храмах. Взяв свечу, Александр встал рядом с умолкшими певцами — Юрятой и Ратмиром. Хорошо виден был ему и Луготинец. Хотя и прохладно было в Софийском храме, Александр за время стояния там успел взопреть в своих пышных доспехах. Здесь, в Борисоглебском, было еще холоднее, будто холод смерти добавился сюда. Вся радость утреннего возвращения поникла пред лицами лежащих в ларях. Спиридон начал отпевание. Возложил фимиам в кадильницу, принялся кадить. Прочел «Благословен Бог наш», «Святый Боже», трисвятое, «Отче наш», «Яко Твое есть Царствие», стали петь тропари. Медленно, не спеша, дошли до «Живый в помощи Вышняго». В сей миг Александр отчетливо увидел, что скорбные, бледные лица убитых будто бы немного ожили, их горестно-растерянное выражение стало мягче и спокойнее, в уголках губ заиграла едва заметная улыбка. Он подумал о том, что так же, должно быть, улыбнулся Лазарь в первое мгновенье, когда Спаситель явился к нему во гроб. И далее, покуда текло долгое, неторопливое последование, он все ждал и следил внимательно, не будет ли новых превращений, не шевельнется ли кто-нибудь из лежащих в ларях, не протянет ли руку, чтоб кто-то из живых помог подняться и встать из смерти в жизнь. Но сколько он ни всматривался, ничего более не происходило. Мертвые оставались мертвыми. Красивое лицо Ратмира не шевельнулось, не открылись уста, чтобы еще раз, хоть напоследок, спеть на радость князю и дружине. Молчал и не двигался Юрята Пинещенич, благоговейно внимая, как поют в храме другие, не он. Не дрогнул всегда подвижный, всегда неспокойный, живой, веселый Костя Луготинец, не вскочил и не крикнул: «Кто? Я погиб? Да вы в своем уме ли, братцы мои!» |
|
|
