| Послание к Филимону Сведения о Филимоне и обстоятельствах происхождения Послания к нему Филимон, которого Церковь причисляет к лику Семидесяти апостолов (память 4 Января, 19 Февраля и 22 Ноября), был епископом Гасским и жил в городе Лаодикии или, как некоторые полагают, в Колоссах (видя основанием для этого упоминание в Кол.4:9 о домашней церкви, находящейся в Колоссах), и был богатым и знатным гражданином ( Кол.4:17 ; Флм.2,10 ). Некоторые, однако, считают его обращённым ко Христу Архиппом или Епафросом, епископом колосским, или, вероятнее, самим Павлом ( Флм.1:19 ), во время пребывания того в Колоссах или Ефесе. Он был так предан вере, что его дом сделался местом собрания в Колоссах и называется домашней Церковью, и сын его, или, по крайней мере, очень близкое к нему лицо, Архипп, совершал в ней Богослужение ( Флм.1:2 ; Кол.4:17 ). Во время заключения апостола Павла в Риме, один из рабов Филимона, Онисим, родом фригиец (также принадлежавший к числу 70-ти апостолов – учеников Христа – позднее епископ ефесский, память 15 Февраля), чем-то не угодил своему господину и, спасаясь от наказания, бежал от своего господина из Колосс в Рим к Павлу, очевидно за справедливым судом ( Флм.1:10 ). Чувствуя свою вину против господина и научившись от апостола искать свободы в духе и благочестии, Онисим решился возвратиться к Филимону и просил Павла принять участие в примирении его с господином. Снисходя к просьбе Онисима и желая воспользоваться этим случаем для утверждения в одном чувства покорности и готовности страдать по заслугам, а в другом чувства снисхождения и любви, прощающем и врагов, апостол пишет к Филимону краткое Послание, полное отеческой любви и христианского мира, прося господина принять беглого раба уже не как раба, а как брата возлюбленного, как принял бы он самого апостола. Нужна была необыкновенная сила апостольской любви для того, чтобы, с одной стороны, решиться не только мирить господина с рабом, но и требовать от него братского приёма человеку, заслужившему наказания. С другой стороны, нужна была чудная вера христианина, чтобы решиться идти с повинной головой к оскорблённому господину. И, наконец, нужна была вся простота христианского незлобия и братской любви, чтобы в беглом рабе принять брата и апостольского сына! |
| Скачать epub pdf Издавна любимым чтением православных были Жития святых – книги о многообразии святости. Казалось бы, один и тот же Святой Дух вдохновлял и наставлял святых, но Он по-разному вел их к Богу. Святость – одна, пути же восхождения к ней всегда индивидуальны. Верующие любят и чтят всех святых, но у каждого народа и каждого человека есть избирательное отношение к наиболее близким им по духу. Так, русские верующие особенно любят и чтят среди других святых святого мученика Трифона. Почему юноша-фригиец, живший в первой половине III века, один из многих тогдашних христианских мучеников, вызывает чувство особой близости у русских до наших дней? Обычно Житие показывает путь восхождения к святости: или аскетически-монашеский, или связанный с неожиданным обращением (переломный), как у мучеников Анатолия и Протолеона, пострадавших вместе с великомучеником Георгием, и некоторых других мучеников, или путь государственного деятеля, правление которого все пронизано идеей служения Богу и ближним, как у святого Александра Невского и других святых русских князей. В Житии же святого мученика Трифона мы видим редкую черту: он еще ребенком получает дар чудотворения – просто по милости Божией, без каких-либо особых усилий. Видимо, так чиста была душа этого фригийского мальчика, что он уже от младенчества был предызбран для Царства Небесного. Он происходил из простой семьи, образования не получил, пас гусей – крестьянский сын с. Кампсады (близ г. Апамеи, в Малой Азии), – но почила на нем Божественная мудрость и исцеляющая сила, и он стал безмездным врачом и помощником всем в освоении этой мудрости. Среди многих повествованиях об исцелениях, совершенных святым Трифоном, Житие его обращает особое внимание на следующее. Римский император Гордиан (238–244 гг.) повелел разыскать Трифона, который помог бы его душевнобольной дочери. Ибо «обитавший в девице нечистый дух сам, по повелению Божию, провещал: Никто не может изгнать меня отсюда, кроме отрока Трифона» (Жития святых, февраль. |
| Легат всенародно приказал отыскивать всех христиан. Это было собственно нарушением закона Траяна, которым указывалось казнить лишь тех христиан, на которых будет донос. Быть может, легат основывался на каких-то новых распоряжениях, о которых пишет Мелитон Сардикийский. Впрочем, это могло быть и делом личного произвола легата под предлогом, что нужно утишить народное волнение. «Из двух Церквей (Лионской и Виеннской) собрали всех лучших мужей, тех, которые преимущественно созидали эти Церкви». В числе руководителей Лионской Церкви многие были греки, малоазийцы. Греками были, судя по имени, девяностолетний старец, епископ Лиона Пофин, его преемник пресвитер Ириней, Аттал из Пергама, пресвитер Захария, врач Александр Фригиец и другие. Наряду с этим были христиане, говорившие по-латыни и с латинскими именами. Таков был Санкт, диакон Виеннской Церкви. Он был не из новопосвященных. Можно думать, что Санкт был прислан сюда из ближайшей и старейшей Римской Церкви. С Римом у Лионской Церкви было не меньше связи, чем с Малой Азией, откуда вышли большинство ее руководителей. В жизни Лионской Церкви предания Римской Церкви переплетались с преданиями малоазийскими. Мученики различались не только языком. Были схвачены знатные и их рабы; был взят пятнадцатилетний Понтик и несколько женщин. Было взято и несколько язычников, из числа прислуги христианских домов. Они немало ухудшили положение христиан. То, что сами христиане твердо и с негодованием отрицали, эти слуги начали возводить на христиан, страшась мучений, которые перед их глазами терпели святые. Таким образом, создалось впечатление, на основании суда, что христиане действительно детоубийцы и развратники. После этого «даже и те (язычники), которые прежде по знакомству (или по родству) были с нами, — пишут лионцы, — теперь сильно вознегодовали на нас и ожесточились». А мученики стали претерпевать то, что никаким словом, как говорили очевидцы, изобразить нельзя. Особенно много пришлось показать твердости четырем мученикам: диакону Санкту, Матуру, новопросвещенному христианину, Атталу из Пергама, который был всегда столпом и утверждением христиан Лиона, и слабой женщине, рабе Блондине. |
| Валентин из Египта – один из наиболее серьезных гностиков середины II в., отрицал человеческую сущность Христа [Клим. Стром. II. 20]. Совр. [Мецгер, 80–84]. Маркион – богатый судовладелец из Понта, ученик Кердона; был отлучен от церкви, не добившись покаяния, стал воевать против веры. Говорил о трех началах: благо, справедливость, зло. Отрицал Ветхий Завет , отвергал воскресение плоти. Написал собственное евангелие. См. [Мецгер, 91–100] Монтан – фригиец, жрец богини Кибелы. В противоположность гностикам, проповедовал скорый конец света и второе пришествие. Стоял за строгий пост и безбрачие. Объявил себя посланцем Христа и в 159 г. в сопровождении 170 сторонников пришел в Рим. Движение носило широкий народный характер. См. [Мецгер, 100–107]. У Саторнила преобладают мотивы антииудаизма. Карпократ – языческий гностик из Александрии; отталкиваясь от платонизма, он был убежден, что в природе нет ничего злого; искупление происходит через веру и любовь. О Христе: душа Христа сохраняет память о Боге. См. [Мецгер, 80]. Вардесиан – из Эдессы Месопотамской, очень образованный и твердый поначалу христианин, считался почти в чине исповедника; «пока был в здравом уме», говорит о нем Епифаний (Пан. III. 2), написал много книг, например, диалоги, в том числе о судьбе. Увлекся гностицизмом Валентина, отрицал воскресение мертвых. По Епифанию, дожил до времени императора Вера (ум. ≈ в 170 г.). ПРИСКИЛЛА И МАКСИМИЛЛА – фанатичные фригийские пророчицы, спутницы Монтана (159 г.) в его странствиях. ФЕОДОТ – кожевник из Рима, живший в дни еп. Виктора I (189–199). Критиковал понятие Троицы, настаивал на абсолютном единстве Бога; Христос для него человек, в котором действовала божественная сила. В САНЕ КУВИКУЛЯРИЯ: π κουβικουλαρου Б452 13 «постельничим». И310 ЗАХВАТИЛ ВИЗАНТИЙ – этот отрезок текста (до конца абзаца) в слав. идет после абзаца о мученичестве Леонида и пр. Восстанавливаем порядок по Муральту (М345). В Лет нет о Византии. ДО ВОСТОЧНОГО – в греч. по Муральту «северного». См. комм. к И21. |
| Здесь святой Ириней вошел в общение со вторым после Малой Азии средоточием христианской духовной жизни. По словам приписки, он здесь «многих обучил христианскому закону». Но не только Рим воспользовался его наставлениями. И сам святой Ириней многое здесь почерпнул. В это же приблизительно время прибыл сюда, жил и учил здесь святой Иустин, к которому с большим уважением относился святой Ириней. Жил здесь и Егизипп, быть может, Родон и другие известные наставники христианские. Святой Ириней говорил, что в Риме, в этой единственной тогда мировой столице, апостольское предание всегда сохранялось стекавшимися сюда отовсюду верующими. С такой Церковью, основанною двумя славнейшими Апостолами Петром и Павлом (святой Ириней не выделяет как-либо отношения Рима к Апостолу Петру), по необходимости должны были считаться и сообразовываться остальные Церкви II века. Не только от приезжих, но и от самих римлян — собратьев, друзей и учеников святого Климента и святого Ерма — многому мог научиться святой Ириней. Жил здесь в это время и просвещенный святой Аполлоний. После святой Ириней с большим уважением вспоминал о Римской Церкви, всегда горячо к сердцу принимал ее дела — оберегал ее от ереси Флорина, раскола Власта, от неудачных действий папы Виктора. Сам он в вопросе о времени празднования Пасхи примкнул к ее преданиям, только смягчая примером святого Поликарпа римскую прямолинейность, придавшую этому вопросу догматическое значение. Обогатившись римским преданием, прибыл святой Ириней в Лион. Здесь он нашел полную ревность молодой еще Церкви и вместе мудрость и зрелость наставников, выходцев, как и он, из Малой Азии. С одной стороны, старец Пофин, мудрый Аттал, Александр Фригиец и другие, с другой — Матур, Блондина, Понтик — вот среди кого привел Промысел Божий дозревать и питаться духом святому Иринею. Так среди малоазийских старцев, римских христиан, Лионских мучеников, при богатстве жизненного опыта и книжных знаний зрел духом святой Ириней. Он хорошо знал письменные предания Церкви II века — ссылался на послания святого Игнатия Богоносца и Поликарпа Смирнского, знаком был с творениями Папия Иерапольского, святого Иустина Философа, святого Климента Римского, с «Пастырем» Ерма, читал многие творения, теперь утраченные. Это в соединении с общением с малоазийскими наставниками и Римской Церковью дало ему исключительно полное и одновременно чисто церковное образование, какого не имел никто из писателей и наставников его времени, сделало его действительно сокровищницей церковного предания. Но всё это было для него лишь надстройкой и подкреплением к тому основному, что он получил от святого Поликарпа: общение со Христом, Тело Христово, Дух Христов, Дух Божий, Истину Вселенской Церкви, которая преемственно от Апостолов получила свою веру, свои писания, свое предание, своих наставников — епископов и пресвитеров — хранителей веры и предания. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Изменить АТТАЛ ЛИОНСКИЙ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Аттал Лионский (+ 177 ), мученик . Память 25 июля . Святой Аттал принял мученический венец вместе с сорока тремя христианами в Лионе (Лугдуне) , одном из главных городов римской провинции Галлия , в 177 году. Аттал был пергамец родом и римский гражданин. Письмо от церквей Лиона и Виенны , приводимое Евсевием Памфилом , называет его " опорой и оплотом здешних христиан " . Он был схвачен вместе с другими ревностными христианами Лиона, и гнев толпы, легата и солдат обрушился на него с самого начала гонения, вместе со святыми Санктом , Матуром и Бландиной . Вместе с другими, его бросили в амфитеатре зверям. Аттал был известным человеком и чернь требовала его казни. По словам письма: (43)...Он вышел, готовый к борьбе: совесть его была чиста, он по-настоящему был наставлен в христианском учении и всегда свидетельствовал у нас об истине. (44) Его обвели кругом амфитеатра; впереди несли дощечку с латинской надписью: “Это Аттал-христианин”. Хотя народ и кипел от ненависти к нему, но легат, узнав, что он римский гражданин, приказал держать его вместе с остальными в тюрьме, о которых он послал письмо кесарю: он ждал решения. Вместе с другими мучениками, своей стойкостью Аттал утверждал других в этот предсмертный час и возвращал отрекшихся к вере своим примером. Наконец от кесаря пришел ответ: " исповедников мучить; кто отречется, тех отпустить. " На начавшемся собрании провинциалов, на который сошлись представители ото всех племен, легат превратил выход мучеников к трибуне в театральное зрелище для толпы. Он вновь допросил их и римским гражданам велел отрубить головы, бросив остальных зверям. Однако, Атталу было уготовано пройти весь круг мучений в амфитеатре, где к нему присоединился врач Александр , фригиец родом. Последний был осуждён на съедение зверям и легат, в угоду черни, и Аттала отдал зверям. |
| Легат всенародно приказал отыскивать всех христиан. Это было собственно нарушением закона Траяна, которым указывалось казнить лишь тех христиан, на которых будет донос. Быть может, легат основывался на каких–то новых распоряжениях, о которых пишет Мелитон Сардикийский». Впрочем, это могло быть и делом личного произвола легата под предлогом, что нужно утишить народное волнение. «Из двух Церквей (Лионской и Виеннской) собрали всех лучших мужей, тех, которые преимущественно созидали эти Церкви». В числе руководителей Лионской Церкви многие были греки, малоазийцы. Греками были, судя по имени, девяностолетний старец, епископ Лиона Пофин, его преемник пресвитер Ириней, Аттал из Пергама, пресвитер Захария, врач Александр Фригиец и другие. Наряду с этим были христиане, говорившие по–латыни и с латинскими именами. Таков был Санкт, диакон Виеннской Церкви. Он был не из новопосвященных. Можно думать, что Санкт был прислан сюда из ближайшей и старейшей Римской Церкви. С Римом у Лионской Церкви было не меньше связи, чем с Малой Азией, откуда вышли большинство ее руководителей. В жизни Лионской Церкви предания Римской Церкви переплетались с преданиями малоазийскими. Мученики различались не только языком. Были схвачены знатные и их рабы; был взят пятнадцатилетний Понтик и несколько женщин. Было взято и несколько язычников, из числа прислуги христианских домов. Они немало ухудшили положение христиан. То, что сами христиане твердо и с негодованием отрицали, эти слуги начали возводить на христиан, страшась мучений, которые перед их глазами терпели святые. Таким образом, создалось впечатление, на основании суда, что христиане действительно детоубийцы и развратники. После этого «даже и те (язычники), которые прежде по знакомству (или по родству) были с нами, — пишут лионцы, — теперь сильно вознегодовали на нас и ожесточились». А мученики стали претерпевать то, что никаким словом, как говорили очевидцы, изобразить нельзя. Особенно много пришлось показать твердости четырем мученикам: диакону Санкту, Матуру, новопросвещенному христианину, Атталу из Пергама, который был всегда столпом и утверждением христиан Лиона, и слабой женщине, рабе Блондине. |
| Здесь святой Ириней вошел в общение со вторым после Малой Азии средоточием христианской духовной жизни. По словам приписки, он здесь «многих обучил христианскому закону». Но не только Рим воспользовался его наставлениями. И сам святой Ириней многое здесь почерпнул. В это же приблизительно время прибыл сюда, жил и учил здесь святой Иустин, к которому с большим уважением относился святой Ириней. Жил здесь и Егизипп, быть может, Родон и другие известные наставники христианские. Святой Ириней говорил, что в Риме, в этой единственной тогда мировой столице, апостольское предание всегда сохранялось стекавшимися сюда отовсюду верующими. С такой Церковью, основанною двумя славнейшими Апостолами Петром и Павлом (святой Ириней не выделяет как–либо отношения Рима к Апостолу Петру), по необходимости должны были считаться и сообразовываться остальные Церкви II века. Не только от приезжих, но и от самих римлян — собратьев, друзей и учеников святого Климента и святого Ерма — многому мог научиться святой Ириней. Жил здесь в это время и просвещенный святой Аполлоний. После святой Ириней с большим уважением вспоминал о Римской Церкви, всегда горячо к сердцу принимал ее дела — оберегал ее от ереси Флорина, раскола Власта, от неудачных действий папы Виктора. Сам он в вопросе о времени празднования Пасхи примкнул к ее преданиям, только смягчая примером святого Поликарпа римскую прямолинейность, придавшую этому вопросу догматическое значение. Обогатившись римским преданием, прибыл святой Ириней в Лион. Здесь он нашел полную ревность молодой еще Церкви и вместе мудрость и зрелость наставников, выходцев, как и он, из Малой Азии. С одной стороны, старец Пофин, мудрый Аттал, Александр Фригиец и другие, с другой — Ма–тур, Блондина, Понтик — вот среди кого привел Промысел Божий дозревать и питаться духом святому Иринею. Так среди малоазийских старцев, римских христиан, Лионских мучеников, при богатстве жизненного опыта и книжных знаний зрел духом святой Ириней. Он хорошо знал письменные предания Церкви II века — ссылался на послания святого Игнатия Богоносца и Поликарпа Смирнского, знаком был с творениями Папия Иерапольского, святого Иустина Философа, святого Климента Римского, с «Пастырем» Ерма, читал многие творения, теперь утраченные. Это в соединении с общением с малоазийскими наставниками и Римской Церковью дало ему исключительно полное и одновременно чисто церковное образование, какого не имел никто из писателей и наставников его времени, сделало его действительно сокровищницей церковного предания. Но всё это было для него лишь надстройкой и подкреплением к тому основному, что он получил от святого Поликарпа: общение со Христом, Тело Христово, Дух Христов, Дух Божий, Истину Вселенской Церкви, которая преемственно от Апостолов получила свою веру, свои писания, свое предание, своих наставников — епископов и пресвитеров — хранителей веры и предания. |
| Так, еще в Ветхом Завете 89 через закон Моисеев, Господь допустил медицинскую практику, которую и отдал в руки жрецов ( Лев. 13,3–59 ). Конечно, познания врачебные у последних были еще несовершенны но известной опытности нельзя у них отрицать. В эпоху же царей медицина уже широко распространилась: 4Цар. 8, 29; 9, 15 ; Ис. 1, 6 ; Иез. 30,21 . Случаи излечения были настолько многочисленны, что к ней стали уже пристращаться и впадать в нынешнюю ошибку, то есть приписывать излечение не Богу, а самой врачебной науке. В этом отношении характерно замечание Библии об иудейском царе Асе, заболевшем подагрой: «И сделался Аса болен ногами на тридцать девятом году царствования своего, и болезнь его поднялась до верхних частей тела. Но он в болезни своей взыскал не Господа, а врачей».. Не замедлило и наказание: «И почил Аса с отцами своими, и умер на сорок первом году царствования своего» ( 2Пар. 16, 12–13 ). В Новом Завете 90 употребление медицинских средств также не вызывало запрещения со стороны Христа ( Мф. 9, 12 ; Лк. 10, 34 ; Откр. 3, 18 ). Один из Его учеников (из числа семидесяти), святой Лука, сам был врачом 91 ( Кол. 4, 14 ). Среди занятий первых христиан мы встречаем и профессию врача. Святые мученики Косма и Дамиан († 284) были врачи-бессребренники, святой великомученик Пантелеимон († 303) также изучал медицинскую науку (был студентом, сказали бы теперь) 92 Церковный историк Евсевий описывает страдания в Галлии святого мученика Александра, который был «по происхождению фригиец, по науке врач» 93 Выяснению вопроса о профессии врача у первых христиан может служить и катакомбная эпиграфика. Любопытна в этом отношении одна из намогильных надписей: ΕΝΘΑΔΕ ΚΕΙΤΑΙ ΑΛΕΞΑΝ ΔΡΟΚ ΙΑΤΡΟΣ ΧΡΙΣΤΙΑΝΟΣ ΚΑΙ ΠΝΕΥΜΑΤΙΚΟΣ «Здесь лежит Александр, врач христианский, вместе и духовный» 94 Эта новая черта, когда врач духовный и телесный совмещается в одном лице, – у первых христиан не редкость. Священники и даже епископы занимались врачеванием телесных недугов своих пасомых 95 И как это хорошо, не к язычникам же было тем идти! Но, понятно, духовные лица не брали на себя те разновидности медицинской деятельности, которые были несовместимы с их саном 96 |
| Последнее сочинение Мелитона носило заглавие «Ключ»; но неизвестно, в чем заключалось его содержание 314 . Кроме этих литературных трудов Мелитон оставил после себя славу великого святого 315 . Азийские епископы насчитывали тогда в своей среде много и других знаменитостей: Папирия, заступившего место Поликарпа во главе смирнской церкви, Сагария, епископа лаодикийского, претерпевшего мученичество при проконсуле Сергии Павле (ок. 167 г.), Фразея, епископа Евмении во Фригии, пострадавшего в Смирне, Аполлинария, епископа Иерапольского, ученого и апологета, подобно его сотоварищу в Сардах 316 . Св. Ириней, уроженец Азии, знавший и слышавший в детстве Поликарпа, припоминает старых «пресвитеров», предания которых он любил противопоставлять гностическим новшествам. Один из них написал против Марка, ученика Валентина, сатиру в ямбических стихах, от которой до нас дошел отрывок 317 . По этим немногим памятникам и обломкам, уцелевшим от целого ряда исторических невзгод, можно видеть, насколько христианство в Азии было уже живым и деятельным. Рим и Азия – вот два главных христианских центра во II веке; вне их не происходит ничего важного. В Азии не случается ни одного события, которое не встретило бы немедленного отклика в Риме, и наоборот. Сообщение по морю, всем доступное, облегчало сношения. Поликарп, Маркион, Иустин, Тациан, Родон, Ириней, Аттал Пергамский, Александр Фригиец, (из них три последние, – переселенцы в Лион), показывают нам примеры этого. Сюда можно присоединить Аверкия, епископа Иерапольского, который из глубины Фригии прибыл в Рим, где он мог лицезреть великолепие столицы и жить посреди народа, «отмеченного славной печатью», как он называет христианский народ 318 . Впрочем споры о монтанистских пророчествах, о Пасхе и о модализме еще яснее выставят на вид этот постоянный обмен сношений между почитаемыми азийскими церквами и великой столицей Запада. 295 Когда ап. Павел высадился в Путеоле в 61 г., он был встречен группой верующих, живших здесь (Деяния, ΧΧV ΙΙΙ, 14). Весьма возможно, что эта группа организовалась и держалась в тесном единении с Римской церковью, но мы об этом ничего не знаем. |
|
|
