| сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! ( Мф.23:37 ). Христианское нравоучение не только не подавляет патриотизма, но очищает и возвышает его. 122 Твор. Златоуста. II, 651. Противоположное сорадованию чувство есть зависть; поэтому мы не считаем нужным говорить о несоответствии зависти правде. Это очевидно и бесспорно, что любовь не завидует. 128 Василий В. Слово о любви к бедным. Серг. Пос. 1892 г. Изд. Бог. В. Иначе учили языческие писатели; они приглашали не сострадать несчастному, а презирать его. «Можешь ли ты пасть так глубоко, вопрошает Квинтиллион, чтобы тебе не причиняли отвращение бедные?» (Ульгорн. «Христианская благотворительность в древней церкви». Изд. А. Лопухина . 1900 г. Спб. 135 Твор. Василия В. IV, 115. Здесь осуждается только пренебрежение обязанностью благотворения под предлогом собирания для детей; но умеренная заботливость родителей об обеспечении детей не предосудительна, ибо не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей ( 2Кор.12:14 ). Но как часто люди, в оправдание своего немилосердия ссылаются на детей, а своих прихотей ограничить не желают! 139 139 Твор. Златоуста И, 561. В прологе рассказывается, что один садовник, раздававший все нищим, вдруг вспомнил о чёрном дне и стал копить деньги на случай болезни и старости. Накопил, – и у него открылась язва на ноге. Без пользы пролечил все деньги. Врачи решили отнять ногу. Тут садовник вспомнил свою трудовую жизнь и раскаялся в своей скупости. Явился ему Ангел и спросил: «где же деньги, которые ты собирал». Больной заплакал и сказал: «согрешил я, Господи, прости меня, впредь не буду». Чудесно исцелившись, он с того времени грехом почитал копить деньги. 140 2 Κор. 9:7; Златоуст 13-я бес. на 2-еКор. Рус. пер.1851 г., стр. 189 и 1-я бес. на посл. к Филипписеям, стр.25. 150 Авва Дорофей . Слово о здании и согласии душ. добродетелей. Хр.Чт.35:43–45 (1829-й г.). Согласно с этими размышлениями св. учителя высказался перед смертью Марк Аврелий: «у меня осталось только то, что я отдал» (Hoc habeo, quodcumque dedi). |
| Таким образом, с того дня, в который Он пришел в Вифанию и когда совершилось известное событие помазания, и до того дня, в который все это совершено и сказано, мы даже без особого на то указания евангелистов понимаем, что прошло четыре дня. А Лука своими словами: «Приближался праздник опресноков, называемый Пасхою» даже не указал и двух дней; но мы должны в этой упомянутой близости разуметь двухдневный промежуток. А когда Иоанн говорит: «Приближалась Пасха Иудейская» ( Ин. 11:55 ), то также не указывает на двухдневный промежуток; потом же, когда упомянул о некоторых событиях, произошедших после этих слов, желая показать, насколько близка была Пасха, он сказал: «За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю...» ( Ин. 12:1–2 ). Это и есть то, что вспоминают Матфей и Марк задним числом, уже после того, как сказали, что спустя два дня будет Пасха. Таким образом, в своем повторении они возвращаются к тому дню в Вифании, который был за шесть дней до Пасхи, и рассказывают о вечере и драгоценном помазании то же, что и Иоанн, который затем направил свою мысль в Иерусалим и по окончании описания событий, совершившихся там, перешел к дню, бывшему за два дня до Пасхи, от которого другие евангелисты отступили, возвращаясь к тому, что совершилось в Вифании, т.е. к помазанию. По окончании повествования об этом событии, они снова возвращаются туда, откуда отступили, т.е. к сообщению речи Господа, которую Он произнес за два дня до Пасхи. Действительно, если мы из середины выбросим то, что они сообщили вне порядка, по памяти и задним числом, и восстановим действительный порядок, то, по словам Матфея, речь должна направиться так, что Господь говорит: «Вы знаете, что чрез два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие. Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе. |
| Тело Христа было распято. Апостол говорит о сторонниках Христа, что они распяли плоть со своими страстями и похотями (Гал. 5:24). Единственно истинное исполнение этот ветхозаветный закон находит в распятом, измученном теле Иисуса Христа. Созерцание этого тела и единение с ним, которое дано им, есть для учеников сила целомудрия, к которой зовет Иисус. Правдивость «Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого». (Матф.5:33–37) Интерпретация этих стихов в христианской Церкви вплоть до настоящего времени чрезвычайно неопределенна. Толкователи еще со времен ранней Церкви расходятся: от ригористского отбрасывания любой клятвы как греха до мягкого отклонения легкомысленной клятвы и клятвопреступления. Дальнейшее признание в ранней Церкви нашло толкование, что хотя клятва и должна быть запрещена «совершенным» христианам, но для слабых она в известных границах допустима. Бл. Августин среди прочих представил и такое толкование. В оценке клятвы он созвучен таким языческим философам, как Платон, пифагорейцы, Эпиктет, Марк Аврелий. Здесь клятва признается недостойной благородного человека. Реформаторские Церкви в своих учениях как само собой разумеющееся рассматривали требуемую светскими властями клятву и не сближали ее со словами Иисуса. С самого начала главными аргументами было то, что клятва допускалась в Ветхом Завете, что Иисус клялся перед судом, а апостол Павел многократно использовал клятвоподобные формулы. Для реформаторов здесь имело решающее значение различение духовного и мирского царства наряду с непосредственным указанием Св. Писания. Что такое клятва? Это открытое взывание к Богу как к Свидетелю высказывания, которое я делаю о прошлом, настоящем или будущем. Всеведущий Бог должен покарать за неправду. Как эта клятва могла быть названа Иисусом «от лукавого», κ ο πονηρο, «сатанинской»? А потому, что у Иисуса речь идет о полной правдивости. |
| ...Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам...» ( Мф. 26:2–14 ), и проч. Так вот, между словами: «Чтобы не сделалось возмущения в народе» и словами: «Тогда один из двенадцати» и вставлено то, что было в Вифании, приведенное евангелистами задним числом, с пропуском чего мы восстановили повествование, дабы внушить мысль, что здесь нет противоречия в последовательности во времени. А по словам Марка, с подобным же пропуском рассказа о той вечере в Вифании, который и он вставил задним числом, последовательность в повествовании получается такая: «Чрез два дня надлежало быть празднику Пасхи и опресноков. И искали первосвященники и книжники, как бы взять Его хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не произошло возмущение в народе. ...И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им» ( Мк. 14:1–10 ), и проч. И здесь между словами: «Чтобы не произошло возмущение в народе» и словами: «И пошел Иуда Искариот» вставлено известное событие в Вифании. Лука же этот случай пропустил. Все это мы рассказали, дабы связать те шесть дней до Пасхи, о которых сказал Иоанн, и те два дня до Пасхи, о коих упомянули Матфей и Марк, потому что после этого они вспомнили о том же, о чем, по словам Иоанна, Господь сказал в Вифании. Глава LXXIX 154 . С того места, где мы окончили рассматриваемое повествование, Матфей продолжает так: «Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе. Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову», и т.д. до слов: «Сказано будет в память ее и о том, что она сделала» ( Мф. 26:3–13 ). Мы уже обращали внимание на то, что совершилось в Вифании, о женщине и драгоценном помазании. Что касается Луки, то хотя он и упоминает о подобном событии, и хотя имя того, к которому был приглашен Господь, совпадает, потому что его и Лука называет Симоном, однако, так как нет ничего противоестественного и необычного в том, что один человек может иметь два имени, а тем более в том, что два человека имеют одно имя, то гораздо вероятнее, что это был другой Симон, а не тот прокаженный, в доме которого в Вифании совершилось помазание. |
| Древнегреческий роман Лонгуса. Пер. Д. С. Мережковского. СПб.: М. М. Ледерле, 1896. С. 5—12; ВС; Дафнис и Хлоя. Древнегреческий роман Лонгуса. Пер. Д. С. Мережковского. СПб.: М. В. Пирожков, 1904. С. 5—33; Акрополь, Дафнис и Хлоя. М. В. Пирожков, 1907. С. 5—33; ВС; ПСС17, Т. VI; ПСС24, Т. XIX. МАРК АВРЕЛИЙ Впервые: Труд. 1891. 21. С. 249—266. ВС. Отд. изд.: Марк Аврелий, Плиний Младший. СПб., 1907. 5000 экз. ПСС17, Т. XIII; ПСС24, Т. XVII. Статья «Марк Аврелий» написана на основе книги: Renan Е. MarcAurele et la fin du monde antique. Paris, 1882, с которой находится в тесной связи, и свода «Размышлений»: Pensees de MarcAurele. Traduction nouvelle par J. Barthelemy St. — Hilare. Paris, 1876, текст которого отличается от принятого в современных научных изданиях. Источники цитат приводятся по изданиям: Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. СПб.: Изд. Н. Глаголева, б. г.; Марк Аврелий Антонин. Размышления/Изд. подгот. А. И. Доватур, А. К. Гаврилов, Яан Унт. 2–е изд. СПб.: Наука, 1994. (Серия «Литературные памятники»). ПЛИНИЙ МЛАДШИЙ Впервые: Труд. 1895. И. С. 36—64, под загл. «Портрет из эпохи Траяна (Плиний Младший)». ВС. Отд. изд.: Марк Аврелий, Плиний Младший. СПб., 1907. 5000 ЭКЗ. ПСС17, Т. XIII; ПСС24, Т. XVII. Статья написана на основе труда Т. Моммзена «Этюд о Плинии Младшем» в пер. на фр. яз. (Mommsen Th. Etude sur Pline le Jeune. Trad. C. Morel. Paris, 1873) и находится в тесной связи с ней, а также на основе свода «Писем Плиния Младшего»: Lettres de Pline le Jeune. Trad, par De Sacy: Nouvelle edition revue et corrigee par. Jule Pierrot. Paris, 1826. Т. I; 1828. Т. II, текст которого не адекватен более поздним изданиям, в том числе современному научному изданию в русском переводе: Письма Плиния Младшего. Книги IX/Изд. подгот. М. Е. Сергеенко, А. И. Доватур. 2–е изд. М.: Наука, 1984. (Серия «Литературные памятники»). Источники цитат указываются по этому изданию. КАЛЬДЕРОН Впервые: Труд. 1891. 24. Т. XII. Окт. —дек. С. 650—670, под загл. «Кальдерон в своей драме „Поклонение кресту”». |
| Признание господства в мире неизменных механических законов, на основании чего М. Аврелий имел намерение доказать нормальность всего существующего, – в действительности, заставило его отказаться от самой мысли и надежды когда-нибудь одержать победу над ненормальностями земной жизни, опровергнуть который ему не удалось, так как это ему не позволили факты живой действительности. От крайнего оптимизма Марк Аврелий, как и другие стоики, был, таким образом, вынужден перейти к столь же крайнему и уже окончательному пессимизму, т. е. стать на точку зрения, диаметрально противоположную христианскому учению о данном предмете. О послесмертной участи человека Что касается учения Марка Аврелия о послесмертной участи человеческой души, то в данном случае нам достаточно сослаться на приведенные нами выше места из его «Размышлений», где Марк Аврелий говорит, что душа человека, будучи частицею мирового разума, или Бога, после смерти, как и всякое другое индивидуальное бытие, разрушается, сливаясь со своим первоисточником: (IV, 21; VI, 24; VII, 10; VIII, 50; X, 7; и друг.). В этом смысле Марк Аврелий говорит, что человек после смерти становится Богом (II, 12 и друг.). В данном случае, о личном бессмертии, очевидно, не может быть и речи. Вот почему, когда Марк Аврелий касается вопроса об участи человека после его смерти, как индивидуального существа, как личности, – он или выражается нерешительно относительно личного бессмертия человеческой души, или даже прямо утверждает, что после смерти для человека наступит вечный покой, состояние полного бесчувствия. В обоих случаях смерть представляется Марку Аврелию одинаково желательной. «Быть может – говорит Марк Аврелий – начнется (после смерти) другая жизнь. Боги – всюду; будут они и там. Если же наступит вечный покой, ты перестанешь страдать от страстей и печалей, перестанешь служить сосудом этого худшего содержимого, нежели сам сосуд, ибо сосудом служит разум и гений, содержимое – прах и тлен (III, 3; ср. VIII, 58).» Чувство и желание индивидуальной личной жизни у М. |
| Но если бы действительно в древнейших кодексах „прошение за христиан” находилось без имени Афинагора, или же с его именем, но подписанным позднее составления кодекса, то и тогда нельзя было бы заключать, что имя Афинагора стерто интерполятором. Весьма возможно, что Афинагор почему-либо сам не желал выставлять своего имени на сочинениях. Замечательно, что Афинагор ни в „прошении», ни в трактате „О воскресении» не называет себя и не дает нам никаких автобиографических сведений. Составить гипотезу о судьбах апологии Афинагора Гарнака побудил, главным образом, анахронизм вносимый в адрес апологии эпитетом „Армянским”. Анахронизм этот можно объяснять трояким образом. Прежде всего, весьма возможно, что Афинагор или тот, кто писал адрес, поставил слово „Армянским”, не зная, что этот титул уже оставлен. Адресы апологий вообще не отличаются особенной правильностью. Так, Афинагорово „прошение» у Филиппа Сидета адресовано: „Адриану и Антонину». В адресе первой апологии Иустина замечены две неправильности. Эта апология написана между 142 и 150 гг. В ней Марк Аврелий называется „вериссимусом”, тогда как это прозвание он оставил со времени усыновления своего, в 138 г. 129 , и с этого времени стал называться кесарем, но в адресе первой апологии Иустина название Кесаря Марку Аврелию не усвояется. Второе объяснение. Титул – „Армянские» мог быть употреблен и после оффициальной его отмены, не по ошибке, a преднамеренно. Марк Аврелий заметно питал склонность к отмененным титулам. Так, будучи, уже кесарем, он любил называться своим детским титулом „вериссимуса» и чеканил его на монетах 130 . Такое же пристрастие питал он и к титулу своего названного отца Антонина „Благочестивого”. Благочестивым (pius) Марк Аврелий не редко называется на монетах. Быть может, Марк Аврелий любил титул „Армянского”, потому что он напоминал ему победоносные войны римлян с Армянами под предводительством Люция Вера. А от отца (Марка Аврелия) титул перенесен и на сына (Коммода). Возможно, наконец, третье довольно правдоподобное объяснение анахронизма в адресе „прошения за христиан”. Это объяснение принадлежит Моммсену. Этот ученый думает, что „Армянским” в адресе „прошения» стоит вместо „Германским”. Описка очень возможна вследствие созвучия и графического сходства слов: „ρμενιακος и Γερμανιακος». Титул Германского Марк Аврелий принял в 172 г. 131 . |
| Но всем этим, конечно, еще нисколько не ослабляется тот конечный вывод, что учение о любви к людям у М. Аврелия, и у других стоиков, как идущее в разрез с основным принципом его этических воззрений – с его ультра-иидивидуализмом, в связи с его апатией ко всему окружающему, – вовсе не является его устойчивым и глубоким убеждением, проникнутым соответствующим живым чувством. А что из двух противоположных течений мысли в философских рассуждениях М. Аврелия, из которых одно говорит о безучастности ко всему окружающему и о самом грубом эгоизме, а другое, яко бы, о любви к человечеству, что основным и характерным для М. Аврелия должно признать именно первое, а не второе, – это ясно видно и из того, что и М. Аврелий, по примеру других стоиков, любовь к ближним и к Богу выводит из апатии ко всему внешнему миру. Следовательно, формальный принцип его этики является у него доминирующим и налагающим свой специфический отпечаток и на его материальный принцип. Эту мысль Марк Аврелий высказывает неоднократно. Напр., в VI, 16 своих «Размышлений» он говорит: «Если ты не перестанешь любить многое другое (в данном случае Марк Аврелий, как и в других местах, разумеет весь внешний мир), то ты не будешь ни свободен, ни доволен, ни спокоен, ибо по необходимости будешь завидовать, ревновать подозревать всех, кто может отнять эти дорогие тебе предметы… Сверх того, ты постоянно будешь роптать на богов» и т. д. Дальше Марк Аврелий говорит о том, что при ином отношении к внешнему миру, возникает любовь к людям и прочие добродетели (ibid., также VI, 41 и др.). Марк Аврелий, таким образом, допускает, как и прочие стоики, благожелательное и любовное отношение к другим людям только под тем непременным условием, если человек перестанет совершенно ценить всякие внешние блага, причем эти последние, как мы видели, у М. Аврелия имеют очень широкое значение, охватывая, напр., также радости семейной жизни, любовь к детям и проч. (ср. XI, 34 и проч.). И это потому, что тогда, мол, людям не из-за чего будет ссориться между собою. |
| Мы имеем в виду его глубоко пессимистический взгляд на устройство мироздания, который, в конце концов, берет у него решительный перевес над его оптимизмом. Раз человеку, как это учит Марк Аврелий, иногда приходится прибегать к самоубийству вследствие того, что ему в жизни не удалось достигнуть идеала добродетели и истинного счастья; то тут уж никакими софизмами не замаскируешь того своего убеждения, что зло в мире существует, и что проповедник самоубийства признает, по крайней мере, в некоторых случаях его непреодолимую силу и власть над человеком. Затем, М. Аврелий с глубочайшим пессимизмом отзывается о нравах окружающих его людей. «Подумай – говорит М. Аврелий – о нравах своих сожителей… Самый снисходительный человек едва может их вынести, не говоря уже о том, что и самого себя каждый едва может перенести. Чего же желать в такой тьме…, что заслуживает здесь наших попечений? – Я и не придумаю. Напротив, мне кажется, следует успокоившись ожидать физического распадения (τονατιον γρ δε παραμυθομενον αυτν περιμνειν τν φυσχν λσιν), утешаясь тем, что ничего не случается противоестественного (V, 10)»… Приведенное место говорит о том, что Марк Аврелий вынужден был сознаться, что людские пороки столь распространены в мире и так укоренились, что бороться с ними нет никакой возможности, но никак не о том, что автор не чувствовал всей ненормальности такого положения вещей: иначе, зачем бы ему желать уйти из этого мира, вследствие дурных нравов людей. Да при своей интеллектуалистически-детерминистической точке зрения, М. Аврелий не имел ни оснований, ни побуждений даже подымать вопрос о борьбе с людскими пороками. Выше мы, действительно, видели, что людские пороки внутреннему сознанию М. Аврелия представлялись, как явление натурально-неизбежное и неотвратимое. Поэтому, хотя М. Аврелий и говорит, что человеку даны все средства к тому, чтобы быть добродетельным, что ни внешних, ни внутренних препятствий к этому нет; но такого рода заявления у М. Аврелия скорее были теоретической формулой, чем его глубоким убеждением. |
| В учении Марка Аврелия о Боге, как и в учении Сенеки и Эпиктета об этом же предмете, некоторые следы теизма можно, по-видимому, усматривать в тех местах его «Размышлений» 883 , где он говорит о Боге, как о мировом разуме, отличном от космоса, творящем этот последний, одухотворяющем его и управляющем им (V, 21; V, 30; V, 32; VII, 9–10; IX, 28 и др.). Разумное начало, или Бог, по М. Аврелию, проникает весь мир, как воздух наполняет собою все вещи 54). Разумная душа обнимает не только весь мир, но и окружающую его пустоту (XI, 1). Бог у М. Аврелия часто называется также природой (φσις;) всего мира, образующей из материи все вещи, существующие в мире, и, таким образом, по-видимому, противопоставляется миру, как начало, или причина его (V, 23; IX, 1; 35 и др.). Затем, М. Аврелий иногда приписывает Богу человеческие способности, a, следовательно, по-видимому, представлял его под образом личного существа. Так, например, обычным термином для обозначения понятия о Боге у М. Аврелия является наименование и “Λγος” (IV, 46; V, 26; V, 27; V, 33; VI, 1; VI, 8; 23; 40; 7; 54; XII, 2; XI, 1 и мног. др.). Богу М. Аврелий приписывает желание, волю (ρμ: VII, 75; IX, 1; IX, 28 и др.), любовь (V, 30 и др.), самосознание (IV, 5; 8 и др.) и т. п. свойства. Божеству М. Аврелий приписывает высокие нравственные совершенства (VI, 1 и др.). В учении о Промысле Божием М. Аврелий, как и Сенека и Эпиктет, часто употребляет такие выражения, которые, по-видимому, приложимы только к личному существу (напр. II, 11; III, 5 и др.). М. Аврелий учил о необходимости молитв к богам – благодарственных (II, 17 и др.) и просительных (VI, 23; IX, 40 и др.); признавал необходимость жертв, религиозных клятв и проч, (V, 44 и др.); допускал откровение Божественной воли во сне и признавал различные виды мантики (IX, 27; 28 и др.). О почитании богов, о благочестии, которое должно состоять, главным образом, в послушании Богу, в покорном и терпеливом перенесении всех посылаемых Богом жизненных невзгод, – Марк Аврелий говорит чуть ли не в каждой строчке своих «Размышлений». Хотя М. Аврелий не был чужд и политеистических воззрений (VII, 70; ср. V, 27 и др.), однако он признавал происхождение всего из одного общего начала – Бога, в собственном смысле этого слова (VI, 36; 38 и др.). |
|
|
