| Из ростовских бояр упоминается под ИЗО годом ростовский тысяцкий Юрий. В битве Глеба Юрьевича с Мстиславом Изяславичем у Переяславля в 1118 году последний взял в плен какого-то Станиславича, который был казнен казнью злою, вероятно, за крамолу с переяславцами; быть может, это был сын переяславского тысяцкого Станислава Тукиевича, о котором мы говорили выше; Станиславич в это время передался на сторону Юрия, за что и был казнен казнью злою. В другой раз Святославич, теперь племени Давыдова, получил родовое старшинство и Киев; успехом своим Изяслав Давыдович был обязан тем же самым обстоятельствам, какие дали возможность получить Киев и двоюродному брату его Всеволоду Ольговичу; старшим в племени Мономаховом был Ростислав Мстиславич, нисколько не похожий на доблестного брата своего, могший с успехом действовать только при последнем и резко обнаруживший свою незначительность, когда пришлось действовать одному в челе родичей; бегство его пред полками Изяслава Давыдовича по смерти Вячеславовой могло ли ручаться за успех вторичной его борьбы с тем же князем? Нет сомнения, что, заключая союз против Юрия с черниговским князем, Ростислав отказался от старшинства в пользу последнего, который по родовым счетам, точно, приходился ему дядею; Мстислав Изяславич, самый даровитый и деятельный князь в племени Мстиславичей, не мог действовать один ни в пользу дяди против воли последнего, тем менее - в свою собственную пользу: пример отца показывал ему, что нельзя затрагивать господствующих понятий о правах дядей, особенно старших, И вот вследствие этих-то причин Изяслав Давыдович в другой раз въехал в Киев, теперь уже по согласию всех Мономаховичей: о сыне Юрия, Андрее Боголюбском, не было, по крайней мере, ничего слышно. Но перемещение Давыдовича на стол киевский не могло не повлечь за собою перемещений в Черниговской волости: по родовым счетам Чернигов должен был перейти к Святославу Ольговичу, не только старшему по Изяславе в племени Святославовом, но и в целом роде Ярославичей, и вот Ольгович с племянником своим Святославом Всеволодовичем явился перед Черниговом, но не был впущен туда родным племянником Изяслава, Святославом Владимировичем, которого дядя, отъезжая в Киев, оставил здесь со всем полком своим; летописец говорит оставил, а не посадил - знак, что Изяслав не передал ему Чернигова во владение, но не хотел только, как видно, впускать туда Ольговича, с которым был не в ладах, потому что последний не согласился идти с ним вместе на Юрия. |
| По словам летописца, Юрий и Андрей прямо сказали: " Брат Ярополк хочет по смерти своей дать Киев Всеволоду, племяннику своему " , и спешили предупредить последнего; утром въехал Всеволод в Переяславль и до обеда еще был выгнан дядею Юрием, который, однако, сидел в Переяславле не более восьми дней, потому что Ярополк, помня клятвенный уговор свой с покойным братом, вывел Юрия из Переяславля и посадил здесь другого Мстиславича, Изяслава, княжившего в Полоцке, давши ему клятву поддержать его на новом столе, вероятно, Всеволод уже не хотел в другой раз менять верную волость на неверную. В Полоцке вместо Изяслава остался третий Мстиславич - Святополк; но полочане, не любившие, подобно новгородцам, когда князь покидал их волость для другой, сказали: " А! Изяслав бросает нас! " - выгнали брата его Святополка и взяли себе одного из прежних своих князей, Василька Святославича, внука Всеславова, неизвестно каким образом оставшегося на Руси или возвратившегося из заточения. Тогда Ярополк, видя, что Полоцкое княжество, оставленное храбрым Изяславом, умевшим везде приобресть народную любовь, отходит от Мономахова рода, уладился с братьями: перевел Изяслава неволею опять в Минск, единственную волость, оставшуюся у Мономаховичей от Полоцкого княжества; потом, чтоб утешить его, придал ему еще Туров и Пинск, дал ему много даров богатых; а Вячеслава из Турова перевел в Переяславль. Таким образом, младшие Мономаховичи были удовлетворены: Переяславль перешел по порядку к самому старшему брату по Ярополке, законному его преемнику и в Киеве. Но спокойствие в семье Мономаха и на Руси было скоро нарушено Вячеславом: нашел ли он или, лучше сказать, бояре его Переяславскую волость невыгодною для себя, стало ли страшно ему сидеть на Украйне, подле торков и половцев, - только он покинул новую волость; на первый раз, однако, дошедши до Днепра возвратился назад; говорят, будто Ярополк послал сказать ему: " Что ты все скитаешься, не посидишь на одном месте, точно половчин? " Но Вячеслав не послушался старшего брата: бросил Переяславль в другой раз, пошел в Туров, выгнал отсюда Изяслава и сел на его место. |
| Опаснее была Литва. Когда еще в 1386 году Василий Димитриевич спасался бегством из Орды от Тохтамыша, то, разумеется, не мог бежать прямою дорогою, а направлял путь к западным странам, свободным от татарского влияния; сначала он укрывался в Молдавии, а оттуда пробирался в Москву чрез литовские владения; известия разногласят насчет того, где именно Василий встретился с Витовтом, ведшим тогда борьбу с Ягайлом; но согласны в том, что молодой московский князь дал или принужден был дать Кейстутову сыну слово жениться на его дочери Софии. Слово было сдержано, как только Василий стал великим князем: в 1390 году трое бояр великокняжеских привезли невесту в Москву из-за моря, от немцев, по выражению летописца, т. е. из владений Ордена, где жил тогда Витовт. Но эта близкая родственная связь не принесла Москве никакой пользы, когда Витовт, помирившись с Ягайлом, стал великим князем литовским и начал стремиться к увеличению своих владений, ибо это увеличение единственно могло произойти чрез покорение областей Руси Восточной. Сначала Орден не давал Витовту досуга обратить свое внимание на восток; великий магистр Конрад фон Юнгинген хотел воспользоваться борьбою между Ягайлом и младшим братом его, Свидригайлом Олгердовичем витебским (который, по обычаю, отдался под покровительство Ордена), и в 1394 году осадил Вильну. Но, несмотря на многочисленность осаждавших, их искусство, опытность вождей, превосходную по тому времени артиллерию, осажденные отбивались с таким мужеством, что магистр, потеряв треть войска, множество лошадей и снарядов, принужден был снять осаду и заключить мир с Витовтом, чтоб только беспрепятственно выйти из Литвы. Мир с немцами дал Витовту возможность обратить внимание на восток и примыслить важную волость Смоленскую. В Смоленске происходила в это время сильная усобица между князем Юрием Святославичем и братьями его за уделы и за то, что ни один брат не хотел служить другому. Князь Юрий был принужден уехать из Смоленска к тестю своему князю Олегу рязанскому, а Витовт спешил воспользоваться этим обстоятельством, ибо удаление Юрия не примирило остальных Святославичей; литовский князь распустил слух, что идет на татар, - вместо того вдруг явился под Смоленском. |
| Начатъ бо слухъ проходити, яко сии безбожнии многы страны поплниша: Ясы, Обезы, Касогы, и половець безбожныхъ множество избыша, и приидоша на землю Половеческую. Половци же не могуще противися бжаша, и многыхъ избыша, а иныхъ погнаша по Дону въ лукоморя, 162 и тамо избиваеми гнвомъ Божиимъ и пречистыа его Матери. Много бо зла сътвориша т окаании половци Руской земли. Того ради всемилостивый Богъ хотя погубити безбожныа сына Измаиловы, куманы, яко да отъмьстятъ кровь христианьскую; еже и бысть надъ ними. Приидоша бо ти таурмени на всю страну Куманьскую и гониша ихъ до рки Днпра близъ Руси. И прибгоша окаяннии половци, иде же зовется валъ Половеческий, остатокъ избытыхъ: Котянь, князь половеческий, съ инми князи; а Данило Кобяковичь съ нимъ и Юрий Кончаковичь убьена быста. Сей же Котянъ тестъ б князю Мьстиславу Мьстиславичу Галичьскому, и прииде съ поклономъ съ князи половеческыми къ зятю Мьстиславу въ Галичь и къ всмъ княземъ рускымъ. И принесе дары многы, кони, и велбуди, и буйволы, и двки, и одариша всхъ князей рускыхъ, кланяяся, ркуще: «Дньсь нашу землю отъяли суть, а вашу пришедше заутра възмутъ, то помозте намъ». И възмолися Котянъ зятю своему Мьстиславу; князь же Мьстиславъ посла кь братии своей, княземъ рускымъ, съ молбою рекъ: «Поможемъ симь; аще ли же мы симъ не поможемъ, то сии имутъ предатися къ нимъ, то онимъ болши будетъ сила, а намъ тяготне будетъ отъ нихъ». И тако думавше много о себ, и поклона для и молбы князей половеческыхъ яшася Котягу помагати. Начаша вои пристраивати, кождо свою власть: князь великий Мьстиславъ Романовичь Ростиславича Киевский, и Мьстиславъ Святославичь Черниговский Всеволодича Козельский, и Мстиславь Мьстиславичь Галичьский, сии бо старйшии земли Руской; съ ними же и младии князи: Данило Романовичь Мьстиславича, и князь Михайло Всеволодичь Черниговский, и князь Всеволодъ Мьстиславичь Киевьского сынь, и инии князи мнози. Бывшу же съвту ихъ въ Киев всхъ князей, послаша къ Володимеру къ великому князю Юрию Всеволодичу на помочь; онъ же посла имъ Василка Ростовскаго. |
| Роман Игоревич был свергнут уграми. Но спустя некоторое время Владимир Северский опять сел в Галиче, Роман – в Звенигороде, а Святослав – в Перемышле. Но недолго продолжалось их на этот раз жестокое княжение. В 1211 году они были свергнуты с престола и уступили своё место 10-летнему Даниилу Романовичу. Лешко Белый, по совету Пакослава, воеводы судомирского, отнял у Александра Бельзского Владимир-Волынский и отдал его Романовичам, которые, таким образом, снова водворились в старой отцовской волости, на время отошедшей было от них по причине их малолетства. Придя в возраст, Даниил Романович отнял у Лешка захваченные им некоторые Волынские города и утвердился в Волынском княжестве, а в Галиции в это время недолго правил тесть его Мстислав Удалой (1218–1228 г.). Оба они участвовали в неудачной для русских битве с татарами на р. Калке (1223 г.). По смерти Мстислава, оба брата – Даниил и Василько Романовичи, благодаря их неразрывному согласию и замечательной энергии Даниила – овладели всею Волынью, Галицией и даже Киевскою землёю. Во время нашествия татар под предводительством Батыя 10 , Даниил на время удалился в Венгрию, а оттуда – в Польшу. Татары сильно опустошили Галицко-Волынское княжество (1242–1243 г). В конце 1253 г. Даниил принял от папы Иннокентия IV королевский венец, но унии с латинством – не принял. Он построил г. Холм (ныне – в Люблинской губернии) и сделал его своею любимою резиденцией. После его смерти (1266 г.) Волынское княжество перешло в руки его брата Василько, который, умирая (в 1271 г.), оставил Волынскую землю своему сыну Владимиру (в крещении Ивану), уделив из неё Луцкую область племяннику своему Мстиславу Даниловичу. А в галицкой Руси – преемственно были князьями сыновья Даниила – Шварн и Лев; в Холмском и Червояском уделе княжил Юрий Львович, внук Даниила. Перед своею смертью Владимир Василькович отказал всю свою землю и города и стольный свой Владимир своему двоюродному брату Мстиславу Даниловичу, а г. Кобрин (ныне Гродненской губернии) назначил своей любимой супруге Ольге Романовне (урождённой княгине Брянской). |
| По смерти Святополка Изяславовича, Владимир в 1113 году, помимо Святославовичей, сделался Великим князем, а в 1116 году Ефесским митрополитом Неофитом венчан на Царство. Мономах своим авторитетом сумел примирить князей и успокоил немного терзаемую Русскую землю. Но по смерти его вновь начались усобицы. Русь гибла от набегов половцев, междоусобных войн, постоянной смены князей, переходивших на лучшие уделы. Народ начал переселяться на север, где зародился новый центр русской государственности. Благоустройство Суздальско-Ростовского княжества начал младший сын Мономаха – Юрий Долгорукий, долго там княживший и скончавшийся в 1157 году Великим князем Киевским. Его дело продолжил его старший сын Андрей, Сделавшись Великим князем, Андрей, не поехав в Киев, остался жить на севере, при этом не в старых городах Ростове или Суздале, а в небольшом тогда своем городе Владимире, ему лично обязанным своим возвышением и благоустройством. Андрей ясно стремился к уничтожению старого государственного устройства и установлению едино- и самодержавия. С князьями он обращался как с подчиненными, отдавал им приказания, сам назначал им уделы, а не покорных изгонял из Русской земли. Такою деятельностью Андрей возбудил во многих сильное неудовольствие, и 30 июня 1175 года был убит заговорщиками в своем селе Боголюбове. Жители Владимира с плачем встретили его святые мощи, принесенные туда 4 июля и доселе там нетленно почивающие. Великокняжеский престол наследовал его брат Всеволод Большое Гнездо, продолжавший жить во Владимире. Северная Русь сравнительно с Южной пользовалась большим благополучием и спокойствием. В то время как на юге переходили с удела на удел, на севере князь старался облагоустроить свою область, увеличить и украсить свой стольный город. Население южных княжеств, переселяясь на север, заселяло новые княжества, основывая новые города, часто называемые при этом именами городов, из которых переселялось (Галич, Переяславль и т.д.). На князя это население смотрело как на хозяина и чувствовало свою зависимость от него. |
| Киев окончательно падает после татарского нашествия. Владимир на Клязьме для потомков Всеволода заступает место Киева в значении политического центра Руси, оставляя за Киевом, и то лишь на короткое время, только значение центра церковно-административного. В занятии старшего владимирского стола Всеволодовичи вообще следовали прежней очереди старшинства. Когда Константин Всеволодович победой на Липице возстановил свое старшинство, снятое с него отцом, дети Всеводода садились на владимирском столе по порядку старшинства, сначала Константин, потом Юрий, за ним Ярослав, наконец Святослав. Та же очередь наблюдалась и в поколении Всеволодовых внуков, сыновей Ярослава Всеволодовича: на столе владимирском сидел сначала старший Ярославич Александр Невский, потом Ярослав тверской, за ними младший Василий костромской (1276 г.). Значит, до последней четверти XIII века в занятии великокняжеского стола действовала прежняя очередь старшинства; бывали отступления от этого порядка, но их видим мы здесь, в Суздальской земле, не более, чем видели в старой Киевской Руси. Рядом со старшей Владимирской областью, составлявшей общее достояние Всеволодовичей и владеемой по очереди старшинства, возникло в Суздальской земле несколько младших волостей, которыми владели младшие Всеволодовичи. Во владении этими младшими областями устанавливается другой порядок, который держался не на очереди старшинства. Младшия волости переходят теперь не по очереди старшинства, а по завещанию от отца к сыну, передаются из рук в руки в прямой нисходящей, а не в боковой ломанной линии, т. е. не от старшего брата младшему, от младшего дяди старшему племяннику и т. д. Такой порядок владения изменяет юридический характер младших волостей. Прежния волости были части Русской земли, владеемые всеми князьями сообща, т. е. каждым отдельным князем временно, по известной очереди. Теперь волость – неотъемлемая отдельная собственность известного князя, личное его достояние, постоянное владение, которое передается от отца детям по личному распоряжению владельца, по завещанию. |
| Каждый трудящийся принимается после пятнадцати лет. Едино-распоряжение исходит от единогласного решения учредителей. Именно надо (единогласие). В этом отличие от Тео[софского Общества]. Радуюсь, если чуете отличие Нашего движения» 541 . «Сёстры образуют кооператив внешних и внутренних работ. Внутренние происходят под руководством назначенного Мною Совета. Указы и опыты хранятся в храме. Указы уявлю через Урусвати и лиц ею избранных. Совет работы внутренней выбирает представителя для совета внешних работ. Относительно правил: не делайте их сложными и слишком длинными. Когда же увидите явление нерадивости и корысти, то позовите на совет внутренний и, погрузив в сон, укажите оставить недостаток. Потому негодных не будет и даже возможно будет без вреда давать богатство. Простая сила внушения может быть увеличена при условии, что наблюдающий аппарат будет доброкачественным. Потому можно будет сформировать отряд подвижных сестёр, обладающих силою внушения. Эти врачи духа пронесут клич радости по селениям. Надо обдумать, чтобы А[лтайские] Сёстры и Алат[ырь] шли дружно, без вражды» 542 . Мистический «Русский проект» Рерихов, как мы видим, постепенно материализовывался, наполнялся вполне конкретным и земным содержанием. Вместе с ним в Дарджилинге вызревал и проект Тибетский, точнее Монгольско-Тибетский, ибо Мориа в своих замыслах соединял воедино буддийскую Монголию и Тибет. По сути – это планы Монгольско-Тибетского похода для «освобождения» этих двух стран, в котором угадывается связь с древним буддийским пророчеством о приходе в мир Будущего Будды Майтрейи и о «последней битве» Шамбалы. От тибетцев в Дарджилинге Рерихи узнали, что в 1924 году начался новый 60-летний цикл по тибетскому календарю, а, следовательно, это и есть начало «Великой Эры» Майтрейи! И вот, готовясь к тибетскому походу и одновременно посольству, Рерихи (Н. К., Юрий и Святослав) заказывают у местного Дарджилингского портного восточные халаты – «кафтаны». Такой камуфляж совершенно необходим, тем более, что Юрию Рериху (Удрае) в освободительном Шамбалинском походе предстояло сыграть двойную роль – дипломата и военачальника. В Урге он должен был сформировать военный отряд и повести его вглубь Центральной Азии – через Урянхай и Лобнор – на Тибет (об этом Мориа говорит как всегда косноязычно и довольно смутными намёками) 543 . |
| ...от Кия... начася. – В Повести временных лет рассказывается о князьях – основателях Киева – Кие, Щеке, Хориве и сестре их Лыбеде; имя Хорива здесь искажено. ...от колена Августа... римского. – Согласно легендам XVI в. (см. «Сказание о князьях Владимирских» – см. наст. изд., т. 9, с. 278–289) русские князья происходили от римского императора Августа. Почему Август назван здесь «тивириатским» неясно. Олег прииде... и нарече Москва... – Основателем Москвы считается князь Юрий Владимирович Долгорукий (1090?–1157). Впервые Москва упоминается в Ипатьевской летописи под 1147 г. ...Ольгою... правнукою Гостомысловою... – То, что жена князя Игоря Ольга была правнучкой новгородского старейшины Гостомысла, позднее предание (XVI в. ?). Владимир Киевский – князь Киевский Владимир Святославич (980–1015). Сказание о киевских богатырях «Сказание о киевских богатырях» относится к числу интереснейших литературных повестей начала XVII в., разрабатывающих героическую и патриотическую темы на фольклорной основе. Используя мотивы былин об Илье Муромце и Идолище, об Алеше Поповиче и Тугарине Змеевиче, «Сказание...» воспевает подвиги семи киевских богатырей – Ильи Муромца «с товарищи», спасшими Киев от набега царьградского царя Константина и его сорока двух богатырей (эпический «Царь-град» – Константинополь, находящийся с 1453 г. под властью турок, осознается автором XVII в. уже как земля, враждебная Киеву). «Сказание...» долгое время рассматривалось как запись былины, причем более древней, чем известные в настоящее время варианты ( Е.В. Барсов , А.Н. Веселовский, М.Н. Сперанский и др.). Однако, несмотря на большую близость «Сказания...» к былинным текстам, образам и стилистике, в нем иначе, чем в былинах, характеризуются отношения князя и богатырей (богатыри называют себя его «холопями» и хотят сложить голову «за государеву чашу», «за его хлеб-соль великую»; вместо «полей русских» возникает «княжеская вотчина» и др.), что обнаруживает приспособление элементов эпического былинного сюжета к идеологии служилых – военных и приказных – людей; именно в этой среде создается «Сказание...» как литературная повесть на основе былинных сюжетов и мотивов (В. Миллер, Н.К. Гудзий, А.В. Позднеев и др.). Древнейший список «Сказания...» датируется 1630-ми гг. и имеет владельческую запись 1642 г.; идеи его сформировались несомненно уже после разгрома татарских ханств – после взятия Казани (1552) и Астрахани (1556). Не исключено, что мажорное утверждение «Сказания...» – «А татар всех побили – тем на Русь не бывати!» – могло возникнуть в период прочной стабилизации внешнеполитического положения Русского государства после преодоления кризиса Смуты в 1620–1630-е гг. (еще в конце XVI в. крымские татары совершали опустошительные набеги на «украйны» Руси и активно действовали во время Смуты на стороне врагов государства). |
| Напротив, Ростислав, старший сын Юрия, поссорившись с отцом, пришел служить его врагу Изяславу потому, «оже ему отець волости не да». Он принес присягу новому сюзерену: «Отец мя переобидел и волости ми не дал и пришел есмь нарек бога и тебе, зане ты еси старей нас в Володимирих вноуцех, а за Рускую землю хочю страдати подле тебе ездити» 294 . Новый сюзерен дал ему три города (Божский, Межибожье и Котельницу). Принимая пожалованье, вассал не только произносил присягу верности, но и кланялся («бил челом») сюзерену. Юрий Долгорукий «да» сыну Андрею три города, тот «поклонивъся отцю своему и шед» в Пересопницу 295 . Вассальные формулы были разнообразны: быть «за один», «во едино сердце», «за один брат», «за один муж» и т. п. Они перешли и в московскую юридическую практику 296 . Церемонию вассальной присяги, включая инвеституру мечом, прекрасно отражают древнерусские миниатюры 297 . Субвассалы не имели права принимать решений, подлежащих юрисдикции «старейших» (видимо, объем их прав был оговорен в недошедшей рыцарской Правде). Ростислав Рюрикович, сын киевского великого князя, однажды явно нарушил это право, когда решил по просьбе черных клобуков отправиться на половцев. Приглашая в поход Ростислава Владимировича, он писал: «Брате, хотел бых ехати на вежа половечькия, а отци наши далече соуть, а иных старейших нет, а мы будеве за старейшая» 298 . Волынский боярин Мирослав самовольно вступил в соглашение с венграми, за что имел «порок... велик» от князей 299 . Два равных между собой сюзерена могли передавать друг другу своих вассалов. Святослав Ольгович просил Юрия Долгорукого помириться со своим вассалом: «веля ему прияти влюбовь сыновца своего Всеволодича», суздальский князь послушал и «тому мир дасть» 300 . Сбросить власть сюзерена – снять старейшинство можно как будто только войной, т. е. явным риском потерять свою землю, если не удалось загодя обзавестись другим не менее сильным сюзереном. Перед битвой под Переяславлем Долгорукий пенял Изяславу Мстиславичу: «Се, брате, на мя еси приходил и землю повоевал и старешиньство еси с мене снял (речь идет, быть может, о доле участия Юрия в управлении «Русской землей»), ныне же, брате и сыну, Роускыя земля и христьян деля не пролеиве крови хрестьянскы, но дай ми Переяславль, ать посажю сына своего... а ты седи, царствуя в Киеве» 301 ; Долгорукий требовал «причастья» в Русской земле, соглашаясь с тем, чтобы верховным главой Руси был Изяслав. |
|
|
