| В том же 1208 году по приказу своего отца Ярослав Всеволодович был послан княжить в Рязань. Первым муромо-рязанским князем был Ярослав, младший сын Святослава и внук Ярослава Мудрого, получивший Рязань по разделам уделов в 1078 году. В 1096 году летопись упоминает о другом сыне Святослава – Олеге «Гориславиче», появившемся в Рязани, тяготевшей к Чернигову. Олег правил в Рязани до 1123 года. Черниговским князем ненадолго стал Ярослав, в 1127 году вернувшийся в Муром. После его смерти в 1129 году муромским князем стал его сын Юрий, а рязанскими – его другие сыновья Святослав и Ростислав. В 1152 году Ростислав признал себя «подручником» суздальского князя Юрия Долгорукого. Ростислав не долго терпел начальство суздальского князя, и Юрий Долгорукий послал в Рязань своего сына Андрея Боголюбского, который вскоре при поддержке населения был выбит из города Ростиславом. В 1153 году им была на берегу Оки основана крепость Ростиславль. Через два года Глеб заключил долгосрочный союз с Ростиславом Смоленским. Тогда же Мстислав Ростиславич Храбрый женился на дочери Глеба Рязанского. В 1161 году рязанским князем стал младший сын Ростислава Глеб, подчинявшийся тогдашнему великому князю владимирскому Андрею Боголюбскому. После его гибели в 1174 году Глебу на короткий срок удалось поставить во Владимире своих шуринов – Мстислава и Ярополка, детей старшего брата Андрея Боголюбского Ростислава, на дочери которого был женат сам Глеб. Ростиславичи не сумели удержаться во Владимире, и в 1176 году Великим князем владимирским ненадолго стал сын Юрия Долгорукого Михалка, а потом его брат Всеволод Юрьевич. Мстислав Ростиславич попытался вернуть себе великое княжение, но был разбит Всеволодом Юрьевичем на Юрьевском поле. Осенью 1177 года Глеб Ростиславич сжег владимирский город Москву. Всеволод, собрав большое войско, пошел на Рязань. Глеб вместе с нанятыми им половцами подошёл к Владимиру и разграбил Боголюбове. На обратном пути у реки Колакши его перехватил Всеволод. В сражении у Прусковой горы рязанцы были полностью разбиты владимирцами, сам Глеб с сыном Романом и Мстиславом с боярами попали в плен к Всеволоду. Всеволод предложил ему свободу, но без Рязанского княжества. Глеб отказался и 30 июня 1177 году умер в порубе. В 1179 году Всеволод отпустил в Рязань его сына Романа с условием полного подчинения княжества Всеволоду. По приезде в Рязань Роман начал притеснять своих братьев, княживших в Пронске, рязанском уделе. Пронские князья обратились к Всеволоду, который разбил рязанцев и осадил столицу княжества. Роман целовал крест Всеволоду «на всей его воле». Однако отношения между рязанскими и пронскими князьями были безнадежно испорчены. В дальнейшем Всеволод еще несколько раз заступался за пронских князей. |
| Новогородцы, слыша Ярослава, близ Русы победившего литву, послали его звать в Новград на княжение, обесчав ему преждние его убытки заплатить, и целовали ему крест, что его не изгонять и досады не чинить. Он же вину их, что прежде ему учинили обиду и что на литву в помочь ему войска не послали, отпустил и поехал в Новград, а новогородцы встретили его и приняли с честию великой. Лета 6734 (1226) князь Ярослав ходил в лодиах в Невское озеро на емь и, повоевав много, взяв от еми дань, возвратился. Лета 6736 (1228) князь великий Юрий, совокупяся с братиею Ярославом и Святославом, також сыновцы их Васильке и Всеволод да князь Юрий Давидович муромский пошли на мордву Пургасову и, много оных повоевав, возвратились. Того же году приходили емь в лодиах по (Невскому) Ладожскому озеру воевать области новогородские. И августа 6 новогородцы, получа о том известие, собрався, в насадах пошли с князем Ярославом к Ладоге. А посадник ладожский Владислав, не ждая Ярослава, собрався с ладожаны, пошел на емь, где они стояли. И нашед на них, бился, но за наступлением ночи и что люди его не все приспели, не могши их осилить, отшел к острову. А емь остались на берегу, имея полону много, воевали бо около берегов, пришед в насадех, и прислали к посаднику просить мира, чтоб их с насады отпустил, а полон обесчали отпустить. Владислав им ответствовал: «Заутро о том буду с вами говорить». Емь, узнав из того, что заутро биться хочет, побили всех пленников и, сжегши лодии свои, ушли лесами. Тогда новгородцы стояли на озере, и, слышав то, что емь полон побили, учинили вече, хотели посадника Судимира убить, положа на него вину, что не скоро шел. Но князь Ярослав сохранил его в своем насаде. И возвратились новогородцы, не ожидая ладожан, но ижерцы, утаяся от них, пошли на переем еми и, встретя их бегусчих, много избили, а остаток их корела по лесам и полем побили. И так все 2000 еми погибе, мало разве домой пришли. Князь Ярослав пошёл из Новгорода в Плесков с посадником новгородским Иваном и тысяцким Вячеславом, положа намерение идти со псковичи на рижан. Плесковичи, услышав, что Ярослав идет к ним не обослався, возомнили, что хочет им вред учинить, ибо некто злой человек разсеял, якобы Ярослав везет оковы и хочет лучших людей перековав, взять в Новград, заперли град и Ярослава не пустили. Ярослав же стоял на Дубровне и, видя такую противность, возвратился в Новгород. И созвав вече в дом владычен, объявил противность плескович, говоря, что он никакого зла на них не мыслил и желез для кования не имел, а имел в коробьях подарки, сукна, парчи и овосчи, чим знатнейши пскович жаловать, «но они меня обесчестили». И жаловався на них, просил управы. А сам послал в Переяславль и привёл своё войско, сказывая, что хочет идти на немец к Риге, а подлинно хотел плескович обмануть и обиду свою отметить. И поставил полки оные около Новаграда в шатрах, а иных в Славне по дворам и на торговисче. |
| Владимир 980–1015 (35 лет) — Василий I 1389–1425 (36 лет) Это впечатляет, но между Святославом и Владимиром правил Ярополк (972–980); тем самым оказывается, что кого-то из правителей можно и опускать. Святополк 1015–19 (4 года) — Юрий Дмитриевич 1425–31 (6 лет с перерывами) Ярослав Мудрый 1019–54 (35 лет) — Василий II Темный 1425–62 (37 лет). В действительности Святополк правил около года, а затем, через два года, еще около года. Годы правления Юрия Дмитриевича подсчитаны дважды, второй раз — в составе лет правления Василия Темного. Поскольку ослепление последнего никакого решительно сходства не имеет с блистательной судьбой Ярослава Мудрого, пришлось искать параллель этому событию уже с интервалом не в 410 лет, как было задумано, и не среди правителей, а среди их родичей: ослепление князя Василька Теребовльского в 1097 г. Очень гибкая методика. Всеволод 1054–93 (39 лет) — Иван III 1462–1505 (43 года). Очень сильное впечатление: Всеволодом названа совокупность княжений четырех князей: Изяслав 1054–68, Всеслав 1068–69, Изяслав 1069–73, Святослав 1073–76, Всеволод 1076–77, Изяслав 1077–78, Всеволод 1078–93. Вылитый Иван III. Следующая параллель реализует уже совершенно невиданную степень свободы. Справа, согласно летописи, должен быть Иван Грозный 1533–84 (51 год). Слева ему соответствуют (даты опускаем) братья Мстислав и Ярополк (9 лет), Всеволод (7 лет), Изяслав (9 лет), Юрий Долгорукий (9 лет), Изяслав Давыдович и Мстислав Изяславич (в сумме 12 лет). А справа опять-таки не Иван Грозный, а “семибоярщина” и четыре разных лица, которые, по догадке Фоменко, были заменены во всех летописях историками романовского периода на царя Ивана. В завершение: Андрей Боголюбский (17 лет) — Федор Иоаннович (14 лет). Оказывается, идея параллелизма всесильна, потому что верна, а если летописи ей не соответствуют, то тем хуже для летописей. А ведь мог бы гуманный Фоменко расчетверить и Ubaha III, но помиловал и вместо того склеил четырех князей в одного. На этом фоне бледнеет и весьма приблизительное равенство длительности соответствующих царств даже и в относительно удачных случаях. |
| Это не в диковину будет нашему роду; так и прежде бывало: разве Святополк не убил Бориса и Глеба за волость? Но сам долго ли пожил? И здесь жизни лишился, да и там вечно мучится " . Всеволод не пошел сам к Переяславлю, но послал туда брата Святослава, который встретился на дороге с дружиною Андреевою и был разбит: победители гнались за ними до места Корани, далее Андрей не велел преследовать. На другой день Всеволод помирился с переяславским князем - на каких условиях неизвестно: вероятно, Андрей обещался отстать от союза с своими, признать старшинство Всеволода, а тот - оставить его в Переяславле. Андрей уже поцеловал крест, но Всеволод еще не успел, как в ночь загорелся Переяславль. Всеволод не воспользовался этим несчастием и послал на другой день сказать Андрею: " Видишь, я еще креста не целовал, так, если б хотел сделать тебе зло, мог бы; бог мне давал вас в руки, сами зажгли свой город; что мне было годно, то б я и мог сделать; а теперь ты целовал крест; исполнишь свою клятву - хорошо, не исполнишь - бог тебе будет судья " . Помирившись с Андреем, Всеволод пошел назад в Киев. Между тем война шла на западе: сначала войско, посланное против Изяслава ко Владимиру, дошедши до реки Горыни, испугалось чего-то и возвратилось назад; потом галицкие князья призвали к себе Изяслава Мстиславича для переговоров, но не могли уладиться: быть может, они хотели воспользоваться затруднительным положением волынского князя и распространить свою волость на его счет. Поляки, помогая Всеволоду, повоевали Волынь; Изяслав Давыдович - Туровскую волость; но дело этим и кончилось: и дядя и племянник остались на своих столах. С севера, однако, не было сделано никаких движений в их пользу, ни из Суздаля, ни из Смоленска; Юрий, будучи в последнем городе, послал к новгородцам звать их на Всеволода; но те не послушались, и сын его Ростислав прибежал из Новгорода к отцу в Смоленск; тогда Юрий, рассердившись, возвратился назад в Суздальскую область и оттуда захватил у новгородцев Торжок - вот единственная причина, которую находим в летописи для объяснения недеятельности Юрия; Ростислав один не отважился идти на помощь к своим, которые, будучи предоставлены собственным силам, принуждены были отправить послов ко Всеволоду с мирными предложениями; Всеволод сперва было не хотел заключать мира на предложенных ими условиях, но потом рассудил, что ему нельзя быть без Мономаховичей, согласился на их условия и целовал крест. |
| Современный вид на крепость Везенберг (Раковор) Новгородское вече во главе с посадником Михаилом Федоровичем призвали к себе из Переяславля князя Дмитрия Александровича с полками, также послы были посланы и к Ярославу Ярославичу, который прислал в Новгород тверские полки во главе со Святославом. Новгородцы нашли даже мастера по осадным орудиям. Приготовления новгородцев к походу достигли чрезвычайно большого размаха. В Новгороде собрались союзные князья во главе войск: Юрий Андреевич во главе новгородцев и ладожан, Довмонт-Тимофей во главе псковичей, Дмитрий Александрович с переяславцами и владимирцами, Святослав и Михаил Ярославич с тверичами и суздальцами, Константин Ростиславич (Смоленский), неизвестный князь Ярополк со своей дружиной и некоторые другие князья. 23 января 1268 г. объединенное русское войско под началом Новгорода выступило в поход. Перейдя новгородско-ливонскую границу, войско разделилось на три крупных отряда, каждый из которых должен был дойти до Раковора самостоятельно. Около реки Кеголи уже объединившимся русским войскам преградило дорогу немецкое орденское войско – «полк немецкий, словно лес, ибо собралась там вся земля Немецкая», рассказывает новгородский летописец. Раковорская битва Битва состоялась 18 февраля 1268 г. «Бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни деди». В битве погиб новгородский посадник Михаил, тысяцкий Ко(н)драт и многие знатные бояре пропали без вести. Князь Юрий отступил с поле боя. Решающую роль в битве сыграла контратака русских сил во главе с князем Дмитрием. Вот как описывает это событие Ливонская рифмованная Хроника: Король Дмитрий был героем: С пятью тысячами русских избранных Воинов предпринял он наступление, Когда другие войска его отступили. В отношении участия в битве князя Довмонта существует несколько версий. Возможно, князь Довмонт участвовал в этой атаке 5 тысяч воинов наравне с князем Дмитрием. В частности, в некоторых известных списках хроники названо имя не Дмитрия, а – «Dunctve, Tunctve» Дунктве. Вполне возможно, речь идет о Довмонте. Поэтому их имена на равных попали в хронику, но затем при переписывании текстов разделились. |
| Попперовский основной методологический инструмент – принцип фальсификаций, смысл коего сводится к проверке теоретических утверждений эмпирическим опытом. Научными мы сочли только те положения, которые опровергаются эмпирическими данными. Опровержимость теорий фактами науки считаем критерием научности теорий). Эта процедура неоднократно проведена, поэтому можно утверждать, что она, по происхождению, аланская княжна. Мария Шварновна впитала в себя всё лучшее из обоих народов, сопрягла в своей деятельности диалектическое единство унаследованного из культуры Алании той эпохи и приобретенное в культуре Руси того времени. Юрий Долгорукий (1090–1157) был мудр и дальновиден. Своим родственникам и сынам советовал дружить с аланами и родниться с ними, так как те были доблестными воинами. Вполне закономерно, что их приглашали на ратную службу европейские правители, о чем повествуют в Европе почти 300 топонимов от слова «алан». Потом и сами татаро-монгольские ханы приглашали их в свои военные формирования. Во времена Юрия Долгорукого (отца А. Боголюбского и Всеволода III) в Алании была мощная митрополия. Аланки нередко были женами византийских императоров. Христианские ценности прочно входили в сознание и быт. Многие ремесла и знания пришли от греков. До сего времени дошли до нас и почти сохранились добротно сработанные уникальные аланские храмы на территории нынешних Краснодарского и Ставропольского краев. Эти чудесные произведения архитектуры: Сентинский, Шоанинский храмы X и XI веков до сего времени радуют взоры путешественников и прихожан. Они находятся под чутким патронатом международной организации ЮНЕСКО. Юрий Долгорукий прекрасно понимал, что православная вера упрочивает державу. Потому он подружился с ясом Сварном (Шварном) и пожелал, чтобы ясова грудная дочь Мария, повзрослев, вышла замуж за его сына Всеволода. Да и другие дочери друга потом вышли замуж за русских князей. Так, например, одна из сестер стала женой Мстислава – сына Великого князя Святослава Всеволодовича. |
| - Тысячи людей стали друзьями и авторами изданий Фонда за эти тридцать лет. Если только взять альманах «Тобольск и вся Сибирь», там далеко за тысячу авторов. К прискорбию, многие из них уже ушли из этой жизни… Значимые друзья и соратники всегда в нашем календаре, почти 400 человек, в том числе Козлов Сергей Сергеевич, знаешь ты такого? – улыбается. – Все они ценны для меня и для Фонда, сложилось такое содружество. По своему календарю я поздравляю этих близких друзей. И все, у кого на столе стоит наш календарь, видят эти имена, фотографии, и количество поздравляющих ширится. Мы не даем в нашей суете забыть о славных товарищах и наших соработниках. Многие шутят, что живут не по Григорианскому календарю, а по «елфимовскому». География наших друзей от Камчатки до Санкт-Петербурга и Калининграда. И, конечно, среди наших друзей очень много библиотек. По всем адресам друзей, в том числе библиотек идут наши электронные рассылки (около 3000!), которые активно читает народ. И если вдруг перестают по каким-то причинам получать, то сразу просят возобновить. Конечно, значимым для Фонда является наш Попечительский Совет во главе с легендарным Юрием Константиновичем Шафраником, которого знают не только у нас в регионе, но и в России, и зарубежом. Вот хвалят всегда Елфимова, а главными созидателями успехов, главных побед Фонда являются участники наших просветительских программ, и главные те, кто помогает финансово Фонду. Наш общий друг Дмитрий Мизгулин, к примеру. Только за прошлый год мы передали в дар книг и художественные коллекции на тридцать с лишним миллионов рублей библиотекам, музеям, культурным центрам. В предыдущие годы было 17-18, максимум 23. Подключился наш омский друг Святослав Николаевич Капустин, который внес серьёзный вклад в проекты прошлого года. Это и член Президиума Фонда Юрий Геннадьевич Ронжин, он с нами все 30 лет, тюменцы Александр Святославович Мильченко, Владимир Иванович Куракин, Анатолий Михайлович Киреев и многие другие… И, конечно, неоценимую помощь оказывает фонду Юрий Константинович Шафраник, как личную финансовую, так и организационную, за что ему сердечное спасибо. Большинство наших друзей помогают без расчёта на пиар и лишнего шума. Просто считают это дело нужным нашей земле, народу, стране в целом. Выгоды они от этого не ищут. Тут не работает прагматичный западный код, в основе которого выгода, наши люди сохранили в себе такие понятия как служение, честность, порядочность, справедливость, добротолюбие… Вот, что я могу сказать о наших друзьях и соратниках. |
| В линии Ярослава Сзятославича муромского умер сын его Святослав в 1144 году; его место заступил брат его Ростислав, пославши сына своего Глеба княжить в Рязань. Что касается до Новгорода, то легко предвидеть, что при усобицах между Мономаховичами и Ольговичами в нем не могло быть спокойно. По изгнании Вячеслава Всеволодом из Киева при торжестве Ольговичей новгородцы опять стали между двух огней, опять вовлекались в междоусобие; должны были поднять оружие против великого князя киевского, от которого обязаны были зависеть. Мы видели, что Юрий ростовский, собравшись на Всеволода, потребовал войска у новгородцев; граждане отказались поднять руки на великого князя, как прежде отказались идти против Юрия; отказ на требование отца послужил знаком к отъезду сына: Ростислав уехал в Смоленск, Новгород остался без князя; а между тем рассерженный Юрий взял Торжок. В такой крайности новгородцы обратились к Всеволоду, должны были принять снова Святослава Ольговича, прежде изгнанного, т. е. поднять опять у себя все потухшие было вражды. Новгородцы принуждены были дать клятву Святославу; в чем она состояла, неизвестно; но еще до приезда Святослава в Новгород летописец упоминает о мятеже, произведенном, без сомнения. врагами Святослава, приверженцами Мономаховича. Свято слав не забыл также врагов своих, бывших причиною его изгнания, вследствие чего новгородцы начали вставать на него на вечах за его злобу, по выражению летописца. Святославу самому скоро наскучило такое положение; он послал сказать Всеволоду: " Тяжко мне, брат, с этими людьми, не могу с ними жить; кого хочешь, того и пошли сюда " . Всеволод решился отправить сына своего Святослава и послал сказать об этом новгородцам известного уже нам Ивана Войтишича; но, вероятно, для того, чтоб ослабить сторону Мономаховскую и приготовить сыну спокойное княжение, велел Войтишичу выпросить у новгородцев лучших мужей и прислать их в Киев, что и было исполнено: так, заточен был в Киев Константин Микулинич, который был посадником прежде при Святославе и потом бежал к Всеволоду Мстиславичу; вслед за Константином отосланы были в оковах в Киев еще шестеро граждан. |
| Между тем они послали во Владимир к князю Юрию объявить о беде и просить помощи, но Юрий не исполнил их просьбы и хотел один оборониться. Услыхавши ответ князей рязанских, татары двинулись дальше и 16-го декабря осадили Рязань, а 21-го взяли приступом и сожгли, истребивши жителей; князя Юрия удалось им выманить обманом из города; они повели его к Пронску, где была у него жена, выманили и ее обманом, убили обоих, опустошили всю землю Рязанскую и двинулись к Коломне. Здесь дожидался их сын великого князя Юрия, Всеволод, с беглецом рязанским князем Романом Ингваревичем и воеводою Еремеем Глебовичем: после крепкой сечи великокняжеское войско потерпело поражение; в числе убитых были князь Роман и воевода Еремей, а Всеволод Юрьевич успел спастись бегством во Владимир с малою дружиною. Татары шли дальше, взяли Москву, где убили воеводу Филиппа Няньку, захватили князя Владимира Юрьевича и отправились с ним ко Владимиру. Великий князь оставил здесь своих сыновей, Всеволода и Мстислава, с воеводою Петром Ослядюковичем, а сам с тремя племянниками Константиновичами поехал на Волгу и стал на реке Сити; потом, оставив здесь воеводу Жирослава Михайловича, он отправился по окрестным волостям собирать ратных людей, поджидал и братьев - Ярослава и Святослава, 3-го февраля толпы татарские, бесчисленные как саранча, подступили к Владимиру и, подъехавши к Золотым воротам с пленником своим князем Владимиром московским, стали спрашивать у жителей: " Великий князь Юрий в городе ли? " Владимирцы вместо ответа пустили в них стрелы, татары отплатили им тем же, потом закричали: " не стреляйте! " - и, когда стрельба прекратилась, подвели поближе к воротам и показали им Владимира, спрашивая: " Узнаете ли вашего княжича? " Братья, бояре и весь народ заплакали, увидавши Владимира, бледного, исхудалого. Возбужденные этим видом, князья Всеволод и Мстислав хотели было немедленно выехать из Золотых ворот и биться с татарами, но были удержаны воеводою Ослядюковичем. Между тем татары, урядивши, где стать им около Владимира, пошли сперва к Суздалю, сожгли его и, возвратившись опять ко Владимиру, начали ставить леса и пороки (стенобитные орудия), ставили с утра до вечера и в ночь нагородили тын около всего города. |
| Ростислав переправился за Днепр ниже Любеча и поехал в Смоленск; Мстислав Изяславич с двоюродным братом Святославом Ростиславичем ускакал в Переяславль, здесь взял жену и уехал в Луцк; а Святослав Всеволодич был захвачен половцами; Изяслав Давыдович с женою выручили его из плена и других русских много выручили, много добра сделали, говорит летописец: если кто из пленников убегал в город, тех не выдавали назад. Быть может, Давыдович с намерением поступал так, желая приобресть расположение жителей Русской земли, которых нелюбовь ко всему его племени он должен был знать хорошо. Он послал сказать киевлянам: " Хочу к вам поехать " . Киевляне были в самом затруднительном положении: покинутые Ростиславом, они видели приближение половцев, от которых могло спасти их только немедленное принятие Давыдовича, и они послали сказать ему: " Ступай в Киев, чтоб нас не взяли половцы, ты наш князь, приезжай " . Изяслав приехал в Киев и сел на столе, а Глеба Юрьевича послал княжить в Переяславль, окрестности которого были сильно опустошены союзниками их - половцами. Но Юрия ростовского нельзя было удовлетворить одним Переяславлем: только что услыхал он о смерти Изяславовой и о приезде другого Мстиславича в Киев, как уже выступил в поход и приблизился к Смоленску, имея теперь дело преимущественно с тамошним князем; тут пришла к нему весть, что Вячеслав умер, Ростислав побежден, Давыдович сидит в Киеве, а Глеб - в Переяславле. Ростислав между тем, прибежавши в Смоленск, успел собрать войско и вышел против дяди; но мы видели, что Ростислав не был похож на брата отвагою, видели также, что он не был охотником и до споров с дядьми, и потому послал к Юрию просить мира: " Батюшка! - велел он сказать ему, - кланяюсь тебе: ты и прежде до меня был добр и я до тебя; и теперь кланяюсь тебе, дядя мне вместо отца " . Юрий отвечал: " Правду говоришь, сын; с Изяславом я не мог быть; но ты мне свой брат и сын " . После этой пересылки дядя с племянником поцеловали крест на всей любви, по выражению летописца, и Юрий отправился к Киеву, а Ростислав - в Смоленск; вероятно, что необходимость спешить в Киев и большое войско Ростислава также имели влияние на миролюбие дяди. |
|
|
