| 11). В главах 12-14 приводятся альтернативные варианты деления книг Свящ. Писания: по блж. Иерониму, блж. Августину и Септуагинте. В главах 16-23 говорится о превосходстве Свящ. Писания над др. видами лит-ры и о необходимости при его изучении опираться на авторитетные мнения отцов Церкви; К. преимущественно уделяет внимание зап. отцам: свт. Иларию Пиктавийскому, сщмч. Киприану Карфагенскому, свт. Амвросию Медиоланскому, блж. Иерониму Стридонскому, блж. Августину, Евгиппию и Дионисию Малому. Заканчивается эта часть сочинения кратким заключеним (гл. 24). Затем идет целый ряд приложений, в к-рых говорится о пользе географических сочинений (гл. 25), о различных сокращениях и условных обозначениях, встречающихся в рукописях Библии (гл. 26), а также объясняется необходимость изучения светских дисциплин для понимания библейского текста, более подробно рассматриваемых в следующей книге «Наставлений» (главы 27-28). Наконец, в заключительных главах 29-32 говорится о местонахождении и устройстве мон-ря Виварий, а также содержатся различные советы и рекомендации К., обращенные к монахам, библиотекарям, писцам, врачам и настоятелям мон-ря - Халкидонию и Геронтию. Заканчивается эта книга «Наставлений» молитвой К. о преуспеянии братии в изучении Свящ. Писания (гл. 33). При написании 1-й кн. К. опирался на труды блж. Августина («De doctrina christiana» и др.), свт. Амвросия Медиоланского, блж. Иеронима, Тихония («Regulae»), Адриана («Isagoge in Scripturas»), Евхерия Лионского («Formulae spiritalis intelligentiae»), Юнилия Африканского («Instituta regularia divinae legis») и др. (см.: Cassiod. De inst. div. lit. 10. 1). 2-я кн., имеющая свое краткое предисловие, посвящена 7 «свободным искусствам» (см. Artes liberales ), т. е. тривиуму и квадривиуму: грамматике, риторике, диалектике, арифметике, музыке, геометрии и астрономии. Материал по грамматике (гл. 1) К. черпает у Доната и Присциана, по риторике (гл. 2) - у Цицерона («De inventione»), Квинтилиана и Фортунациана, по диалектике (гл. |
| IV. Св . Григорий Нисский в своем «великом огласительном слове» обстоятельно, научно и глубокомысленно раскрывает некоторые догматы, которые были предметом богословского внимания в его время — именно о Пресвятой Троице, воплощении, крещении, Евхаристии и последней судьбе человека. V. Блаженный Феодорит посвящает 23 главы в своем сочинении «Против ересей», в 5-ой книге изложению догматического учения; однако, хотя он пишет ясно, но излагает не полно и без точного разграничения истин. VI. Mohax Викентий Леринский в своем «Conmiunitorium» (Наставление) дает важные теоретические руководственные предпосылки, при изложении догматов. VII. Блаженный Августин написал: 1) Enchiridion ad Lau-rentium (Руководство для Лаврентия), отличающееся более катехизическим характером, чем научно-систематическим. 2) De doctrina Christiana (0 христианском учении), сочинение, имеющее герменевтическую цель, а не раскрытие догматов веры. 3) De civitate Dei (0 граде Божием), преследующее цель не догматическую, а философско-историческую. VIII. Затем, должны быть упомянуты труды Геннадия Массалийского († 495 г.). «De dogmatibus ecclesiasticis», от VI-ro века Фульгенция, епископа Руспенского «De fide seu de regula verae fidei», Юнилия Африканского — «De partibus divinae legis»; от VII-ro века — Исидора Севильского — «Libri senten-tiarum» (книги мнений), по Августину, и Леонтия Кипрского «Loci communes» (общие места). Иоанн Дамаскин родился в конце VII-ro или начале VIII-ro века и умер точно неизвестно когда, — по одним в 749 г., по другим — в 754 г., по третьим — в 777 г. Он был сыном (христианского) чиновника при дворе калифа Абдел-Малека — Сергия, а дед его назывался Мансур. По-видимому, и сам Иоанн состоял на службе калифа. Своим ученым образованием он обязан западному (сицилийскому) монаху Косме. Свою светскую жизнь и чиновничью карьеру он переменил на жизнь ученого монаха в монастыре св. Саввы во Иерусалиме. Отсюда он поражал письменно, а потом, во время своих путешествий, приведших его в Константинополь, и лично врагов иконопочитания. |
| История Едесской церкви так мало известна в науке, что подобные объяснения невольно представляются слишком поспешными. Феодор Мопсуестийский и Юнилий Африканский, сочинение Кина (Theodor von Mopsuestia und Iunilius Africanus, als Exegeten, von Kihn. Freiburg, 1880). О Феодоре Мопсуестийском, этом замечательнейшем представителе так называемой Антиохийской христианской школы IV и начала V в., до сих пор еще не было в немецкой литературе полного и обстоятельного сочинения. 119 Пополнить этот пробел и взял на себя проф. Кин. Кин и раньше занимался историей Антиохийской школы; ему принадлежит сочинение об Антиохийской школе на экзегетической почве. Настоящее сочинение представляет лишь подробное развитие тех же воззрений, какие высказаны им в прежнем сочинении. Кин отличается мягкостью суждений о Феодоре, не имея, однако же, к нему ни малейшего пристрастия. Под пером Кина воззрения Феодора представляются не настолько нетерпимыми, рационалистическими и противохристианскими, насколько они представляются в других исследованиях, в особенности кратких. Многие крайности Феодора сглаживаются благодаря тому, что Кин нередко доказывает, что рядом с крайними воззрениями у Феодора встречаются воззрения на один и тот же вопрос более умеренные и правильные. Кин изображает Феодора как экзегета, но это не мешает ему сообщить довольно обстоятельные сведения о нем как о богослове вообще. Правда, сочинение дает мало нового, но все же оно очень полезно, как обстоятельный труд. Сочинение частью посвящено раскрытию исторического значения Феодора, частью же посвящено изображению личности и деятельности малоизвестного писателя VI в. – Юнилия Африканского. Эти две личности потому соединены в одном сочинении, что, как показывает настоящее исследование Кина, Юнилий был верным учеником Феодора, будучи очень близок к нему по своим экзегетическим приемам и вообще богословским воззрениям. Это сравнение Феодора и Юнилия сделано Кином очень внимательно и вполне достигает своей цели. Полихроний, брат Феодора Мопсуеетийсоого (Polychronius, Bruder Theodors von Mopsuestia und Bischop von Apamea, von Bardenhewer. Freiburgs-im-Br., 1879). |
| Нек-рые книги, входящие в списки неканонических книг ВЗ в др. Церквах, в сир. традиции могли не включаться в списки книг ВЗ: Книги Иудифи, Товита, дополнения к Книгам Есфири, Маккавейским, премудрости Соломона, прор. Варуха, Послание Иеремии, дополнения к Книге прор. Даниила (Сусанна, Вил и дракон). Бельг. ученый Ж. К. Халевик, посвятивший этой проблеме специальное исследование, предлагает в качестве ориентира выбрать сочинение Юнилия Африканского (VI в.) «Руководство для чтения священных книг» (Instituta regularia divinae legis), к-рое, по-видимому, свидетельствует о каноне, принятом в Нисибинской школе в нач. VI в. ( Haelewyck. 2008). Согласно Юнилию, неоспоримым каноническим статусом обладают Пятикнижие, Книги Иисуса Навина, Судей Израилевых, Руфь, 1-4-я Книги Царств, Псалтирь, 12 малых пророков, Книги пророков Исаии, Иеремии, Иезекииля, Даниила, Притчей Соломоновых, премудрости Иисуса, сына Сирахова и Екклесиаста. Возможно, что упоминание Книг пророков Иеремии и Даниила подразумевает присутствие в каноне также и известных дополнений к ним (Книги прор. Варуха, Послания Иеремии, рассказы о Сусанне, Виле и драконе). К числу неканонических книг, по сообщению Юнилия, относятся: 1-2-я Книги Паралипоменон, Книги Иова, Товита, Ездры-Неемии, Иудифи, Есфири, 1-я и 2-я Маккавейские, а также Книги Песни Песней Соломона и премудрости Соломона. Как предполагает Халевик, исключение из канона 1-й и 2-й Книг Паралипоменон, Книги Ездры-Неемии, Есфири, Иова и Песни Песней Соломона может быть связано с авторитетным в Нисибинской школе мнением Феодора Мопсуестийского, который, основываясь на решении Антиохийской Церкви не включать в канон 1-2-ю книги Паралипоменон и Книгу Иова, добавил в список неканонических книг еще и Книги Ездры-Неемии, Есфири и Песни Песней Соломона (Ibid. P. 165). Однако сир. кодексы Библии включают и некоторые др. книги, не упомянутые Юнилием. Один из древнейших кодексов, хранящийся в Амброзианской б-ке в Милане (VII в.), содержит помимо Послания Иеремии, Книги прор. |
| 50 Курбатов Г. Л. Ранневизантийские портреты. К истории общественно-политической мысли. Л., 1991. С. 257. 58 Спасский A. A. История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов. 2-е изд. Репринт. Сергиев Посад, 1914. С. 167. 59 Сидоров А. И. Богословские школы Древней Церкви//Православная энциклопедия/Под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. T. V. М., 2002. С. 527. 61 Kihn H. Die Bedeutung der antiochenischen Schule auf dem exegetischen Gebiet. Weissenburg, 1866. S. 41. 62 Nelz H. R. Die theologischen Schulen der morgenländischen Kirchen während der sieben ersten christlichen Jahrhunderte in ihrer Bedeutung für die Ausbildung des Klerus. Bonn, 1916. S. 48. 63 Не случайно произведение бл. Августина под названием «О христианской науке» (De Doctrina Christiana) посвящено именно экзегетике. 67 Young F. M. Biblical Exegesis and the Formation of Christian Culture. Cambridge, 1997. P. 152. 68 Fabini T. The Lion and the Lamb, Figuralism and Fulfilment in the Bible, Art and Literature. London, 1992. 72 См.: Саврей В. Я. Александрийская школа в истории философско-богословской мысли. М., 2006. С. 532–538. 75 Cameron A. Christianity and the Rhetoric of Empire. The Development of Christian Discourse. Berkeley, 1991. P. 157. 77 В классификации Юнилия Африканского (VI в. по Р. Х.) различаются книги исторические, пророческие, приточные и учительные. При этом к приточным (proverbialis) он относит только тексты корпуса Премудрости. 80 Понимание принципиальной неполноты формальных систем неизбежно приводит к выводу, что элемент веры лежит в основе любого целостного миросозерцания. 82 См.: Лебедев А. П. Вселенские Соборы IV и V веков. СПб., 2004; Спасский A. A. История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов. 2-е изд. Репринт. Сергиев Посад, 1914; Sellers R. V. Two Ancient Christologies. A Study in the Christological Thought of the Schools of Alexandria and Antioch in the Early History of Christian Teaching. London, 1940. 84 Греч. ρος граница, предел, определение. Так назывались итоговые документы Соборов по вопросам вероучения. |
| 3) сначала различие между промыслом общим (generalis) и частным (specialis). Затем он говорит о каждом виде управления миром в отдельности, останавливаясь с особенным внимамем на gubernatio specialis. Этот последний вид управления Миром состоит, по рассуждению Юнилия, в управлении Богом ангелами и людьми, в управлении людьми через ангелов, и в управлении людьми через людей – же (гл. 5). Ангелами и людьми Бог управляет посредством закона-внутреннего и внешнего (гл. 6). Внешний закон, по терминологии Юнилия, есть закон дел (lex per opera) и закон слов (lex per yerba). Под «Законом дел» разумеются, при этом, награды и наказания, побуждающие к добру или устрашению от делания зла (гл. 7); под законом слов-различные заповеди, из которых одни, как заповеди о любви к Богу и ближнему, .неизменны и вечны, а другие, – как, заповедь об обрезании, временны (гл. 8). – О следующих, двух видах gubernatio specialis, об управлении через ангелов и людей сделаны у Юнилия только краткие замечания (гл. 9 и 10), после которых он более пространно рассуждает о свойствах управляемых Богом тварей (гл. 11) и о свободе воли (гл. 12 и 13). Третьим предметом библейского учения, по руководству Юнилия, служит Мир будущий (futurum saeculum). Будущий Мир (гл. 14) изображается в Библии, когда говорится о призвании отдельных лиц или целых народов (acceptio sive vocatio), когда представляется образ будущего (figura), когда излагается прямое предсказание о будущем (praedictio) или описывается исполнение предсказанного (effectus vel exitus praedictorum). С этих четырех пунктов и обозревает Юнилий содержание библейских книг в третьей части своего руководства. Под призванием или избранием он разумеет проявление особенной милости Божией к некоторым лицам или народам, которых Бог приближает к себе ближе, чем остальных, и с которыми Он вступает в Завет. Юнилий находит в Библии повествование о десяти избраных: Авраама, Исаака, Иакова и двенадцати происшедших от него патриархов, колена Иудина, всего народа еврейского в Египте, Давида, дома Давидова, народа еврейского при возвращении из плена, об избрании Господа Иисуса Христа по плоти, наконец, об избрании всех народов через воплощение Спасителя. |
| В Низибийской школе, для которой первоначально предназначалось изданное Юнилием руководство, личность Феодора Мопсуестского и его воззрения пользовались величайшим авторитетом. Он считался учителем учителей, морем премудрости, экзегетом κατ’ ξοχν . В Сирской церкви было обязательным – следовать всецело комментариям Феодора, уклонение от него признавалось ересью и наказывалось анафемой 7 . Естественно, поэтому, что Павел, первый автор рассматриваемого нами сочинения, примкнул в своих воззрениях к знаменитому епископу. Путем тщательного исследования Кин доказал родство сочинения De partibus legis divinae с творениями Феодора во всех существенных пунктах 8 . В частности, Юнилий следует Феодору в воззрениях на канон, в учении о Троице и Лице Иисуса Христа, в различении двух состояний Мира, в определении прообразов и пророчеств, наконец, в истолковании мессианских мест. Однако – же должно сказать, что крайности богословия Феодора ясно выступают у Юнилия только в его трактате о каноне, где, как мы видели, вопреки общему церковному мнению, исключены из канона кн. Иова, Песнь Песней, 2 Парал., кн. Ездры-Неемии, Есфирь и семь книг новозаветных. В других же случаях о согласии Юнилия с отвергнутыми церковью воззрениями Феодора Мопсуестского можно только делать заключения. Так, когда Юнилий подчеркивает, напр., что Бог называется Отцом в двояком смысле, как Отец Сына и как Отец всех людей (I, 15), то в этом нельзя не видеть отражение того утверждения Феодора, что в Ветхом Завете не было учения о Троице, и Бог назывался Отцом не в тринитарном смысле. Равным образом, когда Юнилий в П, 22 и 28, приводя пророчества о Христе и призвании язычников, не упоминает о Мих. 4, 1–3 ; Зах. .11, 4 и 9; Агг. 2, 1 –10 , Мал. 3, 2–5 , то ясно, что и в этом случае он стоит под влиянием экзегесиса Феодора, отвергавшего мессианский смысл многих пророческих изречений. Но, повторяем, крайности богословствования Феодора у Юнилия не выступают ясно, и этим объясняется то, что книга знаменитого африканца могла служить долгое время учебными руководством в латинских школах. |
| От истории Юнилий переходит в гл. 4-й к следующему виду речи – пророчеству и прежде всего дает определение пророчества. Пророчество, по нему, есть «откровение по божественному вдохновению вещей сокровенных – прошедших, или настоящих или будущих». В качестве примера пророчества о прошедшем Юнилий указывает слова – Псал. 32, 6; 148, 5 ; Быт. 1, 1 ; пророчество о настоящем он видит в обличении Елисеем Гиезия ( 4Цар. 5, 26 ) и ап. Петром Анании и Сапфиры ( Деян. 5, 3 ); для примера пророчества о будущем приводит слова Ис. 7, 14 . К числу пророческих канонических книг так же, как к истории, Юнилий относит 17: кн. Псалмов и 16 пророческих. К этому же отделу Юнилий причисляет и Апокалипсис Иоанна, но замечает, что о нем «доселе еще существуют сомнения». Под именем «приточного вида», species proverbialis, о котором трактуется в 5 гл., Юнилий разумеет «фигуральное изречение, говорящее одно, а значущее другое и увещающее в настоящем времени». Этот вид речи, но мнению Юнилия, содержится только в двух канонических книгах: в кн. Притчей Соломона и Притчей Иисуса, сына Сирахова. «Присоединяют же некоторые», добавляет он, «книгу, которая называется Премудрости (sapientiae), и: Песнь Песней“. Дальнейшая часть главы содержит замечания об особенностях притчи и о способах отыскания аллегории. Наконец, посдний вид речи в Св. Писании есть, по руководству Юнилия, «простое учение», simplex doctrina 6 . К этому виду Юнилий относит опять 17 книг: Екклис., 14 Посланий ап. Павла, 1 Петра и 1 Иоанна, каковыя считает каноническими. На ряду с этими книгам, Юнилий называет, как „присоединяемые весьма многими“, к doctrina simplex пять соборных апостольских посланий: Иак., 2 Петр., Иуды, 2 и 3 Иоанна. После рассмотрения species dictienis, Юнилий в гл. 7 переходить к раскрытию следующих пунктов, намеченных им выше, и говорит сначала (гл. 7) об авторитете Писаний (auctoritas scripturarum). «Совершенный авторитет» (perfecta auctoritas), по его разъяснению, имеют те книги, которые при обозрении отдельных форм речи исчислены безусловно (absolute), как канонические. „Средний авторитет“ (media auctoritas) принадлежит книгам, о которых сказано, что они присоединяются большинством. Все остальные книги не имеют никакого авторитета (nullius auctoritatis sunt). |
| —176— Ординарного профессора М.Д. Муретова о сочинении студента Сахарова Сергея: «Судьбы послания к Евреям в древней Церкви (I–V вв.)». «После кратких предварительных замечаний о задаче, цели, характере и пособиях своего труда, автор рассматривает свидетельства о послании к Евреям в таком порядке: сначала – 2-го послания Ап. Петра, Мужей Апостольских (1-е послание Климента Римского , Пастырь Ермы, послания Игнатия Богоносца и Поликарпа Смирнского ), Иустина, Сирского перевода (Пешита), – потом: Пантена, Климента, Оригена (древне-александрийская Церковь ), Евсевия Кесарийского (последователя Оригена в определении новозаветного канона), Василия Великого , Григория Богослова , Григория Нисского , Амфилохия Иконийского ( Церковь Каппадокийская), – послания Церкви Антиохийской к Павлу Самосатскому, Мефодия Патарского , Кирилла Иерусалимского , Иоанна Златоуста , Феодорита Кирского , Иакова Низибийского , Ефрема Сирина , Косьмы Индикоплевта, Юнилия (Антиохийско-Сирийская Церковь ), Афанасия, Дидима, Макария, Кирилла, Марка аскета, Евфимия (позднейшая Александрийская Церковь), – и, наконец, Церкви Западной: Иринея, Тертуллиана , Мураториева фрагмента, Ипполита, стихометрии в кларомонтанском кодексе, Киприана, Зенона Веронского , Викторина, Илария Пуатьесского, Амвросия Медиоланского , Руфина и особенно – Иеронима и Августина. Общие и главные недостатки сочинения: 1) Невыясненность ближайшей задачи труда. Вместо того, чтобы по порядку хронологическо-топографическому (по местным церквам и по порядку времени) сообщать (конечно, в подлиннике и в точном переводе) и обследовать свидетельства о послании к Евреям, автор задается желанием уяснять эти свидетельства в связи не только с общими воззрениями каждого свидетеля, но и с общим характером данной среды и известной эпохи, – задача, хотя и весьма величественная, трудно выполнимая не только для ищущего кандидатской степени, но и для опытного ученого, и не только в отношении ко всем церквам первых пяти веков, но и в отношении к одному веку или одной церкви, даже одному писателю (напр. Тертуллиану , Оригену и др.). Понятно, что решение такой невозможно-широкой задачи у автора исчерпывается ненужными и голословными фразами, только затемняющими значение свидетельств и увеличивающими объем сочинения. |
| О. Иванцов своими замечаниями о Феодоре (вследствие какого-то нерасположения и неблаговоления к антиохийской школе) хочет внушить мысль, что Феодора мы не знаем и знать не можем, но, как видим, о. Иванцов дает ложное представление о Феодоре. «Направление этой (антиохийской) школы, продолжает свою речь критик, наиболее известно по писаниям двух учителей церкви, вышедших из нее – Иоанна Златоустог о и Феодорита Кирского » (27). Само по себе верное замечание о. Иванцова может вести, однако ж, к неверным заключениям о том, кого следует считать выразительнейшим представителем антиохийской школы. Читатель может подумать, что Златоустый и Феодорит составляют главных вождей и выразителей школы. Но это представление неверное. Носителем идей в их характеристическом виде считают не этих лиц, а Феодора Мопсуетского. То не беда, что от Феодора сохранилось сравнительно немного сочинений, несравненно меньше, чем от Златоустого и Феодорита. Центр школы составляет Феодор, в его сочинениях отпечатлелись свойства школы в наибольшей свежести и типичности. Как нельзя сказать, что направление александрийской школы «нам наиболее известно» по писаниям Афанасия, Василия Великого и Григория Богослова , точно так же нельзя утверждать и относительно антиохийской школы, что направление это известно наиболее по писаниям Златоустого и Феодорита. Как столпом александрийской школы считается Ориген , так столпом антиохийской школы – Феодор. В его (Феодора) писаниях и деятельности наиболее отразился характер школы, он был главным глашатаем ее идей, из его сочинений и деятельности и, может быть, наиболее известно это направление. Писатели, принадлежавшие к антиохийской школе, и жившие до Феодора, подготовляли ту почву, на которой раскрылось богословствование Феодора, а писатели, жившие одновременно с ним, и последовавшие за ним в порядке времени, отражали далеко не вполне характер антиохийской школы, каковы и были Златоуст и Феодорит (исключение представляет Несторий, который, довольно верно, но не толково следовал доктринам Феодора). Чем была антиохийская школа, судят об этом по сочинениям Феодора, а во что она превратилась в трудах других антиохийцев, что от нее осталось, об этом заключают по сочинениям Златоустого и Феодорита. А для этого сравнивают этих продолжателей антиохийской школы с ее главой (Феодором), как и делают в науке (Ферстер сравнивает Златоуста с Феодором, а Кин Юнилия с тем же Феодором по воззрениям). Деятельность Златоустого и Феодорита составляют новый период в истории этой школы, выражающий ее уже не вполне, и сближающий ее со школой александрийской, разумеется до известной степени. |
|
|
