| Вся эта «сокрушительная» для консерваторов аргументация есть плод какого то недомыслия со стороны г. Тареева. Неужели наш критик не замечает, что в буквальный древне-славянский перевод он влагает ту мысль, какая ему желательна и какая в нем вовсе прямо не дана? Неужели не замечает?.. Проф. Тареев явно путает: древне-славянский перевод является несокрушимой опорой то для его объяснения, то для его перевода. А, ведь, есть же различие между объяснением и переводом. «Яко ложь есть и отецъ его». Ни откуда не видно, что «яко» не имеет здесь кавзального значения, и это «непосредственно очевидно» только для нашего критика, приступающего к толкованию древне-славянского перевода с известной уже предзанятой мыслью; ни откуда не видно, что «ложь» (т.е. лживый, лжец) в древне-слав. переводе есть предикат, а «отец его» – субъект речи: это опять своеобразное толкование. Этим своим толкованием проф. Тареев так увлекся, что даже опускает «есть» (в Новом Завете митроп. Алексия, как и в Остром. и Миросл., читается: «ложь есть и отец его») и прямо заявляет, что древне-славянский перевод означает: «что лжив и отец его». Вся эта сокрушительная для нас консерваторов аргументация г. Тареева походит на следующую: несокрушимую основу для своего объяснения Ин.8:44 я нашел в греч. тексте, где стоит: «τι ψεστης στι κα πατρ ατο». Ничего не преувеличиваем!... А вот что сокрушительно, действительно сокрушительно, для проф. Тареева, и тут уже никакое его хитросплетение не поможет: в Новом Завете св. м. Алексия стоит: «зане ложь есть и отец его» (стран. 46). Неужели «зане» не имеет кавзального значения, и можно ли после этого давать древне-славянскому переводу данного места то толкование, какое находим у нашего критика?... Вся аргументация проф. Тареева разрывается, как паутина. Выходит, что он допустил здесь крупный недосмотр, а, быть может, что-нибудь и большее. Для него является положительным открытием, сообщенным ему другими, что в древне-славянских переводах стоит: «отец его», а между тем это чтение отмечено и в Синодальном издании: «Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа на четырех языках». |
| Каждому, и не читающему дальше статьи, «непосредственно очевидно», что понятию «неверность» (неправедность) г. Тареев ухитрится придать какой-то особенный здесь смысл. Какой же именно? Заметивши, что οκονμος τς δικας и μαμωνς τς δικας нужно переводить: «домостроитель неверный (неправедный)» и «богатство неверное (неправедное)» и что τς δικας должно быть объясняемо одинаково в применении к управителю и в применении к богатству, – при чем в объяснении нужно идти от известного к неизвестному, от образа к обозначаемому, т.е. от управителя к богатству, – автор разъясняет, что «управитель неверный» – это управитель, «не оправдывающий доверия господина, не верный интересам имения, которое ему было вверено». А в приложении к богатству, – не к лицу, как управитель, а к вещи, – τς δικας получает такой смысл: «богатство неверное, т.е. интересам которого оказывают неверность, которое расточают? Но лучше, по мнению Тареева, τς δικας при μαμωνς передать так: «богатство неверности, мамона неверности (=неверность богатству)». «Управитель – неверный, так как не соблюдает интересов имения, не приумножает его, расточает, и богатство есть мамона неверности, так как (?) не соблюдают его интересов, расточают его». «Притча научает: как неверный управитель был догадлив в своем роде, так мы должны приобретать себе вечные обители мамоной неверности, т.е. неверностью интересам богатства». Не завидуем мы этой логике проф.Тареева, безмерно превосходящей «логику учебников». Вот соотношение понятий, указываемое нашим критиком: богатство неверное=богатство неверности=неверность богатству. Не хитросплетение ли это?.. Какой, спрашивается, genitiv. τς δικας? Так как вместо «неверность» можно поставить: «неправедность» или «небрежность», «нерадивость», то получаем: «богатство неправедное»=«богатство неправедности»=«неправедность (с нашей стороны) в отношении к богатству; или: «богатство небрежное=«богатство небрежности»=небрежность наша к богатству». И после этого г. Тареев просит нас разъяснить, что такое натуральное толкование!.. |
| Подобного толкования τς δικας никто никогда не проводил и, мы уверены, никто и не будет проводить. Что получается, если данный способ изъяснения проф.Тареева применить к однородным по строю выражениям, напр., πλοτος (τ πλοτος) τς δξης? Получается не «богатство славы», т.е. полнота славы, а «слава (с нашей стороны) богатству»... Мамона неправды может означать богатство неправедное (т.е. обманчивое), или богатство, стяжанное неправдою, или богатство, ведущее к неправде, – с которым растет, умножается неправда, но – никогда не может иметь значения: «неверность (с нашей стороны) богатству», его интересам. Тут никакое упорство не должно иметь места. В словах: «похвали господин домостроителя неправедного, яко мудре сотвори» сила речи падает не на слове «неправедного», а – «яко мудре сотвори»: похвалил, при его неверности, или не смотря на его неверность, за его догадливость, подражать которой в методике действования должны христиане. Свое явное хитросплетение г. Тареев думает оправдать свойственной Евангелию «смелостью мысли», «свободой переходов», «следующих логик идей, а не логик слов». Вот «смелый» переход, по мнению Тареева, от Лк.16:9 к Лк.16:10 : «приобретайте себе друзей неверностью богатству... верный в малом и во многом верен» и пр. Идея такая: неверность богатству есть высшая верность Богу». Понимайте, как знаете!... Это, видите ли, «смелость переходов»!... Только что была речь о неверности богатству, а далее следует: «верный в малом (т.е. верный в богатстве земном) и во многом (т.е. в благах вечных) верен». Г. Тареева с его презрением к «дешевому благочестию» и «логике учебников» ничто не смущает. Он не изъясняет нам Евангельский текст, а явно насилует его, применительно к своему «своеобразному» толкованию. Каждому «непосредственно очевидно», что, при указанном понимании μαμωνς τς δικας г. Тареев встречался с необыкновенной трудностью, какой нужно придать смысл ν τ δκ μαμων в Лк.16:11 . Но он преодолевает эту трудность легко, со свойственною ему «смелостью переходов». |
| Как видно, приведенное толкование страдает большей неопределенностью. Во-первых, без всякого основания γασται понимается в смысле нравственного освящения, а γι στιν – в значении благодатного освящения, тогда как оба выражения имеют несомненно один смысл. Во-вторых, произвольно придается словам γι στιν значение будущего, и при том несомненного будущего, тогда как на эту несомненность ничем в тексте не указано, и сам автор отказывается от своего толкования, когда прибавляет, что святость могла быть настоящим свойством тех детей смешаннаго брака, которые были крещены. В-третьих, автор совершенно ненатурально (следуя, быть может, Hardy, Le Baptême des enfants, 1882) истолковывает πε ρα – «иначе бо» и дал в смысле второго самостоятельного практического основания для предшествующей мысли Апостола (ст. 13:14); на самом деле слова эти служат обоснованием непосредственно предшествующего, выраженного Апостолом с такою силою: «ибо неверующий муж освящается женой верующей, и жена неверующая освящается мужем верующим», и относить их к μ φιτω 13 ст. будет явным произволом. И нельзя не заметить, сколько предположений, при своем толковании, нагромождает автор: «а теперь – при вашей совместной согласной жизни, они (т.е. дети) святы, т.е. благодатное освящение их вполне обеспечено христианским влиянием верующего супруга, при отсутствии противодействия супруга неверующего, нравственное влияние которого на детей не могло идти в данном случае, при некоторой освященности самого неверующего, в разрез с влиянием христианским». Но это «отсутствие противодействия», «некоторую освященность» опять в тексте рассматриваемого места нет никакого указания и все это свободно примышляется. О.Бургов вооружается против весьма распространенного, и в древнее, и в новое время, так называемого ритуального понимания данных слов Апостола, которое придает γασται значение: «не нечисть», «не оскверняется», а γι στιν изъясняет в смысле: «не нечисты». «Простое категорическое указание Апостола – говорит автор – что в брачном общении верующего супруга с неверующим нет и не может быть нечистоты, не могло иметь значения основания для предшествующей мысли Апостола». 9 Этим своим категорическим, заявлением и довольствуется автор, ни чем его не подтверждая. А в действительности затруднение коринфян именно в том и состояло, не оскверняется ли христианский супруг, продолжая свое брачное общение с неверующим супругом, – язычником, или иудеем, – не нечист ли такой брак, и это именно затруднение и разрешает св.Апостол, указывая на чистоту смешанных браков. «Ритуальное» понимание данных слов наиболее, по-нашему мнению, оправдывается текстом; κϑαρτα показывает, что γασται и για нельзя понимать в строго буквальном смысле. Необходимо только это понимание восполнить насколько возможно, внутренним моментом. |
| Необходимо укреплять идеальные основы жизни. Нужно беспочвенный космополитизм заменить здоровым национальным началом. Всячески нужно прояснять исторические основы христианства и его влияние на жизнь человечества. Художественные пошлости социал-демократической утопии должны быть всячески устраняемы. Факт ужасающий, что рабочие на бывшем недавно съезде против алкоголизма открыто вооружались против религии и нравственности, как факторов народного оздоровления. Вот плоды социал-демократических идей! На место слова гнилого нужно дать слово здоровое, имеющее в виду назидание ближнего. Народ жаждет духовного хлеба, но его мнимые радетели вместо хлеба часто дают камень в форме разных безбожных и безнравственных листков и брошюр. Покаянные слезы некоторых из наших интеллигентов, которые они принесли в сборнике „Вехи“, есть без сомнения утешительный факт, говорящий о духовном отрезвлении, и разобщение интеллигенции от народа, его верований, чаяний и упований, быть может, начинает постепенно сглаживаться. Мы уже раньше говорили, что с особенной заботливостью нужно относиться к нашим детям и нашему вообще юношеству. Религиозно-нравственное воспитание должно быть положено во главу угла; добрая закваска будет давать себя чувствовать на всю жизнь. Ныне школа жалуется на семью, а семья – на школу, и есть, бесспорно, основания для жалоб. Школа не должна, конечно, разрушать того хорошего, что дала семья, но и семья не должна думать, что с отдачею детей в школу ее роль окончилась и все недостатки детей взваливать только на школу. Между семьей и школой должно быть взаимное содружество; основы религиозно-нравственного воспитания полагаются несомненно в семье. Вера, как психологическое явление, имеет самостоятельное значение и ничем другим не может быть заменена. Вера христианская есть акт благодатный. Некоторые из верующих стали неверующими,– по указанной нами раньше причине. Но еще чаще неверующими бывают потому, что никогда не веровали, никогда не пережили и не перечувствовали сладостного акта веры. |
| „Люди ученые не верят“. Говорят, что неверующими делает человека наука, так что выходит, что вера есть достояние только людей простых, необразованных. Если бы это была правда, мы наблюдали бы печальнейшее явление: человек умножает свое знание для того, чтобы, в конце концов, разбить свое существование, потерять целостность и единство своего духа, носить в себе самую страшную мучительную дисгармонию. Но, к счастью, это не так: не наука, как наука, плодит неверие, а только наука односторонняя, которая изучает исключительно то, что можно видеть, осязать, в чем можно опытно убедиться, и дальше этого не видеть. Верно, что чистые математики, чистые естественники, чистые физики или химики не один раз являются неверующими, но это потому, что их знание слишком сужено, носит слишком специальный характер; необходимо расширение умственного кругозора. По словам знаменитого французского ученого Бертело, есть науки положительные и есть науки идеальные, т.е. имеющие своим предметом область идеального, сверхчувственного. Положительная наука, изучающая только явления, не должна выступать за свои пределы и решать вопросы, не подлежащие ее ведению. Нет ничего несправедливее заключения: „Этого я не понимаю, это не вмещается в мое мышление, а, следовательно, это и не существует“. „Есть, мой друг, Горацио, много таких вещей, о которых и не снилось древним мудрецам“. Твердят часто: «Наука, наука!.. Последнее слово науки!..» Наука стала каким-то идолом. Никто, конечно, не отрицает науки и ее великой важности, но нельзя и переоценивать ее значения. Существует область, выходящая за пределы точного знания, – область веры, сверхчувственного, небесного, духовного; человек совершенно увял бы, если бы не было этой идеальной области. Мы высоко ценим положительную науку, понимаем ее значение для жизни, но нельзя забывать, что выводы ее так часто бывают шатки, колеблются, друг другу противоречат, и потому, во имя положительной науки, ни в каком случае нельзя отвергать вековечные религиозные истины. Сама ведь наука часто опирается, как известно, на вере, т. е. на таких предпосылках, которые не могут быть научно доказаны, как, например, происхождение жизни, существование атомов и т.п. Истинный ученый знает пределы своей научной области, которых он не должен переходить; он не переступает положительной научной границы и из положительного ученого не становится метафизиком. Он не вправе отвергать того, к чему категории научного мышления сами не имеют приложения. Он останавливается пред этою высшею областью, решение ее вопросов предоставляя другим наукам, дающим конечное объяснение изучаемых им фактов. |
| К чему здесь этот „релятивизм“? Из того, что мною что-то принимается, как религиозная истина, не следует, что и на самом деле это есть подлинная религиозная истина. Если не все науки одинаковы по своей важности, по своему развивающему влиянию, по своему содействию прогрессу человечества, не все искусства одинаково воплощают человеческие идеалы, то почему же все религии одинаково выражают религиозные идеи, так что не может быть здесь менее совершенного и более совершенного? В области религии никто не может заставить предпочесть то, что предпочитает другой, но это не значит, что здесь везде одинаковое совершенство. Та религия выше, которая духовнее, а с духовностью христианства ничто не может идти в сравнение. Это – религия богочеловечества, богочеловеческих идеалов; в ней человек возвышен на недосягаемую высоту; он сын Божий, он может взывать: «Авва Отче» ( Гал.4:6 ); ни одна религия не ставит так высоко личность человека, как христианство . Вся европейская культура созревала и выросла на почве христианства, под его живительным влиянием. К чему же эти современные теософические речи о равенстве всех религий: и буддизма, и магометанства, и иудейства, и христианства? К чему речи о свободе перехода из христианства в магометанство? Это все равно, что сказали бы: „каждый может свободно переменить здоровую атмосферу на нездоровую“. Есть ли смысл в таком указании? Безразличие ко всем верам плодит собою одно только неверие; ибо нельзя дорожить тем, что, как ветхую, поношенную одежду, всегда можно легко заменить чем-нибудь новым. Плодят неверие и современные «богоискатели», и «богостроители», наподобие М. Горького. Они все, подобно язычникам, ищут Бога, а Бог явился нам в лице Единородного Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа. «Мы видели славу Его, как Единородного от Отца» ( Ин.1:14 ). «Видевший Меня, видел Отца» ( Ин.14:9 ). «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу» ( Фил.2:6 ). «Великая благочестия тайна: Бог явился во плоти» ( 1Тим.3:16 ). А они все ищут Бога!.. |
| Оно стремится соединить христианство с язычеством, Бога христианского и богов языческих, Голгофу с Олимпом, культ креста и культ плоти. Такой синтез явится будто бы высшею ступенью религиозного сознания, но невозможно примирять непримиримое. «Кое общение свету ко тьме?» ( 2Кор.6:14 )? Дуализм духа и плоти устраняется не их синтезом, а подчинением плоти духу, или преображением плоти. И Евангелие нигде не говорит о «святой плоти», а учит о святости тела. Как бы сознавая это, всячески утончают плоть и превращают ее в какой-то метафизический феномен, в „духовную плоть“. Но что же тогда остается от желаемого синтеза духа и плоти? Удерживаются ли при нем тезис и антитезис в их самостоятельности? Не подчиняется ли земля небу, как и должно быть?.. Обычно говорят, что „историческое христианство “ враждебно относилось к культуре, науке, искусству, а отсюда и возникает необходимость синтеза духа и плоти». По многу раз уже разъяснялось, что „историческое христианство не вмещается в рамки аскетической, уединенной от мира святости; ведь вполне очевидно, что историческое христианство стремилось освятить историю и общественность“ 6 . Не нужно никогда забывать, что „Христос имеет в виду не одну только действительную социальную жизнь, не просто естественную или в пределах этого мира протекающую жизнь индивидуума“; Он указывает на нечто, стоящее выше и вне этих границ; Он зовет, человека к высшей духовной цели существования. Все поведение человека должно быть направлено к достижению этой цели. Наша жизнь должна быть преобразована в высшую духовную форму жизни; цель морального действия заключается в том, чтобы создать новое духовное человечество: „должно нам родиться свыше“: «рожденное от Духа есть дух» ( Ин.3:6 ). 7 Таковы разнообразные причины современного неверия. Что делать? Необходимо всячески распространять свет христианского просвещения, который может изгнать тьму неверия. Учительная деятельность Церкви и православных религиозно-просветительных обществ должна быть ныне особенно напряженной, и этой деятельности нужно всячески содействовать и ее облегчать. |
| Ослабели в нас высокие христианские заветы. Ныне уже говорят: для чего терпение? Не терпеть нужно, а всячески бороться, ибо вся жизнь есть борьба; терпение – это признак слабости и малодушия; христианство много повредило и вредит своим учением о терпении, ибо оно побуждает признавать и утверждать то, с чем ни в каком случае нельзя мириться, и таким образом оно содействовало и ныне содействует ослаблению, застою жизни. Такой взгляд на христианское терпение вытекает из крайнего непонимания Христова учения. Терпение христианское не есть состояние какого-то ничего неделания, совершенно безразличного отношения ко всему совершающемуся вокруг нас, состояние какого-то самодовлеющего спокойствия. Все терпеть, со всем мириться, все одобрять, со всем соглашаться – это вовсе не значит терпеть по-христиански. Христианин мирится не со злом, его окружающим, в какой бы форме оно ни проявлялось, а он терпит и примиряется с теми страданиями, которые причиняет ему зло. И это он делает, чтобы победить зло, с корнем его исторгнуть. Необходимый путь борьбы со злом и торжества добра над злом – это путь скорби и страданий, – таков закон нравственной жизни, от которого христианин не должен уклоняться. Пусть меня гонят, преследуют, злословят, порочат мое доброе имя... Что же? Должен ли я сделать уступки злу, примириться с ним? Нет, я обязан продолжать борьбу, и за это страдать, и при большем еще страдании все-таки не ослабевать, не падать духом. Погибельно зло и блаженно мое страдание!... Не мирюсь с тьмою и переношу все, что она мне причиняет, чтобы придти к свету. Я уподобляюсь тому, кто всячески борется со свирепыми морскими волнами и не ослабевает, в надежде достигнуть тихой пристани. Таким образом, пусть никто не говорит, что христианское терпение есть признак слабости и малодушия. «Терпение дело совершенно да имать» ( Иак.1:4 ), – оно не есть недеятельность и косность, а величайшее напряжение деятельных сил человека. Слаб, конечно, не тот, кто борется за правду, и за это терпит, а кто, из боязни страдания тотчас же делает уступку злу, готов пожертвовать своими снятыми убеждениями, лишь бы только жилось спокойно и ничего не пришлось потерпеть. Ныне, как известно, ожесточенно борются между собою два совершенно противоположных направления жизни: на одной стороне – вера, на другой – неверие и прямое разрушение веры; на одной – любовь к своему отечеству и к своему народу, на другой – туманная, беспочвенная любовь ко всем, а, в сущности, нелюбовь ни к кому; на одной уважение к нашему вековому историческому наследию, на другой – полное отрицание его. На почве борьбы этих двух противоположных направлений жизни создаются ныне для человека тяжелые страдания, и хвала тем, которые, несмотря на эти страдания, имеющие различную форму, крепко продолжают стоять за высокие начала христианства и народности, ибо неверие окончательно нас губит, утрата народного чувства совершенно нас расслабляет. |
| Всячески нужно избегать злобы сердца, т.е. дурного, недоброжелательного, мстительного отношения к другим. Где имеет место такая настроенность души, там употребляют всякие коварные средства, чтобы повредить другому, подстерегают ближнего своего, как некоторую свою добычу. Но эти коварные средства, чтобы они вернее приводили к намеченной цели, стараются как-нибудь прикрыть, иначе они могут быть обнаружены, а отсюда расточается всякого рода лесть. Но, льстя и унижаясь, чувствуют в то же время свою зависимость от того, кому льстят, считают свое положение худшим по сравнению с положением другого. Поэтому в глаза – лесть, в душе – злоба и зависть, а перед другими, на стороне – клевета и злословие. Этой клеветы и злословия ныне так много, что трудно охранить свою честь, свое доброе христианское имя. Где не могут повредить прямым путем, там пользуются целой совокупностью клеветнических измышлений. Клевета окружает самого честного человека, и трудно ее разоблачить, ибо если ее паутину уничтожают с одной стороны, ее начинают плести с другой. И сколько жизней губит эта клевета и злословие, имеющие свою основу в злобе человеческого сердца!... Покаянию научает нас святой Апостол, когда говорит: «отвергнуви ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу» ( Еф.4:25 ). Ложь безусловно противна существу христианского звания и состояния. В живом теле глаз не может обманывать слух, а слух-зрение, рука-ногу, а нога-руку, а иначе последует полное расстройство жизни тела. Но мы составляем именно тело Христово; отношения между нами должны быть полны любви, искренности, доверия. «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу» ( Еф.4:26,27 ). Тушите в своем сердце гнев, если это не есть гнев святой и праведный, при первом его возникновении; не давайте ему усиливаться, ибо он от лукавого. Если солнце зайдет во гневе нашем, если мы возляжем на ложах своих с гневным чувством на брата своего, то мы не ученики Христовы, не члены Его Тела. |
|
|
