| Вскоре Варлаам скончался и 19 ноября 1192 года был погребен в соборе Преображения Господня. Перед своей кончиной преподобный завещал монастырю села, земли и другие угодья, пожертвованные новгородским князем Ярославом. После кончины преподобного Варлаама Хутынский монастырь богател и разрастался. Среди братии в обители были не только простолюдины, но и новгородские вельможи. Постригаясь в монахи, бояре значительно пополняли монастырскую казну. Однако основным богатством Спасо-Хутынского монастыря оставалось имя Варлаама-чудотворца. Среди чудес, свершенных им при жизни, наиболее известным является предсказание обильного снегопада в первую пятницу Петрова поста. Когда Варлаам стал стар и немощен, он почти не покидал монастыря. Однажды летом новгородцы пригласили старца в гости. На это приглашение святой ответил, что он приедет позже, в первую пятницу Петрова поста, но только в санях и по зимнему пути. К обещанию Варлаама новгородцы отнеслись с недоумением, однако старец сдержал свое слово. Летней ночью на первую пятницу Петрова поста в Великом Новгороде выдался мороз, выпал глубокий снег и Варлаам, как обещал, приехал в гости к новгородцам именно в санях. В память о том событии в Великом Новгороде до 1917 года в первую пятницу Петрова поста ежегодно устраивали крестный ход от Софийского собора к стенам Хутыни. Не меньшую известность получило и другое событие, связанное с преподобным Варлаамом Хутынским. В конце 12 века в Великом Новгороде преступников казнили на мосту через Волхов у Кремля. Однажды на пути к кремлевскому Софийскому собору старец остановил очередную казнь и взял преступника под свое покровительство. Впоследствии этот преступник вел праведную жизнь и раскаялся во всех грехах. В следующий раз Варлаам был остановлен на волховском мосту родителями приговоренного к смерти новгородца. Варлаам не внял их просьбам и прошел мимо, не обратив внимания на их мольбы, и казнь состоялась. Когда старцу задали вопрос, почему он не остановил казнивших в этот раз, Варлаам Хутынский ответил, что на этот раз казнили невинного. Человек невинный, по мнению святого, не нуждался в исправлении на земле и уже мог предстать перед Богом. |
| Осенью 1928 года на межрайонной сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке Киевская монастырская артель «Хлебороб» получила диплом 1-й степени «за культурне ведения промислового городничества, парникового господарства та технику переробки городини». В 1928 году власти требуют закрыть артель. В сентябре 1929 года отбирают из аренды так называемый хутор Васильчикова, но артель на других землях все равно продолжала существовать. От осведомителей в НКВД поступает информация, что монастырь «вагонами грузит с/х продукцию в Ленинград, Харьков и другие города, продает в Киеве на Бессарабском рынке». После этого НКВД принимает решение об аресте руководителей артели. Одного из них, иеромонаха Арефу (Синькова) объявили в «розыск... по СССР.» Остальных успели арестовать. Из 5 арестованных – 4 монаха и председатель артели Когтев Григорий, 1878 г. р. (гражданское лицо). Со всех арестованных взяли подписку о невыезде. Затем они содержались в Киевском ДОПРе. Иеромонах Варлаам (Семисал) был арестован 14 января 1930 г. В следственном деле указано, что о. Варлаам был членом Духовного Собора монастыря. Арестован за «нарушение правил регулирования торговли и проводил антисоветскую агитацию с использованием религиозных предрассудков масс». С этой формулировкой протокол 209/539 особого совещания при коллегии ГПУ УССР от 6 ноября 1930 года Когтев Г. А. и монахи Евтихий (Оробей), Илия (Терещенко), Даниил (Васянович), Варлаам (Семисал) осуждены по ст. 54–10 и 135 УК УССР на три года концлагерей каждый. 501 Сколько лет провел в лагерях отец Варлаам, нам точно неизвестно. В 1940-е, 1950-е годы не принято было об этом писать в анкетах. Указывали либо так: «занимался сельхозработами на родине», как это записано в одной из анкет отца Варлаама, либо что-нибудь подобное. С 1941 года отец Варлаам остается на оккупированной немцами Украине и ведет здесь активную церковную жизнь. В 1942 году он был награжден саном игумена. В 1943 году игумен Варлаам был некоторое время секретарем Управления Донецкой епархии. 502 |
| Варлаам Калабрийский в 1335 г. составил две речи против латинян, которые были произнесены им в императорском дворце. Когда свт. Григорию, который в то время жил на Афоне, пересказали содержание этих речей, он написал два аподиктических трактата «Против латинян», в которых критиковал и Варлаама, не называя его по имени. В это время Варлаам написал ряд антилатинских трактатов; свт. Григорий попросил прислать ему копию и получил трактат Варлаама, посвященный проблеме силлогизмов, в котором утверждается, что нельзя в догматической полемике использовать аподиктические («доказательные», основанные на необходимости) силлогизмы, поскольку в контексте суждений о Боге не может быть использован принцип доказательности. Ознакомившись с трактатом, свт. Григорий написал недоуменное письмо Акиндину, который выступил примирителем между ним и Варлаамом, а затем, получив от него ответ, написал еще одно письмо Акиндину и два письма Варлааму. Позиция свт. Григория заключается в том, что православное учение об исхождении Святого Духа только от Отца вполне доказуемо – из Писания, творений Отцов и опыта святых. Варлаам и свт. Григорий расходились также в понимании статуса «внешних наук» и языческой философии. В начале 1337 г. Варлаам, познакомившись в Фессалониках с монахами-исихастами и ознакомившись с исихастскими сочинениями о молитве, составил несколько трактатов, в которых обвинял исихастов в мессалианстве, а в 1338 г. он подал на них жалобу в Синод, а также Константинопольскому патриарху Иоанну Калеке. Патриарх отверг жалобу Варлаама, однако тот продолжал нападать на исихастов. Свт. Григорий встал на защиту исихастов и сначала вместе с Акиндином пытался примирить Варлаама с монахами, а затем написал первый, а потом второй трактат из трех в составе «Триад в защиту священнобезмолвствующих». После того как Варлаам издал новую редакцию антиисихастских трактатов «Против мессалиан», свт. Григорий добился одобрения и подписания авторитетнейшими афонскими монахами т. н. «Святогорского томоса», в котором были осуждены идеи Варлаама, хотя его имя в томосе не упоминалось. |
| Но ему не хочется не только видеть, даже и слышать про земную славу и богатство, и потому он решился съехать с Москвы в дальний монастырь: слышал он, что есть монастырь в Чернигове, и туда-то он хочет звать с собою Варлаама. Тот отвечал Отрепьеву, что если он жил в Чудове у патриарха, то в Чернигове ему не привыкнуть: черниговский монастырь, по слухам, место неважное. На это Григорий отвечал: «Хочу в Киев, в Печерский монастырь, там старцы многие души свои спасли; а потом, поживя в Киеве, пойдем во святой город Иерусалим ко гробу господню». Варлаам возразил, что Печерский монастырь за рубежом, в Литве, а за рубеж теперь идти трудно. «Вовсе не трудно, – отвечал Григорий, – государь наш взял мир с королем на двадцать два года, и теперь везде просто, застав нет». Тогда Варлаам согласился идти вместе с Отрепьевым: оба монаха поклялись друг другу, что не обманут, и отложили путь до завтра, уговорившись сойтись в Иконном ряду. На другой день в условленном месте Варлаам нашел Отрепьева и с ним третьего спутника: то был чернец Мисаил, а в миру звали его Михайла Повадин, Варлаам знавал его у князя Иван Ивановича Шуйского. Богомольцы счастливо добрались до Новгорода Северского, прожили здесь недолго в Преображенском монастыре и, сыскав провожатого, какого-то отставного монаха, перебрались за границу. В Киеве они были приняты в Печерском монастыре, прожили здесь три недели и отправились в Острог, к тамошнему владельцу князю Константину. Проведши лето в Остроге, Варлаам и Мисаил посланы были князем Константином в Троицкий Дерманский монастырь, но Григорий не пошел туда с ними: он отправился в город Гощу, и скоро товарищи его узнали, что он скинул с себя монашеское платье и в гощинской (арианской) школе учится по-латыни и по-польски. Варлаам ездил из Дерманского монастыря в Острог бить челом князю Константину, чтобы тот велел взять Григория из Гощи и сделать по-старому чернецом, но дворовые люди князя отвечали ему: «Здесь земля вольная: кто в какой вере хочет, в той и живет»; а сам князь сказал: «Вот у меня и сын родной родился в православной вере, а теперь держит латинскую, мне и его не унять». |
| Когда в 1789 году наступило описанное уже «неистовство» в Польше, Варлаам, не согласившийся принести верноподанническую присягу речи посполитой, бежал из пределов Польши в Могилёв и здесь оповестил преосвященного Георгия о «произшествиях в Польше» и об аресте преосвященного Виктора 1198 . Преосвященный Георгий оставил Варлаама до времени в своей епархии, дав ему в управление, за неимением ничего лучшего, захудалый Буйницкий монастырь и в то же время, прося у св. синода дальнейшего указания, как распорядиться участью Варлаама 1199 . При слушании в св. синоде рапорта преосвященного Георгия, Петербургский митрополит Гавриил выразил желание принять Варлаама в свою епархию 1200 . Однако, Варлаам, вероятно, ожидавший, что в Польше вскоре опять наступит спокойствие и ему можно будет вернуться на своё прежнее место, отказался от поездки в Новгородскую епархию, куда его приглашал митрополит Гавриил, объясняясь, что ему необходимо будет вернуться в Виленский монастырь – для сдачи монастырского имущества и получения своего собственного, оставленного там 1201 . Но прошёл целый год, а о возвращении в Вильну нельзя было и думать. Тогда Варлаам, «обремененный всякими нуждами» отправился в Петербург 1202 и выпросил там себе место в епархии митрополита Гавриила, будучи определён настоятелем Новгородского Вяжицкого, а потом Кирилловского монастыря» 1203 и присутствующим в Новгородской консистории 1204 . Когда преосвященный Виктор был освобождён из заключения, Варлаам, кажется, имел в виду тоже вернуться на прежнее своё место в Вильну. В конце лета 1793 года, узнав о какой-то милости, оказанной преосвященным Виктором его брату, Варлаам пишет преосвещенному необычайно красноречивое письмо с поздравлениями, с уверениями в своей преданности и усердии, с благодарностью за брата и с просьбой распорядиться о сбережении некоторых вещей, оставленных Варлаамом в Вильне и Минске в 1789 году. Своё письмо Варлаам заключает так: «Не оставьте, высокопреосвященнейший отец и архипастырь, воззреть отеческим оком и на меня самого лично» 1205 . |
| Возможно, Григорий никогда бы не стал христианским писателем, если бы ему не довелось войти в полемику с Варлаамом Калабрийцем. Варлаам был итальянским греком, воспитанником Запада. По приезде в Константинополь Варлаам сделал молниеносную карьеру, став профессором богословия и советником императора. В это время вновь возобновились попытки объединить восточное и западное христианство, а Варлаам как нельзя лучше подходил для диалога с латинянами. Он был хорошо знаком с культурными особенностями двух частей когда-то единой Римской империи. В связи с предстоящим диалогом Варлаам опубликовал несколько трактатов. Они-то и возмутили афонских монахов. Григорий Палама составил в противовес им «Святогорский томос», под которым подписались все афонские игумены на нескольких языках. Сущность полемики между Варлаамом и Паламой сводилась к теме богопознания. Варлаам утверждал, что человеку недоступно реальное общение с Богом: «Мы не можем участвовать в Божественной жизни. Христос принес в наш мир лишь прощение грехов, своего рода амнистию, и только!» Григорий же, ссылаясь на афонских исихастов, напротив, утверждал, что «во Христе нам открылась возможность Божественной жизни. Бог не есть идея. Он – личный Бог . Общаясь с Ним посредством молитвы, человек способен достигнуть обожения. И когда мы почитаем святых, мы на самом деле чтим Божественное присутствие в том или ином праведнике… Поэтому и в своем ближнем мы можем увидеть Христа». В конце концов, спор был представлен на рассмотрение Собора, который состоялся в Константинополе в 1341 году и осудил Варлаама. Он немедленно покаялся и принес свои сожаления, которые вряд ли были искренними. В тот же вечер Варлаам отплыл в Италию, где вскоре был рукоположен в епископы. Собор 1341 года подтвердил учение Григория Паламы о возможности непосредственного познания Бога. Полное же торжество паламитского богословия последовало только в 1351 году на Константинопольском Соборе, после окончания гражданской войны. Сам же Григорий был поставлен митрополитом Фессалоникийским. |
| Начало исихастских споров относят к 1334 году, когда 2 католических монаха прибыли в Константинополь для дискуссии о догматах между православными и католиками. Подобные дискуссии велись тогда в рамках переговорного процесса с Римо-католической церковью для достижения церковной унии по поручению имп. Андроника III. Одним из участников переговоров со стороны Византии и ярым заступником православных был философ из Калабрии – монах Варлаам. Надышавшись на Западе атмосферой номинализма, он приехал в Константинополь и намеревался активно заниматься философией и богословием, но был привлечен к межцерковной дискуссии. В основе рассуждений Варлаама лежало, с одной стороны, «естественное богословие», с другой, скепсис под влиянием номинализма в познавательные способности человека сферы божественного. Такая позиция, по мнению прот. И. Мейендорфа , неизбежно приводит к «интеллектуальной отчужденности от исторической реальности», «утопизму», созерцанию «мира идей» 141 . При обсуждении филиокве пылкое намерение Варлаама защитить православный догмат об исхождении Святого Духа от Отца привело его к использованию диалектических силлогизмов 142 . Варлаам, опираясь на апофатизм в сочинениях псевдо Дионисия Ареопагита , пришел к выводу об абсолютно недостижимом достоверном знании о Боге. Это в свою очередь повлекло разногласия в православной среде, которые позднее стали называться исихастскими спорами 143 . Варлаам (в миру – Бернардо Массари), несмотря на свое греческое происхождение, будучи уроженцем Калабрии (Южная Италия) 144 , не знал греческого языка и для его изучения незадолго до исихастских споров, в 1328 году, прибыл в Фессалонику. Примерно уже через 2 года, в 1330 году, Варлаам отправился в столицу Византии и вскоре расположил к себе императора Андроника III Палеолога (1328–1341 145 ) и будущего императора Иоанна VI Кантакузина (1341–1354 146 ). В Константинополе Варлаам прослыл искусным оратором, ученым философом, стал преподавателем и впоследствии игуменом монастыря Спасителя Акаталепта. Зимой 1331/1332 года Варлаам в публичном диспуте с Никифором Григорой терпит поражение, удаляется на время на Афон и знакомится с мистическими практиками исихастов. Знакомство с афонским монашеством, вероятно, дало толчок к гносеологическим размышлениям Варлаама, которые после догматической полемики 1334–1335 годов с папскими посланцами вылились в споры об исихазме 147 . |
| Причастившись Святых Христовых Таин, преподобный Никон сказал: «Отнесите меня в светлую храмину, уготованную мне молитвами отца моего! Изыди, душа моя, — тихо промолвил он наконец, — идеже ти уготовано пребывалище; пойди радующися: Христос зовет тя!» Осенив себя крестным знамением, преподобный Никон отошел к Богу 17 ноября 1426 года и после отпевания был погребен близ раки преподобного Сергия. Над могилой преподобного Никона построен около 1560 года каменный храм во имя его. Мощи преподобного Никона почивают здесь под гробницей. Рака великого Сергия отделяется одной каменной стеной от раки ученика его. Близки были друг к другу в земной жизни преподобные Сергий и Никон; близкими остаются и в загробной жизни. Неоднократно они оба вместе являлись и совокупно чудодействовали. Ноябрь 19 Варлаам, Игумен Печерский, преподобный Преподобный Варлаам, игумен Печерский, жил в XI веке в Киеве, был сыном знатного боярина. В доме своих родителей Варлаам получил доброе христианское воспитание и от юности отличался душевной чистотой. С юных лет Варлаам, посещая преподобного Антония († 1073, память 10/23 июля), так увлекся безмятежной благочестивой жизнью Киево–Печерских подвижников, что решился навсегда оставить мир со всеми его прелестями и жить в пещере. Тайный свой помысл он открыл преподобному Антонию, но тот, одобряя благое намерение юноши, заметил, как бы слава мира сего не обратила его из пещеры от монашества вспять. Через день после своей беседы с преподобным Антонием Варлаам оставил родительский дом и даже обрученную невесту свою и, одевшись в пышные одежды, с великолепной свитой, на богато убранном коне подъехал к пещере преподобного Антония. Кроткие иноки вышли навстречу вельможе и с поклоном и почетом приняли его. Варлаам, сошедши с коня в поклонившись до земли преподобному, снял с себя боярские одежды и, положивши их к ногам преподобного, а также подведши к нему своего коня и свиту, сказал: «Вот прелести мирской жизни, как хочешь, так и поступи с ними, а я вменяю их в ничто, хочу с вами жить в пещере, да Христа приобрящу и никогда не возвращусь в дом свой». |
| Действительно, здесь идет речь о «простом муже», к которому пришел Варлаам; однако, как кажется, простота его заключается в том именно, что он не обучен «двойственностям», которые позволили бы ему скрывать от Варлаама учение исихастов. Эта простота не такого рода, которая подразумевается, например, Паламой или Кантакузиным, поскольку сложно сказать, что монах, не обученный двойственностям, проще других и нуждается в защите, о чем говорит Палама, или глуп и лишен разума, о чем ведет речь Кантакузин. Под этим мужем, о котором упоминает Иосиф, мог иметься в виду прп. Игнатий Исихаст. Далее, стоит задаться вопросом о мотивации авторов версии о начале споров как результате встречи Варлаама с монахами-простецами. Согласно А. Риго, эта версия, которую впервые озвучивает свт. Григорий Палама, отражает топос религиозной полемики («topos della polemica religiosa») . Таким образом, позиция А. Риго подразумевает (хотя он этого прямо не говорит), что свт. Григорий лгал, когда представлял развитие событий таким образом, что Варлаам общался с самыми простыми монахами. Однако имеются данные, позволяющие предполагать, что ход событий все же был таков, что не стоит допускать наличие лжи у свт. Григория. Обратим внимание на то, как тема «простецов» возникает в изложении споров Дисипатом: Тогда он [Варлаам. – Д.Б.] отошел к опровержению монахов и написал слова против такового Божественного света, желая доказать, что он материальный и тленный, заявляя, что этот свет не был вечным, но только тогда возник, дабы ученики [Христа], простые люди (διται ντες), видели и удивлялись, и снова пропал, исчез и обратился в не-сущее . Дисипат, который является источником более достоверных сведений о соответствующих событиях, чем Палама, указывает, что Варлаам, критикуя позицию исихастов, утверждал, что Фаворский свет, будучи чувственным и тварным, был явлен Господом простецам-апостолам для того, чтобы те удивлялись, и, очевидно, посредством этого более утвердились в вере . Исходя из этого свидетельства Дисипата можно предположить, что поскольку Варлаам допускал само существование Фаворского света и, насколько можно судить, допускал, что свет может явиться и ныне , он мог говорить, что и нынешним исихастам, подобно тем простецам-апостолам, Господь являл Фаворский свет, чтобы удивить их и, таким образом, более утвердить их в вере (вспомним упреки Варлаама в адрес прп. Игнатия о том, что тот не очищен и не свободен от страстей). Эти слова Варлаама могли дойти до Паламы таким образом, будто Варлаам заявлял о своих встречах с простецами-исихастами, в то время как на самом деле Варлаам мог говорить о том, что исихасты, с которыми он встречался, подобны простецам-апостолам в том отношении, что Господь также являл им Фаворский свет для их усовершения и очищения от страстей. |
| По свидетельству Льва Алляция он был поставлен игуменом монастыря Спасителя в Константинополе, а Грегора говорил, что он получил от императора назначение объяснять учение св. Дионисия и быть наставником богословия. В это время Варлаам является вполне православным, и хотя пришёл с Запада, тем не менее, пишет сочинения в опровержение учения Латинян о Filioque, о главенстве папы, и опровергает всё это очень сильно и серьёзно. Когда при Андронике Младшем Византийская империя была стеснена с Востока турками, отнявшими у неё Малоазийские провинции (Вифинию, Мизию и др.), император, в виду большой опасности, грозившей империи от турок, и желая возвратить потерянное, отправляет Варлаама к папе переговорить об унии под условием, если короли – Французский Филипп IV и Сицилийский Роберт окажут помощь Византии. Здесь Варлаам также весьма энергично отстаивает интересы Восточной Церкви и империи. Но после этого он становится уже противником Греческой Церкви. Сначала он упрекает восточное духовенство в невежестве, потом порицает образ жизни афонских и Солунских монахов и, наконец, впадает в ересь, увлекая за собою много последователей. Происхождение и сущность этой ереси, как это изображается в сочинениях Акиндина и Алляция, последователей Варлаама, таковы: однажды в Солуни зашёл Варлаам в монастырь исихастов (покоющихся) и ему, незнакомому с греческим подвижничеством, показалась странной их замкнутая, созерцательная жизнь и суровое самоистязание. Ещё более удивился Варлаам, когда услышал от одного брата исихаста, будто монахи в минуты наиболее глубокого религиозного настроения удостаиваются видеть божественный свет 108 . Варлаам начал обличать восточных монахов в ереси, называя их мессалианами и омфалонпсихами (душа которых в желудке). Монахи выставили против него св. Григория, который в это время прибыл в Солунь для поправления своего здоровья. Последний отправил к Варлааму депутацию из нескольких монахов с объяснением, что брат исихаст, с которым он разговаривал, невежествен и глуп и сам не знал, что говорил, и чтобы, поэтому Варлаам, основываясь на словах простеца-старца, не злословил монахов и не отвращал людей от совершеннейшего образа жизни. |
|
|
