| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АМДА МИКАЭЛЬ [эфиоп. - столп Михаила], эфиоп. св., военачальник 2-й пол. XV в. При жизни А. М. прославился как выдающийся полководец, в течение многих лет успешно защищавший пограничные области от мусульм. набегов. После смерти царя Баэда Марьяма А. М. вмешался в борьбу за престол, но его ставленник потерпел поражение, и победитель велел казнить А. М. В 1525 г., когда опасность набегов мусульман возросла, молодой царь Лебна Денгел счел нужным публично реабилитировать А. М., перенести его прах в царскую усыпальницу, собор Атронса Марьям , и установить день празднования памяти святого. Было составлено краткое житие А. М., автор к-рого создал идеальный образ этого военачальника-христианина: А. М. «обновил все церкви своим иждивением, и преследовал утеснителей и злодеев во дни свои, и разорил все города язычников направо и налево молитвою и постом и помощью святых, так что они подчинились царям и принесли дань». Память А. М. Эфиопская Церковь чтит 3 хэдара (30/31 окт.; см. Календарь эфиопский ); перенесение мощей отмечено в синаксарях под 29 сэне (23 июня). Лит.: Тураев Б. А. Исследования в области агиологических источников истории Эфиопии. СПб., 1902. С. 3 (прим. 1), 18 (прим. 2), 205-206; Taddese Tamrat. Church and State in Ethiopia, 1270-1527. Oxf., 1972. Р. 286-292; idem. Problems of Royal Succession in 15th Century Ethiopia//IV Congr. Intern. di Studi Etiopici. R., 1974. T. 1. P. 501-536; Чернецов С. Б. Эфиопская феодальная монархия в XIII-XVI вв. М., 1982. С. 151-162. С. Б. Чернецов Рубрики: Ключевые слова: |
| в копт. агиографической традиции ( Butler. 1902. P. 524-526). Независимо от Батлера версию о связи прозвища с кавказским происхождением К. высказал В. В. Болотов, реконструировавший форму κεκαυκασιωμνος ( Болотов. 1908. С. 72-73; Он же. Лекции. Т. 4. С. 453). Иные этимологические гипотезы, связывающие прозвище с κακς (дурной, злой), араб. наименованием сизого голубя и др., менее убедительны (их обзор см. в: Ö hrnberg. 1993. P. 511). Араб. историк IX в. аль-Балазури писал, что аль-Мукаукис заключил мир с Амром, однако имп. Ираклий этот мир не одобрил. Автор признавался, что ничего не знает о его дальнейшей судьбе: одни говорили, что он вскоре умер, другие - что он был жив в 645 г., во время безуспешной попытки византийцев отвоевать Александрию у арабов. Здесь заметны тенденция представить К. как светского правителя Египта, игнорируя его церковный сан, и вместе с тем его частичное отождествление с копт. патриархом Вениамином, который вел переговоры с арабами, когда визант. экспедиция потерпела неудачу. Мифологический образ К. ярко проявляется у ат-Табари, к-рый, будучи по происхождению персом, переносит на церковную жизнь Египта реалии несторианской Церкви Востока. У него аль-Мукаукис - всемогущий князь коптов, резиденция к-рого находится в Мемфисе. Историк отличал его от главы Александрии, т. е. визант. правителя. В 6 г. хиджры аль-Мукаукис обменялся посольствами с Мухаммадом. Его ответ Мухаммаду звучит почти как принятие ислама, однако подлинность посланий вызывает сомнения. Во время арабского завоевания аль-Мукаукис оказал сопротивление Амру, послав против него под Мемфис армию, во главе к-рой был поставлен католикос (патриарх) Ибн Марьям. Эпический образ главы коптов с резиденцией в Мемфисе напоминает древнеегип. фараона и не может быть напрямую соотнесен ни с одной исторической фигурой, действовавшей в Египте в 30-40-х гг. VII в. В то же время под искаженным именем Ибн Марьяма фигурирует копт. патриарх Вениамин. В интерпретации Ибн аль-Асира (кон. XII - нач. XIII в.) эта история обрастает еще более мифологическими чертами. Он упоминал 2 Абу Марьямов, один их которых был «католикосом Мемфиса», 2-й - епископом. Оба были посланы с войсками аль-Мукаукисом против Амра и заключили с ним мир. Аль-Мукаукис отверг этот мир, лично принял командование, но потерпел поражение под Гелиополем. Впосл. он оборонял от Амра Александрию, но в итоге заключил с ним мирный договор. Он был жив еще во время краткосрочного захвата Александрии византийцами в 645 г. |
| Что касается до упоминания этого царя, то оно дает меньше, чем хотел извлечь из него Дилльманн: из проведенного буквально места видно, что в нем совсем не говорится, будто „rex ipse auxilium ab eo petiisse dicitur“. Оно представляет казенную фразу, встречающуюся часто в житиях и желающую, как я думаю, сказать только то, что святой перечитывал обычные копто-эфиопские ектеньи с прошениями о церкви, о царях и т. п. Но известию о том, что Такла-Сион был современником Зара-Якоба у нас нет оснований не доверять, хотя наша редакция и может быть составлена позже. А если это так, то житие дает нам историю подвижника, ушедшего в молодых годах от мира в эту бурную эпоху государственных и церковных мероприятий, централизационных стремлений, монофиситско-ортодоксальных реформ. При шаблонности гемолитического языка жития, мы, конечно, можем строить только более или менее вероятные догадки относительно отдельных его сказаний. Зачем ходил Такла-Марьям к царю, и что обозначает ссылка Такла-Сиона в молитве за него, на Давида и Авессалома? Не имеются ли в виду смуты этого времени, м. б. подозрения царя на его сына и мать его, омрачившие последние годы его царствования? Но видел ли он эти годы? Житие называет днем его кончины понедельник Пасхи 7 миазья, т.е. 2-го апреля. В царствование Зара-Якоба Пасха приходилась на 1-е апреля в 1442, 1453 и 1464 году; затем под этим числом он была только в 1526 г. Вернее всего предположить, что годом смерти Такла-Сиона был 1464-й; при этом условии он мог быть значительно моложе Такла-Марьяма и относиться к нему „как к отцу“. Судьба князя, искавшего в обители Такла-Сиона пристанища от треволнений эпохи, является хорошей иллюстрацией ее; о скольких вельможах, умерших в узах, сообщают нам памятники этого времени. Впрочем, такие случаи не редкость во всей истории Абиссинии. Отсутствие Такла-Сиона в синаксарях едва ли объясняется, как думает Дилльманн, прославлением этого святого уже по заключении полной редакции синаксаря. С одной стороны житие нам говорит достаточно ясно, что чтить святого начали немедленно после его кончины, с другой стороны, в синаксарях встречаются поздние современники его. |
| Во всяком случае хронология жития не представляет затруднений: при царе Амда-Сионе Аарон выступает в борьбе с ним митрополита под началом у Бацалота-Микаэля, потом с царем Сайфа-Арадом борется уже он сам; наконец говорится о чуме, опустошившей основанную им обитель. Это моровое поветрие, к счастью, отмечено у Макризи: „в 39 год царствования Шебаб-Эддина погибло множество мусульман и христиан, и сам Хати умер; ему наследовали мальчики, имевшие пребывание, подобно султану Бадла в стране Дехр“. Дело идет о смерти царя („Хати“) Такла-Марьяма, внуке и шестом преемнике царя Сайфа-Арад, царствовавшего от 1429 по 1433 год и оставившего престол двум сыновьям: Сараве-Иясусу и Амда-Иясусу, сидевшим один за другим всего около года, пока наконец не вступил на престол их дядя, знаменитый Зара-Якоб. Аксумская хроника, как известно, для этого периода дает крайне скудные сведения, а потому упоминание о море для нас интересно; его согласие с другим современным и, притом иностранным источником, говорит в пользу источников нашего жития. Что здесь имеется в виду то же самое моровое поветрие, вытекает из простого хронологического расчета: по смерти Аарона в Дабра-Фаране сидело два настоятеля; потом, после бегства монахов приходят на их место другие из Тигрэ, затем уже их настигает мор. Этих событий, вместе с деятельностью Аарона при Сайфа-Араде достаточно для времени от 1342 по 1433 год. К сожалению, в тексте жития допущено некоторое противоречие. На л. 41 говорится, что ученики Аарона жили в Дабра-Дарэте (или Фаране) „до времени мора“, тогда как в конце рукописи (л. 51) рассказывается о бегстве „из страха изгнания“ и прибытии на их место монахов из Тигрэ. Противоречие м. б. объясняется тем, что последние также принадлежали к числу учеников Аарона, так как и в Тигрэ он „основал много обителей“ (л. 22). О противоречии в имени митрополита и тиграйского мамхера, пришедшего возобновлять ааронову обитель, мы уже говорили. Конечно, не может быть никакого сомнения, что митроиюлитом в это время Салама III быть не мог; что касается до его преемника Варфоломея II, то и его имя, по-видимому, является результатом недоразумения. Едва ли, прибыв еще при Сайфа-Араде этот иерарх мог дожить до 1434 г.; что он еще занимал эфиопскую кафедру при царе Исааке (1414 – 29), об этом у нас есть достоверное свидетельство царя Зара-Якоба 141 . Интересно было бы знать какого рода гонениям подвергались в Дабра-Дарэт оба преемника Аарона и за что их изгнали из монастыря. Едва ли это было делом Сайфа-Арада; про его преемника хроника прямо говорит: „о нем ничего не известно“, несмотря на его десятилетнее царствование; то же самое сказано о царе Феодоре I. |
| Что касается португальского духовенства, то оно слишком увлекалось рассказами о своих победах. Впрочем внимательное изучение их творений может быть еще и обнаружит где-нибудь имя этой убежденной противницы Рима, тем более, что она по своим родственным связям стояла близко ко двору. Отец и два брата ее Лесана-Крестос и За-Манфас Кеддус упоминаются три раза в пространной хронике. „Лесана-Крестос, сын Бахр-Сагада“, оказывается в числе приверженцев и приближенных Сисинния. Когда последний еще царствовал, и его брат Б‘ёла-Крестос, боясь гнева царя За-Денгеля, бежал к нему, с ним был только Лесана-Крестос, и они втроем встретили пасху в области Амонат 233 . В день первого вступления Сисинния на престол „из многих макваненов“ говорит хронист, „которые были с ними, мы упомянем следующих: рас Амана-Крестос, рас Сеела-Крестос, сахафалам Сено, Ионаил, азаж Кефло, Сембуль-Сарсо и Лесана-Крестос, сын Бахр-Сагада“... 234 . Наконец во время своего эфемерного вторичного царствования Иаков „провел Пасху в Бегамедре; в день распятия он убил несколько невинных по наветам клеветников, а именно: Дело, сына азажа Бабо, За-Марьяма, сына азмача Харбо и За-Манфас Кеддуса, сына азмача Бахр-Сагада и еще четырех человек. „И казнив их, он опечалился сердцем“... 235 . Поводом к наговорам и подозрению, вероятно служили отношения брата казненного к Сисиннию. После окончательного торжества последнего, эти отношения должны были еще более укрепиться, и вероятно царь имел основания дорожить ими, если напоминание о них, как мы видели, неоднократно удерживало его от крайних мер по отношению к Валатта-Петрос 236 . Муж последней Малька-Крестос в житии назван „главным советником“ Сисинния. На страницах, не только пространной, но и кратких хроник, а также в записках португальцев мы то и дело встречаем это имя; его носил бехт-вадад и абетохун, сын везаро Маскаль-Эбая, которого франки называли третьим после царя (вторым был брат царя – рас Села-Крестос, известный убежденный папист, встречающийся и в нашем житии), пользовавшийся его особенным доверием и умерший во втором году царствования Василида. |
| VII. Эпоха „Франков“ Время, когда эфиопское царство не раз бывало на краю гибели, подвергаясь с одной стороны, опасности быть стертым с лица земли мусульманами и галласами, с другой – потерять религиозную самобытность и попасть в духовное рабство к Риму, конечно, благоприятствовало появлению героев веры и патриотизма, жертвовавших жизнью за родину и церковь , и выступавших дерзновенно на их защиту. Синаксарь отмечает в числе святых трех царей этого времени: многострадального Лебна-Денгеля, благородного мученика Клавдия 210 и миролюбивого Uoahha I , завершившего эту эпоху внешних осложнений, смененную затем временем внутренних монашеских смут. Далее, мы находим упоминания о различных мучениках и мученицах. О некоторых из них прямо сказано, что они пострадали в это время, напр., авва Асер,.мамхер из Бали (11-го генбота) убит при Лебна-Денгеле во время путешествия в Иерусалим, Магдалина, мать Фануила из рода князей Даварро – потомков Сайфа-Арада – пострадала от арабов при Гране (13-го санэ), дабра-либаносские монахи Такла-Адонаи, Тавальда-Мадхан, За-Иясус „и иже с ними“ – от галласов 211 и т. д. О других, напр. Амата-Микаэль и Амата-Вахед, ничего не сказано, но можно предполагать, что и их страдания относятся к этому же времени. Сюда же относится и синаксарное житие внука царя Наода и современника царей Лебна-Денгеля и Клавдия – Лаэка-Марьяма, взятого в плен мусульманами. Житие это, несмотря на дурное состояние текста, принадлежит к числу лучших в смысле историческом, так как ссылается на хронику Лебна-Денгеля, составленную Сена-Крестосом и Параклитосом. С этой стороны оно уже оценено и разработано Дюнсингом 212 . Кроме этих мучеников и исповедников, синаксарь сохранил от этого времени имена и преподобных, жизнь которых прошла более или менее мирно, напр., дабра-либаносских настоятелей: Марха-Крестоса (9-й по счету; в списках Иемерхана-Крестос 24-го тера=19-го января), Аввакума (известного прозелита из ислама и литературного деятеля, 11-го настоятеля Дабра-Либаноса 213 ), Батра-Вангель (вар. |
| И если хороша была вера их, благословлял их, а если нет– собирал и учил их и старейшин церкви, возвещая от нового и ветхого (завета) веру с делами. И слушая сладость слова его, все соглашались с ним и говорили: «молись Господу Богу твоему и живи с нами». И сей отец наш Такла-Хаврьят, когда укреплялась вера их, возвращался (?) по воле Божией и уходил в монастырь и учил монахов подвигам иночества, как дал ему Бог (дар) врачевания. И дивились сладости слова его и красоте нрава его и повиновались ему все, и никто не противился ему, ни макванен, ни иерей, ни nebura-ed, ни воин царя. И все повиновались слову его и рабам Божьим; таков их обычай. И львы повинуются и все дикие звери слушаются их, не говоря уже о людях. И нося весь этот грозд благословения, шествовал он по всей стране Эфиопской. И жезл его творил чудеса и знамения, как у Моисея, верховного пророка, ударившего по морю Чермному. Об этом сообщил мне один монах, человек Божий: «взял я посох отца нашего Такла-Хаврьята, да будет мне упованием, и поместил его в моей келье. Он сотворил для меня много чудес: много больных приходило ко мне: я омывал этот посох, поминая труды мар-отца нашего Такла-Хаврьята, и давал им пить или окроплял их, и они исцелялись от болезней своих». Далее приводится рассказ монахини Sjon-Zamad о чудесах от ручного креста святого (m’tab), выпрошенного ею от него и оставленного в кельи; на нем были изображены: Ветхий Денми, 4 Животных, 24 Старца, Богоматерь с Младенцем, 7 архангелов, 12 апостолов, мученики Георгий и Меркурий. Исцеление домашних некоего Габра-Марьяма от лихорадки святым, давшим им выпить воды после омовения своего ma’tab. рассказ приводится со слов этого человека. Пришел отец наш Такла-Хаврьят в местность земли Мугар, именуемую Адада, и учил в нем слову веры. Была там гора, называемая Габарм. И услыхал отец наш, что живут Maqwz по соседству с христианами и дружат с жителями города, он собрал людей этого города, мужей и жен со священниками и спросил их о вере их. Они рассказали, как служат (они) и Maqwzj, и сказал им отец наш: «чему учит вас этот Maqwazj?» Отвечали они мар-Такла-Хаврьяту: «он говорит нам: «если вы будете исполнять волю мою, будете живы, я благословлю вас, а если будете противиться повелениям моим, умрете с сыновьями и дочерьми вашими и скотом». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДАНИИЛ БАР ТУВАНИТА [сир. ; араб. ] (кон. IX в.), еп. Тахала (обл. Бет-Гармай), восточносир. богослов и писатель. Согласно И. С. Ассемани , Туванита - название родного городка Д. б. Т. Авдишо бар Бриха в «Каталоге писателей» называет 9 произведений Д. б. Т.: «Книгу цветов» ( ), «Утешительные речи» ( ), «Изъяснения» ( ), «Ответ на вопросы из Писания» ( ), «Разнообразные затруднения» ( ), «Благодарения» ( ), «Мимры, собранные по размерам», «Объяснения и вопросы ( ) к божественной ( ) пятой книге мар Исаака Ниневийского», «Изъяснение начал знания» ( ). В «Объяснениях... на Исаака Ниневийского» Д. б. Т., по-видимому, критиковал нек-рые положения свт. Исаака Сирина , известнейшего восточносир. мистика, ставшего популярным в Византии и на Руси. Об этих критических высказываниях упоминает защищавший Исаака Сирина писатель Ханун ибн Юханна ибн ас-Салт (IX в.), из чего видно, что в несторианской Церкви IX в. богословие мар Исаака находилось в центре богословских споров (столетием ранее ряд известных несторианских мистиков были преданы анафеме за отход от несторианской ортодоксии и мессалианство). В последнем произведении Д. б. Т. под словом «знание» имеются в виду нравственные правила Евагрия Понтийского , ставшего основным аскетико-богословским авторитетом Церкви Востока после Бабая Великого . Из произведений Д. б. Т., перечисленных Авдишо, сохранились лишь отдельные небольшие цитаты, приводимые Ишоднахом Басрским (IX в.) и рядом позднейших авторов. Мнение Ж. Б. Шабо о тождестве Д. б. Т. и Даниила бар Марьяма , высказанное в 1896 г. и ранее многими принимавшееся на веру, не подтверждается совр. научными данными. Лит.: Assemani. BO. T. 3/1. P. 174; Chabot J. -B. Notes sur quelques points de l " histoire de la littérature syriaque//Revue sémitique d " épigraphie et d " histoire ancienne. P., 1896. Vol. 4. P. 252-257; Райт. Очерк. С. 168; Duval. Littératures. P. 225, 227; Baumstark. Geschichte. S. 207; Degen E. Daniel bar Maryam: Ein nestorianische Kirchenhistoriker//Oriens Chr. 1968. Bd. 52. S. 45-80. А. В. Муравьёв Рубрики: Ключевые слова: ИОАНН САБА [Иоанн (Йоханнан) Сава, Иоанн Дальятский] (ок. 690 - ок. 780), св. Церкви Востока (пам. в 4-е воскресенье Великого поста), аскетический писатель, один из основных деятелей т. н. несторианского мистического возрождения |
| Однажды он пошел в Дамот на праздник Воздвижения Креста. На пути, на каком-то рынке Wanvar он увидал много людей. Остановившись на отдых, он заснул и увидал во сне Младенца, который не ответил ему на просьбу помиловать этих людей. Он стал скорбеть и пошел в местность Jekednä, где увидал во сне праздник Св. Креста в присутствии Господа, Ангелов и святых. Явилась женщина, подобная солнцу, которую назвали ему Маскаль-Кебра, и которая просила, согласно завету у Бога, помиловать для нее тех, кто пришел на память ее, принес дары во имя ее, веруя в нее и надеясь на Бога. Бог обещал ей помиловать всех, кроме двух людей, находившихся накануне на рынке, потом, обратившись к Маба-Сиону, сказал ему то же. В этот день у него прибавилось много новых учеников. Один монах искал его и расспрашивал у всех, где Такла-Марьям из Шоа. Когда ему удалось его найти, он сказал, что шел из области Абажгай (Abaggäj) три дня, услыхав голос, который повелевал ему идти на праздник честного Креста, чтобы встретить Такла-Марьяма, который должен утешить его в печали о грехах. Маба-Сион его исповедал, благословил, в он вернулся домой. Святой также возвратился в свою страну, и на пути молился о спасении ради памяти смерти Христовой различвых городов, имена которых он называл. Господь явился ему с Богоматерью и дал ему завет относительно этих городов и м. пр. сказал, что он спасет мужей Гафат (Gäfät) и получит их в дар. Имен других городов, говорит автор, „мы не называем, чтобы они не тщеславились“. „Блаженный Такла-Марьям дивился относительно Гафат, которых Бог обещал ему и говорил: „когда они уверуют и крестятся при жизни моей, или по смерти?“ „Потом он встал и пошел к Га " зээ (Gä’z’ö) 22-го якатита в понедельник, и встретил на пути многих гафатцев по воле Божией, вышедших к царю Зара-Якобу, чтобы облагодетельствоваться у него, ибо они крестились и уверовали во имя Троицы в этот день. Когда они увидали святого, они побежали и спешили к нему и, подойдя, сказали: „благослови нас“. Он спросил их: „веруете ли вы во Христа, Бога моего, чтобы мне благословить вас?“ Они сказали: „да, веруем“, и он благословил их каждого в отдельности. |
| VI. Эпоха Зара-Якоба XV век – время наибольшего могущества эфиопского царства, было в то же время ознаменовано попытками очистить собственными средствами церковную и общественную жизнь от последствий одичания и огрубения нравов. Попытки эти шли и сверху, от такого замечательного деятеля этого времени, как царь Зара-Якоб, центральная фигура абиссинской истории. Его реформаторская деятельность оставила навсегда заметный след в эфиопской церкви, и его преемники могли только идти по его следам и удерживать то доминирующее положение в церкви, на которое окончательно возвел царскую власть Зара-Якоб. Синаксарь занес на свои страницы, как имя этого царя, так и имена всех его преемников, кончая Клавдием, ограничиваясь только упоминанием и саламом 183 . Исключение сделано, кроме Клавдия, для Марьям -Кебры. супруги царя Наода, о которой говорится, что она „занималась духовными делами, преуспевала во всех добродетелях, подъяла много борений и исполнила святой монашеский устав Дабра-Либаноса, гробницы отца нашего Такла-Хайманота“ 184 . Это свидетельство важно для нас, как новое доказательство близости дабра-либаносской обители к придворным сферам. – Самому Зара-Якобу под 3-м эпагомен (29 декабря) различные списки синаксарей уделяют различные по величине заметки. Редакции, переведенные Дюнсингом, ограничиваются только упоминанием об успении царя „православного, апостольского, установившего во всех областях своего царства хорошие законы для поведения“, тогда как сообщенная Сапето дает гораздо больше, перечисляя заслуги царя в пользу церкви, останавливаясь на заботах его об искоренении суеверий, распространении христианского учения и даже упоминая „Книгу Света“. Из других деятелей эпохи мы располагаем житием двух преподобных – Такла-Марьяма или Маба-Сиона и Такла-Сиона, а также сравнительно редким явлением агиологии – житием мирянина Амда-Микаэля, военачальника у Зара-Якоба и его преемников. Это житие имеется в парижском и нескольких лондонских синаксарях под 3 хедара (30 октября). К сожалению, известий об этом святом мы не находим в параллельных исторических текстах, что, конечно, не дает еще права заподозривать его достоверность. Приводим текст синаксарнаго сказания в переводе. |
|
|
