| Еще большую определенность получает это благословенное семя в обетовании, данном одному из потомков Иуды, Давиду: Я восставлю после тебя семя твое и упрочу царство его. Я утвержу престол его па веки. Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном ( 2Цар.7:12–14 ; ср. 1Пар.17:11–14 ). Это величественное обетование, в свою очередь, величественно раскрывается в псалмах, собственно так называемых мессианских. По изображению Давида, Мессия – прекраснейший из сынов человеческих, изливающий благодать из уст своих, любящий правду и ненавидящий беззаконие ( Пс.44:3–4,8 ). Но вместе с тем Давид исповедует Его своим Господом ( Пс.109:1 ) и прямо называет Сыном Божиим, в исключительном смысле ( Пс.2:7 )… Позднее и яснее благовестие о Мессии раскрывается в Писаниях пророческих. Пророки едва находят слова, образы и краски для изображения величия будущего Потомка Давида и Его Царства. По их предсказаниям, в Нем каким-то чудным образом сочетается небесное с земным, Божественное с человеческим, Он – отрасль от корня Иессеева ( Ис.11:1 ), отрасль Давида ( Иер.33:15 ), но вместе с тем отрасль Иеговы (цэма – то, что вырастает из существа Самого Иеговы), отрасль прекрасная и величественная ( Ис.4:2 ); имя этой отрасли: Господь (Иегова) оправдание наше ( Иер.33:16 ). Матерью Его будет земнородная Дева, но Он будет носить Божественное имя Еммануил ( Ис.7:14 ) вместе с другими именами, приличествующими единому Богу: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира ( Ис.9:5–6 ). Его родиною будет Вифлеем, но вместе с тем исходы Его из начала, от дней вечных ( Мих.5:1–4 ), то есть Его бытие безначально; вечно. Он – Сын Человеческий, но в то же время, Он как Бог, шествует на облаках небесных, окруженный тьмами служебных ангелов, и Ему дана власть, и сила, и царство, и все народы и племена и поколения служат Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и Царство Его не исчезнет ( Дан.7:13–14 )… Не вдаваясь более в подробности, заметим, что, по изображению пророков, Мессия совместит в Своем лице все теократические достоинства, будет и царем, и первосвященником, и пророком. |
| Здесь мы можем видеть указание на два рода знамений будущего. Первые в пророчествах, прообразованиях и учении Слова Божия. Кроме знамения пророка Ионы, указанного Господом, для нас довольно в этом роде привести еще одно, данное Богом чрез пророка Исаию: «Сам Господь даст вам знамение, – говорит пророк, – се Дева во чреве приимет и родит Сына и нарекут имя Ему Еммануил» ( Ис. 7:14 ). Любители Священного Писания знают, что оно преисполнено подобными знамениями в смысле предуказания будущего в слове и образах. Второй род знамений – это черты в самих наступающих событиях, соответствующие предуказаниям, данным относительно их в слове Божием. В этом роде знамение дано было ангелом пастырям вифлеемским в доказательство истинности события рождения Спасителя мира: се вам знамение: обрящете Младенца повита, лежаща в яслех ( Лк. 2:12 ). Сюда же относится указание, данное Иисусом Христом иудеям по прочтении Им Самим в синагоге пророчества Исаии о чудесах и благодеяниях, которые имел совершить Мессия по Своем пришествии: «Ныне, – объяснил Господь, – исполнилось Писание сие, слышанное вами», в чем все согласились с Ним ( Лк. 4:17–22 ). Таким же указанием отвечал Господь ученикам Иоанна Крестителя, посланным узнать от Него Самого, – Он ли Мессия, или ожидать другого: «Скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозирают, хромые ходят, прокаженные очищаются… и блажен, кто не соблазнится о Мне» ( Мф. 11:5–6 ). Наконец, при торжественном входе в Иерусалим, смотря на город с горы Елеонской и заплакав о предстоящем ему страшном разорении, Господь сказал: «О, если бы хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но ты не узнал времени посещения твоего» ( Лк. 19:41–44 ). Таким образом, в созерцательном исследовании судов Божиих о народах и всем человечестве, открытых нам в Слове Божием, и во внимательном сличении с ними событий своего времени мы имеем способ приблизительно узнавать предлежащее нам будущее – счастливое или несчастное. Руководственное наставление в этом смысле к уразумению приближения великих событий Господь дал нам в изображении признаков Своего второго пришествия, Страшного Суда и кончины мира (Мф. гл. 24). |
| Здесь – «по ту и другую сторону реки древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой, и листья дерева для исцеления народа» ( Апок. 22:1–3 ). Здесь «ничего не будет проклятого», что было в первоначальном раю и что сделало из этого прекрасного места дикую пустыню ( Апок. 22:3 ). Здесь, наконец, произнесется новое имя: «Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний» – имя, связывающее начало бытия мира со славным концом его. Всеми, указанными выше, сходными чертами не ограничиваются апокалипсические представления райской жизни, изображенной во 2 и 3 главах кн.Бытия. Не место входить здесь в подробные объяснения таинственных символов видений Иоанна, указанных в 12 главе Апокалипсиса; достаточно сказать, что из них видно, что представления бытописания постоянно носились пред ним. То, что называют «первоевангелием», выражается в словах: «Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим, и между семенем тоя, той твою блюсти будет главу, и ты блюсти будешь его пяту» ( Быт.3:15 ). Какой бы смысл ни придавали этим словам и как бы ни понимали исполнение обетования, выраженного в них, ясно, что Иоанн знал их, когда писал о великом драконе, древнем змие, называемом диаволом и сатаною, обольщающем всю вселенную ( Апок. 12:9 ). Таким образом, Священное Писание в первый раз отождествляет змея-искусителя с тем таинственным злым лицом, которое в конце явится врагом, обольстителем, сатаною. Еще более сходства между кн.Бытия и Откровением Иоанна представляет язык описания змея. «Когда же дракон увидел, что низвержен на землю, начал преследовать жену, которая родила младенца мужеского пола... и пустил змей из пасти своей вслед жены воду, дабы увлечь ее рекою... и рассвирепел дракон на жену, и подошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божий и имеющими свидетельство Иисуса Христа» ( Апок. 12:13–17 ). Вся история борьбы между Церковью и миром, все страдания и гонения на святых Божиих, уподобляющие последних Христу и делающие их частью истинного «семени жены», проходят пред нами, выраженные языком мессианских пророчеств; между тем личное исполнение их обетовании на Иисусе Христе выражено таким же языком бытописания: «И родила жена младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным, и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его» ( Апок. 12:5 ). |
| И вот Он берет с Собою троих из Своих апостолов: Петра, Иакова и Иоанна, тех самых троих, удостоенных не в одном только этом случае быть свидетелями дел, от которых другие были устраняемы. Мы здесь впервые находим такое избрание в среде избранных, и факт этот, в особенности когда мы припомним торжественную знаменательность подобного же избрания при других обстоятельствах ( Мф.17:1–2, 26:37 ), знаменует новую эру в жизни Господа. Дело, к которому Он теперь приступал, было необычайно, столь таинственно, что только эти трое, цвет и венец апостольского сонма, были достойными свидетелями оного. Родители присутствовали тут, но совершенно по иным причинам. Лишь с апостолами и родителями, а не с кем другим, «Он приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко», как повествует святой Марк ( Мк.5:38 ); или, по Матфею, «свирельщиков и народ в смятении» ( Мф.9:23 ). Здесь, как и везде, Он является утешающим и вносящим мир. «И вошед, «говорит им: что смущаетесъ и плачете? Девица не умерла, но спит! И смеялись над Ним». Говорит о смерти о сне, это образ, употребительный во всех языках и у всех народов. Чрез это не отрицается действительность смерти, но скрытно подтверждается, что за смертью последует воскресение, как пробуждение следует за сном. Нетрудно усмотреть, почему Господь употребляет здесь этот образ выражения. Во-первых, ради отца: слова эти служат подкрепления его колеблющейся веры, которая при виде этих знаков сетования, при виде доказательств того, что все кончилось, могла совершенно угаснуть; она снова укрепляется словами: «не бойся, только веруй». Он, Владыка жизни, опускает страшное слово: «она умерла», и заменяет более кротким, обещающим пробуждение: «она спит». В то же время в Своем святом смирении, которое побуждает Его при всяком возможном случае удалять от наблюдения чудные дела Свои, Он чрез это слово, имеющее двоякое значение, как бы завесою укрывает от взоров толпы то дело, которое намеревался совершить. Теперь, сказав это, Он изгоняет толпу плакальщиков, и делает это по двум причинам. |
| И иже будет во Мне и Аз в нем (то есть и в котором Я пребываю), той сотворит плод мног: яко без Мене не можете творити ничесоже. В последних словах Господь оставляет образную речь. Он говорит: Без Мене не можете творити ничесоже, потому что, как виноградная ветвь, будучи отсечена от своей лозы, совершенно не может приносить никаких плодов, так и человек вне общения со Христом не может совершить ни одного истинно доброго дела, имеющего заслугу для вечности. Аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга, и изсышет, и собирают ю, и во огнь влагают, и сгорает (ст. 6). Кто отсек себя от Христа, тоже подобен засохшей и выброшенной ветви. Кто не утверждается во Христе своею верою и любовью, тот лишается живительного сока благодати Божией, засыхает духовным образом и, наконец, совершенно отделяется от Него и, как сухая ветвь, бросается в огонь геенский. Подлежащее к словам собирают и во огнь влагают понятно само собою: в образе – слуги виноградаря, а на самом деле – ангелы (ср. Мф. 13:41 ). Из образной речи Господь теперь постепенно переходит к собственной: Аще пребудете во Мне, и глаголы Мои в вас пребудут, егоже аще хощете, просите, и будет вам (ст. 7). Следовательно, если человек пребывает в живейшей связи со Христом (а он во Христе пребывает, когда с верою исполняет слова Его), то все его прошения исполнены будут, ни в чем не будет ему отказано. О сем прославится Отец Мой, да плод мног, сотворите и будете Мои ученицы (ст. 8). В принесении учениками плодов как естественном следствии пребывания их с Ним и молитвы их заключается прославление Отца, так как сила Божия чрез Сына становится видимою в верующих. И когда ученики будут приносить богатые плоды, тогда они будут собственными и истинными Его учениками. Якоже возлюби Мя Отец, и Аз возлюбих вас, будите в любви Моей! Аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей: якоже Аз заповеди Отца Моего соблюдох и пребываю в Его любви (ст. 9–10). Доселе Господь под образом, заимствованным от виноградной лозы и ее ветвей, изображал внутреннюю связь, в какой Он находился с учениками Своими. |
| И кто напоит вас чашею воды во имя Мое, потому что вы Христовы, истинно говорю вам, не потеряет награды своей. А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море». Есть различные степени веры во Христа, но каждый получит за веру свою награду от Господа. Бывают лица, проявляющие лишь сочувствие к христианской вере тем, что подают путнику-христианину чашу воды и именно потому, что он – христианин; но и такие лица будут вознаграждены от Господа. Творящий же чудеса именем Иисуса Христа тем самым свидетельствует, что он стоит на значительной ступени веры: он не только сейчас не противник Христа, но даже и в будущем, несомненно, он не вскоре перейдет в лагерь врагов Его, как бы много искушений к тому ни пришлось пережить ему. Однако он может сделаться противником Христа, и потому с ним нужно обходиться особенно осмотрительно и осторожно, чтобы не положить препон его вере, не соблазнить его к отпадению от Христа, что было бы величайшим грехом и навлекло бы на соблазнителя тягчайшее наказание. А для этого нужно снизойти к сравнительно низкой степени веры его и пока не требовать от него того, чего он не может сделать по своему духовному несовершенству; хотя он и не совершает подвигов веры, каких справедливо требовать от совершенных, но все-таки он не противник Христу, он не совершает их потому, что не в силах совершить их, а потому нужно быть снисходительным к нему в этом отношении. Из этих двух рассмотренных нами, сходных фактов, ветхозаветного и новозаветного, всякий может усмотреть, как глубоко истинно и справедливо действует наша Русская Православная Церковь , когда она не отталкивает от себя всех без различия неразумных приверженцев старины, но тех из них, которые послушны учению веры, ею преподаваемому, и ее пастырскому водительству, приемлет в недра свои, дозволяя им особенности во внешних формах религиозно-церковной жизни, не имеющих существенного значения в деле веры. О самоочищении и самоотвержении ( Мк. 9:49 ) Свт. |
| и смотреть на притеснение Ты не можешь; для чего же Ты смотришь на злодеев и безмолвствуешь, когда нечестивец поглощает того, кто праведнее его? Аввакум сам смущался беззакониями иудеев, даже негодовал. Аввакум недоумевал, почему Бог попускает это, и явно не чужд был мысли о наказании беззаконных и нечестивых. Знал ли Аввакум мудрость, выраженную японцами в пословице: «Бойтесь своих мыслей – они иногда имеют свойство сбываться». Взывание пророка было услышано Богом. Быстрее барсов и прытче вечерних волков примчались конницы халдейские. Иудея разорена. Божий народ полонен идолопоклонниками. Всюду торжество еще большего злодеяния и еще больших нечестивцев! Господи, разве этого искала душа моя?... Да, Господи, Ты ответил на мой первый вопрос, но душа моя не успокоена, а еще более возмущена. Твой ответ порождает только новый вопрос. Тебе Самому, Господи, нравится то, что произошло? И пророк вновь обращается к Богу, взывая к Его чистоте и святости: Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния, и смотреть на притеснение Ты не можешь! Это очевидно! Не свойственно Тебе, Боже, смотреть на злодеяния халдейские и на притеснения народа Твоего. Развалины Иерусалима и понуждаемые к идолопоклонству в Вавилоне иудеи – это мерзость! Разве могут такими быть деяния Твоей святости? Сколько воплей, сколько вопросов унеслось к небу из многочисленных островов Архипелага ГУЛага? Ответ пришел. Бомбы мессершмидтов, кровопролитная война и нацистские концлагеря. Разве свойственно чистым очам Твоим, Господи, взирать на эти злодеяния? Давно заметили русские: «Хрен редьки не слаще!» Человек имеет свои представления о Боге, и Бог не должен быть иным! Очи Бога чисты, им не свойственно глядеть на злодеяния. На берегу реки происходил казачий круг. Священник совершил молебен и сказал напутствие казакам. А за его спиной в это время казаки начали пороть посторонних купальщиков, только что маячивших в плавках перед священником во время молитвы. На замечание казаков они ответили дерзостью, вот и началась порка. Священник оглянулся, желая увидеть происходящее. Сотник, стоявший рядом с ним, сказал: «Батюшка, не надо смотреть!» Сотнику стало неприятно. Чистые глаза священника, – а иными казаки не могли их себе представить, – не должны были видеть ни неблагочестивых купальщиков, ни, тем более, последовавшую потом порку. Священнику стало неловко, он понял, что ему не следовало оглядываться. |
| Иерусалимские пресвитеры лучше всех верующих вообще знакомы были с такими воззрениями Павла. Им казалось, что лучше и скорее всего можно уничтожить недоразумение и недоверие, когда сам Павел исполнит, публично, один из тех обычаев, в уничтожении которых его обвиняли. «Сделай же, что мы скажем тебе: есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет. Взяв их, очистись с ними и возьми на себя издержки на жертву за них, чтобы остригли себе голову, а равно и ты с ними в законе обета» (23–24). Итак, здесь идет речь о том же обете, который, как мы видели, Павел добровольно исполнил в Греции. Не без удивления видим, что Павел без сопротивления действует согласно с убеждениями христиан, действует, конечно, не против сознания, а по слишком расчетливому снисхождению к слабым, считая обязанностью не соблазнять их. Чтобы вернее судить об этом, нужно знать и силу убеждений, которым он, по-видимому, уступил, и тогдашнее состояние Церкви. Из немногого, рассказанного нами, заметно, что пресвитеры чувствовали страх при мысли, что народ напрасно соберется, узнав о прибытии Павла в Иерусалим (22). Этот народ, – конечно, христиане, но проникнутые иудейскими понятиями и убежденные, что Церковь иерусалимская есть главная хранительница древнего закона. Между ними были и настоящие иудеи, но склонные к христианству, которых не следовало отталкивать. Подобное положение не ставило ли в затруднение пресвитеров Церкви? И не должны ли они убеждать апостола сберечь готовых принять Евангелие? Да и сам он после всего; что сделал для поддержания единения церквей, после сбора милостыни, которым он надеялся сгладить разность их и который дал блистательные результаты, – мог ли теперь отвергнуть желание пресвитеров, без опасения уничтожить труд свой? Итак, Павел согласился с убеждениями иерусалимских пресвитеров. Обет назорейства, по закону, продолжался тридцать дней, но срок его мог быть уменьшен и до семи дней. Когда приходил к концу срок обета четырех человек, указанных пресвитером, Павел начал свой обет и отправился с ними в храм, чтобы назначить время, «когда должно быть принесено за каждого из них приношение» (26). |
| Иисус Христос на суде у Пилата ( Ин. 18:28–38 ; Мк. 15:1–5 ; Лк. 23:1–4 ; Мф. 27:2, 11–14 ) Прот. Богословский Так как у синедриона римским правительством отнята была власть предавать кого бы то ни было смерти, то они связали Иисуса; все множество их поднялось из дома Каиафы; повели своего Узника в преторию, то есть в дом правителя. В это время правителем был римский чиновник, наблюдавший в особенности за доходами казны, или иначе прокуратор, называвшийся Понтием Пилатом. Члены синедриона, приведшие Иисуса Христа к Пилату с тем, чтобы испросить Ему смертную казнь, не вошли в преторию, потому что в претории произносились смертные приговоры, и они, во-шедши в нее, боялись оскверниться, а им по вечеру надлежало закалать и есть пасхального агнца. Пилат вышел к ним вон и спросил: «В чем вы обвиняете Этого Человека?» Они отвечали: «Если бы Он не был злодей, то мы не предали бы Его тебе». Должно быть, члены синедриона надеялись, что они делают великую честь прокуратору своим появлением у претории и что достаточно одного их слова, дабы он выполнил их ожидание. Но он, не слышав обвинения и не видя улик на Обвиняемого, сказал им: «Возьмите же Его вы и судите Его по вашему закону». На это иудеи сказали ему: «Нам не дозволено никого предавать смерти». И чтобы доказать, что Иисус повинен смерти, начали уверять Пилата такими словами: «Мы нашли, что Он развращает народ и запрещает кесарю дань давать, называя Себя Христом Царем». Пилат спросил Его: «Ты – Царь Иудейский?» Он отвечал: «Это правда». После такого ответа Пилат вошел в преторию, призвал Иисуса и опять спросил Его: «Царь ли Ты Иудейский?» Когда Иисус принял наименование Царя Иудейского пред членами синедриона, это значило, что Он выдает Себя за Мессию, Которого иудеи ожидал как Царя своего; но когда Пилат теперь спрашивает Его наедине, в устах прокуратора римского слово «царь» означало искателя земного царства, который замышляет свергнуть владычество римлян и воцариться в Иудее. Если бы эти замыслы были, то Пилат, Который, уже семь лет живя в Палестине, не мог не знать от своих лазутчиков о возмутительном нраве и о всех враждебных движениях иудеев, и, во время праздников присутствуя в Иерусалиме, без сомнения, усугублял бдительность надзора за иудеями, должен был бы иметь о них, если не самые верные, то хотя какие-нибудь сведения. |
| Иисус Христос отвечал ему: «От себя ли ты это говоришь или другие тебе сказали обо Мне?» (то есть: «Сам ли ты, вследствие каких-нибудь известий, полагаешь, что Я ищу царства, или иудеи тебе насказали о Моих мнимых замыслах, которых, как тебе лучше всякого известно, вовсе не бывало?»). Пилат сказал на это: «Разве я иудей, (что буду верить их мечтам о появлении царя-завоевателя из среды их? Но) Твой народ и первосвященники предали Тебя мне. (И этому должна же быть причина. Если Ты действительно не домогался царства, то) что (же) Ты сделал?» Иисус Христос отвечал: «Царство Мое не (имеет ничего общего с царствами) этого мира. Если бы Царство Мое было такое же, как и все царства земные, то служители, охраняющие Меня, стали бы сражаться за Меня и не допустили бы до того, чтобы Я впал в руки иудейского синедриона. (Уже из этого видно, что) Царство Мое не здешнее». Пилат сказал Ему: «Но все же, Ты – Царь?» Иисус Христос отвечал: «Правда, Я – Царь. Я для того родился, для того и в мир пришел, чтобы свидетельствовать об истине; и всякий, кто сочувствует истине и любит истину, (это Мой подданный, он) слушает голоса Моего». Пилат, который теперь ясно видел, что он имеет дело не с искателем царства, а с учителем народным, или, как называли таких римляне и греки, с философом, и который, должно быть, не очень расположен был к труженикам и глашатаям истины, на слова Иисуса Христа отозвался с пренебрежением: «А что такое истина?» – как бы давая этим разуметь: «Стоит ли заниматься тем, о чем слышишь только споры и от чего не видать никакой выгоды?» Сказав это, он опять вышел и говорит первосвященникам и народу: «Я никакой вины не нахожу в Этом Человеке». Первосвященники и старейшины начали повторять и распространять свои обвинения. Иисус Христос не возражал. Пилат с просил Его: «Что же Ты ничего не отвечаешь? Видишь, как много на Тебя обвинений!» Но Иисус Христос все ничего не отвечал, так что Пилат весьма дивился (отчего Он не защищается, когда очень легко мог бы опровергнуть клевету). |
|
|
