| В 1462 г. был степенным посадником Максим Ларионович, но он вероятно был уже раз прежде в этой должности; потому что в 1456 г. отправился в помощь Новгороду с войском и назван посадником. 74 В один и тот же год сменялись и опять возводились в должность степенного посадника одни и те же лица. Так в 1462 г. был степенным посадником Максим Ларионович, потом является Зиновий Михайлович, а осенью того же года опять Максим Ларионович. 75 Он был недолго, ибо в следующем году степенным был Федор Никифорович, а за ним в том же году явился Зиновий Михайлович, бывший посадником в предшествовавшем году. Вместе со степенным посадником в Новгороде обыкновенно выбирался и степенный тысячский, хотя это, кажется, не было законом. Впоследствии, когда и тысячских стали выбирать часто, прежние тысячские удерживали свое название, и оно, также как и названия посадников, обратилось в значение сословия: и бывшие прежде тысячскими, назывались старыми тысячскими. 76 Находясь в своей должности, посадники и тысячские получали содержание с особых сборов, назначенных с некоторых волостей. Так под 1411 годом встречается жалоба Терпиловского погоста крестьян на посадника и тысячского вечу, – что они стали с них брать поборы не по старине; и вече дало жалобникам грамоту, чтобы с них брать по старине. Этот побор назывался поралье посаднице и тысячского). 77 Из этой грамоты видно, что Терпиловский погост платит по 40 бел, четыре сева муки и 10 хлебов, и этот налог был не изменен по закону. Вместе с владыкою, верховным правителем церковных дел и начальником духовенства, степенные посадник и тысячский составляли троичность государственного представительства Великого Новгорода. Когда великий князь Иван Даниилович хотел оказать честь Великому Новгороду, то выразил это тем, что сделал пир для этих трех представителей его правительства. В этом правиле заключается повод удерживать звание посадника тому, кто перестал быть степенным. В чем состояла должность тысячского и отличие ее от должности посадника – определить трудно, потому что во всех случаях, когда встречаются известия о первом сане, упоминается и о последнем. |
| Сведения о монашеском постриге В. содержатся также в Новгородской 1-й летописи под 1265 г., где сообщается, что В., будучи «поборником по правой вере», удалился «от отца своего, и от рода своего, и от поганыя веры своея» на Синайскую гору, где в одном из мон-рей крестился, обучался грамоте и принял монашество. После 3-летнего пребывания на Синае В. вернулся в Литву. Миндовг предложил сыну отречься от Крещения и монашеской жизни и вновь «прияти княжение свое». Однако В. предпочел уйти от отца и создать мон-рь «в христьянех» (Там же. Т. 3. С. 84, 313-314). Рассказ Новгородской летописи, имеющий агиографический характер и содержащий неточности, менее достоверен, нежели сообщения волынского летописца, однако именно он получил распространение в письменности Великого княжества Литовского, Псковской и Новгородской земель, а в 1-й трети XV в. и в Сев.-Вост. Руси. Он вошел в общерус. летописные своды кон. XIV - XVI в., в Сокращенную литов. летопись (список 30-х гг. XVI в.), был использован при составлении в XVI - XVII вв. новых редакций Жития блгв. кн. Довмонта (Тимофея) (в житии кн. Довмонта сообщается имя, полученное В. в правосл. Крещении,- Давид). В 1258 г. войска монг. нойона Бурундая «взяша... всю землю Литовьскую», на стороне ордынцев выступали их данники - галицко-волынские князья Даниил и Василько. В борьбе с монголо-татарами Миндовга поддержали русско-литов. князья Товтивил, Глеб Волковыйский, а также В., по-видимому оставивший мон-рь для защиты родной земли. В 1258 г. В. взял в плен кн. Романа Данииловича. 12 сент. 1263 г. Миндовг вместе с сыновьями Руклей и Репекьей был убит кн. Довмонтом, после чего литов. великокняжеский стол занял союзник Довмонта Тройнат. В. бежал в Пинск, где правили независимые от Литвы дружественные ему князья Федор, Демид и Юрий. В 1264/65 г. Тройнат был убит. Рогожский летописец связывает его смерть с походом на Литву В. (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 33). В 1-й пол. 1264 г. при поддержке правителей Пинского княжества В. овладел Новгородком, местная знать перешла на его сторону. С помощью союзников В. «поиде в Литвоу княжить». |
| Среди дошедших до нас свидетельств об основополагающей роли князя Даниила как инициатора расширения и укрепления столичного града особо выделяются слова автора его Жития митрополита Платона (1737–1812): «сей-то первоначальный основатель [святой благоверный князь Даниил] положил начало нынешнему величию [Москвы], проложив для этого тихими стопами только малую стезю. Ибо, как и всякое здание, сооружаемое не с чрезвычайной поспешностью, а только с большим искусством и старанием, получает особую твердость и нерушимо пребывает долгое время и как дерево, много веков растущее, начав прежде с малого прутика, понемногу утолщается, и ветви его распространяются далеко окрест, так и граду этому надлежало возрасти от малых, но твердых начал, чтобы первый его блеск не омрачил очи завиствующих и чтобы в первое время не потрястись и не пасть ему скорее, чем оно возросло в свою высоту. Так предуготовил сей великий град основатель, дав ему, хотя малое, но не прерывающееся никаким дуновением ветра сияние, и предоставил большую славу его возвышения своему сыну великому князю Иоанну Данииловичу, прозванному Калитой, который, будучи истинным подражателем добродетелей своего знаменитого, но кроткого и любезного родителя, возвел уже сей град на высшую ступень славы и могущества». В период княжения святого Даниила Московского попущением Божиим Россия вынуждена была признавать над собой власть Золотой Орды. Многие русские князья, пребывавшие в междоусобной вражде, прибегали к помощи ордынских ханов. Благоверный же князь Даниил в течение всего своего 30-летнего правления воздерживался от участия в междоусобных распрях. Своим благочестием, стремлением к миру, кротостью и милосердием, заботой о пользе своих подданных он снискал уважение не только у соседей, в том числе у старших братьев, но и у ордынских ханов. Если и приходилось князю Даниилу браться за оружие, то лишь для усмирения вражды и установления мира. Когда рязанский князь Константин Романович призвал в помощь одного из татарских ханов и готовился напасть на московские земли, князь Даниил выступил в поход на Рязань. |
| Ни Пршемыслав великопольский, ни Владислав Локетек мазовецкий не хотели сначала отказаться от прав своих в пользу чужеземца, следствием чего была усобица: кому из них помогали русские князья Лев и Мстислав Данииловичи - неизвестно, известно только то, что они во время этой усобицы входили в Сендомирскую землю и опустошили ее. Наконец, по смерти Пршемыслава Вячеславу чешскому удалось утвердиться в Кракове: Пясты, княжившие в других польских областях, должны были признать свою зависимость от него, как от короля всей Польши, а сам Вячеслав был вассал императора немецкого (1300). Кроме потомков Романа Великого на западной стороне Днепра упоминаются еще другие князья из других племен: так, под 1289 годом упоминается Юрий, князь поросский, служивший волынским князьям - Владимиру и потом Мстиславу; под 1292 годом помещены известия о смерти пинского князя Юрия Владимировича и степанского князя Ивана Глебовича, после которого стал княжить сын его Владимир. Из князей на восточной стороне Днепра мы встретили опять Романа брянского с сыном Олегом; этот Роман известен не по одной борьбе своей с Литвою: в 1286 году он приходил под Смоленск, пожег окрестности, посад, приступал к крепости, но, не взявши ее, ушел прочь. Из других черниговских Ольговичей упоминаются Олег, князь рыльский и волгорский, и Святослав, князь липецкий, по поводу следующего происшествия. Был в Курске ханский баскак, именем Ахмат, сын Темиров; он откупал в Орде всякие дани Курского княжества, и тяжко было от него и князьям, и черным людям; мало того, он построил себе две большие слободы во владениях князя Олега рыльского и волгорского и князя Святослава липецкого. Олег и Святослав были родственники между собою, но, как обыкновенно тогда водилось, то жили в мире, то воевали друг с другом; нападали они и на Ахматовы слободы, враждовали с ним и опять мирились, так что в Орде ничего об этом не знали. Но скоро князьям нельзя стало более терпеть у себя этих слобод, которых народонаселение увеличилось беглецами отовсюду, и окрестным жителям стало от них уже слишком тяжко. |
| Их было 800 человек: ни один не спасся; жители сих областей сами собою управились с ними. Но в следующий год (1293) Шведы заложили крепость на границах Корелии, нынешний Выборг, и Новогородцы, приступив к ней с малыми силами, возвратились без успеха. Король Шведский, Биргер, желал утвердиться в Корелии для того, чтобы обуздать ее свирепых жителей, непрестанно беспокоивших его северо-восточные владения и грабивших суда купеческие на Финском заливе; хотел также укоренить в ней Латинскую Веру и присвоить себе господство над торговлею Немцев с Новымгородом: чему свидетельством служит грамота, данная Биргером Любеку и другим городам приморским, в коей он, обещая им покровительство, строго запрещает их купцам ввозить оружие и всякое железо в Россию. Набеги Литовцев продолжались, особенно на области Тверскую и Новогородскую. Не только жители Волока, Торжка, Зубцова, Ржева, Твери, но и Москвитяне с Дмитровцами долженствовали вооружиться (в 1285 году) и, соединенными силами поразив толпы сих хищников, убили их Князя, именем Домонта. Гораздо важнее и несчастнее для России, как пишет Историк Длугош, было (в 1280 году) сражение Льва Данииловича Галицкого с Поляками. По кончине доброго Болеслава, умершего бездетным, Лев думал быть его наследником и Государем всей Польши; не мог преклонить к тому Вельмож Краковских (избравших Лешка, Болеславова племянника) и, желая силою овладеть некоторыми из ближайших ее городов, сам ездил в Орду к Ногаю требовать от него войска. Однако ж, несмотря на многочисленные толпы Моголов, данные ему Ханом, Воеводы Лешковы одержали над ним блестящую победу, взяв 2000 пленников, семь знамен и положив на месте 8000 человек. Князья благоразумные, Владимир-Иоанн и Мстислав Даниилович, весьма неохотно участвовали в сем походе, осуждая призвание Моголов, которым слепое властолюбие Льва указывало путь к дальнейшим опустошениям стран Христианских. Но провидение охраняло Запад. Так сильные Вожди Ханские, Ногай и Телебуга, в 1285 году предприняв совершенно разрушить Венгерскую Державу и взяв с собою Князей Галицких, наполнили стремнины Карпатские трупами своих воинов. |
| Однако за пределами этого ареала сведения, поступавшие оттуда в другие районы Польши, переосмысливались в духе распространявшихся в Центральной Европе неблагоприятных для русских представлений, и складывалась картина мира, во многом напоминавшая ту, о которой было сказано выше. Показательными могут быть два рассказа из «Великопольской хроники» — главного источника о событиях 60-х гг., сохранившего польскую историческую традицию XIII в. В первом рассказе о походе татар на Польшу в 1259–1260 гг. и взятии Сандомира вначале сообщается о том, что татары вторглись в страну вместе с пруссами, русскими и куманами. С возмущением описывается, как Василько и сыновья Даниила «задумали обмануть жителей крепости с помощью изменнической хитрости» и уговорили жителей Сандомира сдать город татарам, обещая им сохранить жизнь. Жители, «обманутые советом указанных князей», открыли ворота и были перебиты. В другом рассказе повествуется о нападении литовцев на Мазовию, во время которого был убит князь Земовит . В «Великопольской хронике» говорится о нападении «русских и литовцев» и о том, что они все «опустошили... огнем и мечом». Главный руководитель похода Шварн, сын Даниила Галицкого, собственноручно отрубил голову взятому в плен князю Земовиту. Для людей, ориентировавшихся в родственных связях между князьями, этот поступок русского князя должен был восприниматься как особое злодейство, так как Земовит был женат на родной сестре Шварна. Но роль русских в обоих событиях была совсем иной. Как видно из большого рассказа Ипатьевской летописи, русские князья были вынуждены принять участие в походе татар по принуждению, а сам рассказ полон глубокого сочувствия к погибшим жителям Сандомира . Что касается событий в Мазовии в 1262 г., то из того же источника видно, что нападение было предпринято литовскими и русскими подданными Миндовга и что Шварн Даниилович не имел к нему никакого отношения . Появление имени Шварн в этом контексте не было, однако, случайным. Из той же летописи можно узнать, что слуги Шварна вместе с литовцами нападали на земли краковского князя Болеслава Стыдливого, а затем, после смерти сына Миндовга Войшелка, Шварн как зять Миндовга занял на несколько лет литовский великокняжеский стол . Вероятно, хронист знал, что Шварн воевал с Польшей и правил литовцами, отсюда контаминация фактов. Однако и смешение фактов, и трактовка событий даны таким образом, чтобы создать о русских самое неблагоприятное впечатление как о лицемерных и жестоких пособниках татар и язычников . Хотя в обоих рассказах термин «схизматики» ни разу не употребляется и о религиозных различиях нет и речи, их разбор не оставляет сомнения в том, что создававшийся общими усилиями чешского правителя и курии образ Руси как части враждебного христианской Европе мира, где господствуют язычники, получил в Великой Польше, где писалась хроника, заметное распространение, и через его призму там воспринимались и осмысливались сообщения о происходивших событиях. |
| Вместе с тем эта гробница напоминает о последних временах славы города Владимира, как великокняжеской столицы 50 . После Бориса Данииловича никто из князей уже и не был похоронен во Владимирском соборном храме. Напомнит нам гробница Бориса Данииловича еще о мученической кончине в Орде его сродника, св. великого князя Михаила Ярославича Тверского, который доведен был до такой кончины враждой против него двоюродного племянника его, оспаривавшего у него великокняжеское достоинство – князя московского Юрия, родного брата Бориса Данииловича. В истории этой-то вражды Юрия Московского против св. Михаила Ярославича почти только и упоминается Борис Даниилович. – Сведений о нем вообще мало; но все-таки есть основание думать, что князь Борис Даниилович был благочестив и благороден душой, и только по принуждению был сторонником властолюбивого и жестокого старшего брата своего Юрия. Борис Даниилович – третий сын Московского князя св. Даниила Александровича, внук св. Александра Невского и старший брат собирателя Русской земли великого князя Иоанна Калиты. Юные годы свои, вероятно, он провел в Москве, где княжил его родитель, скончавшийся в 1303 году, когда Борис Даниилович был если не отроком, то юношей. В 1304 г., когда скончался великий князь Андрей Александрович, великокняжеский престол занял по праву племянник св. Александра Невского св. Михаил Ярославич, у которого начал оспаривать великокняжеское достоинство Юрий Московский. Борис Даниилович был послан этим братом на княжение в Кострому, но был захвачен сторонниками Михаила Ярославича и отведен в Тверь. Здесь Борис Даниилович был, вероятно, до примирения Михаила Ярославича с Юрием в 1305 г., после чего уже был отпущен из Твери в Москву. Но вот под 1308 годом в летописи мы читаем известие, что Борис Даниилович отъехал, вместе со старшим братом своим Александром, из Москвы в Тверь. Легко согласиться с предположением историка, что князья Александр и Борис уехали из Москвы, недовольные властолюбивым братом своим Юрием 51 . Далее нет известий о Борисе Данииловиче до 1317 года. |
| В этом году Юрий Даниилович, женившийся в Орде на сестре хана Узбека Кончаке и получивший от хана ярлык на великокняжеское достоинство, привел против Михаила Ярославича татарское войско, при котором был и Борис Даниилович. – При поражении этого войска Михаилом Ярославичем, Борис Даниилович был взят в плен вместе с воеводой татарским Кавгадыем и супругой Юрия – Кончакой. В Тверском плену Кончака (во св. крещении Агафия) скончалась, а Борис Даниилович вскоре, вероятно, был отпущен вместе с Кавгадыем, когда Михаил Ярославич заключил мир с Юрием, и оба они для решения своего спора отправились в Орду, где теперь Михаил Ярославич принял мученическую кончину 22 ноября 1319 года. В следующем 1320 году 28 сентября скончался и Борис Даниилович. В одном археологическом сочинении говорится, что Борис Даниилович скончался в своем удельном княжении – в Нижнем Новгороде, и что, по его завещанию, тело его привезли во Владимир и похоронили в соборном храме при гробах его предков 52 . Братие христиане! Благоверный Князь Борис Даниилович, как можно усматривать из сведений о его жизни, старался в стороне держать себя от зла. Тому учит и св. псалмопевец: уклонися от зла и сотвори благо (псал. 33, 15). Не за сие ли промыслу Божию угодно было, чтобы тело благоверного князя Бориса Данииловича погребено было во Владимирском славном святилище и самая гробница его с его останками сохранилась до наших дней? Ибо в том же псалме говорится о кротких праведниках: хранит Господь вся кости их, ни едина от них не сокрушится (ст. 21). И мы, братие, когда видим зависть и вражду, то, если не можем сделаться примирителями враждующих, будем по крайней мере уклоняться от завистников и злобствующих, чтобы ни в чем не быть союзниками их действий. Тем более, сами будем бегать зависти, не будем допускать ее в свое сердце, а будем утверждать в нем любовь и доброжелательство ( Иак. 3, 13–16 ). 6-я гробница, в которой погребен князь Изяслав Андреевич Следующая, самая крайняя в северной стене, гробница, находящаяся в комаре почти в самом северо-западном углу собора, возле нынешней винтовой лестницы на хоры, имеет надпись: «мощи благовернаго великаго князя Изяслава Андреевича, преставися в лето 6672 в 28 день октября». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ГЕОРГИЙ (ЮРИЙ) ДАНИИЛОВИЧ (кон. 70-х или нач. 80-х гг. XIII в.- 21.11.1325), кн. московский (1303-1325), вел. кн. владимирский (1317-1322), старший сын блгв. кн. московского Даниила Александровича . Впервые в источниках упоминается в 1297 г. в связи с женитьбой на ростовской княжне. Весной 1303 г. Г. Д. находился в Переяславле Залесском, в кон. 1302 г. занятом кн. Даниилом Александровичем, к-рый изгнал из города наместников владимирского вел. кн. Андрея Александровича; по-видимому, предполагалось, что Г. Д. при жизни отца займет переяславский стол. Соперничество за Переяславль-Залесское княжество было частью давней борьбы, к-рую с кн. Даниилом вел его старший брат вел. кн. Андрей Городецкий. Правитель Твери св. кн. Михаил Ярославич , двоюродный брат и бывш. союзник Даниила Александровича, в первые годы XIV в. перешел на сторону кн. Андрея. После кончины кн. Даниила (5 марта 1303) московский стол занял Г. Д. Сыновья Даниила Александровича, не имевшие в это время сильных союзников, ожидали возвращения из Орды вел. кн. Андрея, ездившего туда за ярлыком на переяславль-залесское княжение. Этим попытались воспользоваться смоленские князья, чтобы вернуть Можайск, вероятно незадолго до этого отошедший к владениям Даниила. Однако Г. Д. с братьями выступил в поход, занял Можайск и захватил в плен Святослава Глебовича - брата смоленского князя. Осенью 1303 г. вел. кн. Андрей Александрович вернулся из Орды и в спорном Переяславле состоялся княжеский съезд. Согласно оглашенному на нем решению хана Тохты, Переяславль остался за Даниловичами, но, по-видимому, с условием, что после смерти вел. князя он отойдет его преемнику. Вел. кн. Георгий Даниилович. Гравюра. 1819 г. (РГБ) Вел. кн. Георгий Даниилович. Гравюра. 1819 г. (РГБ) 27 июля следующего года вел. кн. Андрей Александрович скончался. Старшим среди князей Сев.-Вост. Руси стал св. Михаил Тверской - сын блгв. кн. Ярослава Ярославича , одного из младших братьев блгв. |
| 236. Александр Даниилович, кн. московский, второй из пяти сыновей св. Даниила Александровича, князя московского 66), от брака с неизвестной, именуемой, в некоторых сказаниях, Марией 120). – О времени и месте его рождения – сведений нет; «недовольный – как утверждает Карамзин – жестокостью» Юрия (Георгия) Даниловича, князя московского 193), сто старшего брата, он удалился в Тверь, в 1306 т. и ум. – вероятно, там же – осенью 1308 г, – Ничего больше о нем неизвестно. – Примечание. Любопытно, что летописи: Новгородская Четвертая и Софийская Первая относят смерть этого князя к 1305 г. 237. Александр Даниилович 237. Александр Даниилович, прозванием Взметен , князь суздальско-нижегородский, единственный сын Даниила Борисовича, князя суздальско-нижегородского 648), от брака с Марией, в иночестве Мариной ). – Именуется летописно однажды, по случаю женитьбы его на Василиссе Васильевне 419), дочери Василия Дмитриевича, великого князя московского 45), вдове Александра Ивановича Брюхатого, князя суздальского 245), в 1418 г. 238. Александр Дмитриевич 238. Александр Дмитриевич, князь друцкий, пропущеный родословными, потомок Мономахов в XI колене, один (неизвестно который по старшинству) из четырех сыновей Дмитрия Семеновича, князя друцкого 692), праправнука Александра Всеволодовича, князя бельзского и владимиро-волынского 232). – Летописи именуют его только однажды, в числе князей, союзников Витовта, великого князя литовского, убитых Татарами Тимур-Кутлука, в сражении на реке Ворскле. 12 августа 1399 г. 239. Александр Дмитриевич 239. Александр Дмитриевич, кн. московский, средний из трех сыновей Дмитрия Александровича, вел. кн. Владимирского 69), от брака с неизвестной, – Летопись именует его однажды, потому случаю, что он, быв послан отцом в Орду, ум, там, в 1292 г. Никаких других сведений о нем нет. 240. Александр Дмитриевич 240 . Александр Дмитриевич, князь ростовский, единственный сын Дмитрия Борисовича, князя ростовского 668), от брака с неизвестной. – Именуется только в летописи Воскресенской, отмечающей рождение его, от Дмитрия Борисовича, под 6894=1286 г, (П. С. Р. Л. т. VII, с. 179). – О времени и месте смерти его – сведений нет. Родословные: так называемой, «Бархатной книги» (ч. I, с. 175), Строева (Ключ к Ист. гос. росс. росп. X. степ. 14. Изд. 1844) и кн. Долгорукого (Росс, родосл, книга ч. I. с. 206. Изд. 1856) – утверждают, что он оставил одного сына, Юрия (Георгия), князя ростовского ) Примечание. Князь этот, тем не менее, сомнителен. Летописи: Троицкая (П. С. Р. Л. т. I. с. 227), Новгородская Четвертая (П, С. Р. Л. т. IV. с. 44) и Софийская Первая (П. С. Р. Л. т. V. с. 201), говорят, под одним и тем же 6794=1286 г., о рождении сына Александра не у Дмитрия Борисовича, князя ростовского, а у его брата, Константина Борисовича, князя угличского ), Того же держится и г. Соловьев (Ист. Росс. etc. т. III. с. 272. Изд. 1870), а Карамзин думает иначе (Ист. Гос. Росс. т. IV. прим. 182. изд. 1842). 241. Александр Иванович |
|
|
