| Братство имело много забот. Братчики помогали бедным, больным, обучали детей Закону Божьему, хоронили умерших. Все члены братства были полны энтузиазма, а горячие молитвы о. Аркадия всех воодушевляли. Популярность о. Аркадия всё возрастала. Приток молящихся и прихожан вырос настолько, что о. Аркадий не в силах был выполнять требы, особенно исповедь. О. Аркадий вынужден был применять иногда общую исповедь, представлявшую собою умилительную картину. Все исповедники стояли на коленях, очи их были направлены на стоявший впереди Крест с изображением Распятия, а о. Аркадий, стоя на амвоне, призывал к покаянию в совершённых грехах» 201 . О деятельности братства в это время вспоминала также и София Зиновьевна Каррик: «В братство я поступила в 1921 или 1922 году (точно не помню). Возглавлял это братство протоиерей Аркадий Остальский . Я узнала, что в братстве есть группы, как-то: больничная, благотворительная, погребальная, группа по пению и чтению в церкви. Записалась я в больничную группу, цель которой состояла в следующем: посещать больных, оказывать им медицинскую санитарную помощь, а также и материальную. Средства для этого были от добровольных взносов членов братства. Собрания братские бывали в церкви после службы, на которых говорилось о нуждах по поступавшим в братство заявлениям, и здесь же распределялось, каким лицам надо было выполнять эти нужды» 202 . С 28 июня по 2 июля 1921 года в Житомире проходил Волынский епархиальный съезд (названный в документах также совещанием) православного духовенства и мирян, на котором присутствовали: управляющий епархией Епископ Владимир-Волынский Фаддей (председатель съезда) и Епископ Острожский Аверкий, а также 35 представителей от духовенства и 27 от мирян, – всего 64 человека. Среди кандидатов в товарищи председателя была названа и кандидатура протоиерея Аркадия Остальского , но за него отдали свои голоса только 13 человек, а избранным оказался протоиерей Константин Лебедев. На совещание явился и представитель Всеукраинской церковной рады Стороженко, которой просил допустить его к участию в съезде, но совещание постановило: |
| Кипучая энергия и жажда деятельности были отличительными чертами архипастыря. Он много построил Церквей, часовен. Вел большую литературную деятельность, которая выразилась главным образом в бесчисленных письмах, наставлениях и увещаниях против раскола. Преосвященный Аркадий отличался особым усердием к богослужениям. Он не оставлял без службы ни одного дня, участвовал во всех крестных ходах, не упускал ни одного молебна и панихиды. Жизнь преосвященный Аркадий вел простую и строго трезвенную. Всякий мог приходить к нему когда угодно. При разговоре он входил во все подробности. Обладал хорошей памятью. Принято было, чтобы духовенство и миряне падали ему обязательно в ноги при встрече и при уходе от него. Освобождалось только знатное городское духовенство. Поездки по епархии преосвященный Аркадий совершал без всякой внешней пышности. От церемониальных поздравлений в праздники уклонялся. Горячо любил его простой народ, с которым архипастырь любил беседовать. Большое внимание преосвященный Аркадий уделял образованию духовенства. Им открыто в епархии несколько духовных училищ. Он добился от Святейшего Синода разрешения приглашать духовенство в Пермскую епархию из других епархий. Труды: Голос книги о вере, зовущий раскольников обратиться ко святой Русской Церкви. – М., 1897. Сочинения против раскола. – 2-й вып. – М., 1893; 3-й вып. – М., 1894; – 4-й вып. – М., 1898. Беседа в день Благовещения Пресвятой Богородицы//Христианское чтение. – 1891, январь-февраль. – С. 234–237, 493. Переписка преосвященного Аркадия с пермяками по отъезде в Петрозаводск//Христианское чтение. – 1890, июль-август. – С. 187; сентябрь-октябрь. – С. 369; – 1891, январь-февраль. – С. 130–146. Недоуменные случаи в покаянной практике//Христианское чтение. – 1890, март-апрель. – С. 471. Слово в день Боголюбской иконы Божией Матери//Христианское чтение. – 1890, май-июнь. – С. 569–573. Беседа на память святителя Стефана, епископа Пермского//Христианское чтение. – 1890, март-апрель. – С. 439–451; май-июнь. – С. 626. |
| II — Дай же отряхнуться, папаша, — говорил несколько сиплым от дороги, но звонким юношеским голосом Аркадий, весело отвечая на отцовские ласки, — я тебя всего запачкаю. — Ничего, ничего, — твердил, умиленно улыбаясь, Николай Петрович и раза два ударил рукою по воротнику сыновней шинели и по собственному пальто. — Покажи-ка себя, покажи-ка, — прибавил он, отодвигаясь, и тотчас же пошел торопливыми шагами к постоялому двору, приговаривая: “Вот сюда, сюда, да лошадей поскорее”. Николай Петрович казался гораздо встревоженнее своего сына; он словно потерялся немного, словно робел. Аркадий остановил его. — Папаша, — сказал он, — позволь познакомить тебя с моим добрым приятелем, Базаровым, о котором я тебе так часто писал. Он так любезен, что согласился погостить у нас. Николай Петрович быстро обернулся и, подойдя к человеку высокого роста в длинном балахоне с кистями, только что вылезшему из тарантаса, крепко стиснул его обнаженную красную руку, которую тот не сразу ему подал. — Душевно рад, — начал он, — и благодарен за доброе намерение посетить нас; надеюсь… позвольте узнать ваше имя и отчество? — Евгений Васильев, — отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом и, отвернув воротник балахона, показал Николаю Петровичу все свое лицо. Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум. — Надеюсь, любезнейший Евгений Васильич, что вы не соскучитесь у нас, — продолжал Николай Петрович. Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не отвечал и только приподнял фуражку. Его темно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа. — Так как же, Аркадий, — заговорил опять Николай Петрович, оборачиваясь к сыну, — сейчас закладывать лошадей, что ли? Или вы отдохнуть хотите? — Дома отдохнем, папаша; вели закладывать. — Сейчас, сейчас, — подхватил отец. — Эй, Петр, слышишь? Распорядись, братец, поживее. Петр, который в качестве усовершенствованного слуги не подошел к ручке барича, а только издали поклонился ему, снова скрылся под воротами. — Я здесь с коляской, но и для твоего тарантаса есть тройка, — хлопотливо говорил Николай Петрович, между тем как Аркадий пил воду из железного ковшика, принесенного хозяйкой постоялого двора, а Базаров закурил трубку и подошел к ямщику, отпрягавшему лошадей, — только коляска двухместная, и вот я не знаю, как твой приятель… — Он в тарантасе поедет, — перебил вполголоса Аркадий. — Ты с ним, пожалуйста, не церемонься. Он чудесный малый, такой простой — ты увидишь. Кучер Николая Петровича вывел лошадей. — Ну, поворачивайся, толстобородый! — обратился Базаров к ямщику. — Слышь, Митюха, — подхватил другой тут же стоявший ямщик с руками, засунутыми в задние прорехи тулупа, — барин-то тебя как прозвал? Толстобородый и есть. |
| 58 Об этом совещании Громова с гр. Бенкендорфом согласно свидетельствуют Геронтий (в Жизнеописании Павла), Аркадий Славский (в показании 17 июля 1854 г.), Онуфрий (в Записке об учреждении иерархии). 59 Эта весьма замечательная записка, составленная митр. Филаретом, напечатана у Мельникова (Рус. Вест., т. LI, стр. 73–77). 60 Об этом говорит сам инок Павел в некоторых своих сочинениях (напр. в Рекурсе). Геронтий, в своих записках, мысль о приобретении епископа ставит также в связи с тем обстоятельством, что „Бог ожесточил сердце великого государя царя Николая Павловича“ противу старообрядцев и что последовало „конечное прекращение“ у них священства (Памятн. и Жизнеопис. Павла). 61 Весьма замечательные и любопытные известия о подобных предприятиях сообщаются в показании одного из „странствователей“ – инока Ираклия. Будучи настоятелем Куреневского монастыря (Подольской губернии), по слухам, что в Турции есть старообрядческие еипскопы, он, как можно догадываться, около 1828–29 года, вместе с иноком Игнатием, „решился идти отыскивать этих епископов“. Добравшись до некрасовских селений, в Славе они „встретили других иноков, приехавших из Молдавии с одинаковым намерением, – имена их были: Евфросин, Дорофей, Павел (не Белокриницкий), Аркадий, Виталий, Иоасаф и другие, всего 16 человек“. Все они были русские выходцы (Аркадий, по фамилии Лысый, впоследствии сделался архиепископом Славским). Чрез Константинополь они пробрались в Майнос и расспрашивали у здешних некрасовцев об епископах: некрасовцы „уверяли, что нет нигде, что они всю Турцию прошли насквозь, а нигде не слыхали“; отсюда странники прошли за Бейрут до Египта, и здесь „убедились, что записки и сведения, которые распространены у старообрядцев, еоть вымысел“. Потом они совершили и еще несколько бесплодных странствований, из которых возвратились только четверо – сам Ираклий, Павел, Дорофей и Аркадий, – остальные все умерли (см. Чт. в общ. ист. и древн. 1871 г. ч. IV, отд. V, стр. 182–85). 62 Старообрядцы близко знавшие дело и достойные доверия, Геронтий, Онуфрий, Аркадий Славский, в своих записках и показаниях решительно утверждают, что мысль об учреждении раскольнической архиерейской кафедры подана Громову графом Бенкендорфом. |
| В новосозданной обители преподобный Аркадий принял иноческий постриг. Днем он трудился вместе со всеми иноками, а ночи по-прежнему проводил в коленопреклонных молитвах и слезах. К подвигу крайнего воздержания, бдения и молчания он прибавил новый для себя подвиг совершенного отсечения своей воли и полного послушания духовному отцу. Преподобный Аркадий никогда не пропускал литургии и приходил на Богослужения первым, во всем следуя своему наставнику преподобному Ефрему, келейником которого он был. После кончины преподобного Ефрема (28 января 1053 года) святой Аркадий продолжал подвизаться по заветам старца в посте, молитве и молчании. По прошествии нескольских лет он также мирно отошел ко Господу и был погребен в деревянном гробе с правой стороны каменного собора обители. 11 июля 1677 года были обретены нетленные мощи преподобного Аркадия, которые 14 июля того же года погребли под спудом в приделе во имя праведных Иоакима и Анны. В июле 1785 года при постройке нового соборного храма гроб с мощами преподобного Аркадия был передвинут. При окончательной отделке соборного храма 14 августа 1798 года святые мощи преподобного переложили в каменный гроб, до 1572 года служивший местом упокоения преподобного Ефрема. При митрополите Дионисии в 15841587 годах было установлено совместное празднование преподобным Аркадию и Ефрему Новоторжским. Прославлению преподобного Аркадия предшествовали его чудесные явления в 1525 и 1661 годах. В первый раз он явился с зеленеющей ветвью в руках повару вяземскому воеводы Григория Бобрищева – Авдию. Заповедав жителям Вязьмы оградить и охранять камень, на котором он молился при жизни, преподобный Аркадий объяснил, что зеленая ветвь в его руках означает данную ему от Бога власть отгонять от Вязьмы всяких «гад и супостат». Чудесным заступничеством преподобного объясняют вязьмичи спасение их родного города от разорения литовцами в 1661 году. В житии святого сказано: «И видевше литовские вои едуща на сером коне от Вязьмы юношу», который запретил им идти на Вязьму, угрожая неминуемой гибелью. На вопрос литовцев, кто он, юноша ответил: «Я – Аркадий, град этот – мое отечество». В мирные годы жители Вязьмы восстановили храм Всемилостивого Спаса, устроенный на любимом месте молитв преподобного в 1594 году. К храму был пристроен придел во имя преподобного Аркадия, освященный сразу после прославления подвижника в лике святых. При этом храме был впоследствии основан мужской монастырь. В XVIII веке этот монастырь уже не существовал, но в Вязьме в XIX веке была основана женская обитель, наименованная по постановлению Святейшего Синода в 1832 году Аркадьевским женским монастырем. Нижний храм двухэтажного собора был освящен во имя преподобного Аркадия и в честь Покрова Пресвятой Богородицы, верхний – во имя Всемилостивого Спаса, с приделом в честь Ахтырской иконы Божией Матери. Над камнем преподобного Аркадия в лесу была устроена часовня. |
| Начавшиеся гонения на Церковь только умножили ревность отца Аркадия, и он со всем пылом молодой, глубокой религиозной натуры устремился на защиту Православной веры. Его проповеди помогли многим сориентироваться и не погибнуть в то страшное время. Батюшка часто служил и исповедовал. На исповеди никого не торопил, предлагая без стеснения назвать то, что мучает душу человека. Иногда исповедь затягивалась до двух часов ночи. С каждым днем в его храме становилось все больше и больше прихожан и членов братства. С возникновением раскола в Православной Церкви отец Аркадий поддержал позицию Управляющего Волынской епархией епископа Фаддея (Успенского) и непоколебимо хранил верность канонической Патриаршей Церкви, резко отрицательно относился к раскольнической «автокефальной Украинской Церкви». В 1920 году в Житомире утвердились большевики. Весной 1922 года в Волынской епархии начались «изъятия церковных ценностей». Отец Аркадий смело выступил в защиту интересов Церкви. По распоряжению правящего епископа Аверкия (Кедрова) отец Аркадий огласил в храме послание патриарха Тихона относительно изъятия ценностей. Это стало известно в ГПУ. 6 мая отец Аркадий после Литургии при выходе из храма был арестован за «агитацию против изъятия ценностей в пользу голодающих». Огромная толпа молящихся, на глазах которых происходил арест, двинулась вместе с ним к зданию ЧК. Чекисты потребовали разойтись, угрожая расстрелом. Но православные, прижавшись друг к другу, затаив дыхание от страха, все же остались на месте. Наиболее активная часть протестовавших была арестована и помещена в подвалы ГПУ. Весть об аресте любимого пастыря облетела город, и в тюрьму стали приносить передачи в таком количестве, что их хватало и заключенным, и надзирателям. Вместе с отцом Аркадием был арестован и его отец, священник Иосиф Остальский. Вскоре отец Иосиф умер в тюрьме. Следствие продолжалось в течение месяца. Состоялся открытый суд, который длился несколько дней – с 7 по 10 июня. Суд сопровождался репортажами в местной прессе, которая бессребреника и благотворителя отца Аркадия изображала скрягой, желающим смерти голодающим людям. Множество свидетелей говорили об отце Аркадии как о замечательном, прекрасном человеке, бессребренике, священнике, сумевшем всю свою жизнь отдать на служение Богу и людям. Приводилась масса примеров его исключительной доброты и самоотверженности. Но прокурор «доходчиво» объяснил собравшимся, что все блестящие характеристики не только не оправдывают, но, более того, усугубляют вину священника. И что идеи, проповедываемые и проводимые в жизнь священником, не только не нужны молодому советскому государству, но и крайне вредны. |
| Для окончательного решения дела и приведения в исполнение мысли о епископе на 8 июля, назначен был новый собор; и хотя этот собор, по-видимому, кончился ничем, и сторона несогласных «неленостно вопиявшая» противу греков и против Амвросия как будто одержала даже верх; но они имели то важное значение, что партия согласных, чувствуя свою количественную силу, решилась по окончании собора, избрать собственно для Славского скита двух кандидатов – одного для поставления в священника, а другого для постановления в диакона: первым был инок Аркадий, постриженик инока Дорофея, последним инок Иаков. А затем вскоре воспылало усердие у славских отцов иметь и своего епископа; кандидатом на епископство, после отказа настоятеля Макария, был избран Аркадий Лаврентьевский. Но Амвросий отказался посвятить последнего, так как до вступления в монашество он был женат на вдове, и потому первым епископом для турецких старообрядцев был посвящен 24 авг. 1847 г., упомянутый инок славский, Аркадий Дорофеев 28 . Таким образом факт учреждения архиерейской кафедры у турецких раскольников совершился, хотя далеко не по желанию всех старообрядцев. Аркадий нареченный во епископа богохранимого места Славы, был уроженец селения Купицы бессарабской области, сын простого поселянина по прозванию Лысого. В 1824 году, когда ему было шестнадцать лет от роду, он оставил родительский дом, и ушел за границу. Сначала он жил в Яссах мальчиком в лавках тамошних старообрядцев, потом несколько лет был послушником в старообрядческом Мануиловском монастыре, что в Молдавии. В 1829 году он воротился в Россию и жил в Лаврентьеве монастыре (гомельского уезда могилевской губернии). Отсюда с некоторыми монахами и бельцами ходил в странствие по разным местам востока отыскивать небывалых старообрядческих архиереев. Возвратясь из странствия, он поселился в Молдавии, а потом – в Славе 29 . В конце 1847 года Аркадий возвратился в Славу, и здесь под покровительством Гончарова приступил к отправлению епископских обязанностей. Но партия противников белокриницкого священства не хотела примириться с фактом уже существующим. |
| Он вместе с братией ежедневно посещал вечерню, утреню и раннюю Литургию. Однако через пять месяцев обнаружилось, что точное исполнение Вышенского устава несовместимо с писательскими трудами. В тот час, когда иноки отходили ко сну, он только начинал работу над духовными сочинениями. Светильник в его келье, ставшей тесной из-за огромной библиотеки, зачастую горел до того часа, когда надо было идти на утреню. Чрезвычайное переутомление заставило подвижника бывать в храме только на ранней Литургии. Зимой 1866 г. игумен Аркадий начал возводить над зданием просфорни второй, деревянный этаж, который был обложен снаружи кирпичом и снабжен балконом. В сентябре следующего года сюда переселился епископ-отшельник. Его кельи состояли из приемной, рабочего кабинета, библиотеки и маленькой опочивальни. Подняться наверх можно было по пристроенной лестнице. Очевидцы отмечали простоту обстановки этих покоев. Мебель была самая обыкновенная и старая. Деревянные стены не были оштукатурены – святителю, как и многим русским людям, нравились бревенчатые срубы, от которых исходил здоровый древесный аромат. На первом этаже, рядом с просфорней. жил келейник Владыки, послушник Евдоким (Федоров), принявший в 1873 г. монашеский постриг с именем Евлампий. Святитель Феофан вызывал его к себе стуком по полу 9 . Один из Тамбовских епископов предлагал подвижнику создать более комфортные условия, на что тот, конечно же, не согласился. Авва Аркадий Сравнивая житие свт. Феофана с житием его любимого духовного писателя, свт. Тихона Задонского , мы видим, какую исключительно важную роль сыграл в жизни первого игумен Вышенской пустыни архимандрит Аркадий. Сравнивая житие свт. Феофана с житием его любимого духовного писателя, свт. Тихона Задонского , мы видим, какую исключительно важную роль сыграл в жизни первого игумен Вышенской пустыни архимандрит Аркадий. В отличие от настоятелей Задонского монастыря, которые не любили свт. Тихона и затрудняли написание написание им духовных сочинений, игумен Аркадий стал своего рода «заместителем по тылу» в той войне, которую вёл свт. Феофан с врагом нашего спасения. Он снабжал святителя всем необходимым и «стремился к тому, чтобы предоставить ему полное спокойствие, чтобы ничто не мешало и не тревожило его». |
| Михаил опрометью бросился из дома. - Вкрутите лампы поярче, застелите этот стол клеенкой и протрите ее спиртом, — стал распоряжаться Игорь, — поставьте на огонь кастрюлю с водой для кипячения инструментов, затем, отец Аркадий, не мешайте нам, самая большая помощь от вас будет, если Вы с Михаилом Юрьевичем пойдете откроете храм и станете усердно молиться о благополучном исходе операции. Уже более двух часов отец Аркадий и Михаил истово молились в храме, нет-нет да и тревожно поглядывая через церковные окна на рядом стоящий дом Михаила. Прервав молитву, они обернулись на скрип церковной двери, в храм, пошатываясь от усталости, вошел Игорь. Он прошел прямо на клирос и сразу присел на скамейку. - Ну что, Игорь, не тяни, ради Бога. - Все слава Богу, мальчик спит после операции. Может, хоть кагорчику нальете, не могу отойти от напряжения, — как-то жалостливо попросил Игорь. - Молодец, Игорь, ну и молодец, — воскликнул отец Аркадий и пошел в «пономарку» за кагором. Михаил стоял, переминаясь с ноги на ногу. Он давно уже хотел что-нибудь сказать, но волнение перехватило горло. Наконец он справился с собой и с дрожью в голосе проговорил: - Игорь Львович, простите меня ради Христа, если сможете. Огромная Вам благодарность за сына. - Бог с Вами, Михаил Юрьевич, я на Вас нисколько не сержусь, ну, идите к сыну, скоро увидимся. Его все равно надо в больницу часика через два везти. Михаил пошел было к выходу, но, сделав два нерешительных шага, вновь повернулся к Игорю: - Я хочу Вам, Игорь Львович, признаться, что моя бабушка по матери была еврейка. Сказав это, Михаил облегченно вздохнул и быстро зашагал к дверям храма. Уже отпивая из ковшичка кагор, Игорь подмигнул отцу Аркадию и рассмеялся: - Я всегда, Аркадий, подозревал, что истинные антисемиты могут быть только еврейского происхождения. Самара, март 2003 г Командировка в иную реальность Светлой памяти моего тестя, протоиерея Иоанна Державина, посвящается Вызов к главному редактору Андрея Агапова радостно взволновал. Ему до смерти надоело сидеть в отделе писем «Сельских новостей». Хотелось настоящей работы: репортажей с целины, статей о покорении Севера, ну, словом, куда-нибудь в гущу событий, где жизнь бурлит, где есть, о чем писать. Василий Федорович встретил Андрея, предложил присесть к столу. Он долго протирал очки носовым платком, рассматривая на свет, наконец, водрузив их на свой большой мясистый красный нос, взял со стола бумагу, мельком взглянул на нее, затем, отложив в сторону, снова снял очки и тогда уже обратился к Андрею: |
| Не доверяя чувствам своим, Аркадий взглянул на постель: там не было Васи. Аркадий вскочил в испуге, еще под влиянием своих сновидений. Вася не шелохнулся. Он всё писал. Вдруг Аркадий с ужасом заметил, что Вася водит по бумаге сухим пером, перевертывает совсем белые страницы и спешит, спешит наполнить бумагу, как будто он делает отличнейшим и успешнейшим образом дело! «Нет, это не столбняк! — подумал Аркадий Иванович и затрясся всем телом. — Вася, Вася! откликнись же мне!» — закричал он, схватив его за плечо. Но Вася молчал и по-прежнему продолжал строчить сухим пером по бумаге. — Наконец я ускорил перо, — проговорил он, не подымая головы на Аркадия. Аркадий схватил его за руку и вырвал перо. Стон вырвался из груди Васи. Он опустил руку и поднял глаза на Аркадия, потом с томительно-тоскливым чувством провел рукою по лбу, как будто желая снять с себя какой-то тяжелый, свинцовый груз, налегший на всё существо его, и тихо, как будто в раздумье, опустил на грудь голову. — Вася, Вася! — вскричал Аркадий Иванович в отчаянии. — Вася! Через минуту Вася посмотрел на него. Слезы стояли в его больших голубых глазах, и бледное кроткое лицо его выразило бесконечную муку… Он что-то шептал. — Что, что? — закричал Аркадий, наклоняясь к нему. — За что же, за что меня? — шептал Вася. — За что? Что я сделал? — Вася! что ты? чего ты боишься, Вася? чего? — закричал Аркадий, ломая руки в отчаянии. — За что ж меня в солдаты-то отдавать? — сказал Вася, посмотрев прямо в глаза своего друга. — За что? что я сделал? Волосы стали дыбом на голове Аркадия; он не хотел верить. Он стоял над ним как убитый. Через минуту он опомнился. «Это так, это минутное!» — говорил он про себя, весь бледный, с дрожащими, посинелыми губами, и бросился одеваться. Он хотел бежать прямо за доктором. Вдруг Вася кликнул его; Аркадий бросился на него и обнял его, как мать, у которой отнимают родное дитя… — Аркадий, Аркадий, не говори никому! слышишь; моя беда! Пусть я один и несу… — Что ты? что ты? опомнись, Вася, опомнись! Вася вздохнул, и тихие слезы заструились по щекам его. |
|
|
