| Епарх Аквилин был практичным человеком. Он был против казни христиан. чувствуя приближение войны, он ценил жизнь каждого человека. Трифон был хорошим врачом и мог оказать большую помощь солдатам, раненным в предстоящих сражениях. И епарх снова обратился к нему с увещеванием: — Одумайся, Трифон, оставь свое безумие и поклонись богам. Лицо Трифона потеряло румянец, оно было измождено пыткой, но глаза его смотрели на Аквилина также твердо, как и раньше, и также тяжело было епарху вынести этот взгляд. — И я тебе говорю, — отвечал ему Трифон, — что никто из тех, кто отвергает Небесного Царя Христа, не может наследовать жизнь вечную, но будет послан в огонь, никогда не угасающий. — Нет другого небесного царя, кроме Зевса, сына Сатурна, — возвысил голос епарх. — Поклонись ему, и ты будешь наслаждаться сладостью этой жизни! — Зевс, о котором ты говоришь, был первым человеком. Занявшимся колдовством. А когда он умер, то люди, захотевшие следовать его злым делам, назвали его богом и отлили ему идолов из золота и серебра. И вы, поклоняясь ему и другим подобным идолам, забываете о Боге живом, который есть Бог богов и Царь царей, Судья живых и мертвых. И тут хладнокровный, невозмутимый доселе епарх Аквилин почувствовал, что у него внутри. Где-то посредине груди, пробуждается страшная злость по отношению к этому юноше. Он вдруг ощутил себя актером, комедиантом на сцене театра, который играет для публики смешную, глупую роль. И Трифон, да, именно Трифон, заставляет его играть эту дурацкую роль — роль человека, который как ни старается, ничего не может с ним сделать. До сих пор те немногие христиане, который приводили к нему, ломались при первой же пытке. Богатые же люди тайно вносили за себя выкуп, чтобы их не трогали, и Аквилин презирал таких людей, но деньги от них брал. Трифон же обладал огромной внутренней силой, и это Аквилин интуитивно чувствовал, и именно против этой силы в нем поднялась злость, какой он еще никогда и ни к кому не испытывал. Он встал, тяжело ступая, подошел к юноше и, глядя ему в глаза, не произнес, а прошипел: |
| — Я заставлю тебя отречься! И, не дожидаясь ответа, медленно вышел из залы. Глава 13 Аквилин очень любил охоту. Но сегодня охота была особенной. Он сменил тогу на теплый охотничий костюм. Трифона он приказал привязать к своему коню. Епарх скакал молча, прислушиваясь к тому, что происходит сзади. А Трифон бежал за его конем босиком, по свежему снегу, по мерзлой земле. Его ноги растрескались — конь наступал на них копытами, но его мучитель не услышал от него ни крика, ни стона, ни просьбы о пощаде. Всю дорогу его сопровождало пение, заглушавшее лай охотничьих собак — это Трифон, пламенея любовью к Богу, пел 16 псалом царя Давида: — Сверши стопы моя во стезях Твоих, да не подвижутся стопы моя!.. — а вспоминая подвиг первомученика Стефана, он повторял его слова: — Господи, не вмени им греха сего. На этот раз епарх не получил от охоты никакого удовольствия. Всю дорогу его лук оставался притороченным к седлу, а чехол со стрелами — нетронутым. И даже тогда, когда загнанный охотниками кабан, утыканный стрелами, дыша горячим паром, упал на колени, и Аквилину предложили спешиться и нанести ему последний удар ножом, он кивком головы предложил эту честь Помпиниану, сам же с досадой хлестнул коня и погнал его домой. Следом за ним бежал из последних сил Трифон. Дома епарх приказал отвести святого в темницу и, решив на время отложить суд над ним, отправился в пограничные пределы своей области. Три дня и три ночи, сидя в холодной, сырой темнице, Трифон, не смыкая глаз, молился за своего мучителя Аквилина, за своих палачей и за тех людей, что были свидетелями его пытки. И молитва его была услышана. Но Господь уважает свободную волю каждого человека. Если бы епарх Аквилин хотя бы немного стремился к тому, чтобы познать истину, то за молитвы святого Трифона, это познание было бы ему дано — Господь просветил бы его разум благодатью Святого Духа. Но Аквилин все это время проводил смотр своих легионов, наблюдал за тем, как солдаты упражняются в рукопашном бое и метании дротиков, и занимался разбирательством частных дел. |
| — Я служу и покланяюсь только Господу моему — Иисусу Христу и буду непоколебимо хранить веру в Него, — твердо отвечал ему мученик. — Твою же и царскую гордость я презираю, а от почитаемых вами богов отвращаюсь. — Что ж, — Аквилин повернулся к Трифону спиной и, глядя в окно на городскую площадь, произнес. — Тогда тебе вобьют в ноги острые гвозди и будут с позором водить по городу. Трифон молчал. Епарх небрежно махнул рукой, и слуги бросились исполнять его приказание. Он же молча наблюдал, продолжая стоять у окна, за всем происходящим, надеясь, что на этот раз, мученик все же не выдержит, и этот странный и страшный поединок между ними наконец прекратится. И Трифон бы, конечно, не выдержал. Если бы не Господь, который укреплял его, давая ему силы физические, а главное — силу несгибаемого духа. Его водили, а точнее влачили по городу, нанося побои, и многие язычники, видя, с каким мужеством и терпением он переносит страдания, удивлялись его вере и в душе проклинали императора и его жестокого наместника, не смея из страха произнести этих слов вслух. Христиане же все больше укреплялись в вере, особенно после того, как Господь видимо проявил Свою силу и великую милость к Своему угоднику. Глава 15 Аквилин смотрел на мученика как затравленный зверь. Еще никогда он не чувствовал себя так скверно. Он был хорошим охотником, но сейчас чувствовал себя кабаном, в которого уже выпущено множество стрел, и эти стрелы достигли цели, и осталось нанести лишь последний удар ему широким охотничьим ножом. И этот удар должен был нанести ему Трифон, тот самый Трифон, что стоит перед ним, уже в который раз! Весь израненный, с переломанными ребрами и посиневшими от холода руками и ногами, но лицом — просветленным от радости. Что же это за радость может быть, если ты весь изранен и измучен?! Но она как свет, как огонь проникает в душу епарха и жжет, жжет его изнутри… — До каких же пор, Трифон, ты будешь нечувствителен к страданиям, и когда же ты почувствуешь всю ужасную боль пыток? — Когда же и ты познаешь силу Христову, — с болью в голосе отвечал ему Трифон, потому что ему до боли было жаль этого несчастного человека. — И перестанешь, окаянный, искушать Святого Духа? |
| Его слова не достигли цели. Епарх смотрел на Трифона широко открыв глаза, и в его глазах читались сразу гнев, ненависть и страх. И Трифону на мгновение показалось, что он него исходит мерзкий запах серы, такой же, как от той черной собаки, под видом которой когда-то явился по молитве Трифона злобный демон. На следующий день, облаченный в белую тогу с пурпурной полосой , епарх Аквилин произнес пред всем народом приговор: — Трифон Апамейский, за противление царскому приказу, претерпев множество мук, но не захотев принести жертвы богам, должен быть казнен через усекновение головы. В этом приговоре была последняя надежда епарха на то, что Трифон все-таки отречется. «Ведь жизнь — она одна! Разве можно с этим шутить?!» — так думал епарх, но и на этот раз его надежда не оправдалась. Господь по молитве Трифона принял его душу, когда палач еще не успел поднять своего меча. И Аквилин, узнав об этом, заскрежетал в бессилии зубами: — И здесь он все сделал по-своему! Находящиеся в Никее христиане обвили тело мученика чистыми плащаницами и умастили ароматами. Они хотели похоронить его у себя в городе, и тем самым обрести себе в его лице защиту от врагов. Но святой Трифон явился им в видении и повелел отнести его мощи к себе на Родину — в селение Кампсаду. что и было исполнено. Душой же он вознесся на Небеса и имеет великую силу заступления за нас перед Единым в Троице Боге — Отцом, Сыном и Святым Духом, которому слава во веки веков. Аминь. Примечания Фригия — историческая область в Малой Азии. Легат — в Римской армии старший офицер, командующий большим подразделением — легионом. Ардавир — первый персидский царь из династии Сасанидов. Прославился как полководец. Мансион — гостиница при дороге. Император Максимин царствовал в 234—238 до н.э. Венера — в Риме богиня земной любви и красоты. Эскулап — в Риме бог врачевания. Голова и корабль — азартная игра, у нас известна, как «Орел и решка». Левиафан — большое морское животное. Амофора — греческий сосуд для вина. Лидия — область в Малой Азии, славилась виноделием. |
| — Крепко ли вы его били? — прошипел епарх. Слуги, которые в отличии от Аквилина не были так сильно одержимы жаждой власти и гордыней, и сердцем понимали, что Трифон — не обычный человек, и уже давно бы пора прекратить эту страшную казнь, молчали. — Вы, наверно били его палками, — не унимался Аквилин. — А бить надо было железом! Слышите? Железом!.. И огня, огня ему! Палите его огнем!.. В страхе перед наместником, но еще больше боясь самого мученика, слуги неловко, как-будто позабыв свое прежнее умение, взяли Трифона и повлекли его на новые мучения, но тут внезапно свет, озарявший его лицо, стал ярче. Он разгорался все сильнее. Его лучи затопили все вокруг, слепя глаза слугам наместника и разливаясь свободно и просторно. Небесная радость коснулась сердец палачей, и они в страхе и трепете пали пред Трифоном на землю. А на его главу, к великому ужасу наместника, спустился с неба прекрасный сияющий венец, и святой Трифон, ощутив в себе пришедшую свыше помощь, исполнился еще большей радости и веселия и молился вслух: — Благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты не оставил меня беспомощным в руках моих врагов. И прошу Тебя, не оставляй меня и помоги до конца совершить этот подвиг и получить венец правды со всеми, кто возлюбил имя Твое, ибо Ты один славен во веки. Аминь. На этот раз Аквилин по-настоящему испугался. Он не верил ни в своих богов, ни в Бога Трифона, вообще ни во что, кроме земной славы и могущества, который он желал всем своим сердцем. Но смущенный явленным чудом, он приказал развязать святого и с льстивой лаской вновь попытался уговорить его. — Трифон, принеси жертву Зевсу и поклонись царскому изображению… Воистину, кого хочет наказать Господь, того лишает разума. На этот раз Аквилину действительно удалась роль, которой он так боялся — человека, который словно не видит и не слышит того, что свершается прямо перед ним. — Если я к самому царю и к его нечестивым приказаниям отнесся с презрением, то неужели буду покланяться его бездушному изображению, о, епарх, — с улыбкой отвечал ему Трифон. — А боги твои — просто каменные воплощения людских пороков: гнева, сладострастия, воровства и всего самого низменного и гадкого, что есть в человеке. И нас вы хотите завлечь в ту же гибельную пропасть, куда идете сами. Но вы не будете иметь в этом успеха, потому что идете не против людей, но против истинного и живого Бога. |
| «Советую тебе поклониться богам, – возразил Аквилин, – я вижу, что ты еще молод и несовершен в разуме, и мне жаль осудить тебя на мучительную смерть». – «Я тем и докажу, что я совершен в разуме, если я неизменно сохраню в сердце святое сокровище веры и пожертвую собою за Того, Который Сам был жертвой за меня», – отвечал Трифон. «Я предам тебя огню!» – сказал губернатор. «Ты грозишь мне огнем, который угасает, – твердо отвечал св. Трифон, – я же угрожаю вам огнем вечным, если не отступите от идолов ваших и не познаете Истинного Бога!» Тогда губернатор велел жестоко бить св. мученика Трифона; но страдания не поколебали твердости св. исповедника, и губернатор снова обратился к нему с увещаниями. «Раскайся, Трифон, – говорил он, – и поклонись богам; противящейся царскому велению не избежит мучительной смерти». – «А я говорю вам, что отрекающийся от Небесного Царя не наследует жизни вечной», – возразил св. Трифон спокойно и твердо. «Этот небесный царь – Зевс, поклонись ему», – сказал губернатор. «Все поклоняющиеся ему погибнут, – отвечал Трифон. – Вы верите нелепым басням, покланяетесь бездушным идолам, и не хотите познать Бога Истинного, Который создал небо, основал на водах землю, воздухом окружил ее, Который сотворил человека и поставил его господином над всем созданием. Он, Отец Небесный, умилосердившись над согрешившими людьми, послал на землю Единородного Своего Сына, Который, соделавшись человеком, учением, страданиями и смертью Своей спас людей от погибели, сей Сын Божий, принявший на Голгофском Кресте вольную смерть, воскрес на третий день и вознесся на небо, где сидит одесную Бога Отца; Он придет опять с силой и славой судить живых и мертвых, и воздаст каждому по делам его; Он есть Царь царей и Бог вечный; Ему поклонитесь, если хотите спастись от вечного огня». Тогда губернатор, который в этот день отправлялся на охоту, велел привязать св. исповедника к лошади и гнать за собой. Каких мучений не вытерпел святой, влачимый по земле и попираемый лошадью?! Но надежда на Господа укрепляла его; он взывал к Богу, повторяя слова Давида: «соверши стопы мои во стезях Твоих, да не подвижутся стопы мои... |
| А происходило это потому, что они пребывали в Великой Любви. Не той любви с маленькой буквы, которую так ценят обычные люди, и которая является не чем иным, как простой эгоистической привязанностью к чему-то земному. Эта любовь обязательно обернется страданием — ведь все земное обречено на смерть и разрушение. А настоящая Любовь никогда не перестает, она пронизывает собою вечность, и те, кто пустил Ее в свое сердце еще при жизни вошли в Небесную Страну бесконечного счастья. И эта Любовь давала им такую силу, что никакие муки, даже малой доли которых не смог бы выдержать простой человек, не могли поколебать их. И, закончив свой земной путь, они и после смерти продолжали творить удивительные чудеса во славу Божию и в доказательство своего бессмертия. Глава 12 Император Гордиан разделил судьбу большинства императоров того времени. Процарствовав шесть лет, он трагически погиб во время войны с персами. Новый префект преторианской гвардии по имени Филип вынудил молодого императора провозгласить его своим соправителем, а позже, во время военного похода, организовал искусственный недостаток продовольствия, и разгневанные солдаты жестоко расправились со своим императором, считая его виновником возникшего голода. Императором стал Филип. Но торжество его было недолгим. Через два года он пал в сражении с новым претендентом на царство — сенатором Децием, за которым стояли нижнедунайские легионы. Произошло это в 249 году близ города Вероны. Стараясь укрепить свою власть, Деций издал указ о запрете всех религиозных культов, кроме традиционной для Рима языческой веры. Себя он объявил Богом и приказал, чтобы все жители империи поклонялись его изображению. Недолгим было и его царствование. Он погиб через два года во время войны с германцами. Но за эти два года пострадали тысячи и тысячи христиан, среди которых был и святой Трифон. Епарх Аквилин торжественно восседал на судейском кресле. Это был человек средних лет, худой, жилистый, с лицом суровым и гладко выбритым. Глаза его были серого цвета, взгляд — человека, уверенного в себе. |
| соверши стопы мои во стезях Твоих» ( Пс.16:5 ); и: «стопы моя направи по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие» ( Пс.118:133 ). Полный кротости и любви, он молился о мучителях своих. «Господи, – говорил он, – не поставь им греха сего!» Возвратившись с охоты, губернатор призвал к себе св. мученика и спросил у него: «Согласен ли ты теперь принести жертву богам, или упорствуешь в безумии твоем?» – «Ты сам исполнен безумия, ибо не хочешь познать Создателя Вселенной и поклониться Ему, – отвечал Трифон. – Я же доказываю мудрость свою тем, что не хочу отречься от спасающей меня истины». Губернатор велел заключить св. мученика в темницу и через несколько дней вновь призвал его. «Страдания и заточение доказали ли тебе, что безумно противиться воле царской?» – спросил губернатор. «Бог и Господь мой, Которому я служу, наказуя, научил меня, – отвечал Трифон, – и утвердил меня, да сохраню непоколебимую веру. Ему единому покланяюсь; а богов, которых ты почитаешь, презираю». Тогда Аквилин приказал вновь жестоко мучить св. Трифона: вколотили гвозди в ноги его и вели его по всем улицам города, жестоко ударяя его; но все это св. страдалец за истину переносил терпеливо, укрепляемый несокрушимой надеждой на Господа. Привели его опять к губернатору, который не мог надивиться его твердости и говорил ему: «Доколе не коснется тебя мучение?» – «Доколе не познаешь ты силы Христовой, укрепляющей меня! – отвечал св. мученик, – доколе не уразумеешь, что могущество Христово непреодолимо!» Губернатор велел снова мучить св. Трифона: били его нещадно, опаляя огнем раны его; но вдруг мучители увидели небесный свет, озаряющий лицо мученика, и венец, сходивший на главу его. Они в ужасе пали на землю. Трифон же, укрепленный силой свыше, воскликнул радостно: «Благодарю Тебя, Господи, что Ты не оставляешь меня без помощи в руках врагов моих; но осеняешь главу мою в день брани, даешь мне прибежище спасения, и десница Твоя приемлет меня. Молю Тебя, Господи, будь всегда со мною, утверждая и защищая меня, и дай мне силу довершить подвиг мой, да сподоблюсь получить венец правды со всеми, возлюбившими святое имя Твое!» Видя непоколебимую твердость св. |
| Господь исполнил молитву его и дал ему власть над духом злым. Именем Господа Иисуса Христа св. Трифон изгнал беса из девицы и потом спросил у него, какой властью он мучил ее? «Мы не имеем власти над теми, которые знают Бога и веруют в Единородного Сына Его, – отвечал дух нечистый, – от них мы со страхом бежим; но имеем власть над теми, которые не веруют в Господа и творят дела, угодные нам. Отчуждая себя от Бога, Создателя своего, они самовольно делаются нашими друзьями». Эти слова и чудо, сотворенное именем Господним, изумили всех здесь присутствовавших. Многие оставили идолопоклонство и обратились к Богу. Царь, обрадованный исцелением дочери, наградил Трифона богатыми дарами; но Трифон роздал все бедным; возвратясь в селение свое, он стал жить по-прежнему и продолжал угождать Господу верой и добрыми делами. Через несколько времени после этого настало гонение на христиан. Император Декий вступил на престол и повелел областным начальникам предавать мучениям и смерти христиан, которые не согласятся отречься от веры своей. Донесли на св. Трифона, что он верует во Христа и старается обращать язычников к вере своей. Аквилин, епарх, или губернатор области, послал за ним воинов. Воины легко нашли Трифона; полный ревности к закону Господнему, он явно исповедовал Христа, не старался скрыться и уйти от преследователей, но сам отдался в руки воинов, которые повели его к епарху в город Нивею. Губернатор, окруженный оруженосцами и служителями, призвал на суд Трифона и спросил о имени, звании, вере и отечестве его: «Имя мое – Трифон, отвечал он, – отечество – Кампсада во Фригии; звание – свободное, ибо я служу одному Богу; Христос есть вера моя, Христос – слава моя и венец главы моей!» – «Ты, может быть, еще не знаешь о повелении царском, – сказал губернатор. – Всякий, называющийся христианином и не поклоняющийся богам, будет, по его приказанию, предан мучительной смерти. Образумься и отрекись от ложной веры своей». – «О, если бы мне сподобиться принять мучения за имя Христа и Бога моего!» – воскликнул Трифон. |
| Скачать epub pdf Житие и страдание святой преподобномученицы Евгении Память 24 декабря В седьмой год царствования римского императора Коммода, наследовавшего престол после отца своего Марка Аврелия 8672 , был назначен правителем всего Египта некий знаменитый вельможа, по имени Филипп. Получив такое назначение, Филипп переехал со своей женой Клавдией и с детьми из Рима в Александрию. У него было два сына, Авит и Сергий, и единственная дочь, Евгения, прекрасная лицом и целомудренная духом, о житии которой и предлагается настоящее повествование. Филипп управлял Египтом по римским законам и по обычаям предков. Он очень не любил чародеев, волшебников и всячески преследовал их. Также он не любил и евреев, даже до того, что не мог слышать еврейского имени. Милостивее всего он относился к христианам и, хотя изгнал их из Александрии по царскому приказу, однако, позволил им мирно селиться и служить своему Богу в предместьях этого города. Филипп уважал христиан за чистоту их жизни и мудрость. Сам он охотно занимался греческой философией, в которой воспитывал и свою дочь Евгению, желая, чтобы она приобрела хорошие познания в философии. Кроме того, Филипп обучал Евгению свободно и красиво говорить на латинском и греческом языках. Обладая ясным умом и прилежанием, Евгения легко преуспевала в науках. Что она раз слышала или читала, то уже всегда твердо помнила, храня в своем сердце так, как бы это было вырезано на медной доске. Была она также прекрасна лицом и стройна телом, но еще лучше и прекраснее – целомудрием своих мыслей и девственной чистотой. Поэтому один из знатнейших римских сановников Аквилин пожелал обручить ее в невесты своему сыну Аквилию. Но когда родители спросили её, согласна ли она выйти замуж за этого благородного юношу, то Евгения ответила: – Мужа надо избирать себе лучшего по жизни, а не по происхождению, ибо с ним придется жить, а не с родом его. Также и другие благородные и богатые юноши желали обручиться с ней, но она отказывала всем, под видом того, что ей не угоден их образ жизни, а на самом деле избегая супружества из любви к девственной чистоте, ибо ее единственное желание и забота заключались в том, чтобы пребывать в девстве. |
|
|
