| Ещё две повести хоть и были написаны более основательно, и относят основание города одна к XIII, а другая к XII столетию, однако ж интересовала сочинителей явно не Москва. «Сказание об убиении Даниила Суздальского» — это такой древнерусский детектив: неверная жена крутит роман аж с двумя княжескими служками, которые убивают её праведного супруга. Его брат приходит покарать преступников – и напоследок зачем-то основывает город. В «Повести о зачале Москвы» тот же сюжет приведён хоть в какое-то соответствие с сообщениями летописей. И Москву здесь основывает Юрий Долгорукий, и Кучковичи убивают не Даниила Суздальского, а Андрея Боголюбского. Но, похоже, что сочинителя опять интересуют не исторические подробности, а красивый образ. Перед тем, как основать город, князь Юрий Владимирович поднимается на гору и смотрит вокруг. Совсем как апостол Андрей в «Повести временных лет», предсказавший основание Киева. Нет, похоже в древних повестях достоверных сведений об основании города мы не найдём. Обратимся лучше к летописям. Расцвет Кремля. Всехсвятский мост и Кремль в конце XVII века. 1922, бумага на картоне, уголь, акварель, карандаш 1147 и 1156? Любой москвич знает, что возраст города считается сейчас от первого упоминания Москвы в летописи. Действительно, составитель Киевской летописи, позже вошедшей в состав более крупного свода – Ипатьевского, под 1147 годом упоминает в своём повествование такое обращение Юрия Долгорукого к его союзнику Святославу Ольговичу: «Приди ко мне, брате, въ Московъ». Но что именно к тому времени представлял из себя упомянутый здесь «Москов», учёные сказать затрудняются. Был ли это город или, как полагают некоторые, просто земельное владение, своеобразная княжеская «дача», почему-либо выбранная местом встречи? Непонятно и где именно на территории нынешнего города она находилась. Данные археологии свидетельствуют: деревянная крепость на Боровицком холме была поставлена лишь в середине 1150-х годов. При раскопках, предшествовавших строительству нынешнего торгового центра «Охотный ряд» археологи вновь получили возможность исследовать её остатки. |
| Андрей Андреевич слизень Фёдор Андреевич корова Иван Андреевич зелёный Михайло Андреевич челядня, боярин Иван Владимирович Замыцкий Григорий Романович курица Иван Романович чёрный, родоначальник старшей ветви Каменских Юрий Романович Полуехт Романович, родоначальник второй ветви Каменских Дмитрий Романович, родоначальник младшей ветви Каменских КОЛЕНО IX: Иван Никитич курч, родоначальник угасшей фамилии Курчевых Никита Никитич Полуехт Никитич Василий Никитич Григорий Никитич Тимофей Никитич Иван Никитич булыга Константин Никитич Михайло Никитич родоначальник Рожновых Григорий Васильевич Тимофей Васильевич Семён Фёдорович Свиблов Роман Александрович безногий Тимофей Александрович Андрей Андреевич Данило Андреевич Иван Михайлович Василий Михайлович Фёдор Михайлович челядня, боярин, родоначальник угасшей фамилии Челядниных Василий Иванович чешиха Пётр Иванович, родоначальник Замыцких Роман Иванович Застолбский, родоначальник угасшей фамилии Застолбских Семён Иванович морохолье Василий Григорьевич налитка старший Василий Григорьевич налитка младший Иван Григорьевич чорт Юрий Григорьевич волк Михайло Юрьевич курица КОЛЕНО X: Михайло Тимофеевич муса, родоначальник Мусиных-Пушкиных Иван Тимофеевич кологрив, родоначальник Кологривовых и Поводовых Андрей Тимофеевич Истома Тимофееви Алексей Тимофеевич Степен Тимофеевич, родоначальник Шафериковых-Пушкиных Каур Тимофеевич Василий Тимофеевич Андрей Романович хрул Василий Тимофеевич чулок Дмитрий Тимофеевич жулеба Андрей Тимофеевич жулеба, родоначальник угасшей фамилии Жулебиных Фёдор Тимофеевич Иван Андреевич больший Иван Андреевич меньший Фёдор Андреевич Иван Юрьевич аминь, родоначальник графов, баронов и дворян Аминовых Алексей Юрьевич, родоначальник угасшей фамилии Курицыных Иван Юрьевич волчёнок КОЛЕНО XI: Фёдор Истомич Дмитрий Истомич тригуб Александр Истомич Леонтий Алексеевич Василий Алексеевич Иван Алексеевич бобрище, родоначальник Бобрищевых-Пушкиных Матвей Алексеевич Иван Каурович слепец Иван Васильевич чобот, родоначальник угасшей фамилии Чоботовых |
| Присутствие в оригинале для Лаврентьевского списка других статей кроме Поучения указывает, кажется, на то, что этот оригинал не был тем самым экземпляром, который вручён был Мономахом его сыну Андрею, это был список с этого экземпляра с добавлением других произведений Мономаха, сделанный после смерти Владимира Андреевича в конце XII или начале XIII века, а потому к 1377 году и значительно обветшавший. Появление списка на севере совпадает, вероятно, с той эпохою перенесения сюда духовного достояния с юга, которая характеризуется князьями Всеволодом III и особенно его сыном Константином и епископством св. Симона. Св. Симон и есть, вероятно, то посредствующее лицо, которое извлекло труд Мономаха из монастырских стен Киева на украшение библиотек Владимирских и, может быть, рекомендовало для прочтения просвещённому Константину Всеволодовичу, который «часто чтяше книгы с прилежаньем и творяше всепо писаному, не въздая зла за зло». Странно, что на севере списывают Поучение с экземпляра Андрея Владимировича, а не Юрия Долгорукого, но Юрий Владимирович, по своему характеру, кажется, мало придавал значения книгам, и его экземпляр где-нибудь лежал себе спокойно в Ростове. Рано предоставленный самому себе – мне кажется, его имеет в виду Мономах, упоминая о «малом брате» Мстислава, который «седит, хлеб едучи дедень», тоесть в отчине своего деда, в Ростове – Юрий, кажется, и не питал особенно сильной любви к отцу. Возможно, что именно его имел в виду Мономах, предполагая, что иным будет и «не люба грамотиця си». Юрию, который по характеристике у Татищева был «великий любительжен, сладких пищ и пития, более о веселиях, нежели о расправе и воинстве прилежал, но всё оное состояло во власти и смотрении вельмож его и любимцев», грамотица си действительно не могла быть люба, потому что идеал князя и человека в ней очерчен как раз противоположными чертами. Неужели Татищев вывел характеристику Юрия из Поучения? Не вернее ли предположить, что Татищев и здесь добросовестно выписывал из имевшихся у него летописей? Тогда вот ещё новое побуждение для Владимира написать Поучение. |
| Владимирко Володаревич. В этих неблагоприятных обстоятельствах И. М., желая прикрыться династическим авторитетом Вячеслава Владимировича, старшего брата Юрия Долгорукого, поехал в Вышгород и, признав старейшинство дяди, предложил ему киевское княжение. И. М. добился соглашения с дядей, но из-за военного столкновения с Владимирком Володаревичем не смог сохранить Киев и отступил во Владимир-Волынский. В кон. февр.- нач. марта 1151 г. И. М. начал новый поход на Киев. Заняв город, князь подтвердил старейшинство Вячеслава Владимировича, и последний торжественно въехал в Киев в качестве старшего соправителя И. М. «Дуумвират» обеспечил легитимность киевского княжения И. М. с т. зр. родового старейшинства и лишил Юрия Долгорукого возможности выдвигать претензии на киевское княжение. В мае 1151 г. на р. Рут (ныне Протока) состоялось решающее сражение в ходе военного противостояния И. М. и Юрия Долгорукого, в к-ром войска ростово-суздальского князя были разгромлены, а И. М. тяжело ранен. Юрий Долгорукий бежал в Переяславль, после чего до смерти И. М. не предпринимал активных попыток захватить киевский стол. К весне 1152 г. И. М. лишил Юрия Долгорукого всех владений в Юж. Руси (Переяславля, Городца Остёрского). В февр. 1153 г. И. М. вместе с племянником Романом Ростиславичем и черниговскими союзниками осадил Новгород-Северский, принудив кн. Святослава Ольговича просить мира и обещать разорвать союз с Юрием Долгоруким. В 1152-1154 гг. И. М. организовал неск. походов на Галицкое княжество, в результате к-рых он вернул захваченные в 1151 г. галицким кн. Владимирком Володаревичем города Шумск, Тихомль, Выгошев и Гнойница в Погорине, а также Бужск. И. М. был женат дважды. Первый брак был заключен до 1130 г. (обзор мнений о возможном происхождении его 1-й супруги см.: D browski D. Genealogia Mcisawowiczów. Kraków, 2008. S. 121-126), княгиня скончалась зимой 1151/52 г. Весной 1154 г. И. М. женился на «обезской царевне», по предположению исследователей Русудан, дочери груз. царя Деметре I. |
| Обращение кн. Изяслава за помощью в Венгрию и Польшу. Радзивиловская летопись. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 188 об.) Отказ кн. Юрия Долгорукого выполнить условия договора с Изяславом Мстиславичем. Обращение кн. Изяслава за помощью в Венгрию и Польшу. Радзивиловская летопись. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 188 об.) После примирения в 1147 г. Владимира и Изяслава Давидовичей со Святославом Ольговичем задача противостояния черниговским князьям стала одной из важнейших для И. М., в то время как Ростислав Мстиславич должен был сдерживать Юрия Долгорукого на севере. В нач. 1148 г. И. М. взял Городец Остёрский, представлявший собой анклав ростово-суздальских князей в Юж. Руси. Вскоре И. М. осадил Чернигов и разорил городскую округу. В 1148 г. И. М. заключил союз с черниговскими князьями, в февр.- марте 1149 г. Мстиславичи разорили владения ростово-суздальского князя в верховьях Волги. В июле 1149 г. войска Юрия Долгорукого и союзные ему половцы выступили на Киев. В сражении под Переяславлем 23 авг. 1149 г. они нанесли поражение отрядам И. М., который бежал во Владимир-Волынский. Получив помощь из Центр. Европы, И. М. намеревался возобновить борьбу за Киев, для чего позвал на киевский стол дядю Вячеслава Владимировича. Однако союзники И. М. оставили его из-за нападения пруссов на Польшу, а Юрия Долгорукого поддержал галицкий кн. Владимирко Володаревич. В этой ситуации И. М. начал переговоры с Юрием Долгоруким. В марте 1150 г. между князьями был заключен мир, по к-рому И. М. отказался от Киева. На состоявшейся позднее встрече Юрия и Вячеслава Владимировичей с И. М. в Пересопнице было решено вернуть последнему его имущество, захваченное ростовским войском в сражении 23 авг. 1149 г. Невыполнение Юрием Долгоруким условий договора стало поводом для И. М. к походу на Киев летом 1150 г. После победы над отрядами Глеба Юрьевича у Пересопницы И. М. вступил в столицу и вынудил въехавшего туда ранее Вячеслава Владимировича перейти в Вышгород. Между тем Юрий Долгорукий соединился с Ольговичами и Давидовичами, на помощь ему шел галицкий кн. |
| Страна, в которую шли поселенцы, своими особенностями влияла на расселение колонистов. Речки, по которым селились колонисты, не стягивали поселения в густые массы, а располагали их отдельными группами. Городов было мало, господствующим типом селений были деревни, и, таким образом, городской быт юга здесь заменился сельским. Новые переселенцы, сидя на почве не вполне плодородной, должны были заниматься, кроме земледелия, еще лесными промыслами: угольничеством, лыкодерством, бортничеством и пр., на это указывают и названия местностей: Угольники, Смолотечье, Деготино и т. д. В общем характере Суздальской Руси лежали крупные различия, сравнительно с жизнью киевской Руси, из городской, торговой, она превратилась в сельскую, земледельческую. Переселяясь в Суздальский край, русские встретились с туземцами финского происхождения. Следствием этой встречи для финнов было их полное обрусение. Мы не находим их теперь на старых местах, не знаем об их выселении из Суздальской Руси, а знаем только, что славяне не истребляли их, и, что, следовательно, оставаясь на старых местах, они потеряли национальность, ассимилировавшись совершенно с русскими поселенцами, как с расой, более цивилизованной. Но, вместе с тем, и для славянских переселенцев поселение в новой обстановке и смешение с финнами не осталось и не могло бы остаться без последствий, во 1-х, изменился их говор; во 2-х, совершилось некоторое изменение физиологического типа; в 3-х, видоизменился умственный и нравственный уклад поселенцев. Словом, в результате явились в северорусском населении некоторые особенности, создавшие из него особенную великорусскую народность. Со времени Любечского съезда, с начала XII в. судьба Суздальского края связывается с родом Мономаха. Из Ростова и Суздаля образуется особое княжество и первым самостоятельным князем суздальским делается сын Мономаха, Юрий Владимирович Долгорукий. Очень скоро это вновь населяемое княжество становится сильнейшим среди других старых. В конце того же XII века, Владимиро-Суздальский князь, сын Юрия Долгорукого, Всеволод III уже считается могущественным князем, который, по словам певца «Слова о Полку Игореве», может «Волгу веслы раскропити и Дон шеломами выльяти». |
| Мстиславом Изяславичем (НПЛ. С. 29, 215-216; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 341-342; Т. 2. Стб. 468-477). В изменившихся политических обстоятельствах вновь наблюдается единство городской общины с епископом, как во 2-й пол. 30-х - 1-й пол. 40-х гг. XII в. Новгородцы доверили Н. возглавить делегацию в Суздаль. В результате этого посольства новым новгородским князем в начале 1155 г. стал сын Юрия Долгорукого Мстислав (НПЛ. С. 29, 216). В марте того же года («на вьрбницю») Юрий Владимирович вновь занял Киев, изгнав с княжеского стола Изяслава Давыдовича, «и бысть тишина в Русьстеи земли» (НПЛ. С. 29, 216; ср.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 344-345; Т. 2. Стб. 478). В историографии существует т. зр., согласно к-рой Новгородская кафедра при Н. стремилась к автокефалии, фактической церковной независимости от Киева, особенно после обретения политической самостоятельности. Важная часть аргументации в пользу данной гипотезы связана с событиями 1147 г., после к-рых указанное стремление, как считается, только усилилось (см., напр.: Лихачёв. 1986. С. 161; Хорошев. 1980. С. 28-30). Серьезных подтверждений этого в источниках нет, более того, ряд имеющихся летописных сообщений ему противоречит. Смысл действий Новгородского владыки в 1147-1156 гг. заключался в восстановлении прежней нормы поставления митрополитов Киевских, но никак не в отделении своей епархии от Русской Церкви. Митр. Макарий (Булгаков) и Е. Е. Голубинский придерживались мнения о рус. происхождении Н. ( Макарий. История РЦ. Кн. 2. С. 291; Голубинский. История РЦ. Т. 1. Пол. 1. С. 306-307; см. также: Карпов. 2016. С. 337), однако в научной литературе с кон. XIX в. ряд историков считают его греком ( Никитский. С. 29-30; Присёлков. 2003. С. 189-191, 207 (1-е изд.- 1913 г.); Хорошев. 1980. С. 27; ср.: Назаренко. 2013. С. 130). Греческое происхождение Новгородского святителя основано на факте его противостояния Клименту (Климу Смолятичу) - 2-му русину (вост. славянину), выдвинутому на Киевскую митрополичью кафедру, а также на знакомстве Н. с греч. богослужебной практикой. |
| Конечно, среди вассалов было немало и кондотьеров, далеких от соблюдения норм права. В этом смысле примечателен берладский князь Иван Ростиславич. Он сидел в Звенигороде, когда был позван в Галич, который выступил против власти близкого боярству Владимира Володаревича. Разбитый Владимиром, он бежал через Дунай (видимо, через свой Берлад, который тоже должен был оставить) в Киев, к Всеволоду 317 . Через каких-нибудь два года Иван Берладник прямо с поля битвы («с полку»), вероятно, вместе с небольшой дружиной прибежал к князю Святославу Ольговичу в Новгород Северский 318 . Получив здесь 200 гривен серебра и 12 золота, он изменил Святославу и переметнулся в Смоленск к Ростиславу 319 . Однако в 1149 г. он уже служит его врагу Юрию Долгорукому, перехватывая новгородских даньщиков в Заволочье 320 . Что произошло потом, не знаем, но Долгорукий стал держать его в большой «нужи» и наконец в 1158 г. привел «рекомого берладника» в оковах из Суздаля в Киев, чтобы выдать своему зятю галицкому князю Ярославу Владимировичу на «убойство»; тот прислал за ним князя Святополка и воеводу Константина Серославича «с многою дружиною». Но поскольку князь был из Берлада и дело касалось прав на Подунавье, где сталкивались интересы Галича и Византии, вмешался и запротестовал митрополит. Тогда Юрий отправил окованного князя Ивана назад в Суздаль. Однако по пути Изяслав Давыдович перехватил суздальский отряд, освободил берладского князя и «поя» его к себе в Чернигов. «Тако же избави бог Ивана от великия тоя нужа» 321 . Иван опять попал в коалицию князей, которые во главе с Изяславом Давыдовичем пытались именем Берладника прикрыть свои попытки воевать против Галича, за Подунавье. При черниговско-половецкой поддержке Иван вновь побывал в «городах Подунайских», а также в Кучельмине, под Ушицей, где он, воюя против галицкого князя, использовал силы южного ушкуйничества 322 . Галицкий князь отстоял свои права. На киевском столе вскоре сел его союзник, смоленский Ростислав. Во время борьбы Чернигова против Ростислава князь Иван захватил Олешье 323 , а потом опять нашел приют в Черниговщине, где видим его в Выре 324 . В 1162 г. он умер в Солуни, по слухам «с отравы» 325 . |
| Когда графа Орлова (Алексея Григорьевича) императрица Екатерина послала в Черногорию с секретным поручением, 246 то Орлов непременно хотел, чтобы Долгоруков был дан ему в помощники. По возвращении был награжден Георгием на шею 247 и лентой (Александровскою) через плечо. 248 Под конец царствования императрицы Зубовы, попавшие тогда в милость государыни, 249 опасаясь значительности Долгорукова, начали его теснить и вынудили выйти в отставку за год или года за два до кончины императрицы. У князя Юрия Владимировича был старший брат, который женился на графине Бутурлиной, а несколько времени спустя на другой, младшей ее сестре женился сам Юрий Владимирович: первый брак считался законным, а второй не признавали, хотели развести, но молодые не согласились и остались жить вместе. Как братья, так и жены их жили душа в душу. Жену старшего брата Василия Владимировича звали Варвара Александровна, а жену Юрия Владимировича – Екатерина Александровна. У старшей четы детей не было, а у княгини Екатерины Александровны вскоре после замужества оказались признаки тягости, тогда и старшая сестра стала выдавать себя за находящуюся в таковом же положении для того, чтобы иметь возможность новорожденного сестриного ребенка выдать за своего законного, а не сестриного от непризнанного брака, и в этих видах она обкладывалась подушками, и посторонние, видя их обеих в таковом положении, не догадывались, что одна в тягости заподлинно, а другая – притворно. У княгини Екатерины Александровны было трое детей: 250 сын и две дочери; одна умерла в детстве, а другая, Варвара Юрьевна, бывшая за князем Горчаковым, умерла года за два до первой холеры. Сын, князь Василий Юрьевич, прекрасный молодой человек, подававший великие надежды своим родителям, имея едва двадцать лет от роду, был при императоре Павле генерал-майором, а в тридцать лет произведен в генерал-адъютанты; но не суждено было служить отрадой престарелого отца: он умер, не имея еще и сорока лет, и с ним погибли все надежды старика видеть потомство. |
| И много прошло с тех пор времени, а княжна все оставалась княжною. После кончины батюшки брат Николай Петрович как-то сблизился с Долгоруковыми и стал бывать у них довольно часто и, наконец, в 1804 году и женился на княжне Марье Петровне. Она была крестница князя Юрия Владимировича, и так как приходилась ему двоюродная внучка, то он ей и делал приданое. Петр Петрович был очень небогат; а князь Юрий Владимирович, напротив того, имел очень большое состояние и родственнику своему часто и много помогал. Когда брат объявил нам, что он женится на княжне Долгоруковой, мы все очень подивились этому, и нам живо представился рассказ батюшки о его визите Долгорукову. Повторяю, что, если б он был еще в живых, не бывать бы этой женитьбе. Никогда не приходилось мне видеть княжну Марью Петровну, но много слыхала я о ней от наших соседок по Покровскому – барышень Меркуловых. Они часто говаривали про Долгоруковых и очень хвалили княжну, что она умна, хорошо воспитана, поет по-итальянски, словом, превозносили до небес; но, чтобы хороша была или стройна, никогда не говорили. Мы часто друг другу и говаривали: – Что ж это Меркуловы никогда не скажут, хороша ли собой княжна Долгорукова? Престранные были эти Меркуловы: не то, чтоб они были хороши собой, но недурны, сложены как следует, здоровья прекрасного и кушали во славу Божью – все, что ни подадут. Как приехали Долгоруковы к себе в деревню и познакомились с Меркуловыми, стали мы примечать в них перемену: обе сестры начали как-то гнуться на бок и странно ходить, как прежде не хаживали, и стали жаловаться на свое здоровье: то холодно, то сквозной ветер, то им сыро. Вздумали привередничать за столом: это вредно, это тяжело, то жирно, другое там солоно или кисло. Это нам казалось смешным и странным, но все мы не догадывались, что они перенимают у кого-нибудь весь этот вздор, а думали, что они так сами по себе дурачатся: и кому бы пришло в голову, чтобы человек, родившийся прямым, не кривобоким, стал вдруг корчить из себя кривобокого? Которая-то из моих сестер раз и спрашивает у одной из Меркуловых: |
|
|
