| В новелле настойчиво требуется, чтобы епископы собирались однажды или дважды в год (срок не назначен), и указывается на опущения в делах церковных, как результат того, что епископы под различными предлогами уклонялись от соборов. Через двадцать лет, в 137 (174) новелле (565 г.) того же Юстиниана, мы опять наталкиваемся на то же явление. Новелла, указывая на эти непорядки и признавая устранение их самонужнейшим (τν ναγκαιωττων στν πανορθσαι), вменяет епископам в обязанность собираться по крайней мере один раз в год (в июне или сентябре); патриарх обязывается собирать соборы в лично ему подведомственной области, а митрополит – приглашать всех своих подчиненных епископов. Но, на этот раз, не полагаясь уже на действительность своих внушений, Юстиниан снабжает свою новеллу особым параграфом (§ а), которым гражданским начальникам областей (τος τν παρχιν ρχοντας) предписывает наблюдать, чтобы митрополиты своевременно собирали соборы, и побуждать их к тому, а равно и подчиненных епископов к явке на собор; а если митрополит будет откладывать созвание собора несмотря на побуждение, довести до сведения самого императора; для того, чтобы пресечь самую возможность соглашения между митрополитом, епископами и начальником области, к наблюдению за митрополитом приглашаются и остальные чиновники (officium, τξις), под страхом суровой казни за укрывательство. Но проходит еще полтораста лет, и из 8 правила собора Трулльского (692 г.) мы узнаем, что соборы епархиальные созываются неисправно. Отцы Трулльского собора вменяют митрополитам в обязанность, по крайней мере, однажды в год (в промежуток от пасхи до конца октября) созывать епархиальные соборы и повторяют положенное Халкидонским собором наказание («братский выговор») епископов за уклонение без уважительной причины. Наконец VII вселенский собор в 6 правиле настаивает на том же: соборы следует созывать хотя однажды в год. Собор между причинами неявки епископов предполагает препятствия со стороны гражданских властей (архонтов, которые стали бы препятствовать собиранию епископов на соборы, положено было отлучать), но не считает и митрополитов совсем беспричастными в этом опущении и назначает им наказание. |
| Как ни велико было значение патриархов в церковном управлении, выше их стояли Вселенские соборы. Власть патриархов простиралась на церкви известного, хотя и большого, округа, власть Вселенских соборов простиралась на всю Вселенскую Церковь , на всю иерархию, не исключая и самих патриархов. Соборное управление появилось еще в первые века, но только в IV веке, когда христианство сделалось религией господствующей, оно достигло своего полного развития; теперь получилась возможность составлять соборы не из епископов какой-нибудь одной области, а из епископов всех областей Римской империи. Так как с понятием империи соединялось понятие о вселенной, то такого рода соборы получили название Вселенских. Впрочем, на Вселенских соборах нередко бывали епископы и из стран, не входивших в состав империи, принявших христианство. Обыкновенно, соборы созывались императорской властью по представлению духовных властей; императорская же власть принимала на себя заботы о внешних удобствах собиравшихся на соборы отцов и об обнародовании их постановлений. Всех соборов, признанных Православной Церковью Вселенскими, было семь (с IV по VIII век включительно). Они составлялись, главным образом, по поводу появлявшихся ересей, но в то же время, кроме вероопределений против ересей, на них составлено много правил относительно церковного управления, богослужения, христианской жизни и тому подобное. Решительный голос при постановке соборных определений имели только епископы или, за отсутствием кого-либо из них, их уполномоченные, но к совещаниям допускались пресвитеры, диаконы и даже монахи, отличавшиеся богословским образованием. Все соборные постановления, утвержденные государственной властью, получали силу общеобязательных не только церковных, но и государственных законов и нередко приводились в исполнение гражданской властью. Постановления Поместных соборов тогда только получали силу обязательных законов для всех Церквей, когда они были одобряемы и утверждаемы Вселенскими соборами. Вселенские соборы были, таким образом, высшей инстанцией церковного управления и ими обусловливалось как единство веры и богослужения, так и единство и порядок в церковном управлении. |
| Соборы из прилучившихся или очередных архиереев занимались разсмотрением и решением только текущих дел, не имевших общецерковного характера и значения, они не устанавливали общецерковных норм, не издавали распоряжений, касающихся всей церкви, не решали вопросов веры и благочестия, а только обсуждали и решали относительно частные случаи, входившие в специальную архиерейскую компетенцию, почему эти соборы по большей части состояли из одних только епископов и только иногда, по особым обстоятельствам, к ним присоединяли еще несколько архимандритов, игуменов и представителей белого духовенства. На этих соборах разсматривались и решались дела главным образом касающиеся проступков и неправильных действий как самих епископов, так и разных членов клира, почему на такие соборы можно смотреть как на высшее судебное духовное учреждение, только действовавшее не постоянно, а по временам; причем когда судился епископ,– архимандриты, игумены и белое духовенство на соборе не присутствовали, когда судился низший член клира, и притом чем-либо выдающийся и популярный, на собор, кроме епископов, приглашались еще архимандриты, игумены и белое духовенство. На этих соборах царь лично не присутствовал, не присутствовали на них и члены боярской думы, но царь имел на них своих представителей – кого-либо из своих бояр и дьяка. Соборы из прилучившихся епископов, с половины XVII века, нередко называются в документах, да и сами себя называют «преосвященный собор“, «святительский собор“, «архиерейский собор“, «архиерейское собрание“, причем все эти названия имеют в виду выразить одну и ту же мысль, что такой собор в большинстве случаев составлялся из одних архиереев, и потому был собором неполным, ненастоящим, так как, с одной стороны, на нем не было всех архиереев страны, с другой – ему не доставало необходимых членов настоящего собора: монашества, белого духовенства и мирян. «Преосвященные“ или неполные соборы древней Руси были нечто в роде нынешнего св. Синода, состоящего тоже не из всех архиереев, а только из вызываемых на очередь и потому постоянно меняющихся. |
| Состав собора, как он показан в послании, не оставляет сомнения, что мы имеем перед собою собор в форме церковного собрания, расширенного участием епископов и членов других общин. Церковное собрание Антиохийской общины составляло ядро, как это обычно было для собора второго типа. Инициатива этого собора, так же как и первого или первых, исходила не от Павла, а от некоторых членов пресвитериума, недовольных Павловым учением. удалось собрать в Антиохии довольно значительное число епископов и членов других общин. Если первые соборы не привели к осуждению Павла, то последние его осудили и лишили кафедры. Весьма вероятно, что это вызвало раскол в Антиохии: приверженцы Павла покинули собрание. Осудивши Павла, собор выбрал нового Антиохийского епископа. Лишение кафедры и выбор нового епископа, а особенно такого значительного, как Антиохийский, требовали рецепции со стороны других общин. За этой рецепцией собор обратился к Римскому, Александрийскому и другим епископам римских провинций - всей поднебесной вселенской Церкви (παση τ π τν ορανν καθολικ κκλησα). 5. Суммируя показания Фирмилиана и сведения Евсевия об Антиохийском соборе, мы приходим к заключению, что на Востоке в начале второй половины III века имели место соборы в виде расширенного церковного собрания и собрания епископов и пресвитеров. Относительно последних Фирмилиан указывает, что они были ежегодными. Естественно предположить, что и соборы созывались ежегодно, так как съехавшиеся на совещание епископы принимали участие в церковном собрании. Однако, как показывают антиохийские соборы, они могли быть и чрезвычайными, вызванными чрезвычайными обстоятельствами. Прежде всего сюда относятся соборы по низложению и поставлению епископов. Регулярность епископских совещаний делает их до некоторой степени постоянно действующим церковным институтом. Правда, этот институт стоит в зависимости от собора и его церковное значение обусловлено этим последним. Однако несомненно, что черты правового характера должны выступать. Поскольку это совещание созывается для установления общей линии поведения, то по отношению к этим епископам оно является высшим органом. Правильнее сказать, что это совещание епископов носит черты не церковного института, а епископского, но при окрепшей власти епископов одно значение почти равно другому. |
| Кстати, именно поэтому патр. Никон счел себя вправе побить (по преданию – по лицу) на соборе 1654 г. епископа Павла Коломенского. В данном случае Никон уподобил себя свят. Николаю Чудотворцу, заушившему еретика Ария на Первом Вселенском соборе (см. об этом: Урушев, 33-36 ). В XVII b. на соборах сильнейшие нередко распускали руки в отношении слабейших и судимых. Современные старообрядческие Рогожские соборы, которые избирают митрополита, тоже имеют в своем составе мирян, причем большинство. Это новшество. На Руси в средневековье миряне выбирали кандидата на мест приходского священника, иногда (редко) участвовали в выборе епархиального архиерея, но в выборе главы Церкви миряне не участвовали никогда ( Стефанович, 252 и далее; Знаменский, 181-302 ). Исключение составляли церковные и светские чиновники–миряне. То-же можно сказать и о Византии. См. об этом: Каптерев II, т. 2, 83-84 . Соборы нередко собирались в царских палатах, либо в патриарших. Лишь при патр. Филарете соборы собирались в Московском Успенском соборе. Нередко сам царь составлял перечень рассматриваемых на соборе вопросов, или задавал некоторые вопросы собору. Однако, вряд-ли можно согласиться с предвзятым мнением Каптерева о том, что московские соборы XVI и XVII столетий были только простыми совещательными учреждениями при особе государя ( Каптерев II, т. 2, 104 ). Демократически понимающий соборность, уважаемый профессор не смог почуствовать и понять средневековой русской соборности. Впрочем, это было исключением. По-видимому, подобный выбор был завещан предыдущим патр. Иоасафом I (1634-1640), и одобрен царем Михаилом Федоровичем. Царь, вероятно, сам предложил непростую процедуру жеребьевки в три этапа, которая описана подробно в указанных трудах. Причем царь нередко сам назначал кандидатов в архимандриты, игумены и протопопы на наиболее видные и влиятельные места ( Каптерев II, т. 2, 64-65 ). Эти соборы у Каптерева описываются просто как совещание с царем в царских палатах ( Каптерев II, т. 2, 62 ). Но это лишь повествовательный прием летописца Дворцовых разрядов, которые цитирует Каптерев. Подобные совещания не могли не иметь соборного статуса. |
| Византийское общество никогда не приняло той идеи, что Тайна Церкви может быть сведена к юридическим принципам pacis romanae [ ]. Краткое определение вселенского собора у византийского историка Кедрина (XI век) отражает это двойственное, и политическое и духовное, сознание византийцев: «[Соборы] были названы вселенскими, потому что епископы всей Римской империи приглашались на них императорскими указами, и на каждом из них, а особенно на этих шести соборах, шло обсуждение вероучения и были приняты решения, то есть были обнародованы догматические формулировки» (Hist. I,3). Поскольку византийский император считался покровителем всех христиан, вселенские соборы имели вероучительную законность даже и за пределами империи. Однако ни в империи, ни вне ее их принятие не было автоматическим: вселенские соборы, созванные в Сардике (343), Римини (359), Ефесе (449), Константинополе (754) и др., в конце концов были отвергнуты либо приняты лишь как «местные соборы». Всегда оставался разрыв между экклезиологическим значением универсального епископского консенсуса, который вселенские соборы должны были олицетворять, и политическим управлением церковными делами в рамках римской «ойкумены». Само слово «вселенский» отражало византийский взгляд на общество: в этом смысле патриарх Константинопольский именовался «вселенским» из–за своей ответственности в империи. То же самое звание принадлежало и «вселенскому» главе имперского университета. Поэтому простое перенесение византийских критериев «вселенскости» на наши времена было бы явно невозможным. С исчезновением империи неизбежно должны были исчезнуть и эти критерии. Только идея епископского консенсуса, которую вселенские соборы отражали, поскольку они были признаны Церковью, остается в силе. 2. Второе наше положение относительно истории вселенских соборов связано с проблемой их представительности. Никакой собор прошлого никогда не включал всех епископов Церкви и даже не приближался по своему представительному характеру к всемирным ассамблеям нашего времени, имеющим в своем распоряжении удобства современных средств сообщения. |
| Евсевий Кесарийский упомянул вообще о многих соборах в Азии, собиравшихся против Монтана в течение второго столетия. В то же время, по свидетельству ученейшего Евсевия, епископы часто собирались для рассмотрения вопроса о пасхе. Соборы эти были в Палестине, в Риме, в Ефесе, в Понте, в Галлии, в Месопотамии, в Греции. Председательствовали на них или епископы главных городов, или старейший по летам. Первое предложение о созвании делал тот, кто желал обратить внимание на вопрос, казавшийся ему важным, действовал же он не по власти, но просил, приглашал. Точно таким же образом Виктор, епископ римский, просил епископов различных Церквей собраться, и постановить о единообразном праздновании Пасхи. Соборы принимали различные определения, согласные древним преданиям, соблюдавшимся в Церквах, и Виктора, не хотевшего уважать некоторых преданий, большая часть епископов порицала, а в особенности св. Ириней. В продолжение третьего столетия соборов было еще более, нежели в втором. Особенно известны соборы в Африке. Самым древним был созванный Агриппином, епископом Карфагенским и определивший, что еретиков следует перекрещивать. Он был в первой половине третьего столетия, а в то же, или почти в то же время, был собор в Иконии, постановивший, также как Карфагенский и около того же времени собор Синнадский, провозгласил подобное же вероучение. Соборы африканские, под председательством святого Кипреяна, около половины третьего столетия, следовали тому же преданию и приняли каноны благочиния, перешедшие в общее церковное право. Собрания, бывшие в Бостре, в Аравии, и на которых Ориген опроверг заблуждения Берилла, были настоящие соборы; там ученым образом рассматривались вопросы о вероучении и провозглашены согласно преданиям Церкви. Что же касается до собраний в Александрии, созванных епископом Дмитрием против Оригена , то их не должно считать собраниями епископов и нельзя называть соборами. Достоверно известны соборы в Риме и Карфагене по делу о расколе Филициссима и Новациана, собор епископов испанских Василида и Марциана, соборы Антиохийские против Павла Самосадского и в Арсиноэ против Непоса, а в Александрии – против Мелетия. |
| Новелла, указывая на эти непорядки и признавая устранение их самонужнейшим (των ναγκαιωττων εστν πανορθσαι), вменяет епископам в обязанность собираться по крайней мере один раз в год (в июне или сентябре); патриарх обязывается собирать соборы в лично ему подведомственной области, а митрополит — приглашать всех своих подчиненных епископов. Но, на этот раз, не полагаясь уже на действительность своих внушений, Юстиниан снабжает свою новеллу особым параграфом (§ а), которым гражданским начальникам областей (τους των επαρχιν ρχοντας) предписывает наблюдать, чтобы митрополиты своевременно собирали соборы, и побуждать их к тому, а равно и подчиненных епископов к явке на собор; а если митрополит будет откладывать созвание собора несмотря на побуждение, довести до сведения самого императора; для того, чтобы пресечь самую возможность соглашения между митрополитом, епископами и начальником области, к наблюдению за митрополитом приглашаются и остальные чиновники (offlcium, τξις), под страхом суровой казни за укрывательство. Но проходит еще полтораста лет, и из 8 правила собора Трулльского (692 г.) мы узнаем, что соборы епархиальные созываются неисправно. Отцы Трулльского собора вменяют митрополитам в обязанность, по крайней мере, однажды в год (в промежуток от пасхи до конца октября) созывать епархиальные соборы и повторяют положенное Халкидонским собором наказание («братский выговор») епископов за уклонение без уважительной причины. Наконец VII вселенский собор в 6 правиле настаивает на том же: соборы следует созывать хотя однажды в год. Собор между причинами неявки епископов предполагает препятствия со стороны гражданских властей (архонтов, которые стали бы препятствовать собиранию епископов на соборы, положено было отлучать), но не считает и митрополитов совсем беспричастными в этом опущении и назначает им наказание. Таким образом, довольно темная картина является на пространстве нескольких веков; соборный институт все клонится к упадку, несмотря на усилия поддержать его со стороны светской и церковной власти. |
| Соборы задолго до эпохи Константина играли важную роль в жизни и единстве Церквей [Sieben, 1982; Sieben, 1990]. По своему устройству они в значительной степени отличались. Некоторые из них носили исключительно местный характер, как митрополичьи соборы, которые стали общепринятыми в IV в. и собирали епископов одной и той же области, или, позднее, патриаршие соборы. В IV в. появилось особое многообразие соборов: начиная с великих соборов, которые можно охарактеризовать как императорские, поскольку они созывались по инициативе императора, в них участвовали епископы, представлявшие многочисленные Церкви империи. Эти императорские, или имперские, соборы очень часты в IV в., особенно со времени арианских споров. Позднее они (за исключением «разбойничьего собора» в Эфесе) начали определяться как вселенские соборы, образцом для которых являлся, начиная с константиновской эпохи, Никейский собор 325 г. Среди имперских соборов Церковь признавала особый авторитет «вселенских соборов», которых в период с IV по VI в. было пять: Никейский (325), первый Константинопольский (381), Эфесский (431), Халкидонский(451), второй Константинопольский (553). Они не отличались от других имперских соборов (например, от Ариминского или второго Эфесского) ни обстоятельствами, приведшими к их созыву, ни своим размахом, ни составом; хотя изначально подразумевалось, что на них должны были быть представлены самые большие кафедры, правило соблюдалось не всегда (ни один представитель Рима не принимал участия в первом Константинопольском соборе). «Вселенскость» великого собора определялась его общим признанием, то есть тем фактом, что теоретически его решения принимали все Церкви, а в действительности – важнейшие из них. И в обратном направлении: признание соборных – главным образом догматических – решений являлось определением соборности и православия. Церкви, которые отказались, например, от признания решений IV и V вселенских соборов, откололись от имперской Церкви. Вселенские соборы принимают единое богословское определение: созываются епископы и, представляя предания своих Церквей, принимают единодушные решения озарением Святого Духа. По процедуре осуществления эти собрания, часто очень бурные, похожи на императорские советы. |
| Она вовсе не служит показателем и обнаружением широты и свободы тогдашней церковной жизни, проявлением ее высших духовных творческих сил и деятельности, тем более, что она не имела никакой прямой, непосредственной и органической связи с жизнею, нуждами и интересами паствы, а потому не имела и на народную жизнь сколько-нибудь заметного оживляющего и просветляющего ее влияния, не оставляла в ней в этом отношении какого-либо заметного следа. В конце концов, такая соборность свидетельствовала не о подъеме общественной церковно-религиозной жизни, а только о старании и заботах светского правительства дать правильное и нормальное направление церковным делам, когда находило, что они приняли в каком-либо отношении неправильное течение, почему и главным деятелем на соборах была собственно не церковь , а светская правительственная власть. Отсюда понятным становится и то обстоятельство, что соборы у нас совсем прекращаются, как скоро во главе церковного управления стал Синод. Это произошло потому, что если наши соборы были только органами царского законодательства по делам церковным, то они должны были потерять смысл дальнейшего своего существования, сделались более не нужными, когда явился Синод. В лице Синода, этого постоянного церковного собора в миниатюре, светское правительство приобретало такой орган, который с большим удобством и легкостию мог быть, и действительно был постоянным надежным проводником государственных видов и целей в делах церковных, нежели какими были прежние церковные соборы, очень хлопотливо, медленно и редко собираемые. Поэтому вполне естественно было, что с учреждением св. Синода церковные соборы, за полною их ненадобностию для светского правительства, окончательно прекратили свое существование, тем более что созывавшее ранее соборы светское правительство, со времени Петра перестало интересоваться церковными вопросами с тем напряжением, с каким ими интересовались благочестивые московские государи, бывшие великими любителями, почитателями и знатоками всякой уставной церковности, чего уже нельзя сказать о государях петербургского периода. |
|
|
