| Пратасову S-t Albain писал, что с ходатайством о присоединении к Восточной Церкви он обращался к находящемуся в Венеции Архиепископу Венедикту Кралевичу, который сообщил о сем Патриарху Константинопольскому. По получении от Архиепископа Кралевича ответа о присоединении его, S-t Albain’a, к православию, Альбан открыл в Париже ha Rue Montaigne 32 небольшую каплицу, в которой наставлял неофитов в догматах Восточной Церкви, но для совершения богослужения в каплице ему необходимо было иметь антиминс, почему S-t Albain и просил гр. Пратасова о присылке ему такового. Гр. Пратасов отнесся подозрительно к сообщению S-t Albain’a и написал к Канцлеру гр. Нессельроде, что находит необходимым через нашего посланника в Париже сообщить S-t Albain’y, что, т. к. он присоединен к православию Архиепископом Кралевичем, то и должен у него, как у своего архипастыря, просить разрешения в своихъ духовных нуждах, и что начальство Российской Церкви почитает правилом не вмешиваться в дела иностранных государств. Обо всем вышеизложенном гр. Пратасов довел до сведения Государя. На всеподданнейшем докладе Государь собственноручно написал: «справедливо; дело это весьма странно и хорошо бы поручить Г. Киселеву из-под руки за ним наблюдать и доносить, кто послушники его» 23 июня 1846 г. Почти в это же самое время прот. И.Васильев писал К.С.Сербиновичу: «Ваше Превосходительство, Милостивый Государь Константин Степанович! В первой половине прошедшего месяца один расположенный к нашей Церкви французский аббат Saint Albain привел ко мне в квартиру еврея, Кальмара по имени, желающего креститься в православную веру. С этой просьбой они обращались к о. протоиерею Вершинскому ; но он, по намерению своему скоро возвратиться в Россию, отослал их ко мне. Отказать доброму труду аббата и спасительному намерению Кальмара невозможно; приступить прямо к делу неблагоразумно, тем более что о. протоиерей устранил себя от этого. По нашим церковным постановлениям можно совершать крещение над евреями без позволения епископа только в случае крайней нужды; иначе ищущий крещения подает прошение епископу, и от него получает разрешение и указание на священника, долженствующего совершить таинство Св. |
| – Борис Аркадьевич, но это, опять-таки, вопрос вкуса. А вкус прививается с детства. Я согласен с вами, что впечатления детства и детские опыты, и гены, и родители, которые приобщали к книге, и бабушки, которые рассказывали сказки, – это очень важно. Я тоже вспоминаю пятитомник Пушкина (издание Венгерова, «Библиотека великих писателей»), который сопровождал нас в детстве. Папа пожертвовал им для нас, хотя мы и порвали эти калечки на иллюстрациях и помяли некоторые страницы – но все это было! А сегодня мы даже не можем себе представить, как живут современные дети. Они задавлены электронной информацией, у них какие-то совершенно ненормальные игрушки. Впечатления негативные, которые они получают из телевизора, компьютера… Они живут в совершенно ином мире, могут ли они прикоснуться к чему-то большему и как-то выстроить свой духовный мир, чтобы потом уже различать добро и зло? – Расскажу вот о чем. С 1980 года я стал выездным и очень много ездил. Жил, например, во Франции и работал там для издательств. Андерсен у меня в «Помэ», «Сей», «Байяр-Пресс», «Альбан-Мишель» и других французских издательствах состоялся… Вообще весь мир – он очень контактный. Люди удивительные. Я у Марии-Элен дель Валль всегда имел отдельную комнату – она была главным редактором прекрасного журнала «Пом д’Апи» для детей («Байяр-Пресс»), мы туда делали рисунки. Они с удовольствием сотрудничают с бывшими советскими художниками. Так вот, у нее трое детей, у каждого ребенка по комнате (они тогда нормально жили, по сравнению с нашей жизнью). Но никто из родителей в личную жизнь детей не вмешивался. У тех свои библиотеки, свои электронные носители. Но они – нормальные дети, они хотят быть умными, они вообще хотят кем-то быть. Например, младший ее сын рисовал комиксы, о которых мы тогда понятия не имели, и рисовал довольно талантливо. Не важно, будет он художником или не будет, но он с детства уже приучен к труду, потому что родители работают. Мне кажется, после тяжелой семидесятилетней неправильной жизни, где какие-то были диктаты, где нами командовали и больше всего боялись проявлений личностного, мы должны вернуться сами к себе. И в этом должны помогать нам какие-то общественные формирования. Я, например, знаю, что при Общественной библиотеке существует масса кружков, там прекрасно живут дети (я могу назвать множество подобных адресов), но ведь родители тоже должны что-то делать для детей, а не, наплевав на них, отдавать на растерзание улицы. А там уж и электронные носители могут использоваться со всей дурнотой: это некий пошлый механизм передачи «всего, что есть». А «все, что есть», не нужно человеку… |
| К средней фазе доклассического периода (1200-400 гг. до Р. Х.) относят формирование и развитие на юж. побережье Мексиканского зал. т. н. культуры ольмеков, за к-рой в научной лит-ре закрепилось устойчивое определение «материнская культура» (первые исследователи в сер. XX в. полагали, что именно ольмеки создали основу для всех последующих культур Мезоамерики). Ольмеки известны по археологическим находкам мегалитических каменных изваяний: гигантских каменных голов, алтарей и скульптур. Они начали строить первые в Америке земляные насыпи (маунды) ритуального назначения. Среди ряда археологических памятников ольмеков выделяют Сан-Лоренсо и Ла-Венту, к-рые являлись наиболее крупными политико-ритуальными центрами ольмеков в период между 1200 и 400 гг. до Р. Х. Пирамида Кукулькана в Чичен-Ице. VI–XI вв. Пирамида Кукулькана в Чичен-Ице. VI–XI вв. В VIII в. до Р. Х.- IX в. по Р. Х. в Южной М. доминировала высокоразвитая культура сапотеков. К сер. I тыс. до Р. Х. у сапотеков возникли межобщинные политические объединения, на основе которых ок. V в. до Р. Х. появилось 1-е гос-во в Мезоамерике с религиозным и политическим центром в г. Монте-Альбан, построенном на экономически невыгодном, но важном с религиозной и оборонной точки зрения месте. Возникновение Монте-Альбана положило начало «городской революции» в Мезоамерике, в результате к-рой с рубежа эр основой развития цивилизации стали крупные городские центры. Сапотеки впервые в Мезоамерике стали использовать иероглифическое письмо, к-рое остается недешифрованным. Сфера применения письма была достаточно широка - от кратких подписей к изображаемым на рельефах персонажам до весьма пространных текстов с записями имен, топонимов и календарных дат на каменных монументах. Сапотеки разработали календарную систему, впосл. заимствованную многими культурами и использовавшуюся вплоть до испан. завоевания. В классическую эпоху (III-IX вв. по Р. Х.) мезоамериканская цивилизация достигла наивысшего подъема, с которым связаны расцвет культуры индейцев майя и становление самого могущественного государства в регионе - Теотиуаканской державы. |
| — Он прав! — сказал Виниций. — Стражи были готовы даже помочь ей бежать, тем более они позволят вынести ее как мертвую. — Есть, правда, человек, — сказал Назарий, — который проверяет раскаленным железом, действительно ли мертвы тела, которые мы выносим. Но этот берет всего несколько сестерциев за то, чтобы не трогать железом лицо покойника. За один ауреус он притронется к гробу, а не к телу. — Скажи ему, что он получит полный кошелек ауреусов, — сказал Петроний. — А сумеешь ты подобрать надежных помощников? — Подберу таких, что за деньги продадут собственных жен и детей. — Где же ты их найдешь? — В самой тюрьме или в городе. А стражи, если им заплатить, впустят кого захочу. — В таком случае проведешь туда меня как носильщика, — сказал Виниций. Но Петроний стал горячо отговаривать его не делать этого. Преторианцы могут его узнать даже переодетого, и тогда все пропало. — Ни в тюрьму, ни к Смрадным Ямам! — говорил он. — Надо, чтобы все, и император, и Тигеллин, думали, что она умерла, иначе тотчас снарядят погоню. Усыпить подозрения мы можем только одним способом — когда ее увезут в Альбан или дальше, на Сицилию, мы останемся в Риме. Через неделю или две ты заболеешь и вызовешь Неронова врача, который посоветует тебе ехать в горы. Тогда вы соединитесь, а затем… Тут Петроний на миг задумался, потом, махнув рукою, закончил: — Потом, быть может, наступят иные времена. — Да смилуется над нею Христос! — сказал Виниций. — Ты вот говоришь о Сицилии, а ведь она больна и может умереть… — А мы пока поместим ее поближе. Сам воздух подлечит ее, только бы из тюрьмы вырвать. Нет ли у тебя в горах какого-нибудь арендатора, которому ты можешь доверять? — Есть! Да, конечно, есть! — поспешно отвечал Виниций. — Есть близ Кориол один надежный человек, он меня на руках носил, когда я был ребенком, и до сих пор меня любит. Петроний подал ему таблички. — Напиши, чтобы он приехал сюда завтра же. Я тотчас пошлю гонца. Он призвал смотрителя дома и отдал распоряжение отправить нарочного. Еще через несколько минут раб мчался верхом на коне среди ночной тьмы в Кориолы. |
| Ты это можешь! Отдай ее мне, а я отдам тебе свою кровь. Если же ты не захочешь сделать это для меня, сделай для нее. Она тебя любит, на тебя уповает. Ты обещаешь жизнь после смерти и блаженство, но посмертное блаженство не уйдет от нас, а она еще не хочет умирать. Дай ей пожить. Возьми ее на руки и вынеси из Рима. Ты можешь, стоит только тебе захотеть…» Тут он запнулся, почувствовав, что дальше молитва может перейти в угрозу; он побоялся оскорбить бога в минуту, когда более всего нуждался в его сострадании и милосердии. Сама мысль об этом испугала Виниция, и, чтобы отогнать даже тень угрозы, он снова принялся хлестать коня — стены Ариции, расположенной на полпути к Риму, уже белели перед ним в лунном сиянии. Во весь опор промчался он мимо храма Меркурия, стоявшего в пригородной роще. Здесь, видимо, уже знали о бедствии — возле храма было необычное движение. Пролетая мимо, Виниций заметил на ступенях и между колоннами группы людей с факелами, ищущих защиты в святилище. Дорога тоже не была теперь такой пустынной, как сразу за Ардеей. Множество людей направлялось в рощу боковыми тропинками, но и на главной дороге толпились встревоженные кучки, поспешно расступавшиеся перед неистово скачущим всадником. Из города доносился гул голосов. Виниций бурей ворвался в город, сбил с ног нескольких человек. И сразу его оглушили крики: «Рим горит! Город в огне! Боги, спасите Рим!» Но вот конь споткнулся и, удерживаемый мощной рукой, осел на задние ноги перед постоялым двором, где Виниций держал другого на смену. Рабы, будто ожидая его приезда, стояли у ворот и, по его приказанию, бросились наперегонки выводить свежую лошадь. А Виниций, заметив отряд из десяти конных преторианцев, видимо, направлявшихся с вестями из города в Анций, подбежал к ним. — Какая часть города горит? — спросил он. — Кто ты? — в свою очередь, спросил командир десятки. — Виниций, военный трибун и августиан! Отвечай, если тебе дорога твоя голова! — Пожар начался в лавках возле Большого Цирка. Когда нас отправили, в огне был центр города. — А Заречье? — Туда пламя еще не дошло, но распространяется оно быстро и захватывает все новые участки. Люди погибают от огня и от дыма, спасать невозможно. В этот миг Виницию подвели нового коня. Молодой трибун вскочил на него и поскакал дальше. Теперь он направлялся к Альбану, оставляя по правую руку Альбалонгу с ее дивным озером. От Ариции дорога шла под уклон к подошве горы, которая совершенно закрывала горизонт и лежавший по другую сторону Альбан. Но Виниций знал, что, когда он доберется до вершины, то увидит не только Бовиллы и Устрин, где его ждали свежие лошади, но также Рим, — за Альбаном, по обе стороны Аппиевой дороги, расстилалась низменность Кампании, где виднелись лишь тянувшиеся к городу аркады акведуков и уже ничто не заслоняло горизонт. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АЦТЕКОВ РЕЛИГИЯ Традиц. верования мекс. этнической общности науа, европ. историографии известной под именем «ацтеки». Индейцы науа появились в Центр. Мексике не ранее X-XI вв. и поселились на территории, называемой Мезоамерика, границы к-рой простирались от рек Пануко и Бальсас (совр. Мексика) до п-ова Никоя (совр. Коста-Рика) и р. Мотагуа (совр. Гватемала). Мезоамерика была одним из 2 регионов автономного возникновения и развития цивилизации в Новом Свете, где в V тыс. до Р. Х. появились первые очаги земледелия, а на рубеже новой эры - первые раннегос. образования (Монте-Альбан в Оахаке, Теотиуакан в долине Мехико, города-гос-ва майя на севере совр. Гватемалы). Культура науа сформировалась под влиянием предшествующих цивилизаций Теотиуакана и тольтеков (X-XII вв. по Р. Х.), а мн. религ. представления и ритуалы они восприняли от своих соседей миштеков, сапотеков (территория совр. штатов Оахака и Пуэбла) и у ацтеков (территория совр. штатов Веракрус и Сан-Луис-Потоси). В этнополитическом отношении в это время науа не представляли единства и подразделялись на ряд племенных союзов с собственными административно-культовыми центрами, а также незначительными языковыми и культурными различиями. В XIV-XVI вв. эти объединения переживали процесс трансформации в раннегос. образования. В 20-х гг. XV в. науатские племена ацтеков, аколуа и тепанеков создали тройственный союз и подчинили себе большую часть народов Центр. и Юж. Мексики. К нач. XVI в. доминирующее положение в этом союзе принадлежало ацтекам, поэтому испанцы, воспринявшие союз племен как феодальное гос-во, назвали его «ацтекской империей». В европ. историографии расширительный этноним «ацтеки» был перенесен на все др. племена. Подобно всем народам Мезоамерики, науа воспринимали вселенную как иерархическую структуру, состоящую из 3 миров: верхнего, среднего и нижнего. Верхний мир был поделен на 13 (по др. вариантам, 9) небес, где обитали боги-первопредки и их дети. |
| К.А. Максимович VII. Древнерусская рецепция ЗСО Появление ЗСО на Руси можно поставить в контекст широких культурных связей восточных и западных славян в XI в. (подробнее см. Максимович 2004а, 72). Именно тогда на Русь попали переведенные с латыни молитвы, в которых фигурируют западные святые Войтех Чешский, Канут и Альбан (двое последних умерли во второй половине XI в., ср. Соболевский 1905; Соболевский 1906, 402–403). Учитывая влияние ЭСО на новгородскую книжность середины XII в. (см. ниже), можно предполагать, что пенитенциал оказался на Руси в конце XI – начале XII вв. (однако ничто не препятствует и более ранней датировке). Поскольку русская редакция ЗСО в Устюжском списке довольно сильно отличается от болгарской версии Синайского евхология, можно также думать, что на Русь ЗСО попали непосредственно из чешских земель. Впрочем, никакой уверенности в этом нет – как, впрочем, и в том, что ЗСО были доставлены на Русь из Болгарии. На сегодняшний день известны не менее трех древнерусских редакций ЗСО. Каждая из них представляет собой подборку лишь некоторых правил, включенную в состав более обширных дисциплинарно-покаянных сборников. Рассмотрим каждую из этих редакций в отдельности. Указание на главы относится к главам ЗСО, перерывы в нумерации показывают, что древнерусские редакторы пользовались правилами ЗСО лишь выборочно. VII.1. ЗСО и сборник епитимий «От заповеди св. отец» Древнерусский епитимийник т аповди стыхь ць входит в состав более крупного дисциплинарного сборника, озаглавленного в рукописях аповди стых оць къ исповдающемс сномъ и дъщеремъ (иначе, «Устав бельческий», ср. издание: Голубинский 1901, 507–526). Сборник сохранился в ряде списков: РГБ, МДА 541 (XVI в., ныне утрачен), РГБ, Унд. 28 (XVI в.) и др. В составе сборника оказались лишь избранные статьи ЗСО, а именно: 1–2, 5–7, 10, 12, 19, 25–27, 34, 42, 47. Текст епитимийника издан в работах: Смирнов 1912, 126–128; Тихонравов II, 304–305 (к сожалению, последний издатель не указал, из какой рукописи он черпал свой материал – известно лишь, что это полууставный сборник конца XVI в., ср. Тихонравов II, 289). |
| Латинские сказания в прозе отличаются некоторыми частностями от латинского стихотворения 45 . На месте Тита поставлен Тиверий. Женщина названа прямо Вероникой и притом отождествляется с кровоточивой. Иначе описываются приключения посла Пилатова (в одной рукописи он назван послом Ирода); этот посол называется по имени и притом различно в двух рукописях. Посол Тиверий в обоих называется одним именем – Альбан. Есть еще отрывки из потерянного верхне-германского стихотворения; но они мало понятны 46 . 8 . Сказание, известное из «Золотой легенды» (лат. Legenda Aurea). Автор легенды Iacob Voragine (доминиканский богослов Иаков Ворагинский (Якопо да Варацце)) умер в 1298 г., а потому она относится к концу 13-го ст. Сначала рассказывается о том, что римский император Тиверий был болен, что он послал Волусиана в Иерусалим за Христом, что Пилат очень испугался, так как Иисус был им умерщвлен, и потому послал к императору посольство, – что Вероника сказала Волусиану, когда тот жаловался ей на невозможность исполнить поручение императора: «...Когда Господь мой ходил и проповедывал, я желала иметь для себя Его изображение, чтобы иметь для себя утешение, когда Его не будет. Когда я несла живописцу мое льняное полотно, встретился со мною Спаситель; узнавши мое намерение, потребовал у меня полотно и отдал мне его обратно с изображением Всечестнаго Своего лика. Если император посмотрит на это изображение с благоговением, то тотчас же получит исцеление». Затем рассказывается об отъезде Волусиана с изображением Спасителя и Вероникой в Рим и об исцелении Тиверия 47 . Все это рассказывается в 51-ой гл, в связи с описанием страданий Христовых. В главе же 63-ей содержится другой рассказ о разрушении Иерусалима, тут, впрочем, ничего не говорится ни о Веронике, ни о Нерукотворенном Образе, а рассказывается о посольстве Пилата к Тиверию с целью умилостивить императора за смерть Христа, о приключениях посла Пилатова, ехавшего в Галатию, где царствовал подчиненный Тиверию Веспасиан, об исцелении Веспасиана от болезни (на носу множество ос, unde et a vespis Vespasianas dicebatur) по вере в Иисуса из Назарета, о путешествии Веспасина в Рим с целью испросить позволение у Тиверия разрушить Иерусалим. |
| В этом он был новатором, но все же не настолько, чтобы, как Вагнер, полностью перевернуть наше понятие о том, что такое музыкальный театр. В этом смысле такие люди, как Альбан Берг, который написал всего две оперы («Воццек» и «Лулу». — Прим. ред. ), сделали несравнимо больше для музыкального оперного театра в ХХ веке, чем Прокофьев. Я не говорю о качестве музыки, у Прокофьева всегда можно найти гениальную музыку, но все его оперные сочинения, за исключением «Любви к трем апельсинам», в той или иной степени неполноценны — где-то не дотягивает либретто, где-то не складывается форма, где-то недостаточно правдоподобно. — А «Обручение в монастыре»? — Тоже проблема. Там прекрасная музыка, но ее слишком много. Я говорю это как человек, хорошо знакомый с этим произведением. Издалека я его очень люблю. Каждый раз, когда я к нему приближаюсь, у меня появляется приятный зуд в руках. Как только я за него берусь, я начинаю спотыкаться о проблемы — там очень слабое либретто. Сергей Прокофьев с семьей. 1936 г. — В этой опере симфоническая драматургия на первом месте. — Так это-то для театра и плохо! Я считаю гениальной, но во многом проблематичной и оперу «Семен Котко». Это действительно выдающееся творение, но там смазан финал. Финал задумывался совершенно по-другому, все должно было заканчиваться сценой на Красной площади, но ее запретили, и Прокофьев с Катаевым быстро все переписывали, поэтому финал получился крайне неубедительным. То, что у Прокофьева совсем отсутствует в балетах — ходульность, — есть в каждой его опере, некая картонность его оперных персонажей. Исключение — опера «Любовь к трем апельсинам», где все персонажи заведомо картонные: маски-комедия дель арте тем и хороша. Мне кажется, Прокофьеву нужно было быть более разборчивым в сюжетах и либреттистах, ему просто не везло. «Гениальная незавершенность» — А как же «Война и мир»? — Гениальная незавершенность. Для меня эта опера сродни «Хованщине» Мусоргского. Невероятная по замыслу, она, к сожалению, не дотягивает по воплощению — либо сцены разваливаются на отдельные камерные моменты, либо превалирует идеология. |
| «Мое имя – Альбан» Мне очень интересны произнесенные Альбаном слова, первые из которых звучат так: «Мое имя – Альбан ». Римо-британское имя «Альбан» означает «белый». Многие знакомые нам слова и названия произошли от латинского слова «alba», то есть «белый». Это и «Альбион» – неформальное название Британии, которое она получила благодаря белым меловым скалам юго-восточного побережья, которые прежде всего открывались взору римских и других завоевателей. Альбан значит «Белый»: белый цвет символизирует верность христианскому наследию, преданность нашей вере Слово «белый» символизирует верность нашим корням и христианскому наследию, преданность нашей вере, которая должна быть воплощена в жизнь в странах, где мы живем. «Белый» означает нашу верность единству и чистоте веры. Верность не какому-то неопределенному, туманному «христианству», а православному христианству; не просто православному христианству, а православному до такой степени, чтобы вера воплощалась в каждом аспекте жизни – социальном, экономическом и политическом. Поэтому слова: «Я – Белый (то есть: «Я – Альбан»)» – можно понимать как исповедание ценностей Церкви постконстантиновской цивилизации, которые выразились в духовном идеале «Ρωμιοσνη» в Новом Риме, созданном святым равноапостольным Константином для объединения Европы и Азии. Хранителем этих ценностей затем стала Святая Русь – духовный идеал евразийской христианской империи. «Я исповедую и поклоняюсь Истинному Живому Богу» Казнь Святого Альбана (миниатюра, XIII век) Эти слова святого Альбана выражают его веру – веру, ради которой он был готов умереть и ради которой стал мучеником. Эта вера заключается в поклонении и служении христианскому Богу, Истинному Богу, Пресвятой Троице. Сегодня люди поклоняются огромному множеству различных «богов»: настоящими идолами стали деньги, технологии, личный комфорт, секс, хорошая еда, социальные сети, телевидение, спорт, звезды-знаменитости и, конечно, свое «я» . «Потому что я этого достоин/достойна» – вот лозунг современного общества, порабощенного эгоизмом. |
|
|
