| Собор Бетэ-Мэдхане-Алем в Лалибэле Собор Бетэ-Мэдхане-Алем в Лалибэле Полностью монолитными являются только 4 храма: собор Спасителя мира, церкви Пресв. Богородицы, Еммануила и св. Георгия. Под ц. Животворящего Креста приспособлен один из природных гротов. Высказывалось предположение, что изначально некоторые из сооружений комплекса имели светский характер. В этой связи чаще всего упоминаются ц. св. Меркурия, ориентированная не строго по оси «восток-запад», и ц. архангелов Гавриила и Рафаила с ее слишком роскошным по сравнению с др. храмами Л. фасадом. Первоначально Л. называлась Роха, что дает прямую отсылку к араб. наименованию сир. г. Эдесса - Эр-Руха (сир. Урхай), но никаких параллелей ни в архитектуре, ни в топонимике отдельных храмов у Л. с этим городом не прослеживается. Неясно, когда именно топоним Роха вышел из употребления. Нек-рые исследователи находят значительное сходство между Аксумским собором Богоматери Сионской в том виде, в каком он существовал до разрушения его Ахмадом Ибрахимом аль-Гази (Гранем) в 1535 г., и собором Спасителя мира в Л., а также между церквами Дев в обоих культовых центрах и предполагают, что Л. призвана была заменить Аксум в качестве места общеэфиоп. паломничества. Остается открытым вопрос о том, на какие средства христ. Эфиопское царство, превратившееся после упадка Аксума в децентрализованное гос-во, где не осталось городов, не чеканилась своя монета и безраздельно господствовало натуральное хозяйство, смогло построить храмовый комплекс, аналога к-рому неизвестно не только в аксумской, но и вообще в восточнохрист. архитектуре той эпохи, за исключением Византии. Можно предположить, что Коптская Церковь , испытавшая в конце периода крестовых походов жесткие гонения со стороны мусульм. властей, строго следивших за тем, чтобы новых христ. храмов на подконтрольной им территории не сооружалось, направила накопленные ею средства на церковное строительство в свободной от ислам. ига Эфиопии. Характерно, что эфиоп. традиция связывает возведение Рохи как «Нового Иерусалима» со взятием Иерусалима султаном Салах-ад-Дином в 1187 г. Кроме того, на центральном столбе ц. Бетэ-Марьям, именуемом «Столп света», высечена араб. монументальная надпись, выполненная араб. шрифтом, за исключением написанного по-коптски слова «Христос»: «Смилуйся, Господи, над рабом Христа (Абд аль-Масихом?), который построил [эту] церковь» ( Bosc-Tiess é et al. 2010. P. 45-49). Вместе со всей поверхностью столба надпись покрыта особой завесой, возможно с момента основания церкви. По традиции считается, что т. о. сохраняется в тайне начертанная на «Столпе света» вся прошлая и буд. история мира, но напрашивается более тривиальное истолкование этого факта: закладная надпись была скрыта от посторонних глаз, чтобы к.-н. мусульманин не донес властям Египта, что строительством храма в христ. Эфиопии руководил копт, и не возник вопрос, на чьи деньги оно осуществлялось. |
| Часть населения Эфиопии так и осталась верна исключительно иудаизму; это т.н. «бета Израель» или «фалаши» (т.е. «пришлые»), число которых ныне не превышает 150,000 человек. Само наименование их «фалаши» напоминает о том, что иудаизм был некогда привнесен на земли древнего Аксумского царства переселенцами. В лоне Эфиопской Церкви сохраняется целый ряд традиций, отражающих совершенно особую связь с ветхозаветными, иудейскими общинами. Это обрезание – пусть это и не церковный обряд, но это мера, обязательная для мужчин. Соблюдение субботы, как великого дня, во время которого нельзя работать. Звезда Давида – элемент, который имеет широкое распространение и в рамках храмового декора, и как нательного креста. И, конечно же, в лоне Эфиопской Церкви утвердилось совершенно особое почитание Ковчега Завета. Любой христианин, приобщенный к византийской традиции, будь он православным или греко-католиком, знает, что Евангелие на Святом престоле служит символом и воплощением ветхозаветного Ковчега Завета, возложенного в Скинии Завета и позднее – в Святой святых Иерусалимского Храма. В чем здесь уникальные отличия Эфиопской Церкви? Во-первых, эфиопы свято верят в то, что исконный Ковчег Завета был перенесен к ним, и ныне хранится в церкви Пресвятой Богородицы Сионской. Конечно же, нынешняя церковь была существенно перестроена в 30-х гг. XX в. К хранимому там Ковчегу не прикладываются, не припадают, не разрывают на реликвии. На этом Ковчеге служат как на святом престоле четыре раза в год. Т.е. что бы там эфиопы-христиане не хранили, они блюдут этот предмет с тем трепетом, который иудей воздавали Ковчегу Завета в Святой святых Иерусалимского храма. При этом, в каждом храме Эфиопской Церкви на Святом престоле находится т.н. «табот», т.е. словно бы малая копия (или «икона») скрижалей Завета. Этот табот является основной святыней храма; с момента возложения «табота» на святой престол, церковь считается освященной. Это, кстати, с одной стороны, свидетельствует о мощнейшем иудейском влиянии, а с другой стороны, отражает и определенные проблемы исторического развития Эфиопской Церкви. |
| Он будто бы был перенесен эфиопами из Иерусалима в Аксум (когда и как об этом простой народ не знает, но в школах абиссинских история этого события излагается подробно). В ограду Сионского монастыря допускаются только мужчины, но внутрь ветхозаветного храма никто из народа не осмеливается проникнуть. Возле храма живет один престарелый архимандрит (кóмос), обязанность которого кадить ежедневно пред ковчегом завета. Он это совершает с большим благоговением. Взяв кадильницу с углями и горсть ладана, он идет к церковной завесе, ведущей в святое святых и, просунув чрез нее руку с кадильницей, совершает трижды каждение «зря вспять». За завесу же имеет право входить только епископ и то раз в год, чтобы помолиться и наблюсти чистоту. Толпы богомольцев, посещающие Аксум, останавливаются у церковной ограды и взирая на виднеющуюся из-за ограды старинную кровлю заветного храма, усердно молятся, припадая к земле. Многие целуют камни монастырской ограды и захватывают с собой горсть земли, которую хранят, как святыню. Раз в год в Аксуме совершается особое торжество – «баáл Цион» – сионский праздник, который тянется до двух недель. В течение этого времени в Аксуме успевает побывать почти вся христианская Абиссиния. Такое громадное значение аксумского монастыря и побудило негуса Иоанна испросить для управления им особого епископа. Но присланный для Аксума епископ Марк вскоре по назначении умер, и преемник ему не назначался. Таким образом в Абиссинии со времени негуса Иоанна разом появилось, вместо одного негуса и одного епископа, три негуса и три епископа. Один из негусов называется «негуса нагаст», один из епископов (по —99— имени Петр) имеет титул «рыса-епископосáт» – глава епископов (митрополит). Петр один только уполномочен от патриарха властью совершать помазание на царство, и из негусов один только может быть помазанным (двух помазанных негусов в одно время быть не может). Митрополит (на абиссинском наречии «папас») Петр получил в управление Тигри, где владычествовал «негуса нагаст», и таким образом царство Тигри стало в церковном отношении митрополией. Для епископий Шуеской и Годшамской негус Иоанн не назначил особых чаггэ, но и не отменил совершенно этой должности. Чаггэ оставался по-прежнему в Тигри, где правили «негуса нагаст» и «папас». Триумвират абиссинский по-прежнему сохранился только с некоторой переменой в титулах лиц, его составляющих. Личность чаггэ была приурочена к совместному правлению только с помазанным царем и митрополитом, между тем как остальные епископы и цари этой привилегии – иметь своим соправителем чаггэ не получили. |
| Далее тот же негус Иоанн, после смерти Афанасия, епископа всей Абиссинии, послал Коптскому патриарху просьбу прислать, вместо одного, четырех епископов для Абиссинии. Вся Абиссиния распалась на три епископии, соответствующие трем царствам: Тигри, Шуа и Годшам с подчиненными им мелкими княжествами. Четвертый епископ (по имени Марк) не получил особой епископии, а был назначен в город Аксум к тамошнему заветному для всей Абиссинии храму «Цион». Кстати, об Аксуме. Это самый первый город в Абиссинии в религиозном отношении, так сказать, религиозный центр, объединяющий в себе всех абиссинцев христиан. В нем находится замечательный монастырь (гедáм), называемый «Цион» (Сион). Это очень древний монастырь, обширный и многолюдный. Внутри монастырской ограды стоит один храм чрезвычайно ветхий. К нему-то и обращены все сердца благочестивых абиссинцев. По преданию, храм этот есть ничто иное, как ветхозаветная скиния, построенная царицей Савской (абиссинцы даже называют имя этой царицы – Хайка и почитают в числе своих святых). Хайка была эфиопской царицей. На основании Библии абиссинское предание дополняет о ней следующее. Хайка будто бы была одной из жен Соломона и жила у него около года. Возвращаясь на родину, она захватила с собой левитов, священников, певцов, мастеровых (для постройки храма) и даже первосвященника (sic). Намеком на это абиссинцы считают следующее место Библии: «царь Соломон дал царице Савской все, чего она желала и чего просила, сверх того, что подарил ей царь Соломон своими руками. И отправилась она обратно в свою землю, она и все слуги ее». ( 3Цар.10:13 ; или 2Пар.9:12 ). В городе Аксуме Хайка построила храм на подобие Соломонова, в котором приносились кровавые жертвы и в святилище горел неугасимый огонь. Все эфиопы приняли обрезание 714 и весь Моисеев —98— закон. Списки Моисеева Пятикнижия, привезенные из Иерусалима, будто и поныне хранятся в Аксуме. Этого мало. Абиссинцы верят, что в ветхом Аксумском храме, стоящем в ограде Сионского монастыря, в том месте, где в древности было святое святых, хранится ветхозаветная святыня – ковчег завета с Моисеевыми скрижалями (эти предметы на абиссинском наречии обозначаются двумя словами: «Целáто-мусе» (ковчег Моисея). |
| «Ацбыха» – это тот ныгус аксумский, которого греки знали под именем «λεσβας» или «λλατζβαο» (арабское «аль-асбаху») 82 , а абиссины помнят под именем «Калеба». Калеб был ревностный христианин (монофисит), стяжавший себе громкую известность в греко-римской империи своим походом после пятьдесятницы 525 г. против омиритов и полною победою над жидовствующим царем их Дзу-Нувасом. Дзу-Нувас, конечно, не признавал над собою власти царей аксумских и фанатическую иудейскую ненависть к христианству выразил тем, что избил христиан наджранских 24 октября 523 г. Калеб явился, таким образом, мстителем за кровь христианских мучеников. «Абрыха», известный грекам как βραμος, арабам как «Абрыха», был христианин незнатного рода, поставленный царем в Химьяре эфиопскими войсками, взбунтовавшимися против назначенного Калебом наместника химьярского. Узурпатор Абрыха выдержал долгую борьбу против далекого ныгуса аксумского так счастливо, что около 550 г. сам Калеб-λεσβας признал Абрыха-Авраама царем омиритским под гегемониею ныгуса аксумского. Таким образом, имена «Абрыха и Ацбыха» представляют воспоминание о важных исторических деятелях и фактах VI, а не IV века. А что после IV в. (т. е. после Айзаны и Шадзаны) в Аксуме царствовали ныгусы язычники, это лежит вне спора. До сих пор в Аксуме сохранились две написи на эфиопском (гыызском) языке, воздвигнутые одним и тем же царем аксумским Тазеною, сыном Аламиды 83 , возвещающие о победах Тазены. В первой из написей Тазена титулует себя вместе с тем «сыном Махрыма» (=Истребителя=бога Арея), и назначает Махрыму более 100 быков в благодарственную жертву; во второй – титула «сын Махрыма» уже нет, а благодарение возносится Богу Вседержителю (Ыгзиабхер). Следовательно, язычник в первой, Тазена является монотеистом во второй написи. На вопрос: был ли это монотеизм христианский или иудейский? в написи нет ответа. Косвенный ответ (против второй альтернативы) заключается в том, что о распространении иудейства в Эфиопии в это время нет никаких известий, что сын Тазены Калеб был ревностный христианин и в качестве ныгуса аксумского вел славную борьбу против политического сепаратизма омиритов, выступавшего против Эфиопии под религиозным знаменем иудейства. Но «Тазена, сын Махрыма», представляет монументальное свидетельство, что в последней половине V в. господствующей религией в Эфиопии было язычество, и, следовательно, семена христианства, посеянные св. Фрументием, в Эфиопии не пустили прочных корней. |
| «Ацбыха» — это тот ныгус аксумский, которого греки знали под именем «ElesbaaV» или «Ellatzbaao» (арабское «аль-асбаху»), а абиссины помнят под именем «Калеба». Калеб был ревностный христианин (монофисит), стяжавший себе громкую известность в греко-римской империи своим походом после пятьдесятницы 525 г. против омиритов и полною победою над жидовствующим царем их Дзу-Нувасом. Дзу-Нувас, конечно, не признавал над собою власти царей аксумских и фанатическую иудейскую ненависть к христианству выразил тем, что избил христиан наджранских 24 октября 523 г. Калеб явился, таким образом, мстителем за кровь христианских мучеников. «Абрыха», известный грекам как AbramoV, арабам как «Абрыха», был христианин незнатного рода, поставленный царем в Химьяре эфиопскими войсками, взбунтовавшимися против назначенного Калебом наместника химьярского. Узурпатор Абрыха выдержал долгую борьбу против далекого ныгуса аксумского так счастливо, что около 550 г. сам Калеб – ElesbaaV признал Абрыха-Авраама царем омиритским под гегемониею ныгуса аксумского. Таким образом, имена «Абрыха и Ацбыха» представляют воспоминание о важных исторических деятелях и фактах VI, а не IV века. А что после IV в. (т. е. после Айзаны и Шадзаны) в Аксуме царствовали ныгусы язычники, это лежит вне спора. До сих пор в Аксуме сохранились две написи на эфиопском (гыызском) языке, воздвигнутые одним и тем же царем аксумским Тазеною, сыном Аламиды, возвещающие о победах Тазены. В первой из написей Тазена титулует себя вместе с тем «сыном Махрыма» ( Истребителя богаАрея), и назначает Махрыму более 100 быков в благодарственную жертву; во второй — титула «сын Махрыма» уже нет, а благодарение возносится Богу Вседержителю (Ыгзиабхер). Следовательно, язычник в первой, Тазена является монотеистом во второй написи. На вопрос: был ли это монотеизм христианский или иудейский? в написи нет ответа. Косвенный ответ (против второй альтернативы) заключается в том, что о распространении иудейства в Эфиопии в это время нет никаких известий, что сын Тазены Калеб был ревностный христианин и в качестве ныгуса аксумского вел славную борьбу против политического сепаратизма омиритов, выступавшего против Эфиопии под религиозным знаменем иудейства. Но «Тазена, сын Махрыма», представляет монументальное свидетельство, что в последней половине V в. господствующей религией в Эфиопии было язычество, и, следовательно, семена христианства, посеянные св. Фрументием, в Эфиопии не пустили прочных корней. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АДУЛИС [греч. ρδβλθυοτεΑδουλις, ρδβλθυοτεΑδουλι, Αδολη, Αδουλ, Αδουλε, лат. oppidum Aduliton, эфиоп. поздн. - возможно, искаженное () ] - крупный портовый город, располагавшийся в поздней античности и раннем средневековье близ Красноморского побережья Африки южнее совр. г. Массауа (Эритрея); был тесно связан с международной торговлей; входил в состав Аксумского царства , являлся центром епархии Эфиопской Церкви . Возникновение А. восходит к доаксумским временам. Впервые он упомянут в источниках как перевалочный пункт, через к-рый при Птолемее III Эвергете (246-221 до Р. Х.) шла доставка в Египет боевых африкан. слонов. К сер. I в. по Р. Х. город являлся основным портом Аксумского царства: отсюда вывозили слоновую кость, черепаховые панцири, рога носорога, кожи гиппопотамов. Ввозили через него егип. ткани и одеяния, изделия из стекла, металлы (латунь, медь, железо), оружие и предметы роскоши. Горожане сами активно участвовали в морской торговле: в нач. VI в. местные купцы плавали на Шри-Ланку. Благодаря своему статусу центра транзитной торговли А. не нуждался в укреплениях и не имел стен. Его гавань, где размещалась таможня, называлась Габаза (Γαβαζ). В сер. 20-х гг. VI в. она стала сборным пунктом для войск аксумского царя Элла Ацбэхи перед его походом на Химьяр . По-видимому, ядро населения А. составляла особая этническая группа адулитов, отличная от аксумитов. В 1-й четв. V в. Моисей, еп. А., совершил путешествие в Индию. Судя по данным раскопок, город погиб в огне, вероятно, в результате мусульм. вторжения 640 г., а общий упадок в ту эпоху международных экономических связей не дал ему возродиться. А. стал объектом археологических изысканий раньше, чем любой др. город региона: в кон. 1-й четв. VI в. Косма Индикоплов со спутниками, выполняя повеление Элла Ацбэхи, скопировал там 2 греч. надписи на стеле и на спинке каменного трона (т. н. «Monumentum Adulitanum»), оригиналы к-рых пока не найдены. С А. надежно отождествлено находящееся приблизительно в 4 км от побережья городище Азули (Азоли) площадью ок. 20 га. Раскопки на нем были впервые предприняты в 1868 г. брит. экспедиционным корпусом Р. Нейпира. В 1906 г. швед Р. Сундстрём и итальянец Р. Парибени обнаружили там руины дохрист. святилища и 2 церквей (в т. ч. большой базилики) визант. эпохи; интерьер последних украшали типичные для Вост. Средиземноморья мраморные декоративные детали (ограды алтарей, амвоны и др.), к-рые доставлялись в виде полуфабрикатов и дорабатывались на месте (аналоги в Равенне, К-поле, храмах Палестины). Планы церквей - базиликальные, со скрытой в вост. стене апсидой, не выступающей наружу,- традиционны для Эфиопии и Палестины VI в. Было найдено также много золотых монет. В 1961-1962 гг. городище обследовала экспедиция Эфиопского ин-та археологии во главе с Ф. Анфре. |
| «Ацбыха» – это тот ныгус аксумский, которого греки знали под именем «ElesbaaV» или «Ellatzbaao» (арабское «аль-асбаху»), а абиссины помнят под именем «Калеба». Калеб был ревностный христианин (монофисит), стяжавший себе громкую известность в греко-римской империи своим походом после пятьдесятницы 525 г. против омиритов и полной победой над жидовствующим царем их Дзу-Нувасом. Дзу-Нувас, конечно, не признавал над собою власти царей аксумских и фанатическую иудейскую ненависть к христианству выразил тем, что избил христиан наджранских 24 октября 523 г. Калеб явился, таким образом, мстителем за кровь христианских мучеников. «Абрыха», известный грекам как AbramoV, арабам как «Абрыха», был христианин незнатного рода, поставленный царем в Химьяре эфиопскими войсками, взбунтовавшимися против назначенного Калебом наместника химьярского. Узурпатор Абрыха выдержал долгую борьбу против далекого ныгуса аксумского так счастливо, что около 550 г. сам Калеб – ElesbaaV признал Абрыха-Авраама царем омиритским под гегемонией ныгуса аксумского. Таким образом, имена «Абрыха и Ацбыха» представляют воспоминание о важных исторических деятелях и фактах VI, а не IV века. А что после IV в. (т. е. после Айзаны и Шадзаны) в Аксуме царствовали ныгусы язычники, это лежит вне спора. До сих пор в Аксуме сохранились две надписи на эфиопском (гыызском) языке, воздвигнутые одним и тем же царем аксумским Тазеною, сыном Аламиды, возвещающие о победах Тазены. В первой из надписей Тазена титулует себя вместе с тем «сыном Махрыма» (=Истребителя=богаАрея), и назначает Махрыму более 100 быков в благодарственную жертву; во второй – титула «сын Махрыма» уже нет, а благодарение возносится Богу Вседержителю (Ыгзиабхер). Следовательно, язычник в первой, Тазена является монотеистом во второй надписи. На вопрос: был ли это монотеизм христианский или иудейский? в надписи нет ответа. Косвенный ответ (против второй альтернативы) заключается в том, что о распространении иудейства в Эфиопии в это время нет никаких известий, что сын Тазены Калеб был ревностный христианин и в качестве ныгуса аксумского вел славную борьбу против политического сепаратизма омиритов, выступавшего против Эфиопии под религиозным знаменем иудейства. Но «Тазена, сын Махрыма», представляет монументальное свидетельство, что в последней половине V в. господствующей религией в Эфиопии было язычество, и, следовательно, семена христианства, посеянные св. Фрументием, в Эфиопии не пустили прочных корней. |
| Здесь пересекались торговые пути, соединяющие Средиземное м. и Индийский океан. С IV в. до Р. Х. купцы из Египта, Финикии, Греции, Индии, Персии и Юж. Аравии вели торговлю с гос-вом Пунт, к-рому предположительно с III по I тыс. до Р. Х. принадлежала территория совр. Д. Продавали слоновую кость, золото, изумруды, пряности, благовония и проч. Состав населения Сев.-Вост. Африки (в т. ч. Африканского Рога) на рубеже Р. Х. формировался под влиянием 2 миграционных факторов: в VIII-VII вв. до Р. Х. сабейского, в кон. IV - нач. III в. эллинистического. Переселенцы принесли с собой высокоразвитую культуру, которая впосл. смешалась с культурой местных кушитских народов. В течение неск. столетий были основаны города колонистов, постепенно вставшие на путь самостоятельного хозяйственного и культурного развития. Ок. I в. по Р. Х. колонии переросли в значительное независимое гос. образование - Аксумское царство , достигшее расцвета в III-VI вв. В IV в., в правление царя Эзаны, в результате длительных контактов с визант. купцами и путешественниками аксумская знать приняла христианство. В это время границы гос-ва расширились до пределов Баб-эль-Мандебского прол. и зал. Таджура, т. о. территория совр. Д. оказалась в составе Аксума. В VI в. Аксумское царство потерпело поражение от Персии в борьбе за обладание торговыми путями Красного м. Господство на морях между Африкой, Ближ. Востоком и Индией захватили персы, а с VII в.- арабы-мусульмане, к-рые лишили Аксумское царство выходов к морю. Территория совр. Д. вошла в состав исламских султанатов, сначала Шоа, затем Йифат, созданных арабами после захвата африкан. побережья Красного м. Началось активное распространение ислама, оказавшего значительное влияние на культуру и быт местного населения. Однако на протяжении столетий характерной чертой религ. жизни, особенно у скотоводов-кочевников, оставалось сосуществование традиций ислама и местных языческих верований. В политической жизни султанатов определяющим фактором было соперничество между султанами, светскими правителями, с одной стороны, и эмирами, военачальниками, требовавшими ведения более агрессивной внешней политики,- с другой. |
| Искусство средневековой Эфиопии Сергей Брюн Историк, публицист, актер. Автор двухтомной монографии «Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв.» и почти тридцати научных и научно-популярных публикаций. Сотрудник Музея русской иконы. Подпишитесь на наш Телеграм Расшифровка лекции, аудио и видео коей можно найти здесь . Великое Аксумское царство Великое Аксумское царство, которое процветало за счет войн со своими кушитскими соседями, с нубийскими племенами, за счет транзитной торговли, которая шла и сухопутным путем через Африку и морским путем через Красное море, это государство стало с VI-VII веков стремительно приходить в упадок. Великая столица – Аксум – этот великий город пришел в запустение. С X века это государство исчезает полностью. И что интересно: собственно, не некая позднеантичная культура, а именно средневековое эфиопское искусство, средневековые эфиопские традиции и декоративно-прикладного искусства и зодчества и живописи, это то, что нас больше всего интересует, потому что об Эфиопии все-таки существует масса стереотипов. Это огромная проблема. Об эфиопском искусстве, об эфиопской иконе говорят: «Ну, это все настолько традиционное, настолько наивное искусство». А что мы подразумеваем, зачастую ошибочно, под традицией? Неизменность. Неизменяемость. Как сидели художники, писали, условно говоря, следуя традиции, или еще более опасное слово у нас в византийской традиции: «по канону». А что это такое – бездумное повторение, раскрашивание по трафарету, или действительно осмысление символики искусства, ремесла, приобщение к коллективному опыту? Это огромная проблема: дефиниция канона и понимание традиции, особенно в культуре христианского Востока? С Западом все интереснее, потому что там эксперимент за экспериментом и гораздо более переменчивые явления. Опять же абсолютно литургически осмысленные, о чем у нас тоже забывают. То, что нам навязывали барокко достаточно бездумно, не значит, что, допустим, барокко – это некое антирелигиозное, пустое, слишком декоративное искусство. Нет. На Западе мы видим резкие перемены, переходы от романики к готике, более поздним традициям. На Востоке… Христианский Восток, каким бы разобщенным он ни был, каким бы разнообразным он ни был, себя действительно пытался самоидентифицировать, объясняя свою инаковость, объясняя себе самим, почему мы не такие, как те, кто приходит с Запада, и, зачастую теряя колоссальный пласт собственной культуры, за счет завоеваний, потерь, упадка, порождает миф о верности традиции, о традиционности, о традиционализме. |
|
|
